Алмазы шаха. Повести, роман

15

Слесарь, молодой парень лет тридцати, снова лег на землю. Он явно хотел спрятать лицо за крыло ремонтируемой машины. Стоявший рядом с ним Ченчин мысленно ликовал. Чутье в отношении этой бежевой «девятки», в которую, теперь уже это было ясно, двадцать шестого июля бросили гранату, его не подвело. Они со Свиридовым проверяли уже седьмой «автосервис». И везде терпели неудачу. На «девятку» же, в которой, по описанию, сидели два парня, по комплекции и возрасту очень похожие на тех, что наведались в квартиру Ларионовой, их навел осведомитель. Секач - осведомитель, с которым постоянно работал Свиридов. И, по словам Свиридова, секач достаточно надежный. Идея же была его, Ченчина: проверить все происшествия, разборки, терки, канители и прочее в том же роде, произошедшее в дни, ближайшие к двадцать пятому июля. То есть к дню ограбления квартиры Ларионовых. Собственно, он, Ченчин, предложил проделать все это скорее уже от отчаяния. И вот на тебе. Сейчас, когда слесарь буркнул: «Да откуда я могу знать ее номер», Ченчин понял: безумная на первый взгляд идея дала отдачу.

Покосившись в его сторону, слесарь наконец залез под машину по пояс. Наблюдая за его чуть шевелящимися ступнями, обутыми в дорогие кроссовки, Ченчин поймал себя на том, что злорадно усмехается. Сказал сам себе: стоп. Да, конечно, все так. Этот опарыш, пытающийся сейчас скрыть от него номер «девятки» - не противник. Если бы это был даже не опарыш, а вор в законе, они со Свиридовым все равно бы его раскрутили. Но не нужно злорадствовать. Пацан попался. Он теперь уже не сбежит - поскольку распластан перед ним. Что еще нужно - после стольких мучений?

Где-то в стороне, через несколько машин, стоящих над ямами, он слышал голос Свиридова, пытавшегося перекричать привычный шум, висящий над ремонтным двором «автосервиса». Подумал: надо подождать. Сейчас кто-то обязательно пойдет мимо. Ведь в конце концов, раскрутить этого слесарюгу - дело плевое. Секач Свиридова, тусующийся сейчас в группе небезызвестного Гвоздя, к сожалению, весь номер машины запомнить не смог. Ибо и не думал, что этот номер может кому-то понадобиться. Запомнил он лишь две первые цифры и то, что номер московский, а машина - частная. Так что сейчас, когда один из ремонтников, исправлявших поврежденную «девятку», в их руках, тут, если подойти грамотно, можно в конце концов точно определить, что же это за «девятка».

Свиридов теперь уже был ему виден. Выйдя в своей красной рубахе из-за машин, он о чем-то спрашивал остановившегося человека в промасленной робе. Ченчин терпеливо ждал, когда Свиридов повернется в его сторону. И, дождавшись наконец, махнул рукой: «быстро сюда».

- А? - Остановившись рядом, Свиридов поймал взгляд Ченчина, устремленный на еле шевелящиеся кроссовки.

- Он ее ремонтировал, - негромко сказал Ченчин.

- Да?

- Да. Но в последнюю минуту забуксовал. Отказывается называть номер.

- А-а… - Свиридов покусал губу. - Фамилию знаешь?

- Знаю. Савченко.

- Понятно. - Свиридов присел. Подергал за одну из штанин возле кроссовок. Дергал он довольно долго. До тех пор, пока Савченко, изобразив на лице всю злость, на которую был способен, не вылез из-под машины. Некоторое время он, продолжая наигрывать возмущение и злость, переводил взгляд с Ченчина на Свиридова и обратно. Наконец резко, пожалуй, резче, чем следовало, сказал:

- Что надо? Я не посмотрю, что вы менты. Огрею монтировкой.

- Да? - Свиридов усмехнулся. - Встань сначала.

- Зачем?

- Встань, говорят.

- Не встану. У меня срочный заказ. - Парень попытался опять залезть под машину. Не вышло: Свиридов железной хваткой ухватил его за куртку. Парень застыл. Да, подумал Ченчин, если Свиридов схватит - можно испытать некоторые колебания. Хватка у него стальная.

- Пусти, - сказал парень.

- Сейчас пущу. - Свиридов посмотрел на Ченчина. - Коль, где у тебя наручники?

- В машине, - быстро сказал Ченчин.

- Сгоняй, а? Только побыстрей. Наденем на него. Похоже, буйный.

- Зачем наручники-то? - Парень криво усмехнулся, тем самым выдав собственную неуверенность. - Я ничего не сделал. Попробуйте только возьмите. Меня ребята не отдадут. Кто вы вообще такие?

- Моя фамилия Свиридов, - сказал Свиридов. - Если нужно звание, майор милиции. Ты меня ударил монтировкой, сявка. И ответишь.

- Я? - Парень повернулся к Ченчину. - Что вы мне шьете? Кого монтировкой? Да отпусти плечо, ты!

- Не ты, а вы. Не усугубляйте, Савченко. По-хорошему предупреждаю. Я пока еще добрый. Но могу и разозлиться.

- Что не усугублять-то? - Савченко попытался еще раз вырваться. - Да отпустите, вы. Я же не убегаю.

- Кто тебя знает. Значит, выбор: ты нам сейчас называешь номер этой девятки. Этого никто не слышит. Мы уходим. Все. Вариант: мы увозим тебя на Петровку. Бывал когда-нибудь на Петровке?

Покосившись на все еще удерживаемое Свиридовым плечо, парень затравленно оглянулся.

- Глупый, - сказал Свиридов. - Мы знаем этот номер, парень. Нам нужно подтверждение. Не может быть, чтобы ты его не запомнил, этот номер. Машину вы ремонтировали сутки. - Неожиданно прижав свое лицо почти вплотную к лицу Савченко, прошипел злобно: - Я же всю вашу шарагу разгоню сегодня же…. Понял меня, подонок? От первого до последнего. Всех лишу халявы, просекаешь?

Парень молчал. Свиридов вздохнул:

- Ладно. Чтобы ты убедился, что мы знаем этот номер, называю цифры. Первая четверка, да?

Парень ничего не ответил.

- Значит, четверка. Молчание знак согласия. Вторая цифра - тройка. Или я ошибаюсь? Мы же спрашиваем тебя без протокола, дурень. Без протокола что? Сказал - а потом можешь отказаться. На Петровке, с протоколом, будет по-другому.

- Да кончайте вы… Отпустите плечо…

- Значит, скажешь?

- Ну… скажу… - выдавил Савченко.

Свиридов отпустил плечо. Усевшись, Савченко сделал вид, что отряхивает брюки. Оглянулся. И лишь после этого назвал номер машины.