Альфред Великий и Англия его времени

ГЛАВА IV «ПОБЕДИТЕЛЬ ПОЧТИ ВО ВСЕХ БИТВАХ...»: 871—879 ГОДЫ

Война Уэссекса с «данами», прерванная зимним ненастьем, возобновилась в марте-апреле 871 года. Противники встретились в сраженье у Меретуна (Meretun), возможно, той самой «королевской виллы», в которой восьмьюдесятью пятью годами ранее был убит уэссексский король Кюневульф (757—786)³⁷¹. И вновь, как и в битве при Эшдауне, норманны разделили свое войско на две части, стремясь взять уэссексские силы в кольцо. Победа уже склонялась на сторону англосаксов, успешно атаковавших оба отряда армии викингов, однако к концу дня, перегруппировав силы, «даны» остались хозяевами поля боя. Поражение стоило западным саксам потери многих «важных людей» (godra monna), среди которых был и епископ Шернборна Хеамунд³⁷². В довершение ко всему из-за моря прибыл «великий летний флот» (miceI sumorlida) во главе с Гутрумом, Оскетелем и Анвендом и неожиданно двинулся вверх по Темзе, намереваясь, очевидно, присоединиться к засевшему в Рединге Хальфдану³⁷³.

Именно в этот момент после Пасхи, 15 апреля, от ран, полученных в битве при Меретуне, скончался король Этельред. На уэссексский трон взошел его брат Альфред, позже названный Великим. Учитывая опасности военного времени, его вступление на престол «Большого Уэссекса» прошло без каких-либо эксцессов. Судя по всему, сыновья покойного Этельреда — Этельхельм и Этельвольд, — а также их сторонники не высказали никаких претензий на трон. Здесь, видимо, сыграло главную роль то обстоятельство, что племянники Альфреда были слишком молоды, чтобы осуществлять военное командование, а он уже проявил себя как не плохой военачальник. Ассер настаивает на том, что Альфред «приступил к управлению всем королевством сразу после смерти его брата в соответствии с божественной волей и согласно единодушному желанию всех обитателей королевства»³⁷⁴. Это утверждение отчасти находит подтверждение в актовом материале: списки свидетелей поздних грамот Этельреда и ранних (871—877 годов) грамот Альфреда практически идентичны, за исключением Кента, где нападения викингов вызвали наибольшие людские потери. Заслуженный ветеран, элдормен Уилтшира Вульфхере, элдормен Дорсета Эльфстан, «сын короля» Освальд, королевский тэн Милред, служба которого уэссексской династии восходила еще ко временам юности Этельвульфа, — все они первоначально сохранили свое положение при дворе Альфреда³⁷⁵. Тем не менее свидетельство Ассера о том, что его господин занял трон Уэссекса «в соответствии с божественной волей и согласно единодушному желанию всех обитателей королевства» следует, скорее, отнести к политическим реалиям середины 80-х годов IX столетия, когда подросшие племянники Альфреда предприняли попытку поставить под сомнение легитимность его правления³⁷⁶. Ответом Ассера, именно в это время начавшего составлять жизнеописание Альфреда, стали дифирамбы снисходительности своего героя, позволившего брату остаться королем, хотя «он легко мог при всеобщем согласии завладеть королевством еще при жизни Этельреда..., поскольку он превосходил всех своих братьев и умом, и благородством манер; в особенности же потому, что он был чрезвычайно воинственным и выходил победителем почти во всех битвах» (nimium bellicosus et victor prope in omnibus bellis erat)³⁷⁷.

Accep, конечно, сильно преувеличивает. Несмотря на то что к 871 году Альфред на самом деле стал очевидным наследником престола, вряд ли, пока был жив Этельред, кому-либо могло прийти в голову заменить короля его младшим братом. «Чрезвычайно воинственного» Альфреда в это время нельзя было назвать и «победителем почти во всех битвах», ибо он возглавлял победоносные войска лишь единожды — в битве при Эшдауне, зато до этого в трех схватках потерпел поражение. Но Ассер писал свой панегирик с высоты знания о том, что Альфред окажется вполне удачлив как полководец и действительно избавит свое королевство от норманнской угрозы. Главное же, на мой взгляд, заключается в том, что епископу Шернборна важно было продемонстрировать, что Альфред обладал не только физическими, но и моральными качествами, присущими истинному венценосцу. Неслучайно он подчеркивает, что Альфред вступил на престол «чуть ли не против [своего] желания» (prope quasi invitus)³⁷⁸. Моделью подобного поведения, несомненно, был идеальный епископ из «Обязанностей пастыря» Григория Великого, которые Альфред с помощью Ассера впоследствии переведет на древнеанглийский. Хороший король, как и хороший епископ, должен быть полон христианского смирения и принимать свои властные полномочия с ясно различимой окружающими неохотой³⁷⁹. Именно поэтому биограф и придавал такое значение тому, что Альфред взошел на трон в подобающей манере: и благодаря божественному провидению, и с полного согласия своих подданных.

Итак, на двадцать третьем году жизни Альфред стал королем Уэссекса. Начало его правления оказалось крайне тяжелым. Не позже, чем через месяц после восшествия на престол ему пришлось вновь «столкнуться с превышающей его дружины по численности армией скандинавов неподалеку от королевской виллы» Уилтон (Wiltun), в 75 километрах юго-западнее Рединга. То, что поле битвы на этот раз находилось уже в пределах Уилтшира, то есть в самом сердце исконных уэссексских земель, показывало, что военная ситуация продолжает ухудшаться. Сражение оказалось чрезвычайно продолжительным и, видимо, кровопролитным. «По мере того как обе стороны настойчиво и рьяно (hostiliter et animose) сражались во всех местах в течение большей части дня, — повествует Ассер, — язычники осознали ту опасность, которой они все подвергались, и не в силах больше выносить натиск своих врагов показали тыл и побежали (terga in fugam verterunt). Но, увы, дерзко обманув [своих] преследователей, они вскоре вернулись в битву и, одержав победу, остались хозяевами поля брани (victoriam capientes, loco funeris dominati sunt)³⁸⁰. Как и другое англосаксонское войско при Гастингсе двумя столетиями позже, западные саксы при Уилтоне, по видимому, попали в ловушку: увлеченные притворным отступлением «данов», они сломали строй и оказались окружены превосходящими силами противника.

Таким образом, первое вполне самостоятельно данное им сражение Альфред проиграл. Впрочем, мы не должны слишком винить его в этом. Ни один военачальник раннего Средневековья не был в состоянии полностью контролировать движения своего войска в горячке боя. Даже если он и имел техническую возможность отдавать осмысленные приказания во время самой битвы, он совершенно лишался ее, когда начиналось преследование отступающего противника. Кроме того, надо учесть, что «героическая схема» военного руководства, которой, несомненно, должен был следовать Альфред, предполагала, что вождь, рискуя жизнью, обязан сражаться в первых рядах своих полков³⁸¹. Решающую роль, однако, в поражении англосаксов при Уилтоне, судя по всему, сыграло численное превосходство норманнов, и Альфред просто не имел достаточно воинов для того, чтобы развить достигнутый в начале боя успех. Как объясняет его биограф, «христиане имели небольшое число людей..., поскольку в одном этом году участвовали в восьми битвах против язычников...»³⁸² Его объяснение подтверждается лаконичным утверждением «Англосаксонской хроники», что в сражении при Уилтоне у Альфреда было «маленькое войско» (here lytle)³⁸³. Находившиеся в его распоряжении воинские силы были почти истощены непрерывными тяжелыми боями с «данами» зимы-весны 871 года, а их пополнение было крайне затруднено, если вообще возможно в сложившихся условиях.

Дело в том, что до середины IX столетия реальную боевую силу англосаксонских королевств, включая и Уэссекс, составляли крайне немногочисленные дружины короля и представителей знати[54]; в случае крайней необходимости к ним присоединялось пешее ополчение всех свободных данного шира (графства) под предводительством элдормена или королевских тэнов. Эти территориальные ополчения либо вливались в качестве отдельных контингентов в королевское войско, либо — чаще всего — самостоятельно обороняли свою местность от вооруженного противника. Поскольку созывались они от случая к случаю, их воинское искусство оставляло желать много лучшего. Главное же состояло в том, что ополчение шира было слабо приспособлено к борьбе с мобильными отрядами «данов»: пока местный элдормен собирал свою «армию» по селам и деревням шира, викинги чаще всего уже успевали разграбить окрестности и, нагруженные добычей, удалялись восвояси³⁸⁵.

Как бы то ни было, поражение под Уилтоном означало, что на всех надеждах Альфреда на выдворение захватчиков с территории его королевства силой следовало пока поставить крест. Вместо этого надо было договариваться с викингами³⁸⁶. К сожалению, наши источники ничего не сообщают об условиях заключенного мирного соглашения. Ассер, делая хорошую мину при плохой игре, возвещает, что «даны» согласились покинуть территорию Уэссекса и сдержали свое слово³⁸⁷. Действительно, осенью 871 года армия «данов» очистила Рединг и отправилась на зимние квартиры в мерсийский Лондон. Но Альфреду, очевидно, пришлось заплатить серебром за предоставленную передышку³⁸⁸.

Каким образом молодому королю удалось найти на это деньги, показывает одна крайне интересная и в известной степени необычная грамота, выпущенная Альфредом много позже, в 879 году, фиксирующая возвращение земельного пожалования в пользу епископа Винчестерского Деневульфа³⁸⁹. Она в деталях описывает историю двух крупных угодий — 50 гайд (manentes) в Чизлдоне (Ciseldenu), графство Уилтшир, и 60 гайд в Херстборн-Прайорз (Hissanburnan), графство Темпшир, — которые кафедральный собор Свв. Петра и Павла в свое время получил от короля Этельвульфа. Судя по всему, где-то на рубеже 871―872 годов тогдашний епископ Винчестера Эалферт был вынужден окончательно уступить права (in æternam hereditatem) на эту землю Альфреду, который до этого обладал угодьями «на срок жизни» (meis diebus finitis). Раскрывается и причина, по которой это произошло: будучи не в состоянии «уплатить громадную дань, которую весь народ наш имел обыкновение отдавать язычникам» (magnitudinem tributi solvere quam tota nostra gens solebat paganis reddere), епископ и его клирики обратились за помощью к Альфреду, который и заплатил их долю подати за переданное ему наследственное право на землю³⁹⁰.

Умиротворение агрессора за деньги, разумеется, пахнет дурно: оно ведь так негероично и, главное, совершенно не отвечает обыденным представлениям о Средневековье как об эпохе рыцарства, которое скорее готово было умереть в бою, нежели продать свои гордость и честь. Однако у Альфреда летом 871 года не было роскоши подобного выбора: если не удалось одолеть противника вооруженной рукой, следовало попытаться победить его силой денег. Если бы в этот момент Альфред стал сопротивляться, его королевство, наверное, разделило бы судьбу Нортумбрии и Восточной Англии. Удивительно, пожалуй, не то, что Альфред предложил уплату дани, а то, что скандинавы, которые, казалось бы, уже достаточно свободно чувствовали себя в Уэссексе, с явной готовностью согласились в обмен на эту дань покинуть его. Видимо, к этому времени «даны» также получили достаточную порцию кровопускания (ведь не воздух же, в самом деле, рассекали в битвах при Энглфилде, Эшдауне, Меретуне и Уилтоне мечи и боевые топоры англосаксов) и не слишком стремились к его продолжению. В конце концов, реальные викинги, скорее всего, не слишком походили на воинов богатырей героических саг; гораздо ближе по духу, на мой взгляд, им были пираты XVI―XVII столетий. Неслучайно любимой целью норманнских разбойников были монастыри, наполненные ценным имуществом, которое можно было без особых хлопот отнять у беззащитных монахов. Сталкиваясь же с воинами-профессионалами, викинги частенько предпочитали отойти в укрепленный лагерь или отступить к своим кораблям, чем рисковать жизнью и добычей в открытом сражении³⁹¹. Ратники Альфреда заставляли платить кровью за каждое золотое блюдо и за каждый мешок зерна. Поэтому дружинники Хальфдана и Багсега вполне могли предпочесть определенность дани продолжению войны со столь жестким противником, каким на поверку оказались западные саксы. В этом смысле упорное сопротивление последних оказалось ненапрасным.

Согласно записи «Англосаксонской хроники» под 871 годом, «в этот год против данов было дано девять³⁹² больших сражений в королевствах к югу от Темзы... В этом году было убито девять [датских] эрлов и один король»³⁹³. В каком-то смысле 871 год действительно оказался переломным: уэссекцами была одержана если не военная, то важная моральная победа. Их страна оказалась единственной не только из всех англосаксонских, но и европейских королевств, которое не только устояло под ударами викингов, но и смогло нанести им столь существенный урон, чтобы, по крайней мере на время, направить «данов» на поиски более легкой добычи.

Такой добычей вновь оказались Мерсия и Нортумбрия. Воспользовавшись долгим отсутствием «великой армии», восставшие нортумбрийцы изгнали из Йорка марионеточного короля Эгберта и поддерживавшего его архиепископа Вульфхере³⁹⁴. Скандинавы отреагировали на эти события стремительным выдвижением осенью 872 года к городку Торкси, графство Линдсей³⁹⁵. Их вожди вновь продемонстрировали великолепное стратегическое чутье: расположенный на реке Трент, на северо-восточной границе Мерсии и Нортумбрии, он контролировал единственную римскую дорогу, связывавшую два эти королевства. Кроме того, выстроенный еще римлянами судоходный канал связывал Торкси с Линкольном, откуда по реке Уитам они легко могли добраться до Восточной Англии, а значит, до залива Уош и открытого моря³⁹⁶.

Оккупация Торкси норманнами поставила перед мерсийским королем Бургредом дилемму: сражаться с завоевателями или, подобно своему уэссексскому зятю, вести с ними мирные переговоры. Несмотря на то что год назад он уже заплатил предводителям «данов», зимовавших в Лондоне³⁹⁷, они не выказывали ни малейшего желания покинуть его королевство. В сходных обстоятельствах четырьмя годами ранее военную помощь Бургреду смог оказать король Этельред. Теперь же ситуация изменилась и ждать подмоги из Уэссекса не приходилось. Поэтому Бургред попытался умиротворить своих непрошеных гостей. В качестве жеста доброй воли он предоставил убежище изгнанным из Йорка Эгберту и архиепископу Вульфхере, а также начал переговоры о мире с «данами», засевшими в Торкси³⁹⁸. Очевидно, он рассчитывал склонить их к тому, чтобы они обратили свои взоры на восставшую Нортумбрию, а Мерсию оставили в покое. Если так, то он просчитался. После того, как был подписан мир, скрепленный, как и обычно, положенными клятвами и выдачей заложников, часть викингов из Торкси спустилась вниз по Тренту и неожиданным ударом захватила важный политический и торговый центр Мерсии, место погребения ее королей, Рептон (Hreopedune), графство Дербишир. Преданный частью своих приближенных, в 874 году Бургред отрекся от престола и отправился в добровольное изгнание. Не желая, видимо, доставлять лишних неприятностей Альфреду, он и его жена Этельсвита двинулись в Рим, где в том же году Бургред окончил свою жизнь в одном из монастырей «саксонского подворья»; сестра Альфреда, Этельсвита, скончалась в 888 году в Павии³⁹⁹.

История Мерсии 874―877 годов наглядно демонстрирует возможную судьбу Уэссекса в случае, если бы Альфред проиграл кампанию 871 года. В соответствии с уже апробированной в Нортумбрии практикой, «даны» посадили на мерсийский престол своего ставленника Кеолвульфа II (874―?), который «выдал им заложников и дал клятву, что она (Мерсия — А.Г) будет готова покориться им по первому требованию и что он сам (Кеолвульф ― А.Г.) и все его люди будут служить язычникам»⁴⁰⁰. Хотя и названный в «Англосаксонской хронике» и у Ассера «неразумным тэном» (unwisum þegne; insipienti ministro), Кеолвульф II, скорее всего, вел происхождение от короля Мерсии Кеолвульфа I (821―823) или его старшего брата Кенвульфа (798―821) и в период своего правления под скандинавским контролем пользовался всеми прерогативами англосаксонского короля, раздавая земельные пожалования и чеканя монету от своего имени. Более того, содержание некоторых его грамот показывает, что он пользовался определенной поддержкой мерсийской знати. Во всяком случае, двое из элдорменов короля Бургреда не видели ничего постыдного в том, чтобы продолжать служить Кеолвульфу, который получил свой титул из рук иноземных захватчиков⁴⁰¹.

Как ни странно, перемена администрации в Мерсии никак не сказалась на ее отношениях с королевством западных саксов. Как бы он лично ни относился к фактическому низложению своего зятя, Альфред, по-видимому, ничего не имел против нового мерсийского короля. Причина такой толерантности крылась, с одной стороны, в военной слабости Уэссекса перед лицом скандинавских хозяев Кеолвульфа, а с другой — в заинтересованности Альфреда в том, чтобы и далее пользоваться совместно лондонским монетным двором, как было заведено еще в конце 860-х годов. Если правы английские нумизматы, то Альфред и Кеолвульф в середине 870-х годов не только пользовались услугами одних и тех же чеканщиков монеты, но и установили ее единообразный внешний вид. И это не все. Двое из лондонских монетчиков приписали Альфреду титул короля «саксов и мерсийцев»[55], что может свидетельствовать о том, что изгнание Бургреда было использовано им для установления определенного контроля над Лондоном или, по крайней мере, что такова была плата Кеолвульфа II за дружественные отношения с королем Уэссекса.

Пообещав, что «он сам и все его люди будут служить язычникам», Кеолвульф оказался заложником возможных со стороны «данов» в будущем требований территориально-политического характера. И такой момент наступил в августе 877 года, когда они «ввели свои дружины в Мерсию и выделили часть ее [себе], оставив часть Кеолвульфу»⁴⁰³. Тем самым они взяли под полный контроль восточную Мерсию, оставив Кеолвульфа на время править западной. Чтобы обеспечить полную лояльность своей марионетки и создать очередной плацдарм для наступления на Уэссекс, норманны удержали за собой Глостер⁴⁰⁴.

Покорение «великой армией» викингов Мерсии в 874 году было ее последним совместным предприятием. К счастью для Альфреда и его страны, в 875 году эта армия окончательно разделилась. Хальфдан отправился на север, где, подавив восстание англосаксов и раздав нортумбрийские земли своим воинам для поселения, вступил в затяжную борьбу с кельтами. Другая же часть «великой армии» во главе с Гутрумом, Оскетелем и Анвендом, укрепившись в Кембридже (Grantebrycge), стала оседать в Восточной Англии и в Мерсии⁴⁰⁵. Это оказало Альфреду неоценимую услугу, продлив столь необходимую Уэссексу передышку.

Что более всего занимало его в это время, можно только предполагать. Возможно, он перенес центр своего внимания на внутренние дела, сделав попытку возродить хозяйство и начав проводить военную реформу, которая должна была подготовить Уэссекс к новому столкновению со скандинавами. Кроме того, ему, очевидно, необходимо было заручиться твердой поддержкой воинских элит Уэссекса и особенно Кента. О том, что это действительно так, свидетельствуют две сохранившиеся грамоты Альфреда, датируемые соответственно 873 и 875 годами. В первой из них Альфред жалует неоговоренное количество земли на правах бокленда тэну (minister) по имени Эардвульф в местечке Натте (Ромни Марш, графство Кент). Во второй Эардвульф, в свою очередь, в присутствии короля и с его согласия продает эту землю своему другу, некоему Вигхельму, также тэну. Таким образом, одним пожалованием Альфред заручился поддержкой двух кентских тэнов. Примечательно, что в свидетельствовании обеих грамот, помимо самого Альфреда, принимали участие архиепископ Кентерберийский Этельред, два элдормена и двенадцать королевских тэнов⁴⁰⁶.

Отсутствие в 875―878 годы крупномасштабных боевых действий с викингами не означало, что государство Альфреда было вовсе ограждено от их разбойничьей активности. Так, летом 875 года ему пришлось сражаться на море с семью кораблями «данов», один из которых был захвачен, а остальные отогнаны от побережья⁴⁰⁷. В конце года начались и сухопутные стычки. Покинув Кембридж, Гутрум начал продвижение в глубь Уэссекса. Судя по всему, Альфред был захвачен врасплох: войско норманнов беспрепятственно прошло на юго-запад до Дорсета, где захватило королевский бург (castellum) Уэрхем (Werham), расположенный в междуречье Фромма и Таранта, и приступило к грабежу окрестностей⁴⁰⁸. Подоспевшая уэссексская армия осадила крепость, но сумела добиться всего лишь ничьей: «даны» не могли пробиться на волю, но и западные саксы были не в состоянии взять Уэрхем. С присущим ему прагматизмом Альфред приступил к поискам компромисса, пытаясь найти формулу подписания мира, которая бы носила обязывающий для скандинавов характер. Такой формулой он посчитал церемонию, которая сочетала бы принесение торжественных клятв по языческому ритуалу с обоюдной выдачей заложников и уплату выкупа[56]. По словам «Англосаксонской хроники», «король заключил мир с врагом, и они выдали ему заложников, которыми были самые важные в войске люди после самих королей, и поклялись ему на священном круге (on fram haigan beage) — почесть, которой они до того никому не оказывали, — что они быстро покинут пределы его королевства (þæt hie hrædlice of his rice foren)»⁴¹⁰.

Как ни разумна была задумка Альфреда, она провалилась, поскольку однажды ночью викинги вероломно нарушили заключенное соглашение и, перебив всех заложников, ускользнули из Уэрхема. Конные дружины Альфреда не успели перехватить «данов», которые отправились в Эксетер (Exanceastre), где и зазимовали⁴¹¹. Скоро выяснилось, однако, что у их предводителей также не слишком много оснований для веселья. В дело на стороне англосаксов на этот раз вмешалась природа: большой флот викингов, двигавшийся на запад вдоль побережья на соединение с полевой армией, находящейся в Эксетере, был практически полностью уничтожен штормом близ Суониджа (Swanawic)[57]. Судя по всему, скандинавы сильно рассчитывали на эти подкрепления и их потеря резко изменила соотношение сил в пользу западных саксов. Осажденные в Эксетере «даны» были вынуждены согласиться на выдачу Альфреду такого количества заложников, которого он пожелал, и дать «великие клятвы» (micle afras sworon) покинуть Уэссекс. Действительно, в августе (on hærfæste, mense Augusto) 877 года они оставили город и вернулись в Мерсию, где, как нам уже известно, разделили королевство на две части⁴¹³, сделав своим основным плацдармом Глостер.

К этому времени король Гутрум оказался единственным королем «данов» к югу от реки Хамбер. Дальнейшая судьба его сподвижников — Оскетеля и Анвенда — не известна. Последний раз они упоминаются в записи «Англосаксонской хроники» под 875 годом, когда оба принимали участие в перебазировании основных сил скандинавов из Рептона в Кембридж⁴¹⁴. Несмотря на не удачи под Уэрхемом и Эксетером, Гутрум по-прежнему прочно контролировал Восточную Англию и западную Мерсию и не собирался отказываться от своих завоевательных планов в отношении Уэссекса.

«В середине зимы, после двенадцатой ночи»[58] (midne winter ofer tuelftan niht) 878 года викинги скрытно покинули Глостер и внезапным ударом овладели «королевской виллой» Чиппенхем (Cippanhamme), расположенной на реке Эйвон в северо-западном Уилтшире. Захваченный врасплох, Альфред не сумел быстро среагировать на новое наступление скандинавов, и, развивая успех, те огнем и мечом обрушились на Уилтшир, Сомерсет и Гемпшир. «Англосаксонская хроника» сообщает, что на этот раз они «заняли всю землю западных саксов, изгнали большую часть людей за море, и покорили, и подчинили большинство других, кроме короля Альфреда» (geridon Wesseaxna lond 7 gesæton 7 micel þræsfolces ofer sæ adræfdon, 7 þræs oþres þone mæstan dæl hie geridon, 7 him to gecirdon buton þam cyninge Ælfrede)⁴¹⁶. К сожалению, мы ничего не знаем о том, какую территорию Гутруму удалось в действительности оккупировать, равно как и то, какое число уэссексских нобилей предпочло сопротивлению признание его своим глафордом. Аналогии с предыдущими движениями скандинавов говорят о том, что вряд ли он обладал силами, позволявшими ему действенно контролировать весь «Большой Уэссекс». Недаром, в отличие от «Хроники», Ассер более сдержан в оценке количества того населения, которое подчинилось «данам». По его словам, викинги силой оружия заставили «почти всех обитателей этой области (illius regionis) покориться их власти»⁴¹⁷. Исходя из контекста, под «этой областью» следует подразумевать окрестности Чиппенхема, то есть северный Уилтшир, а значит, реальная власть Гутрума отнюдь не распространялась на все королевство западных саксов.

Но, как бы то ни было, положение Альфреда становилось чрезвычайно серьезным. Было очевидно, что на сей раз целью Гутрума является не столько грабеж, сколько завоевание и в перспективе события могли развиваться по «мерсийской схеме»: гибель короля в случайной стычке или его изгнание, а затем возведение на престол Уэссекса одного из лояльных норманнам элдорменов. Альфреду с небольшой дружиной и горсткой приближенных, однако, удалось скрыться и начать партизанскую войну против завоевателей. Своей опорной базой он избрал крохотный клочок сухой земли в самой глубине болот Сомерсета, ограниченный с севера рекой Тоун и известный как «остров Этелни»[59].

Впоследствии пребывание здесь Альфреда вызвало к жизни целый ряд живописных легенд, которые должны были продемонстрировать его моральное превосходство над врагом и одновременно связать его с самыми почитаемыми британскими святыми — св. Неотом и св. Кутбертом, что, в свою очередь, отражало стремление его преемников распространить свое покровительство на церковные организации Уэльса и Нортумбрии⁴¹⁹. Пожалуй, самым популярным из них является хрестоматийный рассказ о сожженных пирожках, впервые зафиксированный в относящемся к XI столетию «Житии св. Неота». В нем повествуется о том, как гонимый король в одиночестве инкогнито пробирался к своей партизанской базе и остановился отдохнуть в убогой хижине свинопаса. Занятый своими мыслями, он не обратил внимания на стоящие в печи хлебцы, и они сгорели. Когда жена свинопаса набросилась на него с бранью, Альфред, помня наставление св. Неота о том, что «Господь, кого любит, того наказывает; бьет же всякого сына, которого принимает»⁴²⁰, покорно выслушал ее укоризны, заслужив тем самым одобрение и сверхъестественную помощь святого⁴²¹. Во второй истории рассказывается о том, как Альфред поделился рыбой из своей скудной трапезы с незнакомцем, который оказался св. Кутбертом; как и св. Неот, Кутберт затем явился королю во сне, уведомив Альфреда о том, что Господь избрал его в короли всей Британии, и пообещав свою личную поддержку в борьбе с «данами»⁴²². Третья легенда, в отличие от двух первых, не содержит никаких элементов чудесного. Однажды Альфред, переодетый бродячим жонглером и сопровождаемый лишь одним преданным слугой, проникает в лагерь скандинавов. Завороженные его искусством, «даны» выдают Альфреду все свои военные планы, что в будущем помогает ему выиграть крупное сражение⁴²³.

Все эти истории подчеркивают не только благочестие и христианское смирение короля, но и крайне тяжелые обстоятельства, в которых он оказался. Действительно, судя по величине Этелни[60], вряд ли за Альфредом последовало более сотни человек. Тем не менее расположение, избранное уэссексскими партизанами, оказалось вполне удачным и позволило за короткое время не только сильно потревожить тылы «данов», но и показать населению, что их король не собирается покоряться захватчикам⁴²⁵. К Альфреду стали стекаться оставшиеся верными дружины местных тэнов, и, как сообщает «Англосаксонская хроника», «на седьмой неделе после Пасхи (4-10 мая 878 года — А.Г.) он прибыл к камню Эгберта, что на востоке от леса Селвуд (Ecgbryhtes stane be eastern Sealwyda), где его с великой радостью (his gefægene wærun) встретили все люди Сомерсета и Уилтшира и той части Гемпшира, которая находится на этой стороне моря»[61]. Очевидно, появление Альфреда у «камня Эгберта»[62] было частью тщательно разработанной стратегии, предусматривавшей сбор здесь фирдов всех трех широв. А это означает не только то, что ему сохранили верность их элдормены, герефы и тэны, но и то, что они были в состоянии такой сбор обеспечить. Затем во главе усилившегося войска он совершил пятидесятикилометровый марш на север и расположился укрепленным лагерем в местечке Aecglea (современный Истли Вуд, пригород Варминстера) на южной границе Уилтшира с Сомерсетом. Избранный уэссексским королем пункт с военной точки зрения был хорошо продуман, будучи защищен от внезапного нападения с востока рекой Уайл, а с запада густым лесом. Учитывая то, что силы викингов, видимо, концентрировались примерно в 10 км к северу от Aecglea, возле деревушки Эддингтон, все передвижения Альфреда оставляют мало сомнений в его стратегических целях: заставить норманнов Гутрума уйти из Чиппенхема или принять открытый бой.

Битва состоялась на поле Эддингтона 5—6 мая 878 года. Наиболее подробен и красноречив в ее описании Ассер: «...с первыми лучами солнца он (Альфред — А.Г.) отправился к Эддингтону (Ethandun) и там, напав сомкнутыми рядами на все войско язычников, дрался жестоко и, одержав Божьим соизволением победу, смертоносно поразил неприятеля..., а бежавших избивал поодиночке...» Англосаксы преследовали разбитых норманнов до их укрепления в Чиппенхеме, примерно в двадцати пяти километрах к северу от места сражения, и осадили его. «Все, что встретилось вне укреплений: люди, лошади, скот, — одни были умерщвлены, другие захвачены...» Осада продолжалась в течение двух недель, пока скандинавы, измученные «голодом и страхом», не сдались на следующих условиях: они выдавали Альфреду тех заложников, которых он сам выберет, и давали клятву немедленно покинуть территорию Уэссекса. Более того, король Гутрум обещал принять христианство. На этот раз «даны» выполнили свои обещания. Через три недели их предводитель с тридцатью своими приближенными принял, получив христианское имя Этельстан, крещение из рук Альфреда, и увел остатки своих войск в западную Мерсию, а затем в Восточную Англию⁴²⁸.

Победа в битве при Эддингтоне не только сохранила независимость Уэссекса[63], но и составила контекст договора, заключенного между англосаксами и скандинавами в Уэдморе (Weþmor) в том же 878 году. По условиям этого договора граница между королевствами Альфреда и Гутрума должна была проходить по Темзе, деля Англию на две части: норманны получали Восточную Англию и восточную часть Мерсии; за Альфредом оставался весь юго-запад, включая бывшее «королевство» скандинавской марионетки Кеолвульфа II, который к этому времени исчез с исторической сцены⁴³⁰. Территории, отошедшие к «данам», впоследствии стали называться Областью Датского права (Danelaw)⁴³¹.

Взятая в ретроспективе, битва при Эддингтоне, несомненно, была одним из решающих сражений в истории раннесредневековой Англии. Но одновременно она наглядно продемонстрировала Альфреду сохраняющуюся уязвимость его королевства. Он завоевал длительную передышку, но она не могла вытравить из его памяти отчаянное бегство в болота Сомерсета зимой 878 года. Он более не мог полагаться на имеющуюся военную систему «Большого Уэссекса», которая явно не справлялась с сохраняющейся скандинавской угрозой. Именно поэтому наступившая пауза в военных действиях была использована королем Уэссекса для активного продолжения реформ, начатых пятью годами ранее и направленных на создание прочной обороны страны в преддверии новой схватки с норманнами. Последние были особенно сильны тем, что имели полное преимущество на море и могли высаживаться практически в любом месте побережья, протяженность которого была слишком велика для эффективной защиты.

Особое внимание поэтому, как свидетельствуют источники, было уделено строительству флота, который был призван сломить гегемонию викингов на море. Впервые о постройке такого флота упомянуто под 897 годом⁴³². «Длинные корабли» (langscipu), однако, появились у западных саксов значительно раньше. Уже в начале 880-х годов в источниках встречаются упоминания о морских экспедициях Альфреда, в результате которых викинги начали терпеть поражения. Видимо, уэссексские суда действительно продемонстрировали свою эффективность, оказавшись не менее устойчивыми, прочными и быстроходными, чем датские и фризские «драконы»⁴³³.

Король Альфред хорошо понимал недостаточность своих сухопутных сил для организации результативного противодействия нападениям с моря. С целью решения этой проблемы по его приказу началось сооружение оборонительной системы фортов, или бургов, по периметру границ Уэссекса с Мерсией и вдоль морского побережья. Расположенные в стратегически важных пунктах, они, по замыслу Альфреда, должны были обеспечить как возможность быстрого реагирования на возможную атаку, так и защиту окрестного населения. Данные археологии и сохранившийся список этих бургов позволяют говорить о том, что было начато строительство не менее тридцати таких укреплений⁴³⁴. Судя по всему, эта мера уэссексского правителя оказалась не очень популярной и в силу этого энергично воплощалась в жизнь далеко не всеми его подданными. Когда, к примеру, в 892 году датчане вновь предприняли морской десант в устье реки Лимпн, им удалось без труда взять один из таких недостроенных фортов⁴³⁵.

Особое значение среди мероприятий по подготовке к отражению скандинавской агрессии имела осуществленная Альфредом реформа сухопутного войска. Отказавшись от созыва пешего народного ополчения, он сделал ставку на тяжеловооруженных профессиональных воинов. С целью создания такого профессионального войска Альфред приказал, чтобы каждый надел земли величиной в пять гайд обеспечивал одного всадника в кольчуге, шлеме и с мечом, который должен был приводить с собой 4—5 пеших легковооруженных воинов. К тому же уэссексский правитель попытался радикально решить вечную проблему всех военачальников эпохи раннего Средневековья: поддержание армии в постоянной боеготовности. По его распоряжению войско было разделено на две части, одна из которых постоянно находилась на службе в поле, а другая — дома; две половины армии регулярно менялись⁴³⁶. Можно спорить о том, насколько в целом эффективна оказалась эта реформа Альфреда⁴³⁷, но то, что в итоге его реорганизации основой военных сил Уэссекса стало небольшое, но мобильное войско, в целом оказавшееся способным выдержать новый натиск викингов, вряд ли подлежит сомнению.