Алладин в стране гигантов

Глава четырнадцатая Принцесса Калирана

Посреди комнаты, в неверном свете факелов, сидела богато татуированная девица с пышным ожерельем на шее. Она сосредоточенно рассматривала какое-то деревянное устройство со множеством натянутых нитей. Изредка она касалась то одной нити, то другой, что-то перетягивала, что-то настраивала, но дело, видно, не шло, и поэтому девица сердито надувала губки и капризно морщилась.

Рядом с ней на столе лежала огромная книга с золотым тиснением по кожаному переплёту. Время от времени девица заглядывала в неё, что-то читала, задумчиво слюнявила пальчик и переворачивала страницу.

Комната имела несколько запущенный, но жилой вид. Драпировка на стенах в некоторых местах истлела, краски на гобеленах потеряли цвет, а железные кольца для факелов были покрыты слоем ржавчины. Вдоль стен стояли ящики, заваленные древними книгами и манускриптами. На крышке последнего, самого дальнего ящика стояла плетёная корзинка, из которой виднелись румяный край пшеничной лепешки и запечатанное горлышко кувшина.

Алладин облизнулся и вошёл в комнату.

Девица подняла на него глаза и испуганно вскрикнула. Юноша заметил, как побелело под румянами её лицо.

– Ты призрак или живое существо? – сдавленным шёпотом спросила она.

– Я – живое существо, – честно ответил Алладин. – Пока живое. Но очень скоро от голода и жажды стану призраком.

– Брось. Ты не похож на привидение, – не очень уверенно сказала девица. – Скорее, на каторжника. Худой весь, лохматый... Видали мы таких в каменоломнях.

– А я и есть призрак каторжника, – сказал Алладин, надеясь, что собеседница испугается и бросится из комнаты прочь, забыв про корзинку с провизией. – Вот уже сто лет я хожу по этим коридорам, оглашая их стонами и печальными завываниями. А когда вижу молоденьких девушек, то протягиваю к ним свои холодные руки и...

– Не морочь мне голову, – оборвала его девица. – Видали мы таких! Скажи лучше, что ты здесь делаешь?

– Спасаюсь, – признался Алладин. – Разрешите представиться, меня зовут Алладин. Я – государственный преступник, бунтовщик, причём особо упорствующий, потрясатель основ и ниспровергатель умов. Таким, во всяком случае, меня считает правитель Валоор. А с кем я имею честь беседовать?

– Меня зовут Калирана, – потупила накрашенные глазки девица. – Я на ступени ученицы.

– Ученица? – удивился Алладин. – Так, может, ты научишь меня, как мне выбраться из этого лабиринта? А то я, знаешь, заплутал немного... Здесь поблизости есть какой-нибудь выход на поверхность?

– Есть, – кивнула Калирана. – И не один. Но я тебе его не покажу, даже не проси! Видали мы таких!

– И где же вы таких видали? – полюбопытствовал Алладин.

– На доске розыска, – пояснила Калирана. – Сейчас я вспомнила. Там написано, что в городе находится опасный преступник и нарисован твой портрет – ну вылитый ты. Всем гражданам предписано соблюдать предельную осторожность и бдительность. Каждый при виде тебя должен поднять тревогу и оказать содействие стражникам.

– Это, конечно же, приказ Валоора?

– Правителя Валоора, – поправила юношу Калирана. – Да, мой отец намерен поймать тебя во что бы то ни стало. Видно, ты ему чем-то здорово насолил.

– Так ты дочь Валоора? – воскликнул Алладин. – Принцесса Калирана?!

– Да, это я, – подтвердила девица. – Но, повторяю, сейчас я на ступени ученицы и поэтому не имею к своему титулу никакого отношения.

– На ступени ученицы, говоришь? – Алладин огляделся по сторонам. – Да разве можно научиться чему-нибудь хорошему здесь, в этом подвале?

– Вот и отец так же говорит, – надула губки принцесса. – А я назло буду учиться именно здесь! Во-первых, мне так хочется, а во-вторых, и в этих комнатах есть чему поучиться. Это настоящие кладовые позабытых искусств. К сожалению, я не нашла ещё ни одной книги по магии и волшебству, но я знаю, что они существуют и спрятаны где-то в этих подвалах. Умели же наши предки творить чудеса!

– О каких чудесах ты говоришь? – из вежливости поинтересовался Алладин, раздумывая, как бы ему половчее выведать у вздорной девчонки местонахождение выхода.

– О древних, позабытых чудесах, – понизила голос принцесса. – Когда наши предки перебрались на эту сторону, они построили верхний город и научились многим волшебным вещам: они строили машины, которые летали по воздуху или плыли под водой, они знали заветное слово огня, камня и металла и творили удивительные дела... Но потом верхний город пришлось покинуть. Наши предки вырыли эти катакомбы, спасаясь от огнедышащих драконов – сыновей Эйлаха.

– В вашем ущелье водятся Драконы?

– Раньше водились, – ответила принцесса. – Наши предки при помощи своих чудесных механизмов сумели одержать над ними победу, но и сами они понесли тяжёлые потери. – Калирана тяжело вздохнула. – Погиб каждый третий. Эта победа, больше похожая на поражение, сломила дух Красотонов. Они уже больше не поднялись в верхний город – так и остались в подземелье. Наверху живут только пастухи, рабочие, не имеющие права на голову, да преступники, лишённые головы. Ты, наверное, видел их за работой в садах.

– Видали мы таких, – сдержанно кивнул Алладин.

– Былые искусства забылись, – продолжила свой рассказ Калирана. – Вся энергия нашего народа ушла на совершенствование тела. Теперь вот у каждого по несколько голов, но в них, увы, пусто, потому что древние знания утрачены. А вместе с ними утрачено и искусство магии... Ах, как бы мне хотелось отыскать книгу с волшебными заклинаниями!

– И поэтому ты проводишь всё свое время здесь? – догадался Алладин.

– Да, – надменно вскинула голову принцесса. – Провожу и буду проводить. И обязательно отыщу древние книги по магии. Отец, правда, говорит, что даже если такие книги и существуют, то записанные в них заклинания уже давно утратили свою силу. Они, мол, бесполезны для народа Красотонов. А я никогда в это не поверю, пока сама во всем не разберусь! Кроме того, мне здесь нравится! Я, как и ты, нахожу в этих комнатах спасение.

– Спасение? – переспросил Алладин. – От кого же ты спасаешься?

– Не от кого, а от чего, – зевнула Калирана. – От скуки. Она страшнее саблезубого дракона и тяжелее надгробного камня. У неё крылья ветра, и, как от неё ни убегай, она всё равно догонит и усядется на шею. Одно спасение – археологические поиски. Ах, как приятно собирать крупицы знаний, читать книги, грызть гранит науки...

– Если тебе по вкусу гранит, то, может, ты позволишь мне отведать ту пшеничную лепёшку, что так заманчиво выглядывает из твоей корзины? – спросил Алладин. – А то вторые сутки у меня ни маковой росинки во рту...

Принцесса поморщилась, но утвердительно кивнула.

Не дожидаясь повторного приглашения, Алладин набросился на еду. Корзина начала стремительно пустеть. Кроме лепёшки там лежали сдобные булочки, колбаски, жареные голуби, фрукты и множество тех восхитительных ягод, которые Красотоны выращивали в своих садах. Все это исчезло в желудке Алладина за какую-то минуту.

– Силен! – изумлённо произнесла принцесса. – Это были мои запасы на три дня.

Набитый рот не позволил юноше ответить. Пробормотав что-то невразумительное, он схватил кувшин и начал жадно пить. Там было разбавленное вино. Алладин предпочёл бы воду, но выбирать не приходилось.

Отставив пустой кувшин в сторону, юноша благодарно взглянул на принцессу и счастливо улыбнулся. Он чувствовал себя гораздо лучше. От усталости не осталось и следа. От вчерашних страхов и мучительных переживаний – тоже. На душе было легко и радостно, а голова немного кружилась. Видно, вино не было таким уж слабым, как показалось ему поначалу.

– Так что ты там говорила насчет выхода из этого подземелья? – лениво спросил он.

– Ничего я тебе не говорила, – сварливо произнесла Калирана. – И вряд ли что-нибудь скажу, обжора! Видали мы таких!

– Нет, – уверенно сказал Алладин. – Таких вы не видали. Посмотри на меня внимательно. Ты видишь перед собой жертву рокового стечения обстоятельств.

– Чего? – нахмурилась принцесса.

– Неужели в твоем нежном девичьем сердце не найдется ни капли сострадания и великодушия? – продолжал юноша. – Ведь что может быть великодушнее, чем бескорыстная помощь несчастному скитальцу – сирому и убогому! К тому же... – Тут Алладин осёкся. На левом ухе принцессы матово поблёскивало такое знакомое кольцо в форме змейки, кусающей себя за хвост. Юноша взглянул на свои кольца. Ошибки быть не могло – перед ним было четвёртое волшебное кольцо Власти. – А что это у тебя за украшение на ухе? – сдавленно спросил он.

– А, занятная побрякушка! – кокетливо повела головой Калирана. – Случайно попалась мне на глаза в куче хлама на нижних галереях. Антиквариат! Хотя, конечно, дешёвенький...

– Я вижу, ты очень дорожишь этой дешёвкой. А ведь принцессе больше пристали золотые украшения.

– В этом ты прав, – согласилась принцесса. – На ступени принцессы я ношу золотые серьги. Но сейчас я на ступени ученицы, и носить золото мне не пристало. А вот железная змейка, кусающая себя за хвост, – это то, что нужно. Таким представляли знание наши предки.

– Странные, однако, у них были представления о знании, – заметил юноша.

– Предки знали многое, но почему-то считали, что при неумелом применении знание может обратиться против владельца. Это как огонь – может согревать жилище, а может и сжечь его. Предки хотели достичь совершенства во всем, но совершенное знание оборачивается против тебя и превращается в скуку. Мы, их потомки, совершенны. Мы построили гармоничное общество, но мне скучно. Жизнь слишком размеренна, все взвешено, предусмотрено и рассчитано на годы вперед. Ничего не происходит, один день похож на другой. Да и сами мы стали такими похожими друг на друга. Только татуировками и отличаемся.

– Может, ваши предки были правы, – сказал Алладин, задумчиво глядя на кольцо.

Его так и подмывало протянуть руку и сорвать его с прелестной головки принцессы Калираны. Но силой кольцо отобрать было нельзя. Огерт говорил, что талисман можно получить только в дар, иначе последствия будут непредсказуемы и очень печальны. Владелец должен отдать свое кольцо сам, по доброй воле. Но ждать от принцессы бескорыстного подарка не приходилось.

– И часто ты это колечко надеваешь?

– Нет, – поморщилась Калирана. – Оно не очень подходит к моей татуировке.

– Татуировки у вас вроде одежды? – спросил юноша, не отрывая взгляда от волшебного талисмана.

– А что такое одежда? – спросила принцесса. – Ты говоришь о набедренных повязках?

– Нет, – ответил Алладин. – Я говорю о пышных одеяниях из разноцветных тканей, которые можно изготовить на ткацком станке. Это своего рода волшебство...

Глаза принцессы Калираны загорелись интересом: ресницы затрепетали, пальцы нервно пробежались по нитям основы. Алладин с радостью обнаружил, что случайно разжёг любопытство принцессы. Не теряя времени, он принялся раздувать занявшееся пламя.

– Мой отец был сапожником и дружил с портным, жившим на соседней улице, – сказал он. – Ещё мальчишкой я часто присутствовал при их разговорах о великой магии, непредсказуемой, вечно изменчивой – о магии моды...

Алладин пристроился на деревянной скамье рядом с Калираной и вдохновенно начал рассказывать о великой силе моды, способной всецело завладеть женским сердцем.

Около часа ушло на описание техники изготовления тканей из козьей, овечьей и верблюжьей шерсти и пуха, на тонкости искусства шерстобита, тонкопряхи и ткачихи. Ещё полчаса пришлось потратить на краткий экскурс в историю. Алладин вскользь обрисовал контуры хитонов, тог, балахонов и хламид, в которых разбирался слабо, быстро пробежался по японским кимоно и индийским сари и, наконец, медленно и обстоятельно поплыл по реке восточной моды.

Халаты с подрезными бочками и халаты на прямой кокетке, шёлковые блузки с рельефами, с рукавами реглан и сборками у выреза для шеи, тканые платья с отделочными кантами, платья-сарафаны, жилеты, пелерины, юбки, фартуки...

Раскрасневшаяся от возбуждения принцесса вскрикивала и стонала, вскакивала из-за стола и бегала из угла в угол, но очень скоро вошла во вкус и начала задавать вполне осмысленные вопросы. Больше всего её заинтересовала отделка стояче-отложных воротничков и выкройка рукавов с буфами по окату.

Алладин исчертил все стены головешками от факелов и начал уже переходить от многообразия фасонов верхней одежды к необозримому множеству моделей одежды нижней. Он совершенно охрип, но мог с уверенностью утверждать, что его слушательница уже могла на равных общаться с любой багдадской модницей.

– Алладин, а если рукав «фонарик» и полустоячий воротник? – внесла принцесса очередное предложение.

– Смело, – подбодрил Калирану юноша, – но вот колечко твоё в виде змейки не соответствует. Это уже близко к бунтарству и свидетельствует о плохом вкусе. В данном случае больше подойдет серебряная серьга-капелька.

Принцесса растерянно замолчала, покраснела от смущения перед столь тонким знатоком, а затем решительно сорвала с себя железное кольцо и отбросила его в самый дальний угол. Она не хотела казаться смешной и нелепой. Юноша торопливо отыскал кольцо и надел его на палец.

– Если ты не против, я хотел бы взять это колечко на память о нашей встрече.

– Пожалуйста, – дернула плечом принцесса. – Но должна заметить, что у тебя плохой вкус! – колко добавила она.

– Дело не во вкусе. Я коллекционирую изделия подобного рода. А что касается вкуса, то он начинает вырабатываться за ткацким станком.

– А где мне найти этот ткацкий станок? – сдержанно спросила принцесса.

– Да он же перед тобой! Это устройство, которое ты изучаешь и есть ткацкий станок – вещь волшебная, колдовская...

– Понятно, – оборвала его принцесса, по- новому, с живым и горячим интересом поглаживая натянутые нити основы. Затем она ревниво покосилась на Алладина и произнесла тихо и твердо: – Ты ведь понимаешь, что в нашем городе не может быть двух законодателей моды. Я очень благодарна тебе за те знания, которые ты мне передал, но теперь тебе лучше уйти. Я хочу быть единственной, неповторимой волшебницей кройки и шитья.

– Конечно, конечно, – кивнул Алладин, отступая перед горящим взглядом принцессы. – Я тебя понимаю. Так где же здесь выход?

– Я тебе покажу. – Принцесса облегчённо вздохнула, радуясь сговорчивости своего учителя, вскочила со скамьи и, подхватив факел, направилась к выходу из комнаты. – Следуй за мной. Кстати, а как ты смотришь на двухшовный рукав с манжетой и стояче-отложной воротничок?..

Алладин понял, что посаженное им семя даст пышные всходы. Очень скоро магия моды вскружит многочисленные головы красотонов и займет их руки кройкой и шитьем. Шикарные платья потребуют яркого солнечного света и изысканной обстановки, строительства ткацких фабрик и оживлённой торговли с соседями. Красотоны сами не заметят, как выберутся наверх, к солнцу, и пойдут по новому пути.

Опасения Валоора оказались не напрасными. Алладину удалось посеять в умах красотонов великую смуту.