Алладин в стране гигантов

Глава первая Ветер чужого мира

...А умирать совсем не хотелось.

Холодный утренний ветер вернул юноше силы и спокойствие, пусть даже это и были спокойствие и упорство отчаяния – то затишье перед окончательным решением, которого следует опасаться сильнее самых бурных эмоций. Юноша продолжал бесцельно грести вперёд в каком-то бессмысленном, тупом оцепенении.

Огромные волны то вскидывали Алладина на самый гребень, то снова бросали в бездну, чтобы опять вознести на пенный вал. Юноша понимал, что надолго его не хватит: слишком уж высокими были волны. Он едва сдерживал напор валов сзади. Зато можно было расслабиться, соскальзывая с гребня волны вниз.

Огромное, бесконечное море от горизонта до горизонта – и он, затерянный в этих бескрайних просторах, совершенно один, брошенный своими спутниками на произвол судьбы. Юноша знал, что плывёт навстречу своей гибели: через милю-другую тело откажется ему повиноваться, и его путешествию наступит конец.

Уже больше получаса Алладин боролся с волнами. Но море лишь играло с ним. Оно и не думало отпускать такую забавную игрушку из своих холодных объятий. В какой-то миг, очень скоро, зеленоватым волнам надоест эта забава, и они побегут прочь в поисках новых развлечений.

Можно постепенно привыкнуть к самым страшным мыслям и, хоть раз допустив их, находить в них известное удовольствие. С каждой минутой прекращение всякой борьбы становилось для Алладина всё более сладостным искушением. Всё равно гибель неизбежна.

Смерть могла прийти к нему в пенных гребнях с остроконечными акульими плавниками, которые он так часто наблюдал с борта «Странника». Эти вечно голодные хищники ни на минуту не отставали от корабля южных торговцев.

Смерть могла прийти и незаметно, с усталостью, когда непосильным покажется новый гребок, и холодная вода, словно чугунная дверь в усыпальницу, захлопнется над его головой.

Алладин прижал руку к груди и нащупал кинжал, который во время путешествия всегда носил с собой. Сознание, что у него есть оружие, несколько успокаивало: во всяком случае, ни одной акуле юноша не покажется лёгкой добычей.

Это был длинный отточенный кинжал, который подарил Алладину перед отъездом султан, – старый дамасский клинок, принадлежащий одному из древних правителей Багдада.

Нащупав кинжал, юноша почувствовал, что в его жилах снова закипает кровь и что ему нечего бояться опасности. Может, и правы были южные торговцы, когда говорили, что в этом мире не существует опасности, а есть только удача.

Однако на этот раз удача, пожалуй, отвернулась от Алладина. А всё из-за его болтливости! Воистину, верно говорят: язык твой – враг твой! Люди не понимают друг друга, даже когда отчаянно стараются понять.

Именно из-за непонимания творятся различные преступления и совершаются благодеяния. В каждом добром деле скрыты семена зла, а в каждом злодеянии мелькают отблески справедливости. Потому и оказался Алладин в этой морской пустыне, один, без всяких спасательных средств и надежды достичь берега.

Алладин стал читать молитву. Он чувствовал себя таким усталым, что порой забывал слова, и тогда начинал шевелить губами, как можно быстрее, чтобы слова выговаривались сами собой. Но усталость брала своё: перед глазами уже запрыгали чёрные пятна. Солёная морская вода заливала рот и жгла глаза, руки казались каменными... «Скоро уже», – отрешенно подумал Алладин. И вдруг он увидел корабль.

Взлетев на очередной гребень волны, он смог разглядеть судно. Может, виновата была усталость, а может, сгустившийся над морем туман, но юноше показалось, что у корабля нет ни мачты, ни палубы. Если бы не гигантские размеры, то его можно было принять за обыкновенную лодку... Как бы там ни было, Алладин судорожно забил по воде руками и устремился к странному кораблю, который являлся для него последней надеждой и спасением.

От корабля юношу отделяло всего три гребня. Трижды он то возносился к небесам и тогда отчётливо видел судно, то вновь скользил вниз, и корабль исчезал.

Алладин уже отчаялся добраться до него, когда с вершины очередного гребня обнаружил, что летит прямо на загадочное судно. Собрав остатки сил, он подплыл к высокому борту и ухватился рукой за опущенное в воду бревно.

Он наверняка не удержался бы, если бы ему не помогли. Какой-то незнакомец ухватил юношу за руку и помог вскарабкаться на борт. У Алладина вырвался вздох облегчения. Совершенно обессиленный, он лежал на дне корабля, больше похожего на невообразимых размеров лодку, и пытался восстановить дыхание. А в борта рассерженно бились морские волны, упустившие свою добычу.

Таинственный спаситель сдержанно кивал, принимая стоны Алладина за изъявления благодарности, затем указал куда-то за борт и сказал:

– Вовремя ты, приятель, наткнулся на моё корыто. Ещё минутка-другая, и всё могло кончиться шикарным обедом. Но подавали бы не тебе, а тебя...

Алладин не сразу сообразил, о чём толкует этот невысокий, коренастый человек. Лишь заметив под самой поверхностью воды смутную тень, юноша понял, какой опасности только что избежал. Торчащий из воды треугольный плавник не оставлял никаких сомнений: это была акула, и преогромная.

Её плавник больше походил на парус и на фоне тёмно-синей воды казался розовым. Рыба прошла не глубоко, под самой лодкой, и юноша смог разглядеть её громадное туловище и раскинутые в стороны, как крылья, грудные плавники. На секунду из воды показался её глаз – холодный, оценивающий. А потом акула начала описывать вокруг лодки круги. Она двигалась спокойно, красиво, чуть пошевеливая своим изогнутым хвостом. При взгляде на частокол зубов, сверкающий в её пасти, у Алладина закружилась голова. Он поспешно отпрянул от борта.

– Всё в ней красиво... Кроме пасти, – пробормотал спутник Алладина. – Там двенадцать рядов косо посаженных зубов. Да и не зубы это вовсе, а львиные когти с мою ладонь величиной... И острые, как лезвие ножа. – Он нервно похлопал ладонью по бортам судна и нарочито весело сказал: – Да только эта старая посудина не по зубам никакой акуле. Вертолом сам её строил, а уж он-то понимает толк в лодках! Здесь мы в безопасности...

Незнакомец держался бодро, однако в голосе его не было особой уверенности. Алладин уселся посредине широченного сиденья подальше от бортов и пристальнее вгляделся в своего спасителя.

Первое, что бросалось в глаза, – это волосы. Мокрые, длинные, стянутые на затылке ремешком, они были ярко-зелёного цвета – цвета первой травы или молоденьких весенних листьев, что робко выглядывают из лопнувших на ветвях почек. Такими же зелёными были и глаза.

Сам незнакомец был коренастым и широкогрудым мужчиной в полном расцвете лет. Его подводил только рост – не более восьмидесяти сантиметров высотой. Именно поэтому Алладин поначалу принял его за подростка. Да только у подростков не бывает таких шикарных длинных, густых усов да ещё такого легкомысленного салатового цвета.

– Куда мы плывём? Скоро ли берег? И что это за корабль? – спросил Алладин своего спутника.

– Мы на подступах к Северным Скалам, – охотно пояснил незнакомец. – Это, пожалуй, всё, что мне известно. Я качаюсь в этой лодке, которую ты почему-то величаешь кораблём, уже второй день. Но земли ещё не видел. Но я нутром чувствую, что она где-то совсем рядом: сегодня утром я видел чаек, а они, как известно, далеко от суши не отлетают. Думаю, через день-два нашу лодку прибьёт к Песчаным Отмелям. Это довольно унылое место, но всё-таки получше моря. Во всяком случае, там не водятся такие здоровенные рыбины...

Между тем акула подплыла к самой корме корабля. Алладин увидел её разинутую пасть и тусклые глаза. Щёлкнули челюсти, испытывающие прочность корабельной обшивки. Однако корабль был сделан на совесть. Хищница разочарованно ударила по воде хвостом и вновь принялась описывать круги вокруг корабля.

– Выглядишь ты молодцом, – произнёс Алладин, отворачиваясь от акулы. – А ведь уже два дня в такой переделке, один, на этом покинутом корабле...

– Да не корабль это вовсе, – махнул рукой коротышка. – Сколько раз тебе говорить? Это лодка Вертолома, он сам её построил. Присмотрись...

Действительно, и по очертаниям, и по снаряжению судно больше походило на обыкновенную лодку, но только невообразимых размеров. Даже то бревно, по которому Алладин вскарабкался на борт, оказалось опущенным в воду веслом. Да только грести таким веслом могло существо поистине гигантских размеров...

– А кто такой Вертолом? – полюбопытствовал Алладин.

– Мой приятель, – объяснил незнакомец. – Он из Горных Гигантов. Из-за него-то я и влип в эту историю... Кстати, мы ещё не познакомились... Меня зовут Лукино, я из Прибрежных Карликов.

– А меня – Алладин, – вежливо ответил юноша.

– А из какого ты рода? – осведомился Прибрежный Карлик. – На Красотона ты не похож... А на Гиганта и подавно не тянешь. А может, ты из рода Чевелоков, что живут на нижней стороне Мира и, по слухам, ходят вниз головами?

Алладин недоумённо пожал плечами.

– Честно говоря, я понятия не имею, кто такие Красотоны или Чевелоки! – воскликнул он. – А о Гигантах и Карликах, пусть даже Прибрежных, слышу впервые в жизни. Я возвращался в родную страну на корабле южных торговцев. Но по недоразумению оказался за бортом... Кто бы мне объяснил, в конце концов, где это я оказался?

Лукино расхохотался.

– Не понимаю, что тут смешного? – буркнул Алладин.

– Не обижайся, приятель! Но знаешь, когда мне говорят о недоразумениях, да ещё посреди моря... Ха-ха-ха! Мне смешно, потому что я сам жертва недоразумения, которая, кстати, очень скоро может оказаться кормом для акулы.

– А что случится, если волны не прибьют нас к берегу? – спросил Алладин.

– Что случается после того, как люди тонут, умирают от голода и жажды или становятся добычей акул, я не знаю. Но, должен тебя успокоить, приятель, мы на верном пути, если, конечно, вновь не случится какого-нибудь недоразумения. А сейчас, чтобы скоротать время, давай поиграем в загадки. Это любимая игра всех Прибрежных Карликов. Надеюсь, ты не против?

– Почему бы и нет? – пожал плечами Алладин. – По крайней мере это отвлечет нас от созерцания акульего плавника.

– Вижу я, что ты появился в наших краях неведомо откуда. Так давай зададим друг дружке по семь вопросов. По рукам?

– Согласен, – кивнул Алладин. – А как мы определим победителя?

– Победителем будет тот, кто лучше будет отвечать. Ну давай, спрашивай!

Некоторое время Алладин размышлял. Он уже понял, что морские ветры забросили его в неизвестные края, населённые Карликами и Гигантами. Судя по всему, здешние обитатели считают Землю плоской – не случайно же Лукино обмолвился, что похожие на Алладина существа обитают только на другой стороне Мира. Впрочем, Карлик упоминал ещё и о Красотонах... Нет, без помощи Лукино разобраться в ситуации представлялось совершенно невозможным.

– Каким образом ты оказался в этой лодке? – спросил наконец Алладин.

– Я сам залез в неё два дня назад и с тех пор ни разу не вылезал, – быстро ответил Прибрежный Карлик. – Это первый вопрос.

Алладин отвёл глаза, стараясь скрыть смущение, – первый вопрос он задал неудачно. Юноша собрался с мыслями для следующей попытки.

– А где же твой приятель Вертолом из рода Горных Гигантов?

– Это второй вопрос, – ответил Лукино. – Наверняка этого знать никто не может, но, зная характер Вертолома, могу предположить, что он утонул. Ведь и Гигантам порой нужен глоточек воздуха...

Алладин начал нервничать. Он уже задал два вопроса, а не узнал ничего такого, о чём бы не мог догадаться сам.

– А разве Вертолом не умел плавать?

– Уметь-то умел, – тяжело вздохнул Прибрежный Карлик. – Да только когда у тебя в руке линь от гарпуна, а сам гарпун в туше самого Левиафана, тут уж не до плавания. Мой приятель камнем пошел на дно, только я его и видел. Линь-то из рук выпустить не догадается... Настоящий Горный Гигант.

Алладину уже надоела эта дурацкая игра, когда после каждого вопроса возникает тысяча новых. Что и сказать, Лукино был мастером уклоняться от прямых ответов. Хотя, конечно, свинством с его стороны было засчитывать за вопрос попытки Алладина уточнить информацию.

– Так вы отправились в море вместе с Вертоломом? – предположил Алладин.

– Четвёртый вопрос. Конечно, вместе! Или ты думаешь, что я сам грёб на этих вёслах?

– И зачем же вы отправились в море?

– Уже пятый вопрос, – заметил Лукино. – Всем, кроме тебя, простодушный Чевелок с обратной стороны Земли, известно, что в море выходят для того, чтобы порыбачить!

– Расскажи-ка мне подробно, в деталях, что же произошло с вами во время этой рыбалки? – спросил Алладин, мысленно потирая руки – теперь-то Карлику невозможно было уклониться от прямого ответа.

– История эта вскоре станет небезызвестной, поэтому я с удовольствием тебе её расскажу, – с готовностью ответил Лукино. – Встретились мы недавно с Вертоломом и решили вместе отправиться на рыбалку. Должен тебе сказать, что мы, Прибрежные Карлики, славимся своим умением удить рыбу. Видно, и Вертолом хотел кое-чему у меня поучиться. Да куда там... – Лукино горестно покачал головой. – Только мы вышли в открытое море, только я закинул свои снасти и начал рассказывать своему приятелю о тонкостях рыбалки да о повадках рыб, как он увидел на горизонте два огромных фонтана – а это, скажу тебе, отличительный признак Левиафана.

– А кто такой Левиафан? – полюбопытствовал Алладин.

– Это, приятель, чудовище, каких мало, – значительно произнес Лукино. – По сравнению с ним та акула, что не перестает кружиться вокруг нашей лодки, просто мелкая рыбёшка!

– Да не может быть! – ахнул юноша.

– Никто ещё не упрекнул Лукино во лжи, – набычился Прибрежный Карлик.

– Прости, я не хотел тебя обидеть. – Алладин старался скрыть недоверие. – Просто то, что ты рассказываешь, слишком невероятно.

– Я и сам был удивлён, когда Вертолом вдруг схватил свой гарпун да запустил его в морское чудовище! С таким же успехом он мог загарпунить остров!

– Чудеса!..

– Вот-вот, чудеса, – подхватил Лукино. Именно это я ему и сказал, когда он наотрез отказался перерезать линь. Всё кричал, что такая добыча попадается раз в жизни и что, мол, только чучело этой рыбины может достойно украсить стены его замка. Ты не поверишь, но Вертолом три дня гонял эту рыбину по всему морю, то отпуская линь, то удерживая его, пока чудовище, наконец, не заметило, что ему что-то мешает плыть. Тогда оно посмотрело на нас одним глазом, а глаз этот был вот такой... – Лукино раскинул свои коротенькие руки, чтобы показать, какой был глаз. – А потом эта рыбина как мотнула головой – Вертолом и вылетел из лодки, как репка из грядки: линь-то он к руке привязал... Только башмаки в воздухе мелькнули. Ни прощай тебе, ни прости...

– Да, грустно... – протянул Алладин.

– Конечно, грустно, – вздохнул Лукино. – Целых два дня мне не с кем словом было перекинуться! Загрустишь здесь...

– Да я не о том... Впрочем, какая разница? – усмехнулся Алладин. – Но если бы эту историю мне рассказал кто-нибудь другой, а не ты, я бы ни за что не поверил!

– Истинно говоришь, – кивнул Лукино. – Я бы не поверил, даже если бы мне рассказал её сам Вертолом! Разве можно верить рыбацким да охотничьим байкам? Но своим-то глазам я должен верить?.. Кстати, это был ответ на шестой вопрос.

– И что мне теперь делать?

– Можешь всплакнуть у меня на плече, оттого, что так неважно истратил все свои семь вопросов, – ухмыльнулся Прибрежный Карлик. – А можешь спросить совета у Огерта. К нему все за советом обращаются. Всё-таки хранитель границ, не Чевелок какой-нибудь... Ой, прости, я не хотел тебя обидеть...

– Да с чего ты взял, что я – Чевелок? – удивился Алладин.

– Это уже восьмой вопрос, и я вовсе не обязан на него отвечать, – уклонился от ответа Лукино. – Скажи-ка лучше, в какой из девяти Земель ты родился? Мне ни разу не приходилось видеть таких забавных существ, как ты.

Алладин задумался. Как можно ответить на этот вопрос, если даже приблизительно не знаешь, где находишься? Юноше очень хотелось в отместку ответить так же коротко, как отвечал на вопросы он, но однозначного ответа не получалось, поэтому Алладин осторожно переспросил:

– Девять Земель?

– А я-то думал, – расхохотался Лукино, – что это ты отвечаешь на мои вопросы... Впрочем, из доброго расположения к тебе уточняю. Есть девять Земель. И ты не похож на обитателя ни одной из них. Например, есть Побережье и Чёрные Степи, которые издавна заселены Карликами, такими, как я. Но я вдвое ниже тебя ростом. Есть Каменный Край – территория пустынная, а потому полная загадок и домыслов. Про его обитателей ходят легенды, так, может, ты оттуда?

– Нет.

– Есть Ущелье Красотонов, но, как я успел заметить, ты не пользуешься ни дополнительным набором рук, ни запасными головами.

– Не пользуюсь, – ответил юноша. – Мне пока хватает своего набора рук и голов.

– Ты не с Равнин и не с Гор, потому что это владения Гигантов, а они вдвое, а то и втрое выше тебя ростом. На Прозрачных Скалах никто, кроме Огерта, не живёт, а Сердце Мира облюбовал прародитель всех Драконов Эйлах... Вот и получается, что ты с обратной стороны Земли, из мира Чевелоков, которые все делают наоборот, потому что живут вниз головой! Уж им-то закон не писан...

– Нет, – твёрдо сказал Алладин. – Я не принадлежу ни одной из Земель. И к роду Чевелоков я не имею никакого отношения, потому что Мир, откуда я прибыл, круглый, а не плоский, как блин. Так, во всяком случае, мне говорили мудрецы! Вот тебе и ответ на твой первый вопрос.

– Странный ответ, – задумчиво поскреб в затылке Лукино. – Впрочем, он может оказаться правдой, хотя трудно поверить, что Земля круглая, как яблоко. Но мой приятель Вертолом уже научил меня ничему не удивляться... А твоим Миром тоже правит прародитель Драконов Эйлах?

– Да нет, – махнул рукой Алладин. – Наши Драконы пострашнее. А имена их – Глупость, Сила и Жадность... Уж коли навалятся все разом – никакого спасения не жди!

– Так ваш Дракон – трехголовый? – оживился Лукино. – И где же он пребывает?

– Он избрал своим жилищем души и сердца людей, – поразмыслив, ответил Алладин. Похоже, Прибрежный Карлик понимал его слова слишком буквально. – И пусть это будет ответом на твой третий вопрос.

– Не по воле ли столь свирепого Дракона тебя забросило в наши края? – предположил Лукино.

– В каком-то смысле это так, – ответил Алладин.

– Не мог бы ты рассказать мне свою историю, – попросил Прибрежный Карлик. – Кто ты, откуда, каким ветром тебя занесло в наш Мир и особенно откуда у тебя на пальце это кольцо? Я его уже где-то видел... И пусть твой рассказ будет ответом на все мои оставшиеся вопросы.

Алладин взглянул на своего собеседника. Прибрежный Карлик ему нравился. Он был несколько заносчив, ироничен и самолюбив, но юноша чувствовал, что в душе Лукино скрываются ростки истинной доброты. Такой ради товарища в лепёшку расшибётся, всё поставит на карту и не пойдёт на попятную в случае опасности. Да и выбора у Алладина не было: в этом загадочном, непостижимом Мире Лукино был первым и единственным пока живым существом, проявившим к юноше участие. Алладин решил, что на Лукино можно положиться, и поэтому неторопливо, не упуская, подробностей, начал свой рассказ.