Алкоголичка

Чудовище в чулане. 15.1

— В детстве я мечтала стать… Эм. Не помню. Да никем, наверное. — Эта мысль рассмешила меня, и я прыснула со смеху. — Мечта сбылась. Именно никем я и стала.

— Подумай как следует, — попросил Кирилл Михайлович. — Дети всегда воображают себя кем-нибудь.

— Не знаю. Я любила представлять, что выступаю на сцене, что я звезда. И ничего другого.

Кирилл Михайлович сделал пометку в тетради. Я продолжила вспоминать.

— Со мной никто не разговаривал о работе, о самоопределении или чем-то подобном. Просто в пятом классе обнаружилась моя способность к языкам, и это решило дальнейшую судьбу, были и художественная школа, и обучение игре на фортепиано в довесок. Просто потому, что многие мамины подруги водили туда дочерей. Я была абсолютно пассивна и не выказывала желаний. А родители никогда не спрашивали, чего я хочу. Единственное самостоятельное решение я приняла, когда бросила фортепиано и художку.

— Постой. А игра в певицу?

— У меня слабый голос. Я не тянула высокие ноты.

— И все же тебе дали возможность попробовать то, что тебе нравилось. А твоя мама — врач? Ее работа не вдохновляла тебя?

— Я никогда не задумывалась над тем, в чем суть, что значит быть врачом. Я видела ее в кабинете с другими детьми, но пойти по ее стопам никогда не хотелось. Вот Ленка…

— Кто это?

— Младшая сестра. В десятом классе в нее как будто бес вселился. Она заявила, что пойдет на психолога. Не представляете. Она с каменным лицом сидела и штудировала нужные для поступления предметы. Она вдруг стала писать диктанты по русскому на пять, хотя у нее всегда тройка была. Чокнутая. Когда пришло время подавать документы, мама в ответ только фыркнула. Она хотела отдать ее на секретаря, потому что считала, что у Лены на большее не хватит мозгов.

— Она так и сказала твоей сестре?

— Почти. И знаете, что? Мало того, что родители оплатили ее учебу, так еще и отпустили в другой город! До сих пор теряюсь в догадках как и почему.

Он снова что-то записал. Я тоскливо вздохнула, стремясь дать понять, что мне дико скучно обсуждать подобные вопросы.

— Почему мы снова вернулись к работе, когда должны лечить алкоголизм?

— Работа занимает самую большую часть жизни человека. Даже матерью ты будешь меньше времени, чем работать.

Я постучала стопой по полу и нервно хихикнула.

— Это реально пугает. — Я недолго помолчала. — И зачем только я получала два высших образования? Теперь родители давят на меня. А мама даже назвала неблагодарной свиньей. Отправили меня учиться, не спросив. И ждут, что я спасибо скажу!

Кирилл Михайлович постучал резинкой карандаша по своим красивым губам.

— Ты не чувствуешь к ним благодарности?

Я открыла рот и уставилась на него.

— А что? — Я вскинула руку. — Должна по-вашему?

— Как думаешь, почему они так поступили? Сами за тебя все решили? Разве они не имеют на это права?

Я устало прикрыла глаза, затем уставилась в потолок.

— Понятия не имею. Может, видели, что меня ничто не интересует? Что я аутист? Вы могли бы сказать, что я аутист?

— Ты пробовала пойти в театральный кружок?

— Да. Но оказалась чрезмерно застенчивой. Я продолжала рисовать и мечтать. У меня буйная фантазия. Наверное, потому что мое общение с реальным миром сводилось до круга семьи.

Он нахмурился. Я отсекла жестом ладони.

— Не спрашивайте о причинах.

— То есть, ты догадываешься, что за чудовище прячется в чулане, просто не хочешь мне говорить.

— Вот, что я скажу, доктор. Я бросила художку, хотя мне нравилось. Я поступила так, когда мама сказала, что она никогда не отпустит меня в Питер учиться на аниматора. Видите ли в Питере разврат, и все сумасшедшие. Вот у тети Тани уехала дочка туда и стала лесбиянкой. Хотя эти два факта не являются причиной и следствием, но этого оказалось достаточно, чтобы запереть меня в местном ВУЗе. Вот в чем причина. И она никогда не отпускала меня работать. Пока мои подружки зарабатывали деньги, я сидела дома. И знаете, что?

Он приподнял брови. Я злостно заявила:

— Я буду сидеть на их шее и пусть только попробуют снять меня. Они сами этого хотят. Потому что, когда я уйду вслед за сестрой, они окажутся лицом к лицу. Мои папа с мамой. И к лицу с их проблемами. Так что пусть скажут мне спасибо!

Я закончила тираду, резко выдохнула и, закинув ногу на ногу, с чувством собственного достоинства уставилась в лицо Кириллу. Пустая бравада. Ужас охватил меня, когда я осознала, что подобралась к истинным причинам.

«Господи, только бы он сейчас не стал развивать эту мысль дальше, — взмолилась я. — Я не готова признаться в этом даже себе!»

— Значит, — начал Кирилл Михайлович осторожно, — ты просто пытаешься отморозить уши?

— Я спасаю их брак. И всегда так делала. — Гнев закипал все сильнее, я понимала: еще чуть-чуть и плотно закрытую крышку сорвет. — Зря я пришла. Я уже давно ничего от себя не прячу. Мне не нужно это озвучивать.

— Разве твой алкоголизм не заявление? Может, безопасней высказать протест словами?

Я стала болтать ногой. Невольно голова повернулась к дверному проему, в «личное пространство» Кирилла Михайловича, где у него стояли рабочий стол, тахта, и имелась туалетная комната с душем. Все казалось, что оттуда сейчас кто-то покажется. Может, это мое чудовище намеревалось утащить меня с собой в темноту?

Я хлюпнула носом и утерла влагу с щеки.

— Единственная роль, которую я примеряла на себя все детство, это роль будущей жены и мамы. Пока папа занимался бизнесом, а мама чужими детьми, я варила нам ужины, мыла полы и сидела с сестрой.

Он хмыкнул.

— Проблема в том, Кирилл Михайлович, что мама сделала меня соучастницей. В их гребаных разборках. — Мне не хватало воздуха, и я остановилась для передышки. — Я стала третьей в их войне.

— Хорошо. И за что воевали?

— Да все просто! — Я едва не выпрыгнула из кресла. — Мой папа — кобель!