Антигона

Жильцы домов Амфиона и Кадма!

1160 Нет в жизни, до конца ее, поры,

Какую я хвалил иль порицал бы.

Возносит счастье и свергает счастье

Счастливых, а равно и несчастливых,

И рока не откроет нам никто.

Креонт казался всем благословенным:

И землю Кадма спас он от врагов

И, властелином полным став над нею,

Царил, детьми обильно окружен.

И все пропало. Если радость в жизни

Кто потерял — тот для меня не жив:

Его живым я называю трупом.

Копи себе богатства, если хочешь,

Живи как царь; но если счастья нет —

То не отдам я даже тени дыма

За это все, со счастием сравнив.

Какую скорбь царю несешь ты снова?

Смерть. И живые в смерти виноваты.

Но кто убийца, кто, скажи, убит?

Пал Гемон, и не от руки чужой.

1180 Рукой отца убит он иль своей?

Своею, в гневе на отца за деву.

Как верны, о пророк, твои вещанья!

Так было; надо вам о том размыслить.

Вот из дворца выходит Эвридика,

Несчастная жена Креонта; знает

Про сына весть или случайно вышла?

О граждане! Меж тем как в храм Паллады

Я направляюсь помолиться ей,

Какую речь я между вами слышу?

1190 Засов дверной я отпирала; весть

О бедствии до слуха моего

Дошла, — и на руки моих служанок

Упала я без чувств, поражена.

Но повторите мне известья эти:

Хочу я слышать, о несчастье знать.

О госпожа, скажу я все, что видел.

Ни слова правды я не утаю.

Зачем тебя мне утешать словами?

Чтоб стать лжецом? Нет, правды путь верней.

1200 Провел я мужа твоего на край

Долины, где безжалостно был брошен

Труп Полиника, весь истерзан псами.

Плутону помолясь и придорожной

Богине,[26] чтоб они свой гнев смирили,

Омыли мы священным омовеньем

Останки и сожгли на ветвях свежих.

Насыпав из земли родимой холм,

Пошли мы к брачному покою девы,

Где ложе из камней, — к жилищу смерти,

1210 И вот один из нас услышал громкий

Стон, несшийся из терема невесты,

И прибежал сказать о том царю.

Тот ближе подошел и горьких жалоб

Услышал вопль и, застонав от муки,

Воскликнул так: «О, злополучный я!

Я сам беду накликал! Нет сомненья

Иду я верной гибели тропой!

Я слышу сына милого. Бегите

Скорее, слуги, вверх и, став у склепа,

1220 Взгляните через брешь, где камень снят,

В глубь подземелья — Гемона ли голос

Я слышу, иль обманут я богами».

Как повелел нам в ужасе владыка,

Мы глянули — и в склепе, в глубине,

Повесившейся деву увидали

На туго перекрученном холсте;

А рядом он, ее обнявши труп,

Лил слезы о погибели невесты,

Отца деяньях и любви несчастной.

1230 Отец, его увидя, с диким стоном

Сбегает вниз и так зовет, вопя:

«Несчастный, что ты сделал? Что замыслил?

Какой бедой твой разум помутился?

О, выйди, сын! Прошу, молю тебя!»

Но юноша тогда, взглянувши дико,

Ни слова не сказал, извлек свой меч

Двуострый. В ужасе отец отпрянул —

И промахнулся он. Тогда, во гневе

Сам на себя, всем телом он на меч

1240 Налег — и в бок всадил до половины,

Еще в сознанье, деву обнял он

И, задыхаясь, ток последний крови

На бледные ланиты пролил ей.

И труп лежит на трупе, тайны брака

Узнав не здесь — в Аидовом дому, —

Показывая людям, что безумье

Для смертного есть худшее из зол.

Что это значит? В дом ушла жена,

Ни доброго не молвив, ни худого.

1250 И сам дивлюсь я, но еще надеюсь,

Что, о беде узнав, она не хочет

Рыдать при всех и там, внутри дворца,

Велит прислужницам стенать с ней вместе.

Она в своем уме, не согрешит.

Не знаю; только эта тишина

Не менее страшна мне, чем рыданья.

Сейчас узнаем, не таит ли в сердце

Взволнованном она сокрытых мыслей,

В дом удалясь; ты справедливо молвил:

В молчанье слишком долгом есть опасность.

Вот и царь наш; он сам направляется к нам,

Доказательство правды неся на руках.

Если можно сказать — не чужую беду,

А свою он несет, согрешивши.