Альфред Великий и Англия его времени

ГЛАВА III МЛАДШИЙ БРАТ: 858—871 ГОДЫ

Король Этельвульф скончался 18 января 858 года, и десятилетний Альфред остался сиротой. В практическом плане смерть Этельвульфа, однако, мало изменила расстановку сил в «Большом Уэссексе». Корона мирно перешла к двум старшим сыновьям покойного короля: Этельбальд продолжал править собственно Уэссексом²⁸⁷, а Этельберт наследовал Кент, Серри, Суссекс и Уэссекс²⁸⁸, что совпадало как с завещанием Этельвульфа, так и с исходом событий 856 года, когда уэссексские магнаты поддержали Этельбальда, а знать юго-востока — его отца. Отношения между братьями, по-видимому, оставались вполне гармоничными в течение всего царствования Этельбальда, несмотря на то что как старший брат и глава более значимой части королевства он, вероятно, претендовал на некое политическое преобладание. Во всяком случае, на это указывает сохранившаяся в очень поздней копии грамота 858 года, в которой епископ Винчестера Свитхун передает Этельбальду 60 гайд земли в Фарнхэме, западный Серри, т. е. на территории, формально находившейся под контролем Этельберта[40]. С другой стороны, будучи неженатым, король Уэссекса мог рассматривать в качестве своего преемника лишь одного из младших братьев.

Этельбальд, однако, недолго оставался холостяком. К отвращению Ассера, вскоре после смерти отца он усугубил сыновнюю измену инцестом, женившись на своей мачехе. «По смерти короля Этельвульфа, — сообщает Ассер, — его сын Этельбальд, вопреки запретам Господа и христианскому достоинству, а также вопреки обычаю всех язычников, перенял брачную постель своего отца, женившись на Юдифи, дочери короля Карла, чем полностью обесчестил себя в глазах всех, кто узнал об этом»²⁹⁰. Действия Этельбальда тем не менее были, скорее всего, продиктованы отнюдь не внезапно вспыхнувшей страстью, а более прагматическими соображениями. Уникальный статус Юдифи — помазанной на царство королевы Уэссекса — вполне мог стать той приманкой, ради которой Этельбальд мог решиться пойти на столь одиозный, с точки зрения канонического права, шаг. Ее возможные сыновья от Этельвульфа[41] с момента рождения могли претендовать на трон, а вдовья часть наследства делала ее богатейшей невестой в Англии[42]. Несомненно и то, что Этельбальд, как и его отец, должен был принимать во внимание преимущества превращения в зятя Карла Лысого. Что касается самой четырнадцатилетней вдовы, то выбор у нее был невелик: либо выйти замуж за своего бывшего пасынка, либо вернуться к отцу с неясными перспективами дальнейшей судьбы. Юдифь избрала первое и в течение последующих двух с половиной лет совместно с Этельбальдом правила Уэссексом[43].

Что происходило с Альфредом в течение царствования Этельбальда, нам неизвестно. Ни «Англосаксонская хроника», ни Ассер, ни актовый материал не содержат никаких, даже косвенных, указаний на этот счет. Можно предполагать, что, поскольку Этельвульф завещал свою личную собственность в Уэссексе в совместное владение Этельбальда, Этельреда и Альфреда, он находился при дворе старшего из братьев, выступавшего своеобразным гарантом неприкосновенности их общих земель.

Недолгое правление Этельбальда закончилось в 860 году, когда король Уэссекса внезапно скончался от неизвестной болезни и был похоронен в Шернборне²⁹⁴. Согласно завещанию Этельвульфа, на уэссексский трон должен был взойти Этельред, но этого не произошло. Главными причинами послужили, по-видимому, молодость и очевидная неопытность Этельреда перед лицом усиливающейся внешней угрозы. Знать Уэссекса предпочла в таких условиях иметь своим главой более искушенного и в политических, и в военных делах кентского короля Этельберта. Несомненно также и то, что его приход к власти был результатом некой договоренности между оставшимися в живых сыновьями Этельвульфа. Во всяком случае, в своем завещании, составленном около 885 года, король Альфред упомянул о том, как он и его брат Этельред «в присутствии всех знатных западных саксов» (cum totius Westsexoniae nobilitate) условились доверить завещанную им отцом собственность попечению Этельберта, «с тем чтобы он вернул ее нам в том же состоянии, в каком она находилась, когда была ему нами вручена; и так он и совершил, оставив нам наше совместное наследство, и то, что он приобрел, используя наши наследственные доли, и то, что было благоприобретено им самим»²⁹⁵. Как представляется, достигнутое между потомками Этельвульфа соглашение значило нечто большее, нежели просто передачу младшими братьями своих земель в своеобразную аренду старшему в роду. Оно свидетельствовало о том, что после смерти Этельберта в состав общей наследственной массы должны были войти не только его новоприобретенные владения в Кенте и других юго-восточных областях, но и принадлежавшие ему земли в Уэссексе²⁹⁶. Более того, это означало определенный пересмотр завещания Этельвульфа, по которому в тонтину включались лишь коренные уэссексские территории династии Эгберта. Теперь же Этельред, а может быть, и Альфред при благоприятном стечении обстоятельств становились наследниками всего «Большого Уэссекса». Новый порядок престолонаследия, по всей видимости, получил одобрение и поддержку местной знати, как уэссексской, так и кентской. Косвенно на это указывает содержание некоторых грамот Этельберта. Так, в 861 году он пожаловал «из своих земель» (terre iuris mei) аббату Дритноту и насельникам монастыря Св. Августина 3 сулунга (aratri) в Мартине (Кент) в обмен на постоянную верность не только королю, но и, что самое показательное, его братьям²⁹⁷. Одновременно он попытался заручиться благожелательностью могущественных приверженцев покойного Этельбальда, в 864 году пожаловав шернборнскому диоцезу целый комплекс привилегий (фактически освобождение от всех повинностей, за исключением участия в фирде и строительства мостов — (alra cynelicra 7 alra domlicra þeowdoma ge ðeoffenges ge æghwelcre ieðnesse ealles worldlices broces nymþe fyrde 7 brycge weorces) «за упокой души моего отца Этельвульфа и моего брата Этельбальда» (for arwuþnesse Æþelwulfes saule mines fæder 7 Æþelbaldes mines bropor)²⁹⁸. Есть также основания считать, что с 862 года Этельберт начал привлекать к отправлению королевских обязанностей своего брата Этельреда, который с этого времени издает грамоты с титулом «король западных саксов» (occidentalium Saxonum rex) от собственного имени²⁹⁹.

Вступление на престол Этельберта и соглашение, достигнутое между братьями, можно считать поворотным пунктом в дальнейшей политической истории Уэссекса. В отличие от деда и отца, которые, как мы видели, четко разграничивали административные системы Уэссекса и юго-восточных владений, Этельберт фактически пошел на объединение королевства. Вскоре после своего воцарения он, вопреки сложившейся традиции, созвал уитенагемот, в котором приняли участие епископы (включая епископа «мерсийского» Лондона Деорвульфа!) и элдормены из обеих частей его государства³⁰⁰. Это уникальное собрание, несомненно, должно было подчеркнуть, что Этельберт взошел на трон, по выражению составителей «Англосаксонской хроники», «всего королевства»³⁰¹. И, несмотря на то, что впоследствии Этельберт вернулся к проведению раздельных уитенагемотов уэссексской и кентской знати, решающий шаг по превращению «Большого Уэссекса» в единое королевство произошел: начиная с его правления, западные и восточные его части перестали рассматриваться как отдельные политические единицы, составляя отныне целостное государственное образование. Продолжение же употребления в грамотах Этельберта, а за тем и Этельреда, старой титулатуры «король западных саксов и кентцев»³⁰² отражает скорее лингвистический консерватизм актовой документации, нежели возврат к старому политико-административному делению³⁰³.

Именно в период этих событий Альфред Великий из ребенка превратился в подростка. Он продолжал свое образование под руководством находившихся при дворе Этельберта учителей и к двенадцати годам, что сам он считал постыдно поздним, научился читать и писать на народном, древнеанглийском, языке³⁰⁴. Определенное представление о том, что составляло содержание этого образования, дает своеобразная записная книжка, которую Альфред начал вести примерно в это время. Согласно Ассеру, она была заполнена «расписанием повседневных занятий и некоторыми псалмами и отдельными молитвами, которые он выучил в юности» (diurnus cursus et psalmi quidam atque orationes quaedam, quas ille in iuventute sua legerat). Уильям Мэлмсберийский добавляет, что она также хранила генеалогические таблицы уэссексских королей и истории из жизни Св. Альдхельма³⁰⁵. Если наличие в записной книжке Альфреда псалмов и других библейских текстов вполне предсказуемо — в конце концов, Псалтырь была букварем раннего Средневековья и именно по ней впоследствии учились дети самого Альфреда³⁰⁶, — то присутствие в ней списков королей Уэссекса позволяет предположить, что составной частью образования юного этелинга были история и генеалогия его собственной семьи и династии Кердика в целом. С этой точки зрения объяснимо и появление в ней св. Альдхельма, тоже происходившего из королевского рода[44]. Иначе говоря, сыновья Этельвульфа воспитывались в сознании того, что в их жилах течет королевская кровь. Оно должно было служить не просто напоминанием о доблестях предков, но и предзнаменованием грядущей славы рода Эгберта.

Как с сожалением признавал сам Альфред Великий, его юношеское образование оставляло желать лучшего. «Книжная премудрость», к которой он питал столь сильное влечение, для его отца и братьев была, несомненно, намного менее значима для воспитания этелинга, нежели обладание охотничьими и военными навыками, а также секретами справедливого управления королевством. Охота, как мы видели, была для Альфреда не просто приятным времяпрепровождением юноши благородного происхождения. Занимаясь ею, он приучался к правильному обращению с оружием, доспехом и лошадью, привыкал к виду крови и увечий, приобретал силу и выносливость, необходимые профессиональному воину. Что касается его обучения искусству войны в теоретическом плане, то оно, вероятно, было не слишком основательным. Во всяком случае, он, скорее всего, не был знаком с трактатом Вегеция «Об искусстве войны», которому суждено было стать основным учебным пособием по военному делу средневековой Европы³⁰⁸. Поэтому его познания в этой области, видимо, ограничивались тем, что он мог почерпнуть из Ветхого Завета, древнеанглийской героической поэзии и практического опыта старших, сражавшихся с «данами» и уэльсцами.

Как мы помним, в своем изображении отрочества Альфреда Ассер подчеркивал, что «он выглядел прекраснее своих братьев и обладал более приятными манерами, речью и поступками»³⁰⁹. Единственную тень на этот портрет юного героя бросало слабое здоровье, которым отличался Альфред. В его литературных произведениях неоднократно встречаются аллюзии на собственные болезни³¹⁰, однако наиболее полным отчетом о его недугах являются главы 74-я и 91-я «Жизни Альфреда Великого». Некоторые ученые считают описание Ассера не вполне заслуживающим доверия на основании некоторой невнятности повествования³¹¹; другие говорят о том, что представление короля Уэссекса «невротическим инвалидом» является агиографическим нонсенсом, и отказывают «Жизни» в исследовательской репрезентативности в целом³¹². Действительно, рассказ Ассера о болезни Альфреда является несколько путаным и противоречивым, но, взятый в хронологической последовательности, открывает определенную возможность интерпретировать его не только с литературной, но и с чисто медицинской точки зрения. Вкратце он сводится к следующему. В ранней юности Альфред страдал геморроем (ficus), который через некоторое время прошел, чтобы смениться некой загадочной болезнью, вызывавшей у него мучительные боли и продолжавшейся более двадцати лет. Причиной и того, и другого недуга Ассер называет Божью волю: Альфред молил Господа о ниспослании ему телесных немощей и его молитвы были услышаны³¹³.

Разумеется, предложенная Ассером этиология носит фантастический характер, но сама последовательность событий вполне правдоподобна. Из его сообщения ясно следует, что Альфред заболел геморроем вскоре после того, как впервые почувствовал сексуальное влечение. Стремясь к исполнению заветов Господа, но, будучи не в силах противостоять искушениям плоти, мальчик умолял Бога даровать ему какую-нибудь болезнь, которая бы подавляла его страсти[45]. Ответом Всевышнего и был ficus, названный так позднеримскими и средневековыми медицинскими авторитетами по внешнему сходству с перезревшими и лопнувшими фигами. Это малоэстетичное заболевание, судя по всему, преследовало Альфреда в течение всего подросткового возраста и не только приглушало его сексуальные порывы, но и, несомненно, сильно мешало его обычным занятиям (охота и военные упражнения, например, должны были превращаться для него в настоящую пытку). Это в конце концов доняло даже такого благочестивого человека, как Альфред. Согласно Ассеру, возвращаясь однажды из охотничьей экспедиции в Корнуолл, он сделал остановку в одном из монастырей, впоследствии получившем известность как место последнего приюта св. Неота, чтобы помолиться перед мощами другого святого — бриттского св. Герира. Упав ниц перед ракой святого, он обратился к Господу с мольбой об избавлении его от столь докучавшей ему немощи, попросив взамен другую, которая была бы не столь явной и непреходящей, как слепота или проказа, но так же, как и прежняя, отвращала бы его от чувственных удовольствий. Бог чудесным образом излечил Альфреда от болезни³¹⁵.

Однако в 868 году, в разгар празднеств и пиров, сопровождавших его свадьбу, Альфред внезапно был поражен новым загадочным заболеванием, которое не только породило разноречивые толки его современников, но и доставило обильную пищу для размышлений многочисленным исследователям. Как сообщает Ассер, некоторые полагали, что Альфред стал жертвой колдовства, наведенного с целью сделать бесплодным его брак; другие же считали, что его новую болезнь следует приписать козням дьявола. Но никто, даже лучшие лекари, не знали от нее исцеления³¹⁶. В еще более затруднительном положении оказались современные историки, пытающиеся через одиннадцать столетий поставить диагноз «таинственным болям» Альфреда Великого. Если верить Ассеру, они внезапно начались примерно в двадцатилетием возрасте, спорадически преследовали его в течение многих лет и сопровождались перемежающейся диареей и периодами продолжительной апатии, носившей, по-видимому, не столько физиологический, сколько психо-эмоциональный характер: как пишет его биограф, «страх и ужас перед возвращением боли никогда не покидал его»³¹⁷. Тем не менее болезнь не помешала Альфреду эффективно управлять Уэссексом в течение почти тридцати лет и стать отцом не только пятерых детей, доживших до зрелого возраста, но и нескольких других, умерших во младенчестве.

Чем же он был болен? Очевидно, что это было хроническое заболевание, связанное с интенсивными болями в области живота, расстройством желудка или кишечника и, возможно, с затрудненным дыханием. В качестве диагноза исследователями предлагались желчно-каменная болезнь, желудочно-кишечный туберкулез, какое-то венерическое заболевание и даже эпилепсия³¹⁸. Первое, учитывая ссылку Ассера на то, что медики не смогли ничем помочь Альфреду, представляется не слишком вероятным. Крайне сомнительно также и то, что Альфред прожил бы столь долго с кишечной формой туберкулеза или сифилиса. Не так давно практикующий врач и любитель англосаксонской истории Гордон Крейг опубликовал в специализированном «Журнале Королевского медицинского общества» заметку, в которой диагностировал болезнь Альфреда Великого как синдром Крона. Он часто поражает людей в юном возрасте (между пятнадцатью и двадцатью) и по своим симптомам сходен с язвенным колитом. За несколько лет до возникновения основному заболеванию во многих случаях могут предшествовать те же осложнения, которые подростком терзали Альфреда, — ректальные абсцессы, трещины, геморроидальные кондиломы. Основные симптомы недуга — сильные боли в брюшной полости, диарея, потеря аппетита, слабость и депрессия. Болезнь носит характер спорадических обострений, которые могут перемежаться достаточно продолжительными периодами ремиссии. Развитию заболевания способствуют эмоциональные стрессы, которые иногда вызывают кратковременные приступы удушья. Согласно статистике, наиболее подвержены недугу мужчины в возрасте от 20 до 30 лет, что отвечает личным обстоятельствам Альфреда Великого³¹⁹. Одним словом, очень вероятно, что он страдал именно синдромом Крона, хотя этот вывод, в силу состояния источников, остается не более чем весьма правдоподобным предположением.

В записи «Англосаксонской хроники» под 860 годом говорится о том, что король Этельберт правил «всем королевством» «в нерушимом мире и великом согласии» (he hit heold on godre geþcuærnesse 7 on micelre sibsumnesse), что, видимо, должно было, прежде всего означать внутреннюю стабильность и дружеские отношения между сыновьями Этельвульфа³²⁰. Сказанное, однако, никак нельзя отнести к внешнеполитическому положению Уэссекса, ибо все царствование Этельберта прошло под знаком непрекращающихся нападений норманнов.

Вообще «эпоха викингов» началась для Англии 8 июня 793 года, когда «язычники» обрушились на монастырь Св. Кутберта, расположенный на небольшом острове Линдисфарн у ее северо-восточного побережья. Монахи погибли под ударами их мечей и топоров, а богатства одного из древнейших и высокопочитаемых англосаксонских аббатств были разграблены³²¹. Это нападение запечатлелось в сознании англосаксов как четкий рубеж, отделивший сравнительно мирный период их истории от периода вторжений, насилия, крови и разрушений. На самом деле такие разбойничьи налеты начались тремя-четырьмя годами раньше[46], но 793 год можно действительно считать определенной вехой в раннее редневековой истории Англии.

Нападение викингов на одну из наиболее высоко чтимых святынь англосаксов было первым событием «эпохи викингов», вызвавшим отклик в письменных источниках. Данные археологии, однако, дают основание полагать, что миграционные движения скандинавских племен в сторону Британских островов начались значительно раньше. Установлено, например, что оживленные контакты между Великобританией и Скандинавией существовали уже в VI—VII вв. Наиболее ярким свидетельством этого являются находки в уже упоминавшемся «погребении в ладье» в местечке Саттон-Ху английского графства Суффолк, которые рисуют похоронный обряд, близкий династическим погребениям южной Швеции. Тесные связи существовали также в это время и между обитателями южной Норвегии и населением восточного побережья Англии. На рубеже VII—VIII столетий началась норвежская же колонизация Оркнейских и Шетландских островов³²³. Одним из наиболее важных показателей тесной связи, которая существовала между Англией и Скандинавией задолго до походов викингов, причем связи, осознававшейся англосаксами как связь родственная, может служить героический эпос «Беовульф». Сюжет поэмы, пришедшей к англосаксам еще до их переселения на Британские острова, повествует о борьбе двух скандинавских народов, некогда бывших соседями англосаксов на континенте, а именно данов и гаутов[47]. По справедливому наблюдению некоторых исследователей, отдельные строфы «Беовульфа» свидетельствуют о поселениях скандинавов в Англии еще в эпоху Великого переселения народов³²⁵.

Конец VIII — начало IX вв. стали временем небывало активной внешней экспансии всех скандинавских племен. Поскольку главную роль в ранних нападениях на Англию играли датчане, то англосаксы называли «язычниками» и «данами» всех скандинавов, появлявшихся в их стране, хотя, несомненно, среди них были и шведские, и норвежские викинги. Вслед за разграблением аббатства на острове Линдисфарн норманны напали на монастырь в Ярроу, а в 795—796 годах их увидели жители южной и западной Англии, а также Ирландии. До 830-х годов датчане с востока и юга, а норвежцы с севера и запада совершают практически ежегодные набеги, грабя населенные пункты и монастыри, убивая и уводя в рабство жителей, расхищая и уничтожая ценности, угоняя скот. Усиливается миграция скандинавов на Оркнейские и Шетландские острова, а остров Мэн становится опорной базой, используя которую их корабли — «драконы» — сеют ужас и панику среди приморского населения³²⁶.

В 30-х годы IX столетия викингское военно-колонизационное движение в Англию приобретает несколько иной по сравнению с рубежом VIII—IX вв. характер. Продолжая практику почти ежегодных нападений на прибрежные местности Британских островов, скандинавы постепенно начинают проникать во внутренние районы Англии. Количество викингов, участвующих в этих экспедициях, также возрастает, и «Англосаксонская хроника» насчитывает в некоторых из них до 350 кораблей. В 835 году «даны» захватывают остров Уайт³²⁷, ставший их второй опорной базой, с которой осуществлялись нападения на юго-западную Англию и прежде всего на Уэссекс.

В 835 же году норманны напали на остров Шеппи в устье Темзы, а в следующем году большая армия викингов высадилась на побережье Корнуолла и, заключив союз с местными уэльсскими князьками, двинулась в глубь страны, но королю Эгберту в битве у Хингистдуна удалось остановить скандинавов. В 840 году англосаксам вновь удалось разбить дружины викингов у Саутгемптона, но в следующем году они потерпели сокрушительное поражение у Портленда³²⁸. 842 год принес первые нападения викингов на крупные города Англии: пострадали Кентербери, Рочестер и Лондон³²⁹.

В 851 году викинги впервые зазимовали на территории Англии — выбранный ими для этого остров Танет располагался у юго-восточного побережья Кента. Несмотря на поражение, понесенное «данами» при Аклее весной следующего года, по сообщению «Англосаксонской хроники», «...в устье Темзы вошел языческий флот из 350 кораблей с огромным войском; при этом были опустошены Доруберния (Contwaraburg)³³⁰, столица Кента, и Лондон...» Одновременно дружины норманнов напали на Мерсию и разбили войско ее короля Беортвульфа³³¹. Подобное развитие событий могло означать только одно — от разбойничьих нападений викинги переходят к оседанию в отдельных регионах северо-восточной Англии и освоению захваченных областей³³².

Кратковременная передышка закончилась в самом начале правления Этельберта, в 860 году, когда скандинавы, высадившись «с громадного количества кораблей» (сuот micel sciphere), разграбили и сожгли Винчестер. Элдормены Гемпшира и Беркшира, Осрик и Этельвульф, отбили у разбойников часть добычи и заставили покинуть территорию Уэссекса³³³. Окончание царствования Этельберта также было связано с очередным нападением «данов». Осенью 864 года они вновь зазимовали на острове Танет, создав там укрепленный лагерь. Вместо того чтобы попытаться выбить оттуда захватчиков, кентцы попытались заключить с ними соглашение, пообещав заплатить выкуп. Викинги, однако, нарушили договор и, покинув Танет, подвергли опустошению весь восточный Кент³³⁴.

В 865/866 году король Этельберт скончался и, как и Этельбальд, был похоронен в Шернборне. На престол «Большого Уэссекса» вступил Этельред³³⁵. Восемнадцатилетний Альфред, переживший трех своих братьев, стал вторым человеком в стране и очевидным наследником нового короля[48]. Они сразу же столкнулись с очередной агрессией норманнов, которой суждено было стать не только их крупнейшим вторжением в Англию на протяжении всего IX столетия, но и началом нового этапа скандинавской экспансии в целом.

В сентябре 865 года войско «данов», впоследствии названное англосаксами «великой армией язычников», во главе с Иваром и Хальфданом, сыновьями легендарного викинга Рагнара Лотброка, в 845 году осаждавшего Париж³³⁷, высадилось на восточном побережье Англии³³⁸. Количественный его состав нам неизвестен, поскольку, вопреки обыкновению, «Англосаксонская хроника» на этот раз умалчивает о числе судов, с которых высадились в восточной Англии викинги. О том, была ли их армия и впрямь так громадна, чтобы заслужить примененный составителем эпитет «великая» (micel here), можно судить лишь по косвенным данным. В 878 году, например, еще один сын Рагнара, Убба, с флотилией из 23 судов направился к Девонширу, где и потерял (если полагаться на сообщение «Англосаксонской хроники») в битве с англосаксами 840 человек[49]. Учитывая этот факт, а также лингвистические и институциональные свидетельства масштабности скандинавских поселений в Нортумбрии и Восточной Англии в ΙΧ—Χ столетиях, можно примерно оценить количество воинов, сосредоточившихся осенью 865 года на восточноанглийском побережье, в 5-6 тысяч³⁴⁰.

Происхождение «великой армии» также не вполне ясно. Ассер, допуская очевидную ошибку, утверждает, что составившие ее норманны прибыли «с Дуная» (de Danubio)³⁴¹. Биограф Альфреда, вероятно, имел в виду, что «даны» появились в Англии непосредственно со своей родины, через которую и протекает река Danubia. Хотя впоследствии «великая армия» действовала как единое целое, на самом деле она, видимо, представляла собой объединение отдельных и вполне самостоятельных отрядов. Некоторые из них действительно могли приплыть прямо из Скандинавии, но основной контингент составляли, скорее всего, викинги из более близких к Англии регионов. В него, безусловно, вошли скандинавы, зимовавшие в 864 году на острове Танет и разграбившие восточный Кент. Судя по сообщению «Вертинских анналов», к ним, наверное, могли присоединиться и викинги, воевавшие в 860-х годах в западнофранкском королевстве с армией Карла Лысого.

Еще более поразительным, чем количественный состав «великой армии», оказалась способность ее предводителей к координации действий разрозненных отрядов для достижения общих стратегических целей, которыми являлись уже не просто грабеж, но овладение большими территориями внутри страны и их освоение. Высадившись на побережье Восточной Англии, они заключили соглашение с ее королем Эдмундом (856—870), предусматривавшее снабжение их армии продовольствием и лошадьми³⁴². Очевидно, однако, что сама по себе Восточная Англия являлась отнюдь не главной целью викингов, став, скорее, плацдармом для их дальнейшего наступления в глубь страны. Накапливая силы, скандинавы провели в этом королевстве полный год и лишь осенью 866 года, переправившись через эстуарий реки Хамбер, обрушились на Нортумбрию. Мишенью их хорошо спланированной атаки стал Йорк, привлекательность которого заключалась в нескольких обстоятельствах. Во-первых, второй по величине город Англии был, несомненно, хорошо известен викингам по своим давним торговым связям со Скандинавией. Во-вторых, они, конечно, учитывали военно-стратегическое местоположение Йорка, контролировавшего весь север страны.

От расположенного в точке слияния рек Фосс и Уз города было легко достигнуть Северного моря; плывя по рекам Уз, Хамбер, а затем Трент, можно было без труда попасть в Мерсию и далее на запад. Как бывшая штаб-квартира римлян на севере Британии, Йорк стоял на пересечении ряда сухопутных путей, используя которые, воинские силы передвигались почти молниеносно³⁴³. И, наконец, «столица» Нортумбрии притягивала викингов своими богатствами, не последними из которых была их излюбленная добыча: золото, серебро и другие церковные сокровища, хранившиеся и ее многочисленных соборах и монастырях.

Следует заметить, что положение в Нортумбрии в это время было крайне сложным, поскольку на ее корону одновременно претендовали два конкурента — Осберт (848—867) и Элле (866—867). Внутренняя усобица первоначально не позволила нортумбрийцам сконцентрировать свои силы, и 1 ноября 866 года викинги овладели Йорком³⁴⁴. Захват города побудил соперников забыть о разногласиях, и в Вербное воскресенье, 23 марта 867 года, под стенами Йорка состоялось решающее сражение между их объединенными войсками и дружинами скандинавов. В начале битвы успех сопутствовал англосаксам: они не только заставили противников запереться в крепости, но и, сломав уже непрочные стены старого римского форта, ворвались в город. Однако затем, «понуждаемые горем и необходимостью, язычники яростно набросились на них, рубя на кусочки, и заставили побежать, и уничтожали их как внутри, так и снаружи (крепости — А.Г.)». Оба нортумбрийских короля, восемь элдорменов и огромное количество простых воинов пали на улицах Йорка, а викинги увенчали свою победу разорением всей территории королевства до устья реки Тайн³⁴⁵. Оставшаяся в живых верхушка Нортумбрии, возглавляемая, возможно, архиепископом Йоркским Вульфхере, чье тесное сотрудничество с «данами» через пять лет приведет к его изгнанию в результате массового восстания, сочла за лучшее запросить мира. В результате достигнутого соглашения на престол была посажена марионетка агрессоров — некий Эгберт, который стал править северной частью Нортумбрии -Берницией. Скандинавы удержали за собой Йорк как свою военную базу на севере и, возможно, поставили под свое прямое управление южную часть страны — Дейру³⁴⁶.

Осенью того же 867 года «великая армия» ворвалась в Мерсию и стремительным ударом захватила Ноттингем, где и перезимовала. Несмотря на помощь, оказанную королю Мерсии Бургреду его зятем, уэссексским королем Этельредом, мерсийский правитель не смог выбить ее оттуда и был вынужден заключить со скандинавами мир, после чего они вернулись в Йорк, где и провели целый год³⁴⁷. Осенью 869 года норманны, пройдя Мерсию насквозь, стали лагерем вблизи Тетфорда. Затем они вновь напали на Восточную Англию. На этот раз дело миром не закончилось: по сообщению «Англосаксонской хроники», викинги «предали огню и мечу всю территорию королевства» (fræt lond all gee odon) и, взяв в плен, убили короля Эдмунда, ставшего, между прочим, мучеником и одним из главных святых англосаксонской церкви³⁴⁸. Завоевание Восточной Англии стало последним деянием одного из предводителей «данов», Ивара, который затем исчезает из англосаксонских источников; существует предположение, что он отправился в Ирландию и стал править скандинавским Дублином³⁴⁹.

Наконец зимой 870 года «великая армия» впервые появилась на территории Уэссекса. Переправившись через Темзу, войско скандинавов под командованием Хальфдана и Багсега вошло в Беркшир и создало укрепленный лагерь близ «королевской виллы» (villa regia) Рединг (Readingum)³⁵⁰. Вожди «данов» вновь продемонстрировали великолепное стратегическое чутье. Расположенный при слиянии рек Темза и Кеннет Рединг находился на расстоянии дневного перехода как от Уоллингфорда, контролировавшего основной брод через Темзу, так и от богатейшего монастыря в Абингдоне. Поскольку кампания началась зимой, Рединг представлял интерес и с точки зрения снабжения войск. Будучи королевским поместьем (tun), он считался административным центром, и скандинавские захватчики справедливо рассчитывали поживиться хранящимися здесь запасами продовольствия и снаряжения. Короче говоря, Рединг, очевидно, рассматривался викингами в качестве главной базы для завоевания Уэссекса³⁵¹.

Через три дня, в то время как основная часть викингов была занята укреплением южных подступов к Редингу, большой отряд под командованием двух ярлов выдвинулся в глубь района в поисках продовольствия и фуража. Навстречу ему выступило ополчение Беркшира во главе с элдорменом Этельвульфом, перехватившее «данов» возле местечка Энглфилд, в 10 км к западу от Рединга. В состоявшейся схватке англосаксы победили: был убит один из скандинавских ярлов и «истреблена большая часть языческого войска»³⁵². Еще через четыре дня к Редингу подошли основные силы англосаксов во главе с королем Этельредом и Альфредом. В полевом сражении скандинавы были разбиты и заперлись в форте; однако когда англосаксы попытались прорваться внутрь, «язычники... как волки, вырвавшись из ворот, начали сражаться изо всех сил». Контратака «данов» решила исход стычки: уэссексские дружины не выдержали их натиска и побежали. На поле боя остался элдормен Этельвульф, а Этельреду с Альфредом удалось уйти от погони и избежать пленения лишь за счет хорошего знания местности³⁵³.

Еще через пять дней две армии вновь встретились в сражении у Эшдауна[50]. Уэссекцы, которые, по словам Ассера, «вдохновлялись горем и стыдом» (quo dolore et verecundia)³⁵⁵, по понятным причинам жаждали реванша. Почему на битву в открытом поле решились Хальфдан и Багсег, менее очевидно, хотя можно предположить, что победа у Рединга и необходимость пополнения запасов, особенно фуража для лошадей, также повышали боевой настрой викингов, рассчитывавших, очевидно, добить расстроенные и деморализованные дружины англосаксов. Скандинавы первыми прибыли к месту будущей битвы и двумя отрядами, один из которых возглавляли Хальфдан и Багсег, а другой — их ярлы, расположились на господствующей возвышенности, что заранее дало им значительное тактическое преимущество. Узнав об этом, англосаксы также разделили свое войско, договорившись о том, что король Этельред выступит против предводителей викингов, а Альфред займется ярлами. После этого Этельред удалился в свой шатер, чтобы помолиться о победе³⁵⁶. Не дожидаясь окончания церемонии, Альфред выдвинулся со своим отрядом навстречу врагу и оказался один на один со всей армией «данов». Его положение было очень опасным: оставаясь на месте, он рисковал быть обойденным с флангов и зажатым в клещи превосходящими силами викингов; попытка отступить также могла закончиться плачевно не только для войск Альфреда, но и для дружин Этельреда, тут же попавших бы в западню. И Альфред принял решение: «он, вдохновленный свыше, с Божьей помощью, храбро, как вепрь, повел христиан против неприятеля (как и задумывалось, хотя король все еще не подходил) и, построив войско густыми колоннами (testudine condesata), подвинул свои знамена на врага»³⁵⁷. С громкими криками англосаксы бросились вверх по склону холма и ударили по скандинавам; завязалась схватка, в которой ни одна из сторон некоторое время не могла достичь решающего успеха. В этот момент на поле боя появились дружины короля Этельреда. Их удар, оказавшийся совершенно неожиданным для викингов, и решил исход дела: только что бывшее грозным войско превратилось в охваченную паникой толпу, искавшую спасения в бегстве. Епископ Ассер впоследствии ликовал: «...язычники, Божьим соизволением, не могли перенести более натиска христиан и, по избиении большей части их войска, обратились в постыдное бегство; на месте остались убитыми один из двух языческих королей (Багсег — А.Г.) и пять эрлов; несколько тысяч язычников разбежались по всему полю Эшдаун, поражаемые отовсюду... Все войско язычников бежало целую ночь и до следующего дня, пока не достигло того замка (castella), из которого вышло (т. е. Рединга — А.Г.); христиане преследовали их до ночи и повсюду убивали»³⁵⁸.

Однако победа под Эшдауном оказалась способна лишь на очень короткое время остановить норманнов. Двумя неделями позже войско Уэссекса было разбито в стычках у Бейзинга и Мальборо. После четырех кровопролитных сражений, проведенных в течение одного месяца, и та, и другая сторона нуждались в отдыхе, тем более что наступила глубокая зима³⁵⁹.

В разгар борьбы англосаксов с «великой армией» в жизни Альфреда произошли два важнейших события. Первым из них стал созванный Этельредом уитенагемот в Swinbeorg[51], на котором, согласно сохранившимся только в духовной самого Альфреда сведениям, были окончательно пересмотрены условия завещания короля Этельвульфа. В обстановке постоянной скандинавской угрозы, когда каждый из них мог погибнуть в любое время, братья сочли за лучшее заранее разрешить все возможные вопросы, относящиеся к порядку престолонаследия и общей собственности рода Эгберта. Новое соглашение подтверждало намерение Этельберта сохранить единство основной наследственной массы, которая вместе с королевским титулом должна была переходить от брата к брату. Они согласились также с тем, что их личная собственность, оставленная им и Этельбальду в порядке совместного владения их отцом, будет наследоваться на условиях тонтины, за исключением тех земель, которые каждый завещает своим детям³⁶¹. Политическим результатом этого соглашения было фактическое признание Этельредом наследником не своих сыновей (Этельхельма и Этельвольда), а Альфреда. Более того, поскольку переживавший другого брат единолично получал всю совместную собственность Эгбертинов и право распоряжаться ею по своему усмотрению, это означало, что после смерти Альфреда наследовать ему будут его сыновья, а не племянники. Таким образом, решения уитенагемота в Swinbeorg делали Альфреда и его потомков первыми претендентами на престол «Большого Уэссекса», но одновременно закладывали семена потенциальных раздоров между внуками Этельвульфа в будущем.

Вторым главным событием в жизни Альфреда этого периода стала его женитьба в 868 году на Эалсвит, дочери Этельреда «Мусела», элдормена мерсийской племенной группы Gaini³⁶². Свадьба состоялась в «королевской вилле» Саттон-Кортни, графство Беркшир, расположенной на границе между Уэссексом и Мерсией. Помимо пиров, в ходе свадебных торжеств, очевидно, было проведено несколько собраний уэссексской и мерсийской знати, на которых матримониальный союз между двумя королевствами был упрочен земельными пожалованиями. Так, король Этельред пожаловал 5 гайд (cassati) земли в Болкинге, графство Беркшир, своему тэну (minister) Кугреду, который до этого служил королю Мерсии Бургреду. Среди свидетелей дарения был сын Бургреда, Беортферт³⁶³. Тогда же старшая сестра Этельреда и Альфреда, королева Мерсии Этельсвит, пожаловала мерсийскому тэну Кутвульфу 15 гайд (manentes) земли в местечке Локиндж, в том же Беркшире, т. е. фактически на территории, входившей в состав Уэссекса. Список лиц, свидетельствующих эту грамоту, весьма внушителен: король Этельред, его брат Альфред, «сын короля» (filius regis) Освальд (возможно, внебрачный сын Этельреда) и целый ряд представителей уэссексской и мерсийской знати, среди которых мы встречаем и нового тестя Альфреда Великого, поставившего подпись выше подписи своего зятя³⁶⁴. Матери Эалствит — Эадбург, происходившей из рода мерсийского короля Кенвульфа (796—821), Ассер уделяет даже большее внимание, чем самой супруге короля[52]. Такая сдержанность Ассера по отношению к жене своего героя вполне может отражать взгляд на место замужней женщины в обществе самого Альфреда. В его законодательном сборнике, а затем и в завещании содержится прямое запрещение передачи боклендов по женской линии³⁶⁶. Видимо, поэтому, в отличие от Вульфтрит³⁶⁷, супруги Этельреда, Эалсвит никогда не свидетельствовала земельные грамоты и тем более не издавала их от собственного имени. В других источниках, синхронных правлению Альфреда, ее присутствие никак не зафиксировано. Одним словом, став женой короля, она, скорее всего, так и не стала королевой.

Тем не менее их брак с Альфредом оказался прочным и счастливым. К 886 году Эалсвит родила своему мужу пятерых детей: дочь Этельфлед и сына Эдуарда, еще двух дочерей — Этельгифу и Этельфрит — и второго сына, Этельверда. Еще несколько их детей умерло в младенчестве³⁶⁸. Судя по всему, Альфред любил ее и относился к ней с уважением. В своей духовной он завещал жене три поместья: Ламбурн и Вонтидж в Беркшире и Эддингтон в Уилтшире³⁶⁹. И хотя к сыновьям он оказался значительно более щедр[53], заманчиво предположить, что в его решении оставить супруге именно место своего рождения (Вонтидж) и место своего величайшего военного триумфа (Эддингтон) присутствовало подлинное чувство.

Женившись, Альфред стал взрослым мужчиной и вторым после короля Этельреда человеком в светской иерархии Уэссекса. Это предполагало как содержание собственного хозяйства с немалым штатом слуг и приближенных, так и непосредственное участие в мирных и военных делах уэссексской короны. Во время норманнского вторжения в Уэссекс в 870/871 году молодой принц впервые познал и радость нелегкой победы, и горечь тяжкого поражения. К середине этого года ему уже будет суждено занять трон своих предков.