Алладин в стране гигантов

Глава одиннадцатая Ущелье красотонов

Юноша с трудом выбрался на берег и в полном изнеможении рухнул на траву. Лёгкий ветерок трепал его волосы – мол, не волнуйся, всё уже позади. Вокруг дружески шумела листва, а на ветвях деревьев кокетливо покачивались какие-то красные ягоды. Ощущение домашнего уюта и тепла окутало юношу, словно пуховое одеяло. Не хотелось никуда идти, что-то преодолевать... Не хотелось даже подниматься. Хотелось лежать, смотреть в бесконечное небо, чувствовать рядом деревья и травы, слиться с ними, понять их радости и страдания, понять их неторопливый язык и стать их братом – частью всего сущего.

Но через некоторое время Алладин почувствовал голод, и вид этих сочных, спелых ягод побудил его к действиям. Ягод было много – крупные, без косточек, они отличались необыкновенным вкусом. Никогда ещё в своей жизни Алладин не ел ничего более восхитительного и изысканного. Даже сахарные каштаны, которые так превозносили Серые Карлики, по сравнению с этими ягодами казались пресными и безвкусными.

Алладин ел их горстями, без удержу, размазывая мякоть и густой сок по щекам, и не мог остановиться до тех пор, пока не съел все ягоды до одной. Насытившись, он уснул, а когда проснулся, то почувствовал себя готовым к любым испытаниям.

Одежда его, правда, превратилась в жалкие лохмотья. Башмаки он скинул ещё в реке – они мешали ему плыть. Но три волшебных кольца по-прежнему сияли на его руке. Сохранился и кинжал.

Юноша поднялся с травы, с надеждой посмотрел на пустые ветви чудесного дерева, но, не обнаружив ни одной случайно уцелевшей ягоды, грустно вздохнул и двинулся через заросли на запад, в сторону голубых степей Сердца Мира.

С вершины холма город казался ленивым, насытившимся после недавней охоты, хищником. Он разлёгся прямо посреди обширной равнины и глядел в мутную реку на своё отражение.

Город словно вырастал из земли, сливался с ней, был её продолжением. Выстроенный из обожжённых кирпичей и каменных валунов, он выглядел очень старым, почти таким же древним, как окружавшие его горы.

В трещины крепостных стен забилась земля, а попавшие в неё семена дали жизнь небольшим деревьям и кустам. То здесь, то там были видны небольшие узкие бойницы, почти целиком увитые плющом.

Башни и купола города в сумерках сливались, смутно вырисовывались крыши домов и пирамиды храмов. Но даже издалека было понятно, что город рос медленно, сотни раз перестраивался, и поэтому отдельные его части сливались в неуклюжее и нелепое целое. Видно, когда многочисленные строители строили и перестраивали этот город, замыслов у них было в избытке. Они щедро ссыпали в одну кучу дворцы и лачуги, перемешали их с узкими кривыми улочками, набросали как попало площади и, ужаснувшись своему творению, обнесли его от посторонних глаз высокой крепостной стеной.

Вокруг города раскинулись плодородные сады, и даже сейчас, в сумерках, между деревьями всё ещё сновали люди. Странные люди. Движения их были медленными и неуверенными, словно они думали о чём-то своем, сокровенном, или же просто смертельно устали от монотонной работы.

Их деятельность заинтересовала Алладина, и он подошел поближе. То, что он увидел, поразило его.

В садах работали десятки, сотни людей. Их тела были стройными, жилистыми, мускулы так и перекатывались на могучих руках. Они были почти нагими, если не считать набедренных повязок. Но не это поразило Алладина. Затаив дыхание, юноша смотрел на этих людей и не верил своим глазам: ни у одного из них на плечах не было головы!

Тем не менее, эти существа словно не замечали отсутствия у себя столь важной части. Они сосредоточенно двигались, осторожно переходили от дерева к дереву, на ощупь отыскивали ягоды и собирали их в плетёные корзинки, которые висели у них за спиной. Некоторые даже пробовали эти ягоды, засовывая их в тёмные отверстия, которые были у них на месте шеи.

Алладин решил было, что попал во владения какого-нибудь могущественного чародея, способного своими колдовскими чарами оживлять обезглавленных людей и отправлять их работать в сады. Но среди этих существ были мужчины, женщины и даже совсем маленькие дети. Все они двигались и работали так, словно не считали себя ущербными. Но только все они делали медленно, словно во сне, ведь из-за отсутствия глаз им приходилось действовать на ощупь.

Пока Алладин удивлённо рассматривал этих безголовых работников, солнце опустилось за горы. Городские ворота распахнулись, и оттуда показался отряд стражников. Одеты они были в такие же серые, невзрачные набедренные повязки, но тела их были разукрашены различными татуировками в виде извилистых линий кругов и точек. Скорее всего, эти узоры свидетельствовали об общественном положении или чине.

Но самым поразительным было то, что, в отличие от садовников, стражники не были безголовыми. На их плечах были вполне человеческие головы. На шее у каждого висело какое-нибудь ожерелье или простой кожаный ошейник.

Приблизившись к безголовым садовникам, стражники ударами бичей, толчками и пинками начали сгонять их в кучи. Затем они заставили всех взяться за руки. Когда образовывалась цепочка из тридцати-сорока безголовых работников, один из стражников брал за руку первого и таким образом вёл всю цепочку в город.

Медленно и вяло тянулся этот жуткий караван. На небе показались первые звёзды, когда последний из безголовых исчез за городской чертой. Ворота жутко заскрипели и с лязгом захлопнулись.

Под покровом темноты Алладин спустился с холма в долину и направился к деревьям, усеянным крупными, уже знакомыми ему ягодами.

И вновь Алладин испытал райское наслаждение, пробуя эти ягоды. Только набив свой живот до предела, он двинулся дальше, не забыв при этом сунуть несколько ягод в карманы.

Ночь была тихой, тёплой. Долина благоухала ароматами цветов и сладостью спелых ягод. Над головой кружились звёзды. Казалось, они сопровождали юношу в его ночном путешествии. Поддавшись очарованию ночи, Алладин перестал смотреть под ноги и через несколько шагов провалился в одну из глубоких ям-ловушек, которые Красотоны рыли в целях защиты от свирепых ночных хищников.

К счастью, на дне ямы не было заостренного кола, обычно используемого в такого рода ловушках. Пролетев метра три, юноша тяжело рухнул на слежавшуюся землю и со стоном поднялся.

Вокруг было темно, как в колодце. Лишь над головой, высоко-высоко, сочувственно мерцали знакомые созвездия. Цепляясь за стенки ямы, Алладин попробовал выбраться наружу, но рыхлая земля осыпалась, и он опять падал вниз. Положение было безвыходным.

Ночь длилась бесконечно. Алладин ни на минуту не сомкнул глаз. До него доносился чей-то низкий рёв, кто-то стонал, пыхтел и грузно ворочался неподалёку, а перед рассветом какое-то существо пробежало неподалёку от ямы, тяжело сотрясая землю. Прислушиваясь к ночным звукам, Алладин подумал, что, может быть, и неплохо, что он угодил в эту яму. Во всяком случае, до него не добраться ужасным зверям, что охотятся по ночам среди этих пышных садов.

Долгожданный рассвет застал его вконец измученным. Благодаря предусмотрительно сделанным запасам, голода он не испытывал, но муки жажды терзали его с каждой минутой всё сильнее и сильнее.

С первыми проблесками зари юноша услышал знакомый скрип открывающихся городских ворот. Коротко щёлкали бичи, лениво ругались стражники, подгоняя на работу своё безголовое стадо.

Голоса приближались, и скоро на фоне голубого неба Алладин увидел удивлённые физиономии стражников. Они долго и с большим интересом рассматривали попавшего в ловушку юношу, затем один из них сбросил вниз конец своего бича. Алладин ухватился за него и принялся неуклюже карабкаться наверх.

Едва выбравшись на поверхность, Алладин оттолкнул одного стражника, ускользнул от протянутых рук второго и изо всех сил побежал к реке. За ней начинались джунгли – густые, тёмные. В них можно было легко затеряться и спокойно переждать опасность.

Сзади послышались удивлённые возгласы, сменившиеся рассерженными криками. Бросив на бегу взгляд назад, Алладин увидел, что стражники пустились за ним в погоню.

Не обращая ни малейшего внимания на их крики и команды немедленно остановиться, Алладин продолжал нестись вперёд. Преследователи значительно уступали ему в скорости, но зато их товарищи быстро выстроились полукругом, преграждая юноше путь к реке.

Но цепочка стражников была неплотной: между стражниками имелось свободное пространство, через которое можно было проскочить. В одну из таких щелей и бросился Алладин.

Там находился всего один стражник. Он стоял спокойно, без суеты и лишних движений. Могучие мускулистые руки воина сжимали меч и длинный бич, которым он собирался опутать ноги беглеца. На лице стражника застыло выражение крайней свирепости и несгибаемого упорства. Алладин понял, что живым и невредимым из столкновения выйдет только один из них.

Не прерывая бега, юноша вытащил из ножен кинжал. Поравнявшись со стражником, юноша ловко уклонился от бича, выбил из рук стражника меч и резким взмахом кинжала отсёк ему голову.

Воин покачнулся, выпустил из рук бич, опустился на колени и принялся шарить руками в траве, причём отрубленная голова, грозно вращая глазами, громогласно координировала его действия. Юноша следил за происходящим, как завороженный.

Отыскав в траве свою голову, стражник привычно нахлобучил её на плечи, чуть подправил, устроил поудобнее, повращал из стороны в сторону...

Всё это заняло буквально несколько секунд, но за это время преследователи настигли юношу и окружили его плотным кольцом. Один из стражников, распалённый погоней, взмахнул короткой дубинкой и обрушил её на Алладина. Мир раскололся, завертелся перед глазами, как безумная карусель. Свет начал тускнеть, меркнуть. Затем чернота вспыхнула ярчайшей вспышкой, и юноша потерял сознание.

Последнее, что он услышал, были слова одного из стражников, самого татуированного:

– Осторожнее! Голову не испортите, а то Валоор очень осерчает!..