Алмазы шаха. Повести, роман

35

Шепотом предупредив секретаршу, что он по весьма особому поводу, Пластов вошел в кабинет редактора газеты «Биржевые ведомости». Кивком поздоровался, молча положил на стол визитную карточку; пока редактор ее рассматривал, осторожно сел, как бы подчеркивая важность и срочность заставившего его прийти дела. Встретившись с хозяином кабинета взглядом, начал негромко:

- Господин редактор, я адвокат и защищаю интересы фирмы Глебова. Дело, которое меня к вам привело, важно чрезвычайно. - Поднял руку, предупреждая ответ: - Прошу выслушать до конца, господин редактор, ибо то, о чем я расскажу, затрагивает многие интересы. Многие!.. Итак, первое: так как завод Глебова сгорел, мне важно, чтобы фирме Глебова заплатили страховку. Только это, повторяю, лишь это! Ничто остальное меня не интересует. Ничто - и это должно стать основой нашего разговора.

- Но подождите…

- Господин редактор, минутку терпения! Минутку, умоляю вас! - Быстро набросал на визитке цифры «808 901», придвинул к собеседнику. - Знаком ли вам номер этого банковского счета? Стоп! Не будем пока ничего говорить, меня не касается, чей это счет, кому переводили с него деньги, - неважно! Неважно также и то, что завод Глебова был единственным русским электромеханическим предприятием в Петербурге, бог с ним! Неважно и то, что кто-то думает, что к пожару может быть причастна некая германская фирма «Шуккерт и К°», купившая участок земли у завода как раз за неделю до пожара, - ну ее! Даже то неважно, что гибель завода, изготовлявшего приборы для русского военно-морского флота, была в интересах германской разведки. Даже это нас не касается! Господин редактор, главное чтобы не были затронуты интересы уважаемого мною и вами высокопоставленного лица! Святого человека! Понимаете, о ком я говорю?

- Не понимаю.

- Попробую выразиться точней: уважаемого вами лица, вот что главное! Ведь не в последнюю очередь от этого лица зависит существование вашей газеты… Надеюсь, теперь я выразился определенней? Вы понимаете, о ком я говорю?

Редактор смотрел на Пластова, крутя в руках карандаш. Он себя с трудом сдерживает, но это неважно; главное, чтобы он понял, что речь идет о Распутине[4].

- Слушайте, господин Пластов, вы несете какую-то чушь.

- Может быть, это чушь, но давайте пофантазируем. Подождите! Буду последователен. Вспомним весенний скандал по делу Мясоедова и только допустим: что, если я вдруг свяжусь с хорошо известной вам газетой? Газетой, являющейся трибуной хорошо известной своим патриотизмом партии? И не только партии, но и трибуной возглавляющего ее также известного своим патриотизмом государственного деятеля? - Выждал; убедившись, что редактор понял, что он имеет в виду «Новое время» и Гучкова, продолжил: - Так вот, поскольку мы знаем, что скандал с Мясоедовым затих, нам будет легко представить, какой идеальный материал для продолжения скандала можно будет изготовить из только что рассказанного мною… Не так ли?

Редактор отложил карандаш:

- Господин Пластов, вы очень много наговорили. Я выслушал вас чрезвычайно внимательно и теперь в свою очередь хочу поинтересоваться: что вам нужно от меня лично?

- От вас лично - ничего. Просто, если допустим, повторяю, только фантастически вообразить, что кто-то, допустим, заказал вам, скажем, скандальный материал, компрометирующий Глебова, убедите этого человека, что публикация такого материала будет ошибкой! - Понизил голос: - Господин редактор, ведь дело сделано, завод сгорел, что же еще? Мне нужна только страховка! Больше ничего, уверяю! Вы ведь, конечно, связаны с Защипиным? Главным юрисконсультом «России»?

- Слушайте, что вы себе позволяете? - Помедлив, редактор хлопнул ладонью по столу. - Ни с кем я не связан! Идиотизм какой-то! Мое терпение может кончиться!

- Не забывайте - и мое тоже. Так вот, если связаны - передайте Защипину весь наш разговор, хорошо? Предлагаю: давайте разойдемся миром! А, господин редактор? Ведь действительно от скандала, который поднимется - а он поднимется, - может серьезно пострадать репутация уважаемого мною и вами лица! И еще, последнее: передайте от меня горячий привет Коршакееву! - Встал, откланялся и вышел из кабинета.