Алкоголичка

Острое отравление. 9

Кто вынесет такое? Ребенок утонул, пока взрослые пьянствовали.

Скорая ехала целую вечность. Врач осмотрел Лесю, констатировал смерть и вызвал полицию. Нас всех забрали в отделение. Никогда не забуду лица полицейских, бравших показания. Среди них была женщина. Она не отводила от меня взгляд и все качала головой.

Я ушла в запой на десять дней, и остановилась когда уже не могла сделать вдох так сильно у меня болело под ребрами. Желудок выворачивало только я делала глоток. Казалось внутренности вот-вот вывалятся через рот наружу. Пришлось позвонить маме и попросить приехать, а потом и вызвать скорую. Меня увезли в стационар с диагнозом «острый панкреатит и отравление». Фельдшер на скорой сделал инъекцию опиата, и я будто поплыла. Наконец боль отпустила. И боль от смерти несчастного ребенка тоже.

Первые сутки я не ела и не пила. На вторые разрешили воду, на третьи принесли бульон, а к вечеру протертый суп. За неделю дней я скинула пять килограммов, уверена, большая часть ушла из-за нервного срыва. Когда родители с Ленкой навестили меня, я не поделилась с ними своим горем. Не хотела усложнять. Я лежала на койке, а мама с папой стояли в изножье, и мама без конца говорила, говорила. Ленка качала в такт головой, соглашаясь. Помню, как пришел врач и стал объяснять что-то, тыча ручкой в огромную тетрадь. Кажется, мама заявила, что сама доктор и прекрасно все понимает и безмерно благодарна такому профессионалу.

После выписки родители увезли меня к себе, квартиру папа больше не оплатил и перевез оттуда вещи назад в мою комнату.

— Это из-за денег? — спросил он наконец.

— Нет. С ними все в порядке. Я заработала тридцать сверху.

Он приподнял правую бровь.

— Не из-за этого? Как его…?

— Нет уж. Эта история давно в прошлом. Папа. Меня не насиловали и не били. Я никак не пострадала. Я просто… не могу сказать тебе. Ты отправишь меня в клинику?

— Обязательно. Но я хочу знать, ты пыталась бросить? И сколько продержалась? Всего два месяца?! И так глубоко сорвалась?! Почему Мила? Зачем?

Я пришла в бешенство. Я сжала свою кулаками футболку на груди и стала трясти.

— У меня тоже есть вопросы, папа! Но я молчу. Не ищи причину там, где ее нет! Пойди и посмотри в зеркало. — Я указала рукой на дверь в коридор.

Он склонил голову на грудь, молча кивнул и вышел из моей комнаты.

Некоторое время я пялилась в стену. Папа вернулся.

— Поговорил с наркологом.

Я почувствовала, как он склонился проверить, сплю я или нет.

— И? Что там? — буркнула я.

— Тебя примут. Есть билет на третье сентября.

— Билет? — Я повернулась. — Какой билет?

— На самолет. Клиника в Сочи. В сентябре там тепло. Можно купаться, а в бассейне и подавно. Содержание с полным пансионом. Водные процедуры. И работа с психологом-наркологом. Тебе помогут.

Я отвернулась назад к стене.

— Как скажешь. А долго?

— Этого не могу знать.

Фил ни разу не позвонил. Не знаю, должен ли он был позвать меня на похороны? Может, он и пытался связаться, но я была в запое. Я вспомнила, как давала показания. Разумеется, будут разбирательства, меня вызовут. Или?..

Лучше не думать об этом. Разыщут, если понадоблюсь.

Но обо мне как будто все забыли.

Перед вылетом мне пришлось побегать за собственными деньгами. Антон сначала обещал отдать мои семьдесят три тысячи. Затем перезвонил, чтобы предупредить — мой процент будет позже, доступна только доля. А потом он и вовсе пропал. Выключил телефон, и дело с концом. Но несмотря на это я пребывала в собранном боевом настроении. Я решила разыскать нахального компаньона. Выйти на него я могла через двух человек: Фил и Дашка. А Дашка общалась с Толиком…

Толик не сразу взял трубку. Пока шли гудки, из меня то и дело вырывался истерический смешок, похожий на хрюканье.

— Да-да? — промурлыкал Толя.

— Удивительно. Ты единственный, кто меня не забанил.

— Так ты же вперед это сделала, — рассмеялся он совсем беззлобно.

— Ты же понимаешь почему? Слушай, у меня проблемы. Я по делу звоню. Я ищу Антона. Его номер вне зоны или выключен. Не знаешь, как с ним связаться? Ты говорил, он в офисе работает.

— М, дай подумать. Я его месяц не видел. Когда он предложил вложил в какую-то финансовую пирамиду, я его сразу послал. Но видимо там он поднял бабла. Купил себе бэху и усвистал. У него теперь новые друзья.

— Купил автомобиль? Реально?

— Можем съездить к нему на квартиру. Я знаю, где он живет.

Не могу сказать, отчего именно меня тошнило, пока я ждала у подъезда — из-за больной поджелудочной или из-за того, что сейчас увижу Толю.

Его белая старая иномарка от слякоти стала коричневой. Конец лета выдался на редкость мокрым и промозглым. Стекло пассажирского места с жужжанием опустилось.

— Такси подано. Садитесь, — как всегда смеясь, сказал Толик.

Сердце колотилось в груди об ребра, даже в ушах стучало. Но все кончено. Или ничего невозможно отныне. Да не было между нами ничего! Главное — сосредоточиться на цели, тогда точно не сболтну лишнего.

Я уселась на пассажирское кресло, Толик отъехал от тротуара.

— Зачем тебе гандон? Брр. Тот есть Антон.

— Ха-ха, — бесцветным голосом произнесла я и замолчала. — Ты и это прекрасно знаешь. — Неужели ты ввязалась в эту тупую авантюру с кооперативом? Ну и ну, Милана. Я думал, ты умнее.

Антон снимал квартиру в самом застроенном районе города на его окраине. Настоящее гетто. Обилие чернявых ребятишек во дворе и мамочек в платках, намотанных на головы, только усиливало впечатление. Лифт привез нас на тринадцатый этаж. Должно быть, я до глупости наивна, ведь до последнего ждала, что откроет Антон.

Когда женщина-таджичка закрыла дверь, Толик спросил, куда поедем теперь. Я покусала губу.

— Может, Дашка знает? Только она снова выкинула меня из своей жизни.

— И что? Тебя это расстраивает? Она про тебя все слила, что можно. Даже про твоего первого рассказала. — Он чуть помедлил. — Это она нас спалила перед Катькой. Растрепала, кто с кем спит.

Я посмотрела на него, и чувство благодарности за помощь съежилось, уступив место жгучей злости.

— У меня прямо дежавю. Однажды мне сказали про тебя то же самое.

— Что?

Я нажала на кнопку вызова. С тихим шуршанием кабина стала подниматься.

— Что ты хвастался перед парнями, какая я клëвая давалка.

Я посмотрела на Толика. Его круглое лицо стало пунцовым.

— Ну это пиздеж, Мила. Не было такого.

— Да ладно! Разве есть люди, которые так не поступают? — Я первой зашла в лифт. — Поехали в ТЦ, к Дашке. Спроси ее про этого козла.

— Но она больше там не работает. — Толя ткнул на первый этаж. — Катька устроила ее к себе.

Я только закрыла глаза и устало покачала головой.

— Тогда отвези меня домой.

Но в машине я передумала. Я испытывала страх и боль, но я должна была поехать к Филу и Тане. Мне показалось, что сделать это, когда рядом Толик, будет легче. Одна поехать я не решусь.

— Толя, отвези меня к Филу, пожалуйста.

Добраться коттеджного поселка оказалось не так просто: городская служба меняла трубы и раскопала узкую дорогу. Припарковаться пришлось вдалеке, потому что подъезд у ворот коттеджа Фила заняли две иномарки. Я вышла и медленным шагом направилась к дому, на ходу сочиняя, что сказать. Шла как в тумане. Минут пять набиралась мужества и наконец позвонила. Собака не подала голоса. Я услышала шаги по дорожке к калитке. Петли взвизгнули и я увидела чужака.

— Здравствуйте, — пробормотала я.

— День добрый. — Мужчина в пиджаке и узких брючках, глядел на меня поверх очков. — Вы на осмотр?

— Какой осмотр?

— Дома.

— Н-нет. Я друг семьи… — Вышло неуверенно и скомкано.

— Хорошо, но ведь они съехали. — Он помедлил, будто соображая. — Дом выставлен на продажу. Вас не предупредили?

Пленка воды заслонила взор. Я развернулась и пошла к автомобилю. Мужчина крикнул что-то вдогонку. Я подумала, что могла бы взять у него контакты Фила на случай, если он сменил номер телефона, но какой в том смысл?

— Ты в порядке? — озаботился Толик моим подавленным видом. Когда я села назад в машину.

— Да. Теперь точно домой. — Я отвернулась к окну, прижалась щекой к спинке кресла и заплакала.

Ко мне мы подъехали, когда уже включили фонари.

— Спасибо за помощь. — Я положила ладонь на дверную ручку, но Толик остановил меня.

— Слушай, Мила. Может, будем встречаться? А? Ты бы хотела?

Тупым невидящим взглядом я уставилась в его лицо. Неужели он считает, что можно просто все замять? Или думает, что я согласна на любое днище? А почему нет? Сколько еще времени мне потребуется, чтобы я наконец приняла факт — мои знакомые считают, что я шалава.

— А как же твоя танцовщица? Не срослось?

Его лицо вытянулось, а глаза стали еще круглее. Значит, не ожидал, что я в курсе.

— Так она замуж вышла, — пробормотал он.

— М, — протянула я. — Нет. Я не хочу с тобой встречаться. Ты мне больше не нравишься.

Он слегка отпрянул.

— Ладно. Придется остаться с Катькой.

Теперь отпрянула я.

— Что значит «остаться»? Разве она…

— Нет, прикинь. — Он уставился на руль, потом поглядел на меня и добавил: — Она самая большая дура из всех. — И загоготал.

Я тоже посмеялась. Горько. Злобно. Я осталась без друзей, без парня, без денег, мое здоровье рушилось на глазах. Ничто уже не имело значения, но я знала, что уезжаю лечиться, и надежда начать с чистого листа не дала мне разрыдаться.