Алмазы шаха. Повести, роман

29

Около четырех часов Дня в коммутационном помещении Петербургской телефонной станции раздался звонок. Сняв трубку, телефонистка услышала хорошо ей знакомый голос секретаря Петербургской компании телефонной связи господина Грауэра. Справившись, как идут дела, и узнав, что, за исключением обычных мелких неисправностей, станция работает безотказно, Грауэр сказал:

- Милочка, сейчас к вам подойдет инженер по связи господин Экберг. Он проверит коммутацию, заодно проведет мелкий ремонт. Надеюсь, вы с ним сработаетесь.

- Безусловно, господин Грауэр. Не беспокойтесь.

Господин Экберг подошел почти тут же. На барышню инженер произвел весьма благоприятное впечатление. Во-первых, он оказался значительно моложе, чем она предполагала. Во-вторых, хотя господин инженер говорил с явным немецким акцентом, барышня оценила в нем приятного собеседника. Господин Экберг сделал несколько удачных комплиментов, показал осведомленность в последних петербургских новостях. Затем, выяснив, по каким номерам телефонов велись переговоры в последний час, надел наушники. Барышню господин Экберг попросил не обращать на него ни малейшего внимания, ибо его работа ни в коей мере не помешает соединению абонентов. Барышня не без сожаления последовала его совету, занявшись своим обычным делом. Господин же Экберг, вооружившись контактами-зажимами, принялся сосредоточенно прослушивать все линии. Работал он довольно долго, так что к вечеру барышня почти перестала его замечать. Наконец примерно около семи вечера - барышня как раз разъединила двух абонентов, только что поговоривших друг с другом, - господин Экберг снял наушники. Вздохнул:

- Уф-ф… Кажется, все. Я вам не надоел?

- Что вы, господин Экберг. Наоборот, мне было очень приятно.

- Мне тоже. С вашего позволения я соединюсь со своим шефом. Не возражаете?

- Конечно, говорите. Вы ведь на работе.

Господин Экберг воткнул штекер в гнездо, набрал номер. Вызов он сделал по-немецки. Барышня конечно же прекрасно знала немецкий, французский и английский. Тем не менее она отвернулась, давая понять, что не хочет слышать разговор. Впрочем, разговор, ведущийся на отличном «хохдейче», оказался коротким и деловым.

- Шеф, это я, - сказал господин Экберг. - У меня закончено.

- Выявили что-нибудь, кроме мелких неисправностей?

- Выявил именно то, о чем сообщил мой коллега.

- Прошу прощения, напомните, о чем сообщил ваш коллега?

- Ну… он сообщил, что источника питания у нас нет.

- Но ведь у нас его действительно нет?

- Действительно нет. Он это и сообщил.

- Что и все? Больше ничего?

- И все. Больше он ничего не сообщал.

- Вы… ручаетесь?

- Ручаюсь, шеф. Будут какие-то указания? Вы… недовольны моим коллегой? Шеф?

- Признаться - не очень доволен. Боюсь, его придется уволить.

- Понятно. Хотя мне кажется - провинность не очень большая.

- Ну… за ним могут быть другие провинности. Которые он скрыл.

- Ясно. Хорошо, шеф, как скажете. Сообщить о вашем решении в контору?

- Сообщите. И немедленно. И попросите… сделать все без шума.

- Ясно, шеф. Всего доброго.

- Всего доброго.

Господин Экберг выдернул штекер. Снял наушники, спрятал в чемоданчик. Кашлянул:

- Вот и все, барышня. Желаю приятного дежурства. Что касается мелких поломок - они исправлены. Имею честь кланяться.

Барышня, соединявшая в этот момент двух абонентов, мило улыбнулась.

Выйдя на улицу, господин Экберг сделал несколько шагов и остановился на краю тротуара. Почти тут же к нему подъехало элегантное ландо с поднятым верхом. Если бы нашелся чудак, который седьмого июня ночью находился в центре Голодая и не спал, он без труда узнал бы экипаж, подъезжавший в ту ночь к Натальинской ферме. Господин Экберг без слов вскочил в ландо. Влекомая чистокровным рысаком пролетка неспешно двинулась по мостовой. В ландо находились двое мужчин в идеально сшитых фрачных парах те же, что ночью седьмого июня бросили в болотную лужу бесчувственное тело Ермилова. Более молодой сидел впереди с вожжами в руках. Его старший партнер разместился сзади, иод навесом. Экберг, усевшийся рядом с ним, сказал по-немецки:

- Он едет на Моховую, два. К адвокату. Уже едет.

- От куда он едет?

- С Васильевского острова. Судя по разговору, городским транспортом. У адвоката он обещал быть минут через сорок.

- С шефом говорили?

- Да. Шеф сказал - мальчишку надо убрать. Желательно без шума. И срочно.

- Что еще вы узнали из разговора мальчишки и адвоката? Мальчишка взволнован?

- Не очень. Считает, ему все сошло. Потом, он надеется на свой револьвер.

- Ну а адвокат? Как он, настороже?

- Говорил он взволнованно. Сказал: будет ждать мальчишку у себя в квартире. Звонок в квартиру должен быть условным: один короткий, один длинный. Как… сможете?

- Постараемся. Вам же, наверное, лучше сейчас сойти.

- Конечно.

Экберг подождал, пока ландо притормозит. Спрыгнул и затерялся среди прохожих. Сидящий впереди повел вожжами, и рысак устремился вперед. Минут через десять, подъехав к Моховой, сидящий на облучке молодой человек во фраке натянул вожжи, и ландо с двумя седоками остановилось. Рысак дернул шеей, застыл, ослабив одно колено. Впереди, метрах в двадцати, был хорошо виден подъезд Пластова. Сидящий сзади сказал тихо:

- Насколько я помню, у адвоката четвертый этаж. С пролетом.

- Довольно глубоким, - добавил молодой.

- Именно. Действуем так: я прохожу на пятый этаж. Ты дежуришь здесь. Как только мальчишка войдет в подъезд - пойдешь за ним. У четвертого этажа попробуй его отвлечь. Но не раньше. Ясно?

- Ясно. Ну а вдруг какая-то неожиданность?

- Например?

- Например, мальчишка уже там?

- Его там не может быть. Потому что он едет городским транспортом. И будет не раньше чем минут через двадцать.

- Ну а вдруг адвокат не вовремя откроет дверь?

- Не откроет. Он ведь назначил мальчишке условный звонок. Значит, будет сидеть в квартире, пока этот звонок не услышит. - Помолчал. - Меня больше волнует другое.

- Что?

- Револьвер. Того, что он в нас попадет, я не боюсь. Стрелять мальчишка не умеет, это ясно. Но если на лестнице начнется пальба… Сам понимаешь.

- Понимаю. Думаю все же, выстрелить он не успеет.

- Хорошо бы. Ладно, я пошел.

Сойдя с пролетки, старший не спеша пошел по тротуару. Вошел в подъезд.

Убедившись, что немногочисленные прохожие не обращают на пролетку никакого внимания, оставшийся на облучке достал складную пилочку. Со скучающим видом занялся подравниванием ногтей, незаметно поглядывая по сторонам.

Он не прервал своего занятия и тогда, когда увидел торопливо идущего к подъезду Хржановича.

Лишь когда Хржанович вошел в подъезд, молодой быстро спрыгнул на тротуар. И через несколько секунд вошел туда же.