Ангел

134

(29 ноября 14:00) Склад «Корея Экспресс». Сеул.

— Зачем она постоянно меняет места? — задумался МёнХёк. — Уже несколько раз пересела! Камеры охватывают весь состав…

— Объект прячется не от нас, — хмыкнул опытный НимХван. — Избегает сотрудников железнодорожной компании.

— Безбилетница, — улыбнулся МёнХёк, — она смелая!

Пожилой кореец смотрит на напарника. По недовольному взгляду можно понять, что ему не нравится возникающая привязанность парня к объекту наблюдения. Непрофессионально. Старый служака плохо оценил нарушение законов государства, которое они призваны защищать.

— Что нам ещё удалось разобрать в блокноте…

— Омо!

Парень воскликнул и отодвинулся. Его расширенные глаза уставились в экран терминала. Стена мониторов дублирует картинку, где подопечная остервенело колотит подошвами в переднее кресло.

Наконец, спинка не выдержала частых ударов и её срывает с креплений, складывая вперёд. Длинные ноги вытягивает, проехавшись пятками старых кед. Девчонка растянулась сразу на двух местах, соорудив «первый класс» из сидячего вагона.

Клерк рядом возмутился и делает замечание. Звук камеры не передают, но виден поворот головы и движение губ мужчины. Тёмная фигура мгновенно вскакивает и замирает, вызверившись в сторону клерка.

Заметно мелькание колец и неприличный жест. Пассажир отшатнулся, стараясь отгородиться от крайне ненормального поведения газетой. Развернувшись на месте, объект наблюдения быстро шагает в сторону переходного тамбура.

— Оммая… — тянет МёнХёк.

Молодой парень замер и хлопает глазами от удивления.

— Работаем! — отвлекает НимХван. — Отмотай назад, давай посмотрим, что её разозлило…

Мотание записи завершает бледное лицо в тёмных очках. Взгляд направлен куда-то вверх.

— Смени ракурс…

Картинку переключает на видеокамеру, установленную в другом конце вагона.

— Что-то увидела по внутренней телетрансляции. Даю увеличение.

Стена мониторов показывает наезд к одному из потолочных экранов. Видны пара ведущих и бегущая строка.

— Происшествие в провинции Канвондо? — удивился НимХван, прочитав подпись новостного репортажа.

— Это про двух школьниц, сонбэ. Ну… Про тех, которые спрыгнули с моста. Сегодня их тела выловила из реки национальная полиция. Очередные жертвы «Cунын».

(Cунын [수능] — Страшный четверг ноября. Ежегодный тест для поступления в высшие учебные заведения.)

— Айщ-щ! — возмутился НимХван. — Вот же глупость… В стране и так убыль населения, а они… Совсем не ценят собственные жизни и своих родителей. Слов нет! Одна ругань… Какой смысл делать то, что произойдёт со всеми рано или поздно?

Молодой парень молча задумался, скривив недовольное лицо.

— Не пойму, сонбэ! — спохватился МёнХёк. — Она не могла контактировать с ними. Не посещала Канвондо… Объект вела себя скрытно! И такая сильная реакция, на трагедию с незнакомыми школьницами?

— Не знаю, парень, — НимХван хрустит кулаками. — Но я её понимаю…

(Немного позже) Станция «Пусан». Пусан.

Огромный купол накрыл просторный зал, размерами больше футбольного поля. На стенах рекламные панели и сочные картинки. Сотни людей выстроились к билетным кассам, другие сидят на деревянных скамейках зоны ожидания. Второй по величине железнодорожный вокзал Южной Кореи гудит как растревоженный улей.

— Наш репортаж со станции «Пусан»! — бодро щебечет в микрофон ведущая, улыбаясь в несколько телекамер.

Тонкая шея девушки выглядывает из воротника светлого свитера. Длинные волосы собраны в строгий хвост на затылке.

— Меня зовут Ли Джису, — представилась ведущая. — Сегодня здесь проходит благотворительное выступление, которое организовал Ким УнДон сонсэн-ним. Известный пианист и солист «Сеульского филармонического оркестра»!

Девушка поклонилась пожилому корейцу в чёрном костюме и поправила волосы.

— Можно просто, маэстро, — кивает УнДон.

Белозубая улыбка сверкает в камеру, ей вторит лысина известного пианиста.

— Конечно, маэстро! — артистично воскликнула Джису. — Вы выступали на многих знаменитых концертных площадках, таких как «Карнеги-холл» и «Зал Сантори». Почему именно станция «Пусан» сегодня?

— Я думаю, публика стала забывать радость от вида живого исполнителя! Ни одна звукозапись не способна сравниться по накалу страстей с грандиозностью живого выступления! Что и собираюсь демонстрировать!

— Вы совершенно правы, маэстро. Сегодня индустрия звукозаписи достигла небывалых высот и многие меломаны променяли концертные залы на «консервированную музыку» из коробки. Маэстро, вы считаете, что теряете живую аудиторию?

— Не многие меломаны знают, как делают эти самые записи, — усмехнулся УнДон. — Иначе их энтузиазм во многом уменьшился бы! В современной звукозаписи очень много от подделки. Это бесконечный монтаж, хитрая электроника, прочая «ненатуральность». Музыка понарошку… Всего лишь соглашусь, значение звукозаписи очень велико, но она и рядом не лежала с магией живого выступления виртуоза!

— Да, маэстро! Ваше исполнение чужих произведений невероятно. Когда мы услышим что-либо вашего сочинения?

— К сожалению, для написания классической музыки нужен особый талант и его на всех не раздают, — грустно улыбнулся УнДон. — Но я постоянно работаю над собой!

— Как бы вы себя охарактеризовали, маэстро?

— Я Рыцарь и служу Музыке, как Прекрасной Даме!

https://www.youtube.com/watch?v=4VR-6AS0-l4

Та……… Да……… Да…… Да…та…

Звуки клавишных перекрыли шумное гудение. Импозантный маэстро обернулся к недавно пустовавшему роялю. Его движение повторяет ведущая, телекамеры и многочисленные посетители вокзала.

Долговязая фигура согнулась на пуфике, сидя перед чёрным инструментом. Необычные пальцы замерли над клавишами. Искривление спины наклоняет туловище вниз, а наброшенный капюшон толстовки скрывает голову исполнителя. Резко вздрогнув от движения, очень похожего на всхлип, пианист продолжает играть дальше.

— Сегодня выступает ваш коллега, маэстро…

— Заткнитесь!

— Вэ?!

— Не знаю… Нет… Какая незнакомая манера… Дайте послушать!

Играющие светом кольца перебирают клавиши рояля, наращивая темп выступления. Исполнение подходит к середине композиции и изначальная грусть перетекает в веселье молодого ручья, скачущего по камням цветущей весной. Внутренняя радость незамысловатой мелодии вызывает многочисленные улыбки на лицах людей вокруг. Публика распрямила спины, вытягивая головы и с интересом слушая восхитительную музыку рядом.

Весёлость ручья закончилась протяжными нотами. Фигура за роялем отнимает руки от инструмента. Резкое движение ладоней вытирает лицо под капюшоном. Длинная чёлка выпала наружу, почти касаясь чёрно-белых клавиш.

Руки вернулись к исполнению и музыка звучит снова, повторяя лёгкую грусть начала композиции. Веселья без печали не бывает, но на этот раз мелодию ускоряет гораздо быстрее и опять звучит ручей, смешав в себе счастье и грусть.

Маленькая девочка наблюдает за выступлением широко распахнутыми глазами и переводит взгляд на мужчину, который подсадил её на плечо. Малышка заметила слезы отца.

— Аппа, почему ты плачешь?

— Я вспомнил нашу омма…

— Она уехала, — грустно вздыхает девочка.

— Да, уехала насовсем…

Выступление перешло в короткую паузу. Снова дрогнула тощими плечами фигура за роялем, а затем продолжает играть дальше. Окончание лиричной мелодии звучит под огромным куполом вокзала, даруя всем ощущение мира и покоя.

Умудрённый опытом маэстро нетерпеливо подходит к своему инструменту. Судя по изгибу фигуры, которая сгорбилась над клавишами, исполнитель явно молод и несколько импульсивен, но чрезвычайно талантлив. Возможно, коллега излишне расчувствовался и ему нужно дать время прийти в себя.

— Настолько шикарная композиция, подобное вполне объяснимо! — успокаивает УнДон.

Пожилой маэстро положил руку на тощее плечо, желая привлечь внимание и поздравить коллегу. Ему очень не терпится узнать, кто же настолько впечатляюще играл, без спросу пользуясь его инструментом.

Обернулась тьма, скрытая капюшоном толстовки. Умудренный опытом пианист видит не то, что когда-либо ожидал увидеть. Молодая девчонка с мокрыми щеками сверкает изумрудным глазом над очками, а сталь широкой улыбки надолго выбивает из колеи.

Длинные ноги позволяют выпрыгнуть, прямо с пуфика. Тощее тело болтает на весу, повиснув на шее ошарашенного маэстро. Подошвы старых кед молотят в воздухе частыми движениями.

— Ура-а-а! Получилось! — радостные выкрики разносит среди притихшей публики.

Капюшон свалился на спину и открыл для всех лицо бледной девчонки. Раскрасневшись от возбуждения, она звонко чмокает сверху, прямо в лысину заслуженного исполнителя классической музыки всея Кореи, который замер сомнамбулой.

— Эврика! — звонко кричит нахалка.

Высокая девчонка спрыгнула на ноги и схватила за руки бедного маэстро, продолжая танцевать под музыку, звучащую только для неё одной. Необычная пара кружит по вокзалу в диком вальсе. Покрасневшие щеки бледного лица и выпученные глаза пожилого корейца тут запомнят надолго, ведь танец снимают телекамеры журналистов.

(Тем временем) Станция «Пусан».

Победа! У меня получилось! Выгорело! Склеилось! Гип-гип! Ура!

Несусь сквозь людской поток, не смотрю по сторонам, набегающий ветер холодит мокрые щёки, а волосы пляшут, догоняя сзади. Я чувствую крылья за спиной! Гром барабанов звенит в ушах, эйфория радости полностью заглушает остальные звуки.

Скрылась костлявая! Нет её рядом! Словно и не было! Теперь всё будет пучком… Раз есть способ — значит дело за малым! Остался лишь путь к достижению цели и на этом пути я горы сверну, а реки поверну вспять.

Для меня нет ничего невозможного!

А весь мир просто вывернет наизнанку, да!

Сломя голову пересекаю широкий проход на улицу и прыгаю вниз по лестнице, не замечая пролетающие мимо людские фигуры и стальные бортики поручней. Детская радость фонтанирует наружу и сметает любые препятствия на пути.

Меня не остановить!

Я буду двигаться вперёд, вперёд и вперёд!

Я метеор, прожигающий насквозь небо, да!

Ступени исчезли. Только их неощутимая грань иногда коснётся подошвы, позволяя скользить в нужном направлении и падать навстречу площади, стремительно возникающей впереди.

Нет, я не падаю… Я парю в экстазе!

Пружинящие коленки подхватывают лёгкую тушку, продолжая шаг по серым камням. Ноги идут вперед, но стыки налетают слишком быстро, увеличиваясь в размере. Брусчатка заполняет собой поле зрения.

Ч-что-о п-про-о-ои-и-исхо-о-оди-и-ит?!

Ноги отказали и постоянная судорога стягивает руки. Больна! Колени считают камни, а сумка на боку смягчила удар бедром. Сильно заныло плечо, проехав по твёрдой поверхности. Тушку крутит, выгибая на камнях. Потеря контроля полная…

— Выключай! ХёнСу, немедленно выключай!

— Выключил уже, с-сонбэ… С-сразу выключил!

Молодой сотрудник национальной полиции замер на месте от удивления. Парень с бодрым румянцем на щеках расставил ноги на ширину плеч и вытянул руки, действуя так, как его учили. В ладонях дёргает ядовито жёлтый пистолет.

— Выключай, кому говорю! У неё сердце не выдержит! Что на тебя нашло?!

Орёт красноносый напарник и вырывает из рук парня шокер. Пожилой полицейский не раздумывая выдергивает из оружия картридж с электродами. Сталь проводов тянет к фигуре, которую продолжает колотить в припадке, мотая по сторонам на площади перед вокзалом.

— Скорую! Быстрее, скорую! — громкие выкрики пугают людей, начинающих толпиться рядом с необычным зрелищем.

«Станция Пусан»

Немножко разлеглись.