Ангел

110

(27 ноября 03:00) Помещение для интервью. Аэропорт Кимпхо.

Однажды, в студеную зимнюю пору, сижу за решеткой в темнице сырой… То ли вспомнились, то ли сочинились грустные строки. А чего осталось делать? Только стихи выдумывать.

Скучаю посреди узкой комнаты. Вокруг стены, окрашенные в серый цвет. Есть широкое окно с дымчатой поверхностью. Одностороннее стекло? Скорее всего… Иначе, зачем подобная фигня? В дурацкой кладовке!

— Ксо! — громко выдыхаю и смотрю в потолок.

Светят лампы дневного освещения. Десять трубок работают, а две перегорели. Больше посчитать нечего… Обстановка спартанская.

И мебель скудная. Напротив широкая столешница, за ней видны спинки пары стульев. Всё из металла, смахивающего на нержавейку. Интерьер удобству не располагает.

Мой стул ещё хуже. Он привинчен к полу и крайне неудобен. Хотя нет! Таким седалище казалось часы назад, а теперь жёсткое сидение бесит до настойчивого желания соскользнуть вниз и занять соблазняюще мягкий бетон под ногами. Но даже такие удобства запретили. Дурацкие спецназеры пристегнули наручник к подлокотнику, ограничивая подвижность.

— Сволочуги, — в очередной раз обзываюсь на вояк, оставивших здесь, — кривожопые мордовороты!

Сбросив злобу, жмурюсь в тишине. Ругаюсь я уже давно. Всё бестолку! Может, про меня забыли…

Под веками, как песка насыпали. Сильно хочу отдохнуть и глаза слипаются. Однажды тушку вырубило… Пришлось клюнуть носом в жесть столешницы. Прилетело слабо, но дико обидно.

— Дурацкие заср…

Замок щёлкает, обрывая фразу. Светлая дверь распахнулась, впуская народ в формальной одежде. Новоприбывшие щеголяют голубыми рубашками и чёрными штанами. Они украшают поверхность стола узором документов из папки, сбоку уместились пакеты с бирками.

Свои шмотки узнаю. Значит, мою сумку обыскали и вещи разложили по пластиковым мешкам. Им делать нечего? Какого фига происходит?! Обалдеть.

— Беспредельщики паршивые… — робко возмущаюсь.

Народ прекратил наводить красоту на столе и непонятливо уставился. Раскосые корейцы покумекали, хлопая глазками… И оставили в мучительном одиночестве.

— Садю-ю-юги, — недовольно хныкаю, — дайте отдохнуть!

В этот раз уединение вышло кратким. Дверь открылась снова, впуская ещё более официальные лица. Первым неторопливо вошел пожилой кореец с седыми висками, за ним энергично спешит невысокая девушка с хвостом каштановых волос на плече.

Внимание привлекают офисные костюмы синего оттенка. Одежда немного мятая, как и заспанные лица, на шеях серые ленты держат удостоверения. Ламинированные карточки прыгают в такт походке, но крупные надписи читаю легко: «Старший Инспектор» и «Помощник Инспектора».

Дурацкий кабинет, дурацкие костюмы, дурацкие наручники! Моя злоба горит керосином. Кто дал право отнимать драгоценное время?!

Старший инспектор подошёл к столу и достал диктофон. Крутой девайс блестит хромом. Явно дорогая фиговина, совсем не чета облезлой коробочке в одном из пакетов.

Манерно красуясь, пожилой кореец демонстративно нажал кнопку записи и водружает устройство в центр стола. Его вальяжные движения выводят из себя окончательно.

— Пить дайте, — настойчиво заявляю и дерзко ухмыляюсь, — к зубам орешки медовые прилипли.

Сломаю ритм и захвачу инициативу. Не дам открыть рты. Они у меня попляшут, дурацкие мучители!

Старший инспектор прищурился. Вероятно, пожилого корейца удивляет требование на английском. Он уселся на стул и кивнул напарнице.

Значит, играем в доброжелательность? Тихо фыркаю. Отлично! Сразу бить по лицу не стали, большая ошибка…

Стучат высокие каблучки. Девица вышла за дверь, хлопая тканью штанин.

Недолго играю в гляделки с прищуром раскосых глаз, затем отвожу взгляд. Пусть старший инспектор потешит самолюбие и подумает, что выиграл. Ему же хуже.

Рассматриваю вещи на столе. Интересненько! Кто дал право рыться в чужом белье? Точняк, беспредел…

Негромко хлопнула дверь. Стучат каблучки. Затхлый воздух разбавляет аромат кофе.

Продолжим наше веселье!

— Бурду свою пейте сами, — нагло останавливаю девицу и грубо требую: — воды мне дай!

Напарница замерла с протянутой рукой, удерживая пластиковый стаканчик. Она посмотрела на старшего и нерешительно переступила на месте. Не обращаю на неё внимания. Мне интересна реакция пожилого корейца. Тот вздохнул и кивнул, прикрывая глаза.

Фига! Хотят по хорошему. Какие непробиваемые…

Девица снова выходит за дверь, однако в стуке туфелек появилось напряжение. Замечательно! Старший инспектор немного склонил голову и изучает внимательным прищуром. Ага, вот такие мы круто сваренные! Слабо улыбаюсь ему уголком рта.

Не прошло и минуты, как хлопает дверь. Звучит быстрый перестук каблучков и передо мной шмякнули стакан воды. Судя по верхнему краю, напарница даже не потрудилась сменить тару.

Что за ублюдочное отношение? Задумчиво рассматриваю плавающие остатки кофе, пока девица усаживается на стул рядом со старшим инспектором.

Удобно она там устроилась? Краем глаза отмечаю её недовольное личико. То ли ещё будет, красавица…

— Бутилированную воду мне дай, — нахально поднимаю взгляд и наклоняюсь, тыкая пальцем в стаканчик, — совсем тупая?!

— Вэ? — опешила девица, тараща карие глаза.

Удивление занимает мгновения, но опрокинутая вода разлилась быстрее. Растерянно вякнув, напарница прыгает со стула. Её суматошные движения собирают красиво намокающие бумаги и мешают старшему инспектору, пока тот пробует выловить из лужи диктофон, но вода заливает устройство. А мои вещи в пластиковых пакетах! Ха-ха.

— Ой, пролилась… — виновато ухмыляюсь и нагло спрашиваю: — Может, лучше в бутылочке?

— Больше никакой воды! — взорвался гневом старший инспектор.

Вид у парочки до смешного забавный! Пожилой кореец потряхивает диктофоном, как погремушкой. Рядом злобно пыхтит и трясёт папкой с мокрыми документами напарница. Кажется, они вызывают духов племени мумба-юмба. А может, решили освятить водой, изгоняя нечистую силу. Весёлое занятие, настолько глубокой ночью.

— Хи, — неудачно давлю смешки и радостно любуюсь происходящей вакханалией.

(Тем временем) Сеть.

» Народ, кто смотрел репортаж про авиаугонщицу?

» Страх какой!

» Это она? Буферов то особо не видно.

» Глаза разуй, явно бабская причёска.

» Сейчас всяких метросексуалов вокруг! Где кто не поймёшь.

» У тебя просто острая интеллектуальная недостаточность! Нэ?

» Уккё.

» Молодая вроде девка, зачем ей самолёт?

» Что за надпись на футболке? Не могу понять.

» КАМИКАДЗЕ! Японский учи! Знай язык врага!

» Почему у неё принт на японском?

» Рейс из Токио.

» Нынешнее поколение безграмотное! Накупят одежды с непонятными символами и напялят на себя. А там всякая ерунда написана!

» Или флажок купят. А там всякая ерунда написана!

» Или тату сделает. На лбу. А там всякая ерунда написана!

» Задрали ерунду писать!

» кх-кх-кх-кх-кх-кх-кх

» Говорят жертв нет, а пострадавшие на носилках были! Заметили?

» Может, кто-то потерял сознание от испуга.

» Почему видно плохо?

» У телевизионщиков нет камеры нормальной?

» Прямой эфир и съемка с границ аэропорта.

» Радуйся, что такое качество есть.

» Там же всё перекрыто! Прессу дальше не пустили.

» Даже КБС? Государственный канал. Должны пускать.

» С какой стати? Журналюги не экстренные службы. Потом интервью возьмут.

» Во всём виноват злобный режим севера! Взрыв тридцать лет назад уже забыли? Коммуняки подорвали бомбу в этом же аэропорту. В восьмидесятых. Точно говорю, северяне устроили!

» Или очередная секта! Решили людей в самолётах вонючими газами травить? Не зря футболка с надписью на японском!

» Поменьше теорий заговора читайте. Так и свихнуться недолго.

» Кто работает конвоем? Армейцы 707 или КНП868?

» Без разницы! Они все крутые!

» Мансэ!

» Новый тип наручников на пальцах заметили?

» А такие бывают?

» Хок! Есть чёткая инфа! Эта девка забила спецназовцев кулаками!

» До смерти!

» Оммая!

» Да ты жжошь напалмом!

» А я её уже где-то видел…

(Тем временем) Помещение для интервью.

Кое-как подсушив документы, помятые костюмы вернулись за стол. Красивый диктофон приказал долго жить и мы общаемся в компании видеокамеры, стоящей позади их стульев. Второй электронный глаз висит в углу помещения и неизвестное число за дымчатым стеклом. Офигеть, сколько внимания…

— Сейчас двадцать седьмое ноября, — строго произносит старший инспектор и смотрит на запястье с часами, — точное время ноль три тридцать три. Старший инспектор Чон ЮнСон, вместе с ассистентом Ли ЫнХи присутствуют в аэропорту Кимпхо, для опроса пассажира Тао, — сухой голос запнулся, читая непривычное имя, — Ангел. Номер дела тысяча четыре триста тридцать восемь. Имя А-Н-Г-Е-Л, фамилия Т-А-О. Правильно? — пожилой кореец вопросительно поднял взгляд от папки с документами.

Вот же имечком наградили! Задумчиво смотрю в пустоту. Родителей не выбирают, а они возьми и окажись теми ещё оригиналами. Додумались выбрать имя, которое сложно произнести в Стране восходящего солнца.

«Ангео, опять опаздываешь?!», «Ангер, чего такая злая?», «Ангэ, уткнись страшным глазом в пол!», «Ан-тян, сортиры на третьем засорились, ковыляй убирать дерьмо лопатой!».

— Ксо-о… — тихо выдыхаю.

Случись возможность встретить двух недоумков, желающих выделить ребёнка! Увидеть неординарных личностей, выбравших необычное имя, обрекая на сплошные неприятности. Легко бы они не отделались! Пришлось бы их… Пришлось бы… Их… Обнять. И не отпускать. Никогда.

— Ангел! — настойчиво зовут, выдергивая из оцепенения. — Всё правильно, Ан-ян?

(-ян [양] — Суффикс, который присоединяют к женскому имени, при обращении к детям и подросткам.)

Меня зовут Ангел. Медленно киваю головой, моргая ресницами. Это моё имя.

По привычке или от недосыпа, старший инспектор выбрал сокращение на корейский манер, хотя мы используем английский. Крайне невежливо с его стороны…

Он совсем офигел?! Терпеть не могу коверканья имени! Да ещё от незнакомых людей! Кто ему дал такое право?! Я что, собачка?! Гав-гав!

«Молчание один из самых действенных способов защиты на допросе. Без физического воздействия его сложнее всего преодолеть. Ничего не говоря, легко ставить в тупик дознавателя, одновременно соглашаясь и отказываясь. В результате ведущему допрос не с чем работать. Пусть примут молчание за согласие, в любой момент оберну это против них…» — слабо мотаю головой и поправляю Фарэры.

В небольшом помещении настолько тихо, что можно услышать кварцевые часы, тикающие на запястье пожилого корейца. Его раскосые глаза смотрят внимательно. Девица рядом менее сдержанная и сверкает злобой во взоре.

«Следователь может сделать вывод, что ведёт допрос глупой овечки. Пусть думает так. Закончит быстрее, оставаясь ни с чем. В любом случае молчание даст время обдумать ответные действия и позволит выудить больше информации…» — очередной проблеск вызвал легкую ухмылку.

— Ан-ян, невежливо разговаривать со старшими, закрываясь очками, — ласково убеждает ЮнСон, — почему тебе их не снять?

Ага, щас возьму и сниму. Нас двое, вас сладкая парочка… И всё по чесноку! Слабо улыбаюсь и представляю стену, отделяющую меня от костюмов.

— Ан-ян, довожу до твоего сведения, — строго предупреждает ЮнСон, — особое внимание всех служб авиакомпании вызвала твоя личность.

Про душ из краски, надеюсь, они не знают. Какое им дело до происшествия в другом аэропорту? Там сфера ответственности японцев. Чего вообще прицепились? Молчу.

— На регистрации, сотрудниц авиакомпании удивили громкие крики, — сухо напомнил ЮнСон и вопросительно поднимает брови: — Объяснишь свое несдержанное поведение, Ан-ян?

Нервы заклинило от восторга! Ожидая путешествие на самолётике… Лёгкой усмешкой, я оцениваю интерес на сонном лице пожилого корейца. Естественно, меня от лекарства штормило… Ай! Чего уж там! И сейчас качает. Но им знать совершенно ни к чему…

— Специалисты службы безопасности отметили нежелание проходить арку металлоискателя, — огорчился ЮнСон и заботливо спрашивает: — Ан-ян, у тебя есть противопоказания?

На чуткость старшего инспектора не обращаю внимания, проявление нежности получилось до смешного напускным. Интересно другое: из вопроса следует, что медицинские данные им недоступны. Выходит, остальная информация тоже куцая.

Демонстративно поскрипываю кольцами и рассматриваю ладошки. А храбрый мизинчик совсем не болит. Даже синяка не видно. Молодчина…

— Офицер пограничной службы отметил в рапорте ненормальные зрачки, — терпеливо заявил ЮнСон и настойчиво выпытывает: — Ан-ян, какие ты принимаешь лекарства?

Ничуть не удивительно… Дурацкая таблетка! Но без неё вообще никак. Вернее ещё как! Каком к верху…

— Твоё опоздание на рейс! Пришлось искать по всему залу ожидания, — удивил осведомленностью ЮнСон и вкрадчиво спрашивает: — Не кажется, слишком подозрительно, Ан-ян? Ведь правда?

Старший инспектор и напарница кивают в полном согласии. Одновременное движение раскосых лиц напоминает деревянных болванчиков.

Ну да, вырубило от стресса, чего теперь хныкать… Так! Стопэ! Костюмы старательно обыгрывают наводящий вопрос и хотят получить определенную реакцию! Они предлагают согласиться с их утверждением. Не дождётесь. Слабо улыбаюсь в ждущие лица и продолжаю молчать.

— В итоге, самый подозрительный пассажир рейса это ты! — повышает голос ЮнСон. — Пришлось подключать службу воздушных маршалов! Каков результат? Что на это скажешь? Ан-ян?!

Молчание затянулось. Старший инспектор прищурился и решил прожигать дырки взглядом. Напарница не отстаёт и сверлит злобными глазами. Кудесница! Возможно, она даже не моргает. Её задела намокшая папка с документами? Или… Действительно тупая?!

— Следующий вопрос, — грозно нахмурился ЮнСон, — каким образом запрещенные вещества оказались на борту самолёта? — его палец указывает на серебристый тубус в одном из пакетов. — У тебя в багаже, Ан-ян!

Громко втягиваю носом воздух. Ироды! Сколько таблеток растранжирили… Действия старшего инспектора понятны, он пробует менять тактику и сменил тему. Выдалбливать нужное, через кучу уточняющих вопросов, не получилось, а значит дальше…

— Давно планировали угнать самолёт?! — орёт ЮнСон, привстав над стулом и упирая кулаки в стол.

Ясно, понятно! Старшему инспектору надоел спектакль одного актёра. Наконец-то! Хотя нужно отдать ему должное: умник решил кинуть загруженный вопрос и выбрал удачный момент, пока я зеваю в правую ладошку.

Такие провокации наиболее опасны! Не проявив внимание или отвлекаясь, легко оговорить себя. Если скажу да, тогда соглашусь. Отвечу нет и тоже соглашусь. Такая вот риторическая ловушка. Забавная…

Естественно, я могу оспорить его вопрос и отрицать столь глупое утверждение более развернуто, но тут же прозвучит обвинение в попытке избежать ответа, а дальше последует раскручивание нужной темы.

Не на тех напал! Продолжаю мирно зевать.

— Знаешь, что неразумные действия влекут катастрофы?! — лютует ЮнСон, закусивший удила.

Сразу загруженный вопрос. Старшему инспектору стоит их чередовать, так будет эффективнее… Надоел орать! Боль кусает сквозь толстый слой ваты. Отрубиться хочу! Отдохнуть… Ладненько, переводим стрелки.

Изображаю попытку гневно оправдать себя и резко вскидываю голову. Нависшее лицо ожидает нервный крик или возможную истерику. Да ему только это и нужно! Но я молчу.

Старший инспектор задумчиво моргает. Он не получил ожидаемой кульминации и выбирает дальнейшее направление развития допроса. По-прежнему заблуждается и считает ведущим себя…

Внимательно слежу за пожилым корейцем, пока тот втягивает воздух для очередного выкрика. Значит, решил продолжить давление. Пора.

— Софистика, — спокойно произношу.

Заумный термин затыкает крик. Единственное слово описывает ложные доводы и заставляет напрягать извилины.

— Разгерметизация! — заявляю громче.

Пусть нависающий кореец не расслабляет булки и обдумает технический термин.

— На рейсах применяют специальные боеприпасы, — информирует ЮнСон, — они безопасны и не могут пробить обшивку борта, а вот безрассудное поведение навредить волне способно!

Картинный гнев старшего инспектора улетучился давно, но прищур внимательных глаз продолжает буравить сверху.

— Готовы это сказать бритому с дыркой в животе? — напоминаю о действиях к которым не имею отношения и перевожу стрелки: — А давайте вспомним пассажира, в чью голову целились из бесхозного пистолета!

Старший инспектор уселся на стул и чешет седой висок. На задумчивом лице мелькнуло удовольствие от перехода к диалогу. Он просто ещё не понял… Да я сожру его с потрохами!

— Ан-ян, твои отпечатки на пистолете, — сухо обвиняет ЮнСон, — они всюду на оружии, с которого велась стрельба.

— Пришлось убрать опасную гадость, — пожимаю плечами и спокойно увожу разговор в сторону: — Победителей не судят.

— Странное утверждение, — задумчиво рассуждает ЮнСон, — судят всех.

Старший инспектор клюнул на реплику, которая окончательно разряжает обстановку. Он успокоился? Нафиг! К чертям игру в обороне! Переверну столы и использую его же тактику. Вытащу на свет другие факты. Заставлю перейти к защите. Ему глупо играть в молчанку.

— Специально отвратительно тренируете воздушных маршалов? — вкрадчиво начинаю и повышаю голос: — Нарочно допускаете подобную безалаберность?! — привстаю над стулом и яростно ору в озабоченные лица: — Готовы отвечать за расшатанные нервы и психологическую травму ребенка?!

Кольца скрипят в тишине, легко обдирая стальные подлокотники. Возможно, про нервы упоминать не стоило. Трудно расшатать что-то, улетевшее в тартарары! Но старший инспектор об этом не знает… Доступа к медицинским данным у него нет! И поэтому ЮнСон недовольно кривит губы, а напарница рядом задержала дыхание.

Стоит развить успех. Отпускаю подлокотники и падаю на дико бесящий стул. Добавлю ещё парочку загруженных вопросиков. Может, прошлых мало? А мне совсем не жалко! Они в край достали!

— Да ладно, забыли правила допроса несовершеннолетних? — тихо начинаю. — Данная процедура возможна только в присутствии родителя, либо преподавателя или детского психолога, — спокойно перечисляю и с издевкой уточняю: — Неужели забыли про дурацкого мозгоправа?!

Развожу ладошки в стороны, наручник громко клацает о металл подлокотника. ЮнСон усмехнулся и покачал седыми висками. Быстро очухался! Тёртый калач.

— На самом деле…

Бух! Громкий звук прерывает старшего инспектора. Бух! Кто-то невидимый снова ударил в одностороннее стекло. Пожилой кореец сморщился и встал со стула. Его внимательный прищур осматривает меня с головы до ног. Такой многообещающий взгляд! Дерзко усмехаюсь в ответ. Желание высунуть язык сильно, как никогда, но я сдерживаюсь. Недовольный ЮнСон хмыкнул и вышел за дверь.

Мы остались с помощницей инспектора тет-а-тет. Девица продолжает сверкать глазами, милому личику совсем не идёт злоба во взгляде. Вот чего ей стоило принести бутылочку воды, а не грязный стакан? Тогда и общались бы по-другому.

За время нашей беседы, девушка была на вторых ролях. Похоже, напарница не чета старшему инспектору. Она точно менее устойчива психологически, что видно по поведению. Не зря их поставили работать в паре.

Достала нервировать злобным взглядом! Пора её дожать.

Прикрыв глаза, я смотрю на колени и шмыгаю носом, в притворном смущении. Сейчас заплачу! Хнык-хнык…

Кольца снимают Фарэры. Акриловая дужка скользит по вороту футболки. Подрагивающая ладошка убирает чёлку за ухо и я медленно поднимаю взгляд на довольное лицо напротив.

Наши взгляды встретились. Небольшое представление не прошло даром и злобу сменила жалость. Ненавижу!

Мой дикий взор сметает дурацкое сочувствие. Девица сильно вздрагивает и судорожно икает. Карие глаза метнулись в сторону, как ошпаренные.

Наклоняюсь ближе к девушке. Резкое сокращение дистанции привлекает внимание и мне легко отловить потерянный взгляд. Раскрывая глаза шире, я даю возможность залипнуть в ненормальном взоре окончательно.

— Может, водички? — вкрадчиво интересуюсь и радостно киваю, растягивая жемчужную сталь.

Во второй раз девица икает гораздо громче! Она отрицательно мотает головой, похоже, вспомнила недавнее происшествие с водой и выставилась, глазами удивленного кролика.

Хихикаю в лицо напротив. Мою улыбку упорно тащит в оскал. Лекарство расщепляет слишком медленно! И содержимое таблетки по-прежнему гуляет в крови, провоцируя неадекватные действия.

— Ну, нет так нет, — довольно шепчу и отодвигаюсь к спинке стула.

Продолжаю сверлить глазами девицу напротив, пока возвращаю контроль над безумной улыбкой. Вот так хорошо! Встречный взгляд растерянно шарит вокруг, а от недавней злобы и следа не осталось. Сломалась.

«Жемчужная сталь»