Алмазы шаха. Повести, роман

47

«Вольво» затормозил около полицейского управления. Сидящая за рулем Галя обернулась. Посмотрела на Мишу; он сидел сзади рядом с полицейским. Ее взгляд показался ему напряженным; догадавшись об этом, она улыбнулась:

- Не падаешь в обморок?

- О чем ты. Готов хоть сейчас бежать кросс.

Полицейский, высокий парень, объяснявшийся с ним и с Г алей в основном с помощью жестов, кивнул: можно выходить.

Выйдя из машины и пройдя шага два, Миша понял: с заявлением насчет кросса он поторопился. Он был еще слаб. Ноги дрожали, колени подгибались. В какой-то момент он даже пожалел, что выписался из больницы именно сегодня, когда должен был принять участие в очной ставке.

Впрочем, остановившись на секунду перед входом, еще раз утешил себя: в повестке, которую ему вручил явившийся за ним полицейский, под турецким текстом стояла приписка по-русски - кто-то специально позаботился предупредить его на родном языке, что он вызывается не как подозреваемый, а как свидетель.

Провожавшая его Галя улыбнулась через силу:

- Ладно, иди. Буду сидеть в машине. И честить тебя во все корки. Хорошо?

- Да, конечно. Ругай сильней. Должно помочь.

- Мишенька, я боюсь… А вдруг…

Он понял, что она имеет в виду. Вдруг они заберут его снова.

- Не бойся. Все будет в порядке.

Проходя вместе с полицейским по коридору, подумал: конечно, Масуд запросто мог вляпаться в уголовную историю. Сообщение Исметчи об этом его нисколько не удивило. Но ведь если он, Миша, имеет какое-то отношение к этой истории, - а, видимо, полиция считает, что он его имеет, раз вызывает его на очную ставку, - то единственное обстоятельство, которое могло связывать в этом смысле его с Масудом, были алмазы шаха. Но пока нет никаких признаков, что турецкая полиция проявляет хоть какой-то интерес к этим алмазам. Во всяком случае, Онсель о них даже не заикнулся.

Полицейский постучал в одну из дверей; дождавшись отзыва, приоткрыл створку. В комнате за этой дверью за столом сидел капитан Онсель. Снял телефонную трубку, переговорил с кем-то. Положил трубку, вышел из комнаты. Сделал знак - и они уже втроем двинулись по коридору.

Метров через десять, у другой двери, Онсель знаком отпустил полицейского. Открыл дверь, они с Мишей вошли.

Миша увидел переводчицу Мелию, рядом с ней дюжего полицейского с карабином через плечо, за ним - сидящего на стуле Масуда. Галерейщика Миша узнал с трудом: обычно холеное и самоуверенное лицо Масуда сейчас выглядело некоей безжизненной маской. В обведенных темными кругами глазах стояла пустота. На появление Миши галерейщик почти не прореагировал; он лишь на секунду скользнул по нему безразличным взглядом - и тут же снова бессмысленно уставился в противоположную стену.

Встав из-за стола и сделав шаг в сторону Миши, Мелия кивнула:

- Добрый день, господин Каменский. Вы доставлены сюда для проведения очной ставки. Вы это знаете?

- Знаю. Мне вручили повестку.

- Если не трудно, дайте мне ее.

- Пожалуйста. - Достав из кармана повестку, Миша протянул бумажку Мелии. Мельком взглянув на бланк, Мелия положила его на стол.

- Отлично. В связи с тем, что вы и второй участник очной ставки, господин Масуд Масуд-оглы, свободно говорите по-русски, я могу для вашего удобства задавать вопросы на русском языке. Лишь в случае необходимости переводить сказанное на турецкий - для господина капитана Онселя. Вы не возражаете?

- Нет.

- Тогда начнем с заполнения протокола очной ставки. Отвечайте на вопросы по очереди.

Сев за стол, Мелия начала задавать ему и Масуду вопросы, аккуратно занося ответы в протокол. Миша ждал всевозможных подвохов со стороны полиции. К тому же он был готов к тому, что Масуд без всякого стеснения начнет его оговаривать. Однако, к его удивлению, вопросы, задаваемые Мелией, оказались в высшей степени простыми. Практически после инструкций, данных ему адвокатом Исметчи, и допроса, проведенного Онселем, к каждому из этих вопросов он был подготовлен. Со стороны Масуда также не последовало никаких оговоров и того, что в просторечии зовется подлянками. Самое же главное во время очной ставки никто, ни Онсель, ни Мелия, ни Масуд, ни словом не обмолвился об алмазах шаха. Так, будто их не существовало в природе.

Лишь однажды во время очной ставки воз никло некоторое напряжение - после того как Мелия, обращаясь к Масуду, спросила:

- Признаете ли вы, что, войдя в сговор с сообщниками, собирались убить господине Каменского?

Масуд после этого вопроса застыл, разглядывая стену. Наконец сказал:

- Я лично не собирался его убивать. Этс была их инициатива.

Сволочь, подумал Миша, он не собирался… Ясно, все было задумано Масудом. Идея была его, Бабуру оставалось лишь выполнит намеченное. Паскуда…

Мелия перевела ответ Онселю. Тот сделал замечание, тут же переведенное Мелией:

- Никто не говорит о том, что вы собирались убить господина Каменского лично. Речь идет о заговоре, в который вы вступили вместе с сообщниками. Одной из целей этого заговора было, по вашим же показаниям, устранение нескольких лиц. Физическое устранение. Признаете ли вы, что в число этих лиц входил и господин Каменский?

Масуд долго молчал. Наконец выдавил:

- Да, он был включен в число этих лиц. Но не мною.

- Но был, причем в вашем присутствии. Господин Масуд-оглы?

На лбу Масуда выступил пот. Он явно не хотел смотреть в сторону Миши. Ответил, не поворачиваясь:

- Был. Но я был против таких мер. Повторяю это еще раз.

- Господин Масуд-оглы, это уже другой вопрос. - Обратившись к Онселю по-турецки и выслушав ответ, Мелия кивнула. - Все, господа. Спасибо. Очная ставка окончена. Прошу вас подписать протокол.

Они по очереди подписали протокол. Затем конвойный увел Масуда.

После ухода Масуда Онсель с полминуты сидел, обдумывая что-то. Они о чем-то тихо переговорили с Мелией. Кивнув, Мелия сказала:

- Господин Каменский, вы знаете, что сейчас сюда должен прийти ваш адвокат?

- Нет.

- Он должен прийти. Если ваш адвокат задержится, вы готовы его подождать?

- Конечно.

- Господин капитан Онсель любезно согласился переговорить с вами и с вашим адвокатом.

- Спасибо.

Ждать не пришлось: почти тут же раздался стук в дверь. В комнату вошел Исметчи, в новом, отлично сшитом костюме, благоухающий дорогим мужским одеколоном. Кивнув Мише, тут же, с места в карьер, заговорил о чем-то с Онселем и Мелией. Долгие переговоры закончились тем, что Мелия сказала:

- Господин Каменский, ваш адвокат попросил меня остаться. И помочь при переводе. Вы не против?

- Нет. Тем более что об этом просит мой адвокат.

Из состоявшейся затем беседы, в которой участвовали в основном капитан Онсель и адвокат Исметчи, Миша понял следующее: о нем и Луке в турецкую полицию дважды поступало сообщение Интерпола. Без просьб о выдаче; Интерпол сообщал лишь, что две полиции, России и Украины, просят оказать содействие в розыске двух подозреваемых в преступлении, Каменского и Лукашова. В каком именно преступлении их подозревают, не сообщалось. Поскольку соглашения о розыске и выдаче не только подозреваемых, но даже преступников между Турцией и этими двумя государствами, Россией и Украиной, нет - турецкая полиция в обоих случаях ответила лишь то, что ей было известно.

Затем Мише было сообщено следующее: в результате проведенного следствия выяснено, что он, Михаил Каменский, в инциденте, связанном с перестрелкой у скал, является потерпевшим. В отношениях с турецкой полицией он проявил абсолютную лояльность. В связи с этим господин капитан Онсель уполномочен заявить: турецкая полиция обязана сообщить о случившемся инциденте в Интерпол. Именно это она и сделает сегодня, после того как все обстоятельства, связанные с господином Каменским, выяснены. От него же она попросит лишь дать подписку с обязательством сообщать о всех его дальнейших передвижениях.

После того как Миша подписал обязательство, капитан Онсель и адвокат пожали друг другу руки. Затем Исметчи, похлопав Мишу по плечу, обнял его - и вывел из комнаты.