Алхимия убийства

9

Томас Рот, Париж, 25 октября 1889 года

— Мы едем искать убийцу.

Такое замечание было настолько неожиданно услышать из уст доктора Пастера, что Рот даже перестал слегка раскачиваться взад-вперед в такт движению кареты. Мрачным субботним вечером, в начале двенадцатого, они трое — Луи Пастер, рабочий канализационных систем по имени Мишель и Томас Рот, ассистент Пастера — направлялись к темноводной реке под городскими бульварами.

Мишель, которому предстояло быть гидом в этом странном мире под городскими улицами, с подозрением посмотрел на великого ученого, сидящего напротив него. Пастер, занятый своими мыслями, не обратил внимания на беспокойство рабочего:

— Убийцу, скрывающегося в темных местах, коварного и безжалостного.

Пастер обращался не к своим попутчикам, а к ночи за окном кареты.

За четыре часа до этого министр внутренних дел, человек, отвечающий за безопасность нации, лично прибыл в институт умолять доктора Пастера оставить спокойный уют лаборатории и произвести тайный осмотр канализационной системы.

— Никакая работа, которую вы делаете для человечества, не представляет такую важность для Франции, как обнаружение источника инфекции. Если вы не найдете и не уничтожите эту болезнь, не будет Парижа и, возможно. Франции.

Поставленная задача тяжелым бременем легла на плечи сострадательного Пастера.

Осмотр должен был проходить под покровом темноты и в строжайшей тайне.

— Мы не должны подогревать панику, которая уже распространяется так же быстро, как болезнь.

Голос высокопоставленного чиновника дрогнул, когда он упрашивал доктора Пастера помочь в борьбе с микробом, невидимым невооруженным глазом.

Влажная пелена висела в ночном воздухе, создавая ореол вокруг газовых ламп на их пути. Зима холодной рукой крепко ухватилась за землю, оголив деревья и заставив растения поникнуть.

Когда они посадили Мишеля к себе в карету за несколько кварталов отсюда, он ничего не знал об их задании, кроме того, что ему нужно провести их в канализационные коллекторы.

В карете позади них ехали доктор Бруардель, директор департамента здравоохранения, и его помощник. Отдельные кареты означали разные позиции, занятые департаментом здравоохранения и Институтом Пастера по вопросу о заболевании.

— Не лучшее время для прогулок, — сказал Пастер.

— Время волков, — пробормотал Рот, употребив старое выражение крестьян.

Рот работал ассистентом у Пастера шесть месяцев — достаточно долго, чтобы знать, что ученого смущает не зимняя ночь, а место назначения: Монмартр, мишурный богемный квартал, куда его не заманишь никакими коврижками. Он с удовольствием вернулся бы в спокойную цитадель своей лаборатории вместо того, чтобы оказаться среди длинноволосых бородатых художников и поэтов — этих поставщиков искусства и революционных заговоров, пахнущих дешевым пивом и черными сигаретами.

Рот откинулся назад и прислонился головой к спинке сиденья, прислушиваясь к скрипу колес и цокоту копыт. Полузакрытыми глазами Рот наблюдал за Мишелем. Он не походил на двуногую крысу из канализационной трубы, как ожидал Рот.

Его неопрятная борода была такого же каштанового цвета, как и нестриженые волосы. Неприбранные пряди свисали из-под шерстяного берета, но его одежда, к удивлению, была чистой. На род занятий указывали только черные резиновые сапоги выше колен. Длинный крючковатый нос и глубоко посаженные глаза придавали ему хищный вид пирата. Выражение его смуглого, испещренного оспинами лица казалось мрачным и злым. Для человека, который проводил большую часть дня под землей, вдыхая канализационный воздух, он выглядел крепким и удивительно здоровым.

Рабочий нерешительно сел в роскошную карету, посланную министром, чтобы доставить их на место. Бедняга сидел напряженно, стараясь ни к чему не прикасаться, и лишь тайком провел рукой по плюшевой обивке сбоку от себя.

Его скованность объяснялась не только тем, что он ехал в господской карете, но и тем, что он был рядом с человеком, считавшимся достоянием нации, если не всего мира. Только в этом году благодарный французский народ предоставил великому охотнику за микробами институт, носящий его имя.

Карета остановилась у края тротуара, и Рот подал доктору Пастеру руку, помогая выйти. Великий ученый перенес еще один удар двумя годами раньше. В шестьдесят семь лет его короткие волосы и борода поседели, и его подвижность была уже не та, но он все же еще заглядывал туда, где никто другой не мог ничего видеть.

Рот, как ассистент доктора Пастера и будучи вдвое моложе его, выполнял физическую работу, ставшую для патрона непосильной. Сейчас он нес деревянный ящик со стерильными инструментами и стеклянными банками для сбора образцов — в этом и состояла его задача.

Бруардель и его помощник стояли несколько в стороне от Рота и Пастера. Бруарделю было безразлично, что по просьбе министра они все находятся здесь, — он нес свое бремя как повинность.

Две проститутки подошли к группе стоящих на улице мужчин.

— Не желаете ли повеселиться, мсье? — спросила одна из них.

— Идите отсюда, — прогнал их Мишель. — Мы занимаемся делом.

— Мы тоже не баклуши бьем, — сказала другая девица.

В эту промозглую ночь богемная публика, создавшая скандальную репутацию кварталу, из открытых бистро на тротуарах переместилась в прокуренные кафе, чтобы там продолжить споры о политике и искусстве со страстью, которую большинство мужчин резервируют для своих любовниц.

Монмартр показывал и свою темную сторону, когда шпана, прозванная «апаши», выбиралась из закоулков на освещенный газовыми фонарями бульвар Клиши. Два таких сорвиголовы стояли поодаль, разглядывая прибывших. Дым от их сигарет рассеивался в сырой мгле. Надвинутые на лоб кепки скрывали лица. Штанины их брюк расширялись книзу, чтобы легче было достать нож из высоких ботинок.

Мишель указал большим пальцем на темных личностей:

— Им раз плюнуть убить человека. Спустить бы их всех в канализацию.

Пастер тростью показал на Мишеля:

— Давай, Харон, веди нас к своей подземной реке, поищем убийцу.

Мишель недоуменно посмотрел на Пастера и открыл ржавую чугунную дверь, за которой сырые каменные ступени вели в водостоки. Бедняга не знал, что и подумать. Будь кто-то другой на месте Пастера, он бы решил, что они просто свихнулись.

Он искоса посмотрел на Рота в темноте и шепотом спросил:

— О каком убийце говорит доктор?

— О микробах ты слышал? — спросил Рот, заранее зная ответ.

Тот отрицательно покачал головой.

— Мельчайшие живые существа, невидимые невооруженным глазом, их можно рассмотреть только в микроскоп. Они попадают в организм человека и вызывают смертельные болезни, такие как «черная лихорадка», которой сейчас страдает так много людей.

— Да, про лихорадку знаю. От нее умирают мои соседи.

— Некоторые считают, что ее вызывают микробы из канализации. Вот их-то мы ищем, те мельчайшие существа, что заставляют людей болеть.

Мишель почесал бровь:

— Бог заставляет людей болеть.

В желтом свете от масляной лампы они спускались за Мишелем по мрачным каменным ступеням. Пастер опирался на руку Рота, внимательно следившего за каждым шагом доктора. За ними шли Бруардель и его помощник, неотступно следовавший за своим начальником. В конце лестницы Мишель повернулся к Пастеру:

— Как мы узнаем, что нашли эти существа, если не можем увидеть их?

— Мы возьмем пробы сточной воды в лабораторию. Миллиарды микробов живут в одной чайной ложке воды, и мы должны найти тот самый, что пытается уничтожить человечество. Это можно сделать только с помощью наших микроскопов. Нелегко будет обнаружить один-единственный — в темноте все кошки серы.

Мишель снова бросил взгляд, недвусмысленно выражающий его веру, что все болезни от Бога.

Водосточный тоннель представлял собой свод из почерневшего камня, здесь царила мрачная атмосфера подземелья. Посередине тоннеля высотой примерно в два человеческих роста и шириной метра три проходил водосток — канал шириной более двух метров, по которому текла сточная вода. По его обеим сторонам тянулось узкое каменное возвышение типа толи настила, то ли тротуара. По всей своей длине эти возвышения были завалены мусором, оставшимся после того, как вода переполняла канал.

— На сколько километров тянутся тоннели под городом? — спросил Пастер Мишеля.

— На сотни лье, — ответил он, употребив старинную меру длины, равную примерно четырем километрам.

Воздух в тоннеле был влажный. Они ожидали, что окажутся в темноте, но не думали, что там будет стоять такой запах. Можно было предположить, что от потока нечистот одного из крупнейших городов мира будет исходить запах хуже, чем из преисподней. От сырости воздух имел запах мокрого заплесневевшего белья.

Пастер спросил:

— Как часто заливает настилы?

— Это случается, когда и не ждешь. Вода с улиц превращается здесь в бурлящий поток. Я друга потерял два месяца назад, когда он оступился во время такого паводка. Нашли его через несколько дней, обглоданного крысами.

Обращаясь к Роту, Пастер спросил:

— Вы помните, какую роль сыграла река Стикс в Троянской войне?

— Да, конечно. Чтобы сделать своего сына Ахиллеса непобедимым, морская богиня Фетида окунула его в реку Стикс, и при этом держала его за пятку. Ребенок полностью погрузился в волшебную воду, и только пятка не намокла. Вот почему у Ахиллеса было только одно уязвимое место — пятка.

Хотя Рот был фактически новичком в институте, он привык к неожиданным вопросам ученого, чей ум никогда не пребывал в состоянии покоя.

Пастер показал тростью в глубину тоннеля:

— Пятка, уязвимая пятка… Мы должны убедиться, что слабое место нашего города не в подземных водостоках.

Бесспорно, в сердцах и умах парижан клоака занимала необычное место, потому что многое во французской истории — в том числе таинственное — связано с ней. Она служила убежищем для главарей преступного мира и революционеров. Жан Поль Марат скрывался здесь от королевских ищеек, когда примкнул к революционному движению 1789 года, позднее он страдал кожной болезнью, причину которой связывал с водостоками. Герой романа «Отверженные» Жан Вальжан спасал здесь от смерти Мариуса и сражался на дуэли с безжалостным инспектором Жавером. А сейчас анархисты пробирались по этим тоннелям, чтобы заложить бомбы под государственными учреждениями.

Идеальное место, где мог бы скрываться убийца, водостоки представляли собой мир темноты и теней с островками подернутого дымкой света, излучаемого неяркими масляными лампами, подвешенными на расстоянии не менее ста шагов друг от друга. Пустынное место, где слышен только звук падающих капель да бурление воды.

Серо-зеленые лягушки прыгали из-под ног людей, шедших по служебному тротуару. Мимо проплыло что-то похожее на куклу с крошечными руками и ногами. Рот видел это всего лишь секунду, прежде чем оно скрылось в темной воде. Это было тело новорожденного или недоношенного ребенка, брошенного в клоаку, очевидно, потому, что мать не имела денег, чтобы похоронить его. Рот посмотрел на Пастера и сразу понял, что тот видел ребенка. Ничто не могло ускользнуть от его внимания. Если убийца здесь, Пастер найдет и его.

— До последнего сильного дождя здесь были лягушки? — спросил Пастер у Мишеля.

— Да, всегда, они любят это место. За время, что я работаю в водостоках, они никуда не девались. Тут еще валялись дохлые крысы, но потом их смыло в дожди.

— Как долго ты работаешь здесь?

— С тех пор как отец привел меня сюда в четырнадцать лет.

— Ты когда-нибудь болел от этих испарений?

— Никогда, и те, кто работает со мной, тоже не болели. Спросите моего напарника Анри. Он работает здесь больше десяти лет, и никогда не болел.

Воздух из водостоков, вредные испарения послужили причиной того, что эти люди спустились сюда.

Пандемия гриппа, названного «русским», поскольку он пришел из азиатских степей, прокатилась по всей Европе. В Париже заболевание распространилось в виде смертоносного штамма, получившего название «черная лихорадка». Предполагалось, что источником болезни послужили испарения из канализации.

Больше всего «черная лихорадка» свирепствовала в кварталах бедноты и районах обездоленных, где могли вспыхнуть голодные бунты и в лучшие времена. Черное знамя анархии было поднято под громкие выкрики, что городская беднота умирает в результате заговора богатых с целью избавить мир от голодных ртов.