Уже шагаю от метро домой, когда телефон звонит в очередной раз.
Первые пару гудков абсолютно искренне борюсь с соблазном не отвечать: ничего хорошего, как показывает сегодняшний короткий опыт, Вите Седькову от внешних контактов ждать не приходится.
Отдохнуть бы от накопившихся впечатлений.
С другой стороны, позиция страуса всегда бесперспективна. И номер незнаком.
— Да? — хотя разговаривать, мягко говоря, неохота.
— Виктор, это Тика Хамасаки. Можешь говорить?
Мать Миру, насколько я успел заметить у них дома, предпочитает общаться на европейский манер.
— Да, конечно. — Останавливаюсь, чтобы не сбивать фокус от беседы себе и чтобы кадр не дёргался у неё.
— Пожалуйста, активируй опцию внешнего управления настройками?
Одновременно с этой просьбой мой аппарат предлагает разрешить абоненту на том конце провода заруливать параметрами соединения.
Усилием воли обуздываю паранойю и делаю, как просят: Тика — очень своеобразная и дело даже не во внешности (точнее, не только в ней).
Есть в ней что-то располагающее. Обаянием и внешностью дочь пошла в неё, но мать как-то мудрее и добрее, что ли. Более зрелая в плане характера, как по мне.
Впрочем, экстерьер тоже внушает, чего уж.
Кстати, судя по виду, замуж она вышла очень рано, поскольку больше тридцати с мелкими копейками на вид не дашь. И то, сказать, что ей за тридцать — это уже с поправкой, что я знаю о её дочери.
А общий язык насчёт лечения Миру мы с ней сразу нашли, в отличие от прочих присутствовавших. В принципе, это она в итоге забутсала мужа и убедила дочь.
Делаю, что она просит: мало ли, какие секреты им сейчас приходится охранять. Может, за этим стоит что-то большее, чем просто комфорт во время разговора.
В следующий момент передо мной возникает её голограмма. Как понимаю, аналогичным образом она себе организовала и мою — уж её-то имплант и концентратор наверняка позволяют.
— Ты ещё в пути? — виртуальная Тика Хамасаки вертит головой по сторонам в моём не самом премиальном районе. — Поднимайся домой и перезвони мне оттуда, пожалуйста. Давай не будем разговаривать с улицы? Если ты не против.
— Можно подумать, у меня есть выбор в этой ситуации.
Она сдержанно улыбается и задерживает веки в опущенном положении.
— Как себя чувствует твоя мама? — мать Миру, не чинясь, берёт быка за рога, когда я перезваниваю ей из квартиры через минуту. — И как ты себя чувствуешь? Как настроение, кстати?
Такое впечатление, что её виртуальное изображение может сверлить взглядом ничуть не хуже, чем живой человек в попытках изучить реакцию собеседника.
— Тика-сан, я вам очень благодарен за интерес к своей скромной персоне. Но мне искренне неловко, поскольку не понимаю, чем он вызван.
— Не нагнетай драматичности, — беззаботно отмахивается женщина. — Лучше бы отвечал на вопросы.
Её добродушная улыбка никак не вяжется с тем текстом, который она говорит.
— Не сочтите за невежливость. Я не уверен, что могу обсуждать внутренние дела своей семьи с кем-то извне без разрешения старших. — Ну а что здесь ещё сказать.
Этих самых мифических старших, кстати, в обозримом будущем не предвидится: я разобрался с удалённым доступом к телеметрии матери Седькова, ничего хорошего.
— Разумно, — вздыхает она. — Если бы тебе ещё было кого спрашивать… Давай тогда сделаем так: я сейчас расскажу тебе, что думает мать твоей одноклассницы кое о чём? А вопросы задам потом.
— У меня есть выбор в этой ситуации? — слабо улыбаюсь. — С вашего разрешения, доем обед параллельно с разговором? Мои извинения, даже живот болит.
— Без проблем, конечно. Блин, а мы тебя и не покормили. Ёлки.
От неё буквально веет позитивным и приятным. В отличие от супруга, она располагает к себе. Хм.
У них было не до того, а сейчас просто приятно разговаривать.
— Итак, Седьков Виктор. Эмигрант без гражданства, федеральное удостоверение лица без гражданства номер… социальный номер… номер медицинского страхования… — она перечисляет мои идентификаторы, намекая, что в государственных базах от их семьи секретов немного. — До последнего времени — ничем не примечательный персонаж. М-м-м, скорее даже проблемный: не во всех школьных ситуациях получалось оградить себя от, э-э, чужих инициатив. Но всё резко изменилось сегодня: личность оказалась с неожиданным стержнем. Кстати, — она доверительно наклоняется вперед, выпрямляясь уже с яблоком в руке, от которого тут же с хрустом откусывает, запивая чем-то из бокала. — Если бы не полное отсутствие у тебя родни, впору было бы заподозрить какую-нибудь хитрую комбинацию по внедрению.
— По внедрению в школу? — скептически морщусь с котлетой во рту.
— В ЭТУ школу, — двигает бровями она. — Идём дальше. Благодаря этому странноватому парню моя дочь сегодня побеждает в одном существенном для неё пари, причём на ровном месте. Потом неожиданно заявляется на кибер чемпионат и несколько раз тычет носом в, м-м-м, ты понял куда, китайцев.
— Занятно.
Сказать, что ли, что тандема не будет?
— А потом, когда с ней случается достаточно серьёзная неприятность, этот парень приносится в наш дом, не оглядываясь ни на что. И принимает весьма деятельное участие в обсуждении, что делать дальше. Кстати, в итоге медицинская коррекция совпала с его пожеланиями. — Она весело хрустит яблоком. — Сейчас опасности для Миру нет.
— Меня тупо унесли в микроавтобус. Потом доставили к вам без особой альтернативы, это не совсем "принёсся, несмотря ни на что".
— Ты мог поднять шум. Мог очень разными способами выразить протест, если бы захотел. Отсутствие возражения — тоже позиция, — не соглашается она.
— На том этапе решил не воевать с вашими в салоне авансом, пока не разберусь, что к чему. Ну и — везли же всё равно к вашей дочери, чего было упираться…
— Именно, — Тика со значением кивает. — Виктор, я мать. Только идиот не заметит, какими глазами ты смотришь на Миру! Ну и мой супруг с этим идиотом вместе, правда, м-да.
— Вы даже не представляете, насколько это не имеет значения. Как оказалось. И к чему это всё сказано?
— Погоди, не несись вперёд. У тебя есть что добавить? Или поправить?
— Нет, вы умная. Я теперь понимаю, в кого пошла Хамасаки-младшая.
— Увы, здесь не всё так просто. Умеешь читать между строк? Лови: наш папа тоже вносит свою лепту в воспитание; и если бы ещё всегда, куда надо… Ладно. Ты примешь мои извинения, если я скажу, что у меня перед носом твой анализ крови? Без твоего разрешения, оговоримся сразу.
— Да пожалуйста, — в этом месте задумываюсь.
Подумаешь, тоже мне секрет.
— Ха, а я не исключала, что ты встанешь на дыбы: качнули через твой браслет.
— Зачем на дыбы? Вы добрая, видно же. Анализ и анализ. Неясно, нахрена он вам нужен.
— По нему чётко видно, что ты голодаешь. Но продолжай, — она ухмыляется половиной лица, украдкой косясь в сторону. — Ты наверняка хотел что-то добавить.
— Мне кажется, вы не менее сильная личность, чем ваш супруг. Но, в отличие от него, вы здорово добрее от природы.
— Ой, далеко не со всеми, поверь! Теперь касательно Миру. Ты же не думаешь, что неглупая мать (это твоя оценка в мой адрес, не моя) не оценит, как парень-натурал голой грудью бросается защищать её дочь? Не считаясь ни с какими последствиями для себя лично?
— Вы это о чём?
— Момент, когда ты рванул наперерез Ченю. Перед тем, как вы с Миру пошли в беседку первый раз.
— А-а-а… Получается, у вас всё под контролем? — делаю выводы из услышанного. — Интересно, это у всех родителей так?
— Тс-с, никому не говори, — подмигивает она. — Да, технические возможности наблюдать существуют почти у всех, просто под микроскопом жизнь детей никто не рассматривает. Меня сегодня чисто судьба заставила, — она вздыхает.
Лицо из весёлого становится грустным.
— Когда искали, что случилось с Миру?
— Скорее, кто; насчёт "что" сомнений нет с самого начала. А теперь мой вопрос тебе, как взрослому человеку: ты бы на моём месте как отнёсся к такому парню?
— Боюсь, наше с вами мнение в этом случае не имеет никакого значения. Вы же в курсе моего последнего разговора с вашей дочерью?
— Конечно. Она сейчас спит, медикаментозный сон; всю её переписку я прочла. В том числе, с тобой.
— Ну вот. Знаете, отчего-то было приятно поговорить с вами. — Искренне говорю, что чувствую.
Может быть, дело в том, что текущий организм — местами ещё ребёнок, как бы там ни было. И простое человеческое слово для него может иметь гораздо большее значение, чем, например, для меня.
— На то и расчёт, — открыто улыбается старшая Хамасаки. — Вот ещё что, это важно. Моя дочь пока недостаточно умна. Её отец имеет на неё гораздо большее влияние, чем мне того хотелось бы, а я не со всеми пунктами его воспитания согласна. В принципе, мы с Хидэоми регулярно боремся за влияние на дочь. — Она со значением смотрит в мою переносицу.
— Вам не страшно говорить такие вещи мне?
— А ты думаешь, я не научилась разбираться в людях? И не знаю, кому и что стоит говорить? — сейчас она улыбается как-то совсем уж снисходительно.
— Вы достаточно молоды. Судя по тому, что я вижу, — указываю взглядом на её декольте, — замуж вышли очень рано. Возможно, даже вы иногда ошибаетесь. В силу небольшого возраста и темперамента.
— А сколько мне лет? — она заинтересованно поднимает бровь.
— Тридцать пять плюс-минус пара?
— Пха-ха-ха-ха-ха, спасибо. Приятно… Нет, сорок шесть. Поверь, я старательно делала очень хорошие выводы ту почти половину века, которую живу.
Ух ты. Ничего себе.
Именно это я и говорю вслух в следующую секунду.
Искренняя и непосредственная реакция веселит её ещё больше, даже несмотря на треснувшее стекло моих очков.
— Я хотела тебя попросить об одолжении, — говорит она после того, как мы снова становимся серьёзными. — Миру какое-то время будет в твоём положении, натуралка. Разумеется, это не затянется надолго, но тем не менее. Ты бы не мог присмотреть за ней со своей стороны? В принципе, я только поэтому и звоню — больше просить некого.
— Э-э-э, Тика-сан, мне очень лестно, но вы уверены, что обращаетесь сейчас к правильному человеку?! Витя Седьков — ноль! — хлопаю себя по животу. — Я не буду пересказывать всё, что думаю о своём социальном статусе, но это всё равно что тигру просить поддержки тушканчика, нет?
— Скорее, росомахи или медоеда, — аккуратно возражает она. — И тогда уже не для себя, а для другого очень маленького тигра. Ты, конечно, можешь спорить, но я почти в три раза тебя старше. Как мать, я очень неплохо понимаю, что является правильным. Веришь, что люди типа меня не часто делают подобные звонки? И ещё реже ошибаются с адресатами?
— Весело. Не знаю, что сказать.
— Не говори ничего. Просто около недели будь самим собой, пожалуйста. Могу рассчитывать?
— Это кем? И как? Не уловил посыла.
— Это значит, просто будь тем ботаном, который рванул с голыми руками на китайца, когда думал, что моей дочери что-то угрожает с той стороны.
— Хм. Я где-то понимаю, что вы имеете в виду. Но считаю своим долгом максимально предостеречь вас от неточного выбора: мне кажется, вы меня переоцениваете. Мне бы очень не хотелось даже устных обязательств, с которыми я могу не справиться.
— Я рада, что мы договорились, — спокойно кивает она.
И, кажется, собирается отключаться.
— Эй, стойте! Тика! Для чего вы это всё делаете?!
На самом деле я — не школьник. Понятно, что мне-настоящему подтекст её позиции видел лучше.
Но как-то это всё… стрёмно. И неправильно. Плюс гормоны пубертатного периода.
Разумеется, я сделаю всё зависящее, чтоб поддержать одноклассницу. Тем более эту.
Но…
— Кому-то другому я бы сейчас или не ответила, или отшутилась. — А вот теперь возникает ощущение, что говорю со старухой (взгляд). — Во-первых, в коллективную прокачку я верю гораздо больше, чем в индивидуальную. Во всяком случае, применительно к паре ты и Миру и говоря твоим языком.
— Она меня очень жёстко послала. Вы же читали переписку.
— Я искренне сожалею об этой её ошибке. Кстати, я звонила в том числе затем, чтобы дистанцироваться от неё и мужа: лично мне ты очень залетаешь, по крайней мере, с сегодняшнего дня. Во-вторых, моя дочь — маленькая и глупая, не видит сквозь оболочку. А я считаю, как мать, что даже моральная поддержка такого, как ты, в эту неделю может оказаться ей важнее всего остального. Ты просто не понимаешь, что значит стать натуралом не с ноля, пусть даже на время.
— Я не до конца понимаю, как выполнить эту вашу просьбу эффективно. При всём уважении к вам и своей симпатии к Миру. Кстати, последняя очень похожа на мою неконтролируемую зависимость от человека. Я буду с этим бороться.
— … и это абсолютно правильно! Просто ходи в школу и будь самим собой, окей?
— Ну-у, вы об этом могли бы и не просить. Оно и так само собой подразумевается. Хотя бы и в контексте моей мужской симпатии.
— О, точно… Есть ещё кое-что. Ты позволишь выразить мне свою симпатию к тебе в материальном плане?
В следующую секунду без моего участия активируется голограмма банковского приложения на телефоне.
Мой текущий счёт (апендикс базового родительского) на глазах пополняется пятью тысячами.
— Мне бы не хотелось, чтобы во время твоего следующего анализа крови я увидела такие же сниженные на треть от нормы показатели. Ещё и на фоне повышенных воспалительных процессов.
— Тика, вы отдаёте себе отчёт, что я сейчас абсолютно рефлекторно, по независящим от меня причинам, реагирую на вас в том числе как на женщину?
— Да. — Мягко улыбается она. — Должны же у меня быть какие-то свои развлечения. Я без скрытого смысла, чисто девичье кокетство.
— Если у вас есть хоть капля интуиции вашей дочери, значит, вы должны понимать и моё следующее действие.
Разорвав соединение, тут же возвращаю деньги отправителю. В сопроводительном сообщении пишу: "Большое спасибо, но подобное полностью исключено. На мою позицию в отношении Миру финансы не влияют от слова вообще.".
Не успеваю моргнуть глазами, когда в обычном чате приходит её ответ: "Как скажешь. Не бросай Миру. Спасибо заранее".
Прикольно. А ведь ей удалось поднять мне и настроение, и самооценку.
Занятная профилактика.
Мысли действительно зашевелились веселее и (надеюсь) в нужную сторону.
Мой, не Седькова, отец говорил там: когда наваливается депрессия — занимайся самопрокачкой. Убирай в доме, мой полы, стирай одежду вручную (кстати, стиральной машины в квартире я не обнаружил).
Сейчас эти слова можно продолжить: занимайся спортом, бегай вокруг стадиона, учи иностранные языки (с обилием пособий сегодня это можно делать бесплатно).
Выращивай укроп в ящике на балконе, как предшественник! Только не сиди и не жалей себя, несчастного. Упиваясь безвыходностью положения и сочувствием к самому себе.
Кстати, горох и укроп вкусные. Жаль, мало выросло.
По дороге сюда из поместья Хамасаки я присмотрел место, куда сейчас и направляюсь.
Один из частных спортивных комплексов. Зал с надписью "БУДОКАН" на нескольких языках.
Близоруко щурящийся подросток, дождавшись паузы в занятиях, подходит к пожилому мужчине, по виду — хозяину зала:
— Здравствуйте. В сети было написано, что у вас возможно посещение без оплаты. Достаточно энтузиазма и какого-то текущего уровня, чтобы годился на роль спарринг-партнёра вашим.
— Ты же не японец, — слегка удивляется мужчина, продолжая наблюдать за тренировкой и не глядя на посетителя.
— А это важно?! — подросток выглядит озадаченным.
— Не всегда, не везде. Здесь — очень. Ты не подходишь.
— Вы на меня даже не посмотрели.
— Я не буду тратить на тебя времени.
— Мне достаточно просто доступа к снарядам и залу, инструктор не обязателен. Я не совсем новичок, хочу восстановить форму. Программа тренировок — собственная.
— Раскрой свою социальную карту.
— Вот.
— Эмигрант без гражданства, ещё и без рейтинга?! Ты шутишь?
— Нет. Правда хотел заниматься.
— Всего доброго! Эй, стой. В качестве бесплатного совета: попробуй на углу двадцать третьей улицы. Если тебе нужны только мешок и пространство, попросись там. Раз такой энтузиаст и программа своя.
Спасибо за ваш лайк 🤗