Алкоголичка

23.2

Наверное, я сидела с траурным выражением, потому что родственники по очереди спрашивали, нормально ли я себя чувствую. Когда бабушка заявила, что я отравилась, папа озабоченно поинтересовался не хочу ли я поехать домой.

— Да ничем я не отравилась! Я даже не пью. Мне просто жарко. Здесь душно.

Папа, глядевший мне в лицо, вздохнул. Затем он сел рядом, подперев подбородок рукой, уставился на плясавших гостей. А я из-за разговора с Дашкой перебирала в уме случившееся со мной и Толиком.

— Папа? Ты помнишь парня, который увозил мой комод?

— Помню.

— Ты сказал, что он не тот. Что ты имел ввиду? В смысле, понятно, что ты не хотел, чтобы я с ним встречалась, но почему?

— Да он неплохой парень, — ответил он, подумав. — Но мне показалось, что он тебя не любит.

Я опешила.

— И все?! Не потому что у него нет образования и работа стремная?

Папа раздумчиво прищурился.

— Если бы было надо, я бы помог.

Я отвернулась к сцене. Я ждала какой угодно ответ, но не тот, что услышала. Так просто? Просто “не любит”!

Вдруг мне пришла мысль, что именно сейчас есть смысл задать отцу вопросы, назревшие во мне после возвращения из Сочи. Я посмотрела на папу.

— А ты маму любил? — спросила я с некоторой злостью и даже не приложила усилий скрыть это.

Папа протяжно выдохнул.

— Твоя мама для меня — святое, Милана.

Я горько рассмеялась, а он взял меня за руку.

— И тебя, и Лену я люблю.

— И сына? — Я посмотрела ему в глаза, с удовольствием видя его замешательство. — А нашей сестре уже шесть? Или я просчиталась?

Папа отпустил мою кисть.

— Твой брат… С его матерью я и не собирался жить. Она попросила меня.

— Чего? — протянула я.

— У нее не получалось выйти замуж, ей было за тридцать, это был ее последний шанс родить. Я просто содержал его, потому что мог.

— Какой ты добрый, оказывается. И щедрый!

— Да. Я это заслужил, наверное. А твоя сестра. Ну… Как тебе сказать. Ее мать заботят деньги и статус, и я всегда знал, что ей не надо, чтобы я, как это сказать, стал ее полноценным мужем. Я сам-то и не интересовал ее. Сам по себе.

— И зачем же она тебе сдалась?! — почти взвизгнула я.

— Она красивая. И глупая. Я ее пожалел.

Я отвернулась к сцене к столу, за которым сидели Лена и Сергей. Как теперь переварить все это? Одно было ясно: я не хотела углубляться в дебри из чужих жалости, любви и чего там еще? Своих хватало.

Папа коснулся моего плеча.

— Мила…

Но я стряхнула его ладонь.

— Ладно, папа. Я не хочу…

— Ты моя дочка, — перебил он. — Ты всегда можешь рассчитывать на меня.

— Наверное, мне придется тоже поступить на психолога, как Ленке, чтобы примириться со всем, — заявила я, посмотрев на него.

— Тебе просто надо быть моей дочерью.

У меня защипало в носу и запекло веки. Он был прав: мне следовало отделить свое отношение к нему от маминого.

— Да? Ну тогда дай совет. Есть у меня один мужчина. Старше на десять лет. И работает он в пиццерии. А еще на нем два судебных дела за мошенничество. Но он говорит, что любит меня. Как считаешь, хороший кандидат?

Папа нахмурился и некоторое время думал.

— Приводи знакомиться. Там посмотрим.

— Правда? Хм. А вот ты в Сочи летал на свадьбу своего приятеля, помнишь?

— Да, — сказал он, немного погодя.

Я собралась спросить про Диму, но в последнее мгновение остановилась.

— Моя подруга там замуж выходит. Ты купишь мне билет на самолет?

— Конечно.

Тамада, распинавшаяся во время нашего разговора, позвала папу на сцену. Он поцеловал меня в лоб, поднялся и вышел из-за стола.