Алексей

АЛЕКСЕЙ

Я

прошло два дня с тех пор, как я разговаривал с агентом Эшфорд. Я взломал камеры наблюдения в ее здании, чтобы увидеть ее, просто чтобы взглянуть. Я проверял ее несколько раз в течение дня. Только когда я убедился, что она в безопасности, я, наконец, смог продолжить свой день.

Я чертовски ненавидел, что этот страх укоренился во мне. Николаевская сука позаботилась о том, чтобы я был таким же ебанутым в голове, как и физически. Она дала мне что-то, чем я дорожил, а потом забрала это. Снова и снова. Не имело значения, что это было.

Семья. Игрушка. Домашнее животное. Его всегда забирали.

И теперь вся эта паранойя была сосредоточена на молодой женщине. Эта одержимость ею была нездоровой. Я знал это так же точно, как знал, что луна будет всходить каждую ночь.

Я даже подумывал завести собаку. Может быть, это разделило бы навязчивую идею между двумя живыми существами. У меня не было другой собаки с тех пор, как я вывез Пуму из России. Она прожила со мной добрых пять лет, а затем мирно скончалась от старости. Именно такой и должна была быть вся ее жизнь.

Хотя это была еще одна потеря.

Может быть, когда все это дерьмо с Иваном закончится, я заведу собаку. Там не будет осуждения, а собаки - отличные слушатели. Они никогда не повторяли то дерьмо, в котором ты им признался. И Бог свидетель, мне нужно было признаться в кое-каком дерьмовом дерьме.

Я стоял перед лифтом в здании Авроры. Нажав на кнопку, я подождал, пока откроется дверь. Видеть ее через камеры было хорошо, но это не шло ни в какое сравнение с кайфом от встречи с ней лично. И ее шоколадный аромат… Мне это чертовски понравилось. Моя машина все еще пахла ею двухдневной давности, и я запрещаю кому бы то ни было прикасаться к ней.

Лаванда успокаивала нормальных людей. Аромат Авроры успокоил меня.

Поднимаясь на лифте в квартиру Авроры, я приготовился к напряжению, которое всегда присутствовало между нами. Сексуальное напряжение наряду с враждебностью. Возможно, отвращение.

У меня сжалось в груди.

Я заслужил ее ненависть. В конце концов, она вспомнит, что я был мальчиком из зоопарка. Она поймет, что я предал ее. После того, как ее отец отказался от своей сделки с Иваном, я изучал семейный распорядок Эшфордов - время учебы, время тренировок, время отхода ко сну. Я был там, когда семья просыпалась и когда они ложились спать. Я знала, что в тот день они пойдут в зоопарк. Няня, которая спала с их отцом, поделилась этим с другой няней.

Это я сказал Ивану об открытом окне, которое у нас будет. Я привел его к ней и ее брату. Маленькая девочка, которая подарила мне первый проблеск доброты за долгое время. И я сжег все это дотла.

Может быть, это было причиной, по которой я не мог перестать преследовать ее. Мой ебанутый мозг думал об этом как о способе искупить мои грехи против нее и ее брата. Так что я компенсировал это единственным известным мне способом.

Наблюдая за ней.

Я нес за нее ответственность. И когда я увидел, как этот придурок Старков схватил агента Эшфорда за запястье, я чуть не сорвался. Снова. Я пришел к выводу, что чертовски ненавижу любого мужчину, прикасающегося к ней.

Потому что она моя, прошептал мой разум.

Я похоронил эти слова где-то глубоко в своей душе, скрывая их от мира. Борясь с желанием вытатуировать их на своей коже. Если бы люди знали, что она моя, кто-нибудь наверняка пришел бы и забрал ее у меня.

Страх все еще таился у меня под кожей. Такой же холодный, как сибирские зимы. Я понял, что, возможно, теряю контроль над дерьмом, когда вернулся и преподал Старкову урок. Я знал, что агенту Эшфорду не понравилось бы, если бы я избил его средь бела дня или у нее на глазах. Итак, я нашла его посреди ночи - он приставал к другой женщине.

И преподал ему урок.

Осознание того, что он никогда не причинил боли другой женщине, успокаивало меня. Пока.

Благодаря моему преследованию, я знал, что она добывала информацию об Игоре и Иване. Когда я упомянул имя Ивана, от меня не ускользнул проблеск узнавания в ее глазах. Она слышала это имя раньше. Неудивительно, учитывая, что он был в поле зрения FBIS, но мне было интересно, слышала ли она его имя где-нибудь еще.

Я разочарованно вздохнул, стоя перед дверью ее квартиры. Я должен отступить, позволить ей пойти в клуб со своим партнером. Это было бы правильным поступком. Он был недоступен только потому, что я так устроил.

И все же я не мог ее отпустить.

Я хотел быть рядом, когда она, наконец, добьется своего. И я хотел, чтобы она была рядом, когда я добьюсь своего. Но почему-то ее правосудие оказалось важнее.

Прошло две недели с тех пор, как я снова увидел ее, и ничто уже не будет прежним. Моя одержимость усиливалась с каждым моим вдохом. Это было нездорово. Это было неправильно. И все же, чем больше я говорил себе, что не могу заполучить ее, тем больше я хотел ее. Я никогда ничего не хотел так сильно, как ее.

Это было похоже на то, что я был наркоманом, которому требовалась очередная доза. С каждым проблеском ее взгляда она подпитывала мою зависимость, и я боялся, что в любой момент достигну точки невозврата. Вполне возможно, я уже был там.

Я поднял руку, чтобы постучать в ее дверь, и моя рука задрожала. Она, блядь, задрожала. Холодный пот выступил у меня на коже, и я застыл с занесенной рукой. Черт возьми, я должен был стряхнуть это. Я хотел ее так сильно, что это сводило меня с ума.

Моя рука сжалась в кулак. Бах. Бах. Бах. Я колотил в дверь как сумасшедший.

В следующую секунду дверь распахнулась, и я столкнулся лицом к лицу со своей навязчивой идеей. Мгновенно мое сердце остановилось, и спокойствие окутало меня с ее ароматом. Шоколад. От ее неповторимого запаха и вида у меня расслабились плечи.

Господи, влияние, которое оказала на меня эта женщина, было неправильным.

“ Какого черта ты здесь делаешь? ” раздраженно рявкнула она. Я сардонически вздохнул, мои губы дрогнули. Она определенно была рада меня видеть. Или нет. “Я пригласил тебя и забыл?”

Мгновенно все мысли о том, что нужно поступить правильно, испарились. Черт. Это. Дерьмо. С ее языком она бы себя убила, если бы отправилась за Игорем и Иваном в одиночку. Она была моей, которую я должен был защищать, и никто не украл бы ее у меня. Она была в пределах моей досягаемости, и я бы сохранил ее такой, даже если бы мне пришлось пристегнуть ее наручниками к своему запястью и выбросить ключ.

Я поднял пакет, который держал в руках. Я купил ей целый наряд. Впервые в жизни я купил гребаное платье и туфли для женщины.

“ Что? Ее бровь взлетела вверх, раздражение все еще было ясно на ее лице. - Пожалуйста, скажи мне, что ты пришла сюда не для того, чтобы похвастаться своими навыками шоппинга.

Я ткнул его ей в грудь. “Это для тебя”, - сказал я ей. “Мы идем куда-нибудь сегодня вечером”.

Она заправила прядь своих темных волос за ухо. “ Я уже говорила тебе раньше. Ты не в моем вкусе, - саркастически сказала она, и уголок моих губ приподнялся. Пока, добавил я мысленно. - Кроме того, я не в настроении для компании.

Ее щеки вспыхнули, а губы слегка приоткрылись. Маленькая лгунья. Она тоже чувствовала это обжигающее влечение. Она должна была; иначе это сделало бы меня жалким, одержимым психопатом, а я отказывался быть таким. Не с ней. Она заставляла меня чувствовать. Хотеть.

“ Сегодня вечером клубное мероприятие, ” добавил я, обходя ее и входя в квартиру без приглашения. Не нужно было быть гением, чтобы понять, что она не хотела приглашать меня в дом. Когда я на днях привез ее домой, она подчеркнула, что я всего лишь высаживал ее перед ее домом. Умный агент даже не поинтересовалась, откуда я знаю, где она живет. Она просто бросила на меня предупреждающий взгляд и захлопнула дверцу машины у меня перед носом.

Она, вероятно, тоже захлопнула бы дверь своей квартиры, если бы я уже не был внутри.

Позади меня раздался глубокий вздох, и я услышала, как со щелчком закрылась дверь.

“ Конечно, заходи, - раздраженно пробормотала она. Я оглянулся через плечо и увидел, что она прислонилась к двери, не сводя глаз с… моей задницы. Интересно.

“ Что на тебе надето? - пробормотала она, окидывая меня взглядом.

“Костюм”.

Когда она подняла голову и наши взгляды встретились, в ее темных глазах промелькнула искорка. Обычно люди были открытой книгой. Особенно женщины. Не мой маленький агент. Ее мысли были ее собственными, и, как бы идиотски это ни звучало, я тоже хотел владеть ими.

Я хотел владеть ею всей.

Ее тело. Ее мысли. Ее сердце. Ее душу.

Каждую чертову вещь.

Электричество танцевало между нами, выражение ее лица было мрачным и соблазнительным. Это было иронично, потому что, несмотря на все ее темные волосы и глаза, она была моим светом в этом мире. И, несмотря на мой светлый цвет кожи, я был воплощением тьмы.

Она облизнула губы, и я сунул руки в карманы или рискнул дотронуться до нее. Я хотел коснуться каждого дюйма ее тела. Лизать ее везде. Она была бы моим личным десертом.

Я наблюдал за ее шеей, на ней заметно бился пульс. Заставлял ли я ее нервничать? Трудно сказать. Она, не раздумывая, ответила мне, несмотря на мой грубый внешний вид. Несмотря на мою преступную деятельность, которую она явно раскопала.

Она прерывисто вздохнула, ее взгляд остановился на моих губах. Ее язык скользнул по нижней губе, и вся кровь в моем теле прилила к паху. Кто-то, должно быть, смеялся надо мной там, наверху. Маленький агент ФБР пяти футов пяти дюймов прочно вошел в каждую частичку моего существа.

Я. Так. облажался.

Мои глаза блуждали по ее миниатюрной фигуре. Она была босиком, на пальцах ног был накрашен идеальный французский маникюр. Она являла собой идеальное сочетание крутости и элегантности. Мой взгляд прошелся по ее стройным ногам к торсу. На ней были самые короткие белые шорты, которые я когда-либо видел на женщине. А Татьяна и Изабелла перешли все границы, поэтому я видел короткие. В сочетании с розовой майкой, выставляющей напоказ ее стройные плечи и руки, в моем воображении вспыхивали образы ее обнаженной в моей кровати королевских размеров. Боже, что бы я с ней сделал, если бы она была привязана к моей кровати.

Черт, это будет долгая ночь.

Я хотел, чтобы ее тело склонилось над диваном, чтобы я мог войти в нее и трахать до беспамятства. Как будто она могла прочитать мои мысли, ее маленькие коготки впились в ладони. Может быть, она боролась с желанием прикоснуться ко мне, точно так же, как я боролся с желанием прикоснуться к ней.

За исключением того, что ей никогда не разрешат прикоснуться ко мне. Как бы сильно я этого ни хотел. Была причина, по которой я покрывал свое тело чернилами. Это было лучше, чем позволить миру увидеть шрамы, которые обезобразили большую часть меня.

Розоватый. Грубо. Уродливый.

Заживление вашей кожи было возможно только до тех пор, пока она не была повреждена окончательно. И мои повреждения были глубокими.

“Крошка". Малышка. Она всегда была моей девочкой. Девушка, которая спасла меня одним жестом доброты. Она никогда не простит меня, когда узнает. Я знала, что не прощу кого-то за то, что он причинил боль моим братьям и сестрам. “Только хорошие девочки могут прикасаться”. Мой голос звучал грубо, у меня был заметный акцент. В конце концов, я провел первые шестнадцать лет своей жизни в России. Хотя я и не считал себя русским.

Резкий вздох нарушил напряженную тишину, повисшую между нами, и что-то в ее глазах вспыхнуло настолько дико, что мне пришлось стиснуть зубы, чтобы побороть это желание, разливающееся по моим венам.

Сделать ее моей. Трахать ее до тех пор, пока она не забудет ничего, кроме меня. Я был бы всем ее миром, а она была бы моей.

Зачем я сказал ей, что только хорошие девочки могут прикасаться ко мне, когда на самом деле никто не может? Без чертовой идеи. Может, мне нравилось ее злить. Или мне нравилось дразнить себя тем, чего у меня никогда не будет.

Она взяла себя в руки, и с ее губ сорвалась недостойная усмешка. “ Ты бы хотел, ” выплюнула она в ответ хриплым голосом. - Я бы не прикоснулся к тебе, даже если бы ты был последним мужчиной на этой планете.

Ой.

Ее глаза, полные вызова и горького веселья, наполнили меня. Маленькая агентесса могла отрицать все, что ей заблагорассудится, но она хотела прикоснуться ко мне. Мой желудок сжался от отвращения к тому, что она обнаружит, если я когда-нибудь позволю ей зайти так далеко. Ей было бы противно.

Презрение к гребаной судьбе, превратившей мою жизнь в сущий ад, разгорелось в моей груди подобно лесному пожару. Я давным-давно понял, что желания напрасны. Просто пустая трата времени.

Я выжил. Точка. Не больше и не меньше.

Но теперь, увидев женщину, от взгляда которой у меня действительно болело в груди, я проклял всех святых за то, что они испортили мне жизнь. Потому что, когда дело дошло до нее, возникла внутренняя потребность, и голод заревел у меня в ушах и по венам.

Дать ей все, в чем она нуждалась. И взять от нее все, чего я жаждал.

За исключением того, что я знал, что из этого выйдет, если я зайду так далеко.

Отвращение. Жалость. Отвращение.

“ Одевайся, ” сказал я ей, стиснув зубы. Я должен был взять себя в руки рядом с этой женщиной. - У нас есть час, чтобы добраться туда.

Она пожала стройным загорелым плечом и исчезла в своей спальне. Мгновение я смотрел на дверь, прожигая в ней дыру, как будто она волшебным образом превращалась в стекло, чтобы я мог увидеть, как она меняется.

Слишком глубоко, постоянно предупреждал я себя. Добром это не кончится. Хотя пытался ли я это остановить? Ни хрена себе.

Стараясь не представлять себе, как меняется Аврора, я обвела взглядом ее мебель. В этом отношении мой агент ФБР была похожа на меня. Она была минималисткой. Фотографий нет. Никаких безделушек. Никаких личных вещей, кроме ноутбука с заблокированной заставкой на журнальном столике и диска с фильмомЗвездные войны"..........

Странно, она не произвела на меня впечатления фанатички"Звездных войн". Но потом я вспомнил, что он принадлежал ее брату. Агент Эшфорд предпочитала "Властелина колец". Маленькие преимущества преследования и слежки за моим маленьким агентом, какими бы сомнительными с моральной точки зрения это ни было.

Помещение было отшлифовано, как и следовало ожидать от человека, родившегося в престижной семье. Гладкий коричневый диван с белыми подушками, такие же белые приставные столики с лампами и низкий журнальный столик. На стене висел большой телевизор с плоским экраном, а на полке стояла игровая приставка.

Дверь спальни открылась, и Аврора вошла в гостиную, забирая весь кислород в квартире.

Блять! Бля!

Она выглядела чертовски сексуально, с самым сладким телом, которое я когда-либо видел. Потрясающе. Одетая в красное, она была воплощением греха. Сексуальные. Эта женщина всегда должна носить красное. Я размышлял, есть ли какой-нибудь возможный способ запатентовать цвет и оставить его только для нее.

Мои глаза блуждали по ее телу. Платье облегало ее сочные изгибы, позволяя мне мельком увидеть ее грудь. Ее сиськи упирались в корсет платья. Красные туфли-лодочки делали ее ноги еще длиннее, а кожа светилась в мягком свете ее квартиры.

Внезапно я пожалел, что пошел в клуб и позволил кому-либо увидеть ее такой.