Алкоголичка

16.2

У меня появилось понимание, какой быть не надо, но нужный образ оставался туманным. Что иметь дело с парнями моих подруг нельзя — это ясно. Не увиваться за безразличными ко мне мужчинами тоже. И, само собой, не начинать отношений из жалости.

Взявшись за ручку двери, я поняла, что совсем не хочу торчать в комнате в одиночестве, варясь в гнетущих размышлениях. Читать и слушать музыку бесполезно — все равно вернусь к рассуждениям. Единственное, что могло отвлечь — это нахождение среди людей. Так что я ушла к бассейну, но никого там не нашла.

По деревянной лесенке я спустилась на пляж. Клинике отвели совсем небольшой клочок земли с четырьмя беседками. Я решила устроиться в одной и подремать на свежем воздухе. Когда оставалось пройти пару-тройку метров, то услышала женский смех в ближней беседке. Я остановилась и почти развернулась, чтобы уйти, как снова донесся приглушенный смех, и я узнала голос Кристины.

Томный вздох, нежный лепет доносились из беседки. Вход располагался сбоку, я не видела людей внутри, а они меня. Черт возьми, Крис реально вздумала найти себе мужа в клинике? Сама же сказала, что богатый алкаш — плохой вариант.

В беседке зашумели. Я испугалась и побежала назад к лестнице. По пути что-то вонзилось в мою босоножку, и я едва не взвизгнула. Хромая, я доковыляла до кабинки для переодевания и спряталась в ней. Сквозь щель в соединении стенок я сначала увидела Кристину, кутавшую обгоревшие на солнце плечи в парео. Но с ней никого не было. Я выждала минуту, и уже собралась покинуть укрытие, как ступени заскрипели.

Я выглянула в щелку и увидела, что по лестнице поднимался Кирилл Михайлович.

Тут до меня дошло. Кристинин растрепанный вид в его кабинете в нашу первую с ней встречу, и он, такой взволнованный. И снова ты, Мила, сваляла наивную дуреху, все-то ты поняла, научилась с малых лет, но все еще делаешь вид, что ничего не замечаешь.

«У людей вокруг есть свои желания».

С этой мыслью я провела четверг. Я отказывала Катьке в ее амбициях и стремлении быть крутой, потому что сама боюсь рисковать ради лучшей жизни. Даже малознакомой Тае отказала в ее видении красоты, ведь мне не нравится моя внешность. Я отказывала Дашке в ее стремлении найти парня, который смог бы ее опекать, потому что сама боюсь мужчин. Я трусиха. Я избегаю стресса и боли из-за ситуации в родительской семье. И потому я как лисица в басне: «и всё равно-то он зеленый». Я оплелась рационализациями, чтобы спрятать от себя же свои желания, и потому угодила в паутину неудач.

Только поздно вечером я вспомнила, что завтра меня ждут на морскую прогулку. Снова я пошла к Кристине, чтобы спросить — ехать мне или нет.

Когда я пришла, она упаковывала чемодан.

— Ты уезжаешь?! — воскликнула я, почувствовав, что занервничала.

— Да. Сотрудница ушла на больничный с ребенком, уже третью неделю не может выйти. Мне придется вернуться к делам.

— А как же яхта?

Крис вскинула на меня глаза.

— Яхта?

— Ты ведь должна в пятницу пойти кататься на яхте с Таей и Димой.

— Меня не звали, — просто ответила Крис.

— Не может быть. Ты прикалываешься?

— Это тебя позвали.

Она прошла к шкафу и вынула второй чемодан поменьше. Затем прижала сарафан к животу и пристально на меня посмотрела.

— Мне показалось, или я видела тебя на пляже?

Я состроила недоумевающую мину. Крис улыбнулась.

— Ты следила за мной?

— Вовсе нет! Я просто гуляла! Я хотела подремать в беседке.

Крис снова взялась сворачивать сарафан.

— Милаша. На самом деле мне не нужно лечение. Я приехала сюда из-за Кирилла. — Она чуть помедлила. Покусав губу, продолжила: — Я в него влюбилась еще первый раз. — Она сложила свернутые платья рядком и уперла руки в бока. — Я не пила все время после первого лечения. Так что я солгала. — Она всплеснула руками и чертыхнулась. — Прости. Я лишь хочу попросить тебя не рассказывать о нас. Роман с пациенткой навредит его работе.

— Да я бы ни за что. Зачем мне такое?

Крис почесала макушку, разглядывая содержимое чемоданов. Потом будто вспомнила про меня.

— Ты не хочешь кататься на яхте?

Я кивнула. И когда бегунок со скрежетом обежал корпус чемодана, мне стало грустно.

— Эх. Что мне делать здесь без тебя?

— Не кисни. Езжай к Диме и покатайся на яхте. Я буду ждать сплетни. Так что гляди в оба, — посмеялась Крис.

В пятницу на сессии у Кирилла я заметила, что он как будто отсутствует. Взгляд его так или иначе обращался к мобильному телефону, затем к окну. Разговор у нас вышел вялый, но кинезио приемы, которые он ко мне применил, помогли снять боль в шее и плечах.

— Когда ложишься спать, делай долгий глубокий выдох, — велел он напоследок. — Твой плечевой пояс скручен вовнутрь, мышцы затвердели как железная проволока. Это потому что ты все время «на вдохе». Человек в стрессе дышит поверхностно, верхней третью легких. Не вдыхает глубоко. Вот попробуй, сделай долгий выдох.

Я повиновалась. Удивительно, как много во мне воздуха. Затем Кирилл заставил подышать только «верхом», как собака.

— Ощущаешь разницу? Ты набираешь воздух, словно хочешь заорать. Голова уходит в плечи. Но кричать ты не можешь. Этот панцирь застывает, мышцы перегружены, и стресс остается внутри. Отведи плечи назад, выдохни и расслабься.

— Помогает. На ЛФК инструктор заметил, что у меня голова как будто вдавлена в плечи. — Немного помедлив, я спросила: — Я должна высказать отцу, все, что думаю о нем?

— С какой целью? Наказать? Заставить просить прощения? Спустить пар? Станет тебе легче?

Хороший вопрос. Время не вернуть.

Я пожала плечами. Кирилл отложил блокнот на журнальный столик.

— Ты имеешь право на компенсацию. В вашем детско-родительском договоре по умолчанию прописаны любовь и уважение. Только нужно еще доказать в суде, сколько ты недополучила, и чем можно возместить моральный вред.

— Мне всегда будет мало, верно? — Дошло до меня вдруг. — Проще отпустить?

— У тебя есть время над этим подумать.

Этим я и занялась в сон час. Просто лежала на кровати и перебирала в уме сеансы терапии. Заметила, что мозг с большим удовольствием смакует моменты, где я считаю, что родители меня обидели. «Обида на родителей как красный флажок говорит о том, что ты не повзрослела», — твердил Кирилл. Он же обещал, что, когда я найду работу, отвлекусь от обиды, и начну строить собственную жизнь, мое состояние улучшится.

Остается только поверить.

Я лежала умиротворенная и спокойная. Но одна мысль покорежила, как камень, брошенный в пруд с гладкой поверхностью.

Что, если у отца, и здесь, в Сочи, есть семья? И где-то тут, в кафе работает еще один мой неназванный брат или сестра?

Я истерично захихикала, а потом смех перешел в слезы. За неделю в клинике я выплакала всю воду, что копила десять лет. Десять лет! Подумать только! Наконец-то я перестала щуриться, чтобы не дать себе заплакать. Больше не нужно сдерживать слезы.

Солнечные лучи прокрались в щель между тюлем и шторой, заставив пылинки плясать. Сон медленно уносил меня из реальности. Даже, если чудовище по-прежнему сидит в комнатушке, я смогу дать отпор.