Апелляция кибер аутсайдера

Глава 25

— … Ну и о серьёзном. Давай определим формат наших с тобой отношений?

— Э-э-э, — я снова зависаю. — Тика, вы не обидитесь, если я предложу остаться друзьями? Вы меня очень впечатляете, как женщина, но по целому ряду причин…

— А-ха-ха-ха-ха, Седьков!.. И-и-и-хи-хиии… У-гу-гу-гу-гу…

— Вас сейчас не разорвёт от смеха? — делаю как можно более невинное лицо, чтоб сгладить выход за некоторые рамки. — Вы классная, говорю абсолютно искренне. Но всё должно иметь свои границы. А я…

— Так. Пардон, — всхлипывает она и паркуется на обочине.

Потом почти минуту веселится сама с собой, размазывая по лицу слёзы и косметику. Насчёт последнего, впрочем, неточно, так как щуриться и наклоняться, чтоб разглядеть её получше, я не буду.

— Ты подумал, что я тебе собираюсь предложить ЭЭЭТООО СААМООЕЕ? — последние два слова она выделяет хриплыми обертонами. — В обмен на что-нибудь эдакое? — японка щёлкает языком, подбирая слова и многозначительно облизывая губы языком.

Затем шевелит пальцами, изображая пересчёт денежных купюр.

— А сейчас думаю, что можете быстро переобуваться на ходу, сохраняя лицо. Не факт — но саму возможность не исключаю. Извините за откровенность.

— У каждого подобного заявления должна быть своя веская причина, — мудро замечает Хамасаки-старшая сквозь остатки своей истерики с радостным знаком плюс. — Я вроде не давала повода подозревать себя в неадекватности, с чего ты сейчас так резко размахался клинком? Заявление было за гранью допустимого, согласен?

— Последние несколько дней заставили во всём видеть негативную подоплёку. Ну и вы так издалека начали о спецслужбах, плюс поехали за мной, не побрезговав даже автобусом. В одежде от кутюр. Что должен думать?

— У тебя травмы, — успокоившись, кивает она. — Психологические. Влияют на мозги и оценки, говорю без задней мысли.

— В моём субъективном положении эти травмы вполне себе могут быть частью нормы: в обычном формате могу просто не выжить.

— Мне нравится, как ты рассуждаешь. В следующий раз советую без лишней фамильярности с японками старше себя: можешь ненароком разогнать кандидатов в группу поддержки.

— Вы пока первая и последняя.

— Меня тоже можешь оттолкнуть.

— Не уверен — вы же мне откровенно симпатизируете. А от своих симпатий так просто вы не отказываетесь.

— Как понял? — резко вспыхивает любопытством Тика. — Ты ж без расширений? Ну и кстати, это уже наглость: не все вещи нужно называть своими именами.

— Да вы просто помешались с этими вашими расширениями! Простой здравый смысл и эмпатию никто не отменял! Видно же по вам, — спросив жестом разрешения, беру бутылку с водой из мини-бара между сиденьями. — На всякий случай: я отдаю себе отчёт в том, что наедине наше с вами общение — это одно, а где-то при людях — совсем другое. Насчёт наглости: вы пока второй человек в этом мире, с которым я говорю, что думаю, и не думаю, что сказать. Хотите, чтобы начал подбирать слова? Как со всеми остальными?

— Я рада, что ты такой, какой есть. Ладно, хватит ржать, — командует она сама себе.

После чего по инерции всё равно дергается, сдерживая хихиканье.

— Вы мне тоже нравитесь, хотя иногда и способны испугать.

— Этому миру на нашем уровне не хватает искренности и бесшабашности. А женщинам типа меня не хватает эмоций: мало что можно себе позволить.

— Вы же не о деньгах сейчас, надеюсь?

— Боже упаси. О парадоксе: чем больше денег, тем меньше свободы. И тем мизернее поблажки самому себе.

— Думал, это расхожая фигура речи. Для красного словца, из разряда богатые тоже плачут.

— Не-а. Абсолютно точная реальность, справедливая для титульных наций, нас и хань. Виктор, ты мне очень нравишься. Хамасаки-старшая даже как-то постарела на мгновение при этих словах, а я напрягаюсь.

— Говоря о формате отношений, я имела ввиду никак не деликатную физиологию.

— А что?

— Ты веришь в дружбу?

— Страннее нас пару друзей сложно представить.

— Это если мыслить стереотипами. А по мне, это был бы типичный союз на основе взаимной симпатии, тут ты прав — и общих интересов.

— Меня полицейский на днях пытался вербовать, — напоминаю. — Я сейчас здорово нервничаю. Вы — небожитель, давайте называть вещи своими именами. Но вы именно что снисходите до меня, наводя мосты. Успокойте чем-нибудь? Когда львы начинают уделять внимание муравьям, это настораживает.

— Иногда надо просто верить, — спокойно пожимает плечами Тика. — В том числе, собственным ощущениям и внешним впечатлениям о человеке. Я не буду тебе навязываться или тем более уговаривать. Если тебе так будет комфортнее — можем поставить точку в нашем общении прямо сейчас. Только заедем в ПЛАЗУ, купим тебе одежду.

— Вы же знаете, что я не возьму ни цента.

— Откуда бы мне это знать? — она подпускает иронии в голос.

— Расширения, опыт, мозги. Вы такие моменты наверняка щёлкаете как семечки. Заранее.

— А я именно это и называла форматом отношений, — кивает Хамасаки-старшая. — Ладно, ты просил тебя успокоить? Вот тебе. В нашем мире, я сейчас о своей семье, очень мало людей в окружении, которым хочется пожелать добра просто так. А искренности хочется всем без исключения.

— Да ну? Сплошь же достойные люди вокруг? Миру упоминала и фреши за несколько сотен, и целые пласты новой культуры в этой связи…

— Не язви. — Перебивает она. — И не проецируй свои обиды на меня, даже если они более чем справедливые.

— Простите. Накипело за последние дни. Вас задеть не хотел.

— Проехали… Миру — маленькая дура, которую я мало порола в детстве! К тому же, она далеко не всегда говорит то, что на самом деле думает. Виктор, как ты смотришь, чтоб взять над ней шефство?

— В каком смысле?! — в этом месте выпучиваю глаза не хуже филина. — И в какой роли, извините?!

— Как парень, которому она симпатична.

— Не знаю, что сказать, — отвечаю через минуту взаимного молчания.

— А я знаю. Ты это уже и так по факту делаешь, только по своей инициативе. И кстати, давай выскажусь до конца. Вот как конкретно сегодняшний день выглядит с моей точки зрения…

— Я попросила тебя приглядеть за дочерью, пока Миру будет без импланта. У тебя собственных проблем по горло, но ты пожертвовал кое-чем своим конкретно чтоб доставить её домой. — Она решила, что полная искренность будет только в плюс и перестала сдерживаться. — Я это очень оценила. Надеюсь, ты не будешь спорить, что как минимум деньги за такси я тебе должна вернуть?

Седьков насупился и молчал, старательно глядя перед собой на дорогу.

В приложении она видела: он слушает с очень глубокими ожиданиями, которых одновременно сам и боится.

Занятное сочетание.

— Если отец не вникает и не понимает, это не значит, что и мать такая же. Виктор, я не хочу разменивать на деньги того, что ты сейчас чувствуешь. Вот теперь скажи мне ты. — Тика немного помолчала, подбирая формулировку. — Если я тебе сейчас предложу денег, ты обидишься. — Она не спрашивала, а утверждала. — Но если я тебе их не предложу — кем буду себя чувствовать сама? Неблагодарной тварью?

— Прикольно.

— Ага. И как быть?

— Какой интересный цугцванг, — отмер парень. — Хм. Умеете ставить вопросы. Продолжайте?

— У нас с тобой сложности с компромиссом. Если я начну тебе впаривать поддержку, ты будешь отбиваться, как кот от воды. Так ведь?

— Шарите, — серьёзно кивнул Рыжий.

Нормальное прозвище, кстати. Явно лучше, чем новое — Протез.

— Здесь много ума не надо, — отмахнулась японка. — У тебя самооценка в минусе, по расширению виден чёткий прогноз твоей реакции… Но поставь себя на моё место. — Она сняла правую руку с руля и принялась отгибать пальцы. — Парень серьёзно настроен в адрес моей дочери, раз. Лично мне он тоже нравится, два. У него неприятности, причём такие, что не всем взрослым расхлебать, три. Я должна пройти мимо? Или всё-таки попытаться убедить его, что порой принять помощь — незазорно? На закуску: ты на моём месте тоже не помог бы? Прошёл бы мимо?

— Хм. Пат, однако. Я слегка в шоке оттого, что вы правда относитесь ко мне как к человеку. Не сочтите за комплимент, это оценка. Я от этого немного отвык за последнее время.

— Пат, он самый. Когда я говорила о формате отношений, то хотела понять, как именно мы можем дружить. О сексе с несовершеннолетним с моей стороны речи не было.

Он плюнул на приличия, развернулся к ней и прищурился, внимательно всматриваясь.

Она наклонила голову к плечу с усилием удержала курс на откровенность:

— Как думаешь, если женщине моего плана захочется мужского внимания, мне будет очень сложно его получить? Допустим, муж в возрасте, темперамент у него уже не тот, а мне разнообразных ощущений нужно всё больше и больше? — Продолжила японка, открывая ряд достаточно откровенных нюансов.

— Я прямо не верю, что мы с вами обсуждаем.

— А я верю тебе. И в тебя. И тоже не думаю, что сказать, когда мы общаемся — рублю правду. Кстати, для справки: даже у орангутангов есть небольшой период ухаживания перед спариванием. Плохонький, но есть.

— Вы намекаете…

— Женщинам нашего круга тоже нужны ухаживания. Вопрос на засыпку: как выглядят эти самые предварительные игрища, по-твоему? Захоти я принять благосклонность какого-нибудь менеджера лет тридцати в ночном клубе?

— Коктейли по несколько сотен за стакан? — добросовестно предположил Седьков. — Как говорила ваша дочь?

— Пха-а-а-ха-ха-ха-ха… — она опять не стала сдерживаться. — Начнём с того, что само свидание должно проходить не здесь. Почему, понятно?

— Ну, свидетели? — Он потешно засмущался, что-то представляя про себя.

— Да. Виктор, вплоть до уличных камер либо систем видеонаблюдения в моллах и пристойных местах — там компромат даже через год может висеть.

— Блин, тяжела жизнь миллионеров, — озадачился одноклассник дочери. — Даже не гульнёшь, с кем хочешь.

— Это, кстати, одна из причин дистанции Миру. Теперь сделай поправку на меня — я всё-таки замужем. И чтобы завершить тему. Самый простой ужин только с оттенком романтики — не ближе, чем на островах. Просто ужин, — она со снисходительной улыбкой покосилась на собеседника.

— Каких?!

— Чем дальше — тем лучше, — беззаботно пожала плечами Хамасаки-старшая. — В идеале — тропики или экватор. Естественно, все расходы за счёт кавалера: не потому, что у меня нет денег, просто ритуал ухаживания.

— Правила игры?! — сообразил Рыжий. — Как у этих обезьян?

— Ага. Как думаешь, реши я развлечься, я буду обращать внимание на платежеспособность потенциального, к-хм, компаньона?

— Видимо, да, — он снова задумался. — Спасибо за иллюстрации жизни сильных мира сего. Было познавательно.

Ей отчего-то резко захотелось хулиганить:

— Ну и чтоб эта иллюстрация была полной. Помнишь, когда тебя буквально принесли к нам самый первый раз? Когда у Миру приключился этот вирус?

— Да.

— Как думаешь, у моего супруга хватит духу повторить то же самое с другим? Если он только заподозрит, что тот чпокает его супругу? А ведь это обязательно случится, если заниматься подобным в одном городе — шила в мешке не утаишь.

— Видимо, да. Хм.

— Отсюда финальный вопрос. Откуда, стало быть, должен быть мой потенциальный, г-хм, товарищ по развлекательным программам?

— Не из нашего города?

Понятно, что на большее у парня не хватило фантазии из-за багажа.

— Не с нашего континента, — вздохнула она. — В идеале — из другого полушария.

Они снова немного помолчали.

— Кто б мог подумать. Чтоб просто разок… такие танцы с бубнами.

— О чём и речь, — призналась японка. — И в этих танцах нет ни одного лишнего движения, поверь — всё продиктовано исключительно логичным функционалом. Потому когда я предлагаю тебе дружить, это именно дружить и есть. По мерзким, меркантильным, расчетливым причинам моей личной безопасности.

В следующий момент она с удовольствием отметила, что парень удержался от рвущегося на язык любопытства.

Хм, а ведь будь иначе — она бы слегка в нём разочаровалась; себе можно признаться.

— Тика, а что на меня за структуры ополчились? Вы как-то так изящно и убедительно обосновали эту гипотезу, что я даже задёргался.

— А я тоже не знаю. Просто чувствую тем самым местом, которое ты во мне называешь по очереди то умом, то мудростью. Просто чувствую.

— Ошибки быть не может?

— Клановые никогда не были бы на вершине, если бы не чувствовали такие эпизоды безошибочно. Рефлекс, знаешь ли. И я до сих пор развлекаюсь безнаказанно — это иллюстрация работы предчувствия. Намёк ясен?

— Теперь реально страшно. Тика, а что случилось с Миру в школе? Кто её так?

— Хочешь раздать долги? — в этом моменте разговора она снова припарковалась и развернулась к нему.

— Конечно, — не стал спорить он. — А не должен?

— Это тебе решать. Но мне приятно… Юнь. Подловила в коридоре, отыгралась за свои обиды плюс подвела окончательно черту.

— Что за черта?

— Да мелочи. Японцы с китайцами перестают ладить в рамках союзного государства. Вот оно и выплёскивается на всех уровнях.

— ХРЕНАСЕ. — Он словно вынырнул из воды. — Вы же дружите вроде?! Две титульные нации?! "Два народа — одно государство"?! — он процитировал один из официальных лозунгов.

— Чужие успехи действуют больнее, чем собственные неудачи.

— Вы о чём?

— Мы создали новое слово в нейрокоррекции — имплант нового поколения. Шли к этому пару десятилетий, кому-то не понравилось. На всякий случай: под "мы" я сейчас имею ввиду ХАМАСАКИ ИНКОРПОРЕЙТЕД. Монополия на импланты в нашем полушарии.

— Хренасе, вы олигархи. Не знал.

— Семейный бизнес. Меня как раз радует, что ты не в курсе… Миру была последним этапом клинических испытаний. Не она одна — но и она тоже.

Японка замолчала.

— Погодите. Вы хотите сказать, что эта лабуда испытывается на детях?!

— Конечно! А на ком ещё?! Самая последняя стадия клинических испытаний, доказательный опыт. Муж, правда, хотел убить двух птиц одним камнем. Он был очень уверен в продукте, да и сейчас уверен. Заодно дочь должна была стать первым серийным гением. А вышло…

— В чём была фишка? Извините, я не в теме.

— То есть? Не уловила вопроса.

— Что тот имплант давал такого, чего не дают аналоги?

— Скорость обращения к информации. Скорость и точность принудительного формирования внедряемых и импортируемых нейросетей. Стабильность нейропроцесса на новом уровне: в нынешних расширениях навыки проседают, если к ним не обращаться, а там закреплялись намертво. Да много чего ещё.

— А теперь…?

— … Миру в лучшем случае дотянется до среднего сегодняшнего уровня по миру. Или ты о другом?

— Нет, о ней; ваши промышленные достижения мне поровну, извините. Вы предполагаете, откуда взялся тот вирус?

— Китайцы ровно столько же, пару десятилетий, готовят запуск своей оболочки. Имена их испытателей тоже засекречены, нашему продукту — сабститут.

— Это как конкурент?

— Почти. Как молоко и кола. Если колу вообще выбить с рынка, а на полке в жару будет стоять исключительно холодное молоко… Хотя в норме газировка с молоком не конкурирует.

— Понятно.

— Вы подозреваете хань?

— "Ищи, кому выгодно". Если наш продукт оказался уязвимым к таким атакам, мы его на рынок выводить не будем. Соответственно, молоко остаётся в одиночестве.

— А остальные испытатели? Вы сказали, Миру — лишь одна из. У остальных же мо…

— Муж воспринял случившееся как знак. Если этот имплант может убивать носителя, пусть и под управлением вируса — то нет. Наш продукт не готов. А с учётом срока клинических испытаний, в этом поколении нового точно не сделаем.

— Мда уж. Два минус один будет один. Логично, чё. Кажется, теперь я понимаю, откуда взялся тот ваш консилиум из одного врача и почему ваш муж и Миру рвались лечиться, а не удалять имплант.

— Угу.

— А у меня имплант в своё время вообще рассосался после того, как не "встал". Это нормально?

— Да. Это норма, продукт предыдущего поколения. Натурал — это живой результат и иллюстрация от противного.

— Тика, а вам не стрёмно мне это всё рассказывать? Вот вообще всё это?

— А ты знаешь, сколько у Миру было парней до тебя? — проще было ответить вопросом на вопрос.

— Откуда бы, — непосредственно вздохнул Седьков. — К сожалению, дистанция с ней гораздо больше, чем с вами.

— До десятка только тех, кого знаю лично я. Подбивавших клинья. А уж скольких дочь сбрила на старте — можно умножать в разы.

— И ни один из них не того…? Не подошёл?

— Знаешь, что обычно начинается буквально на вторую неделю? — она тоже выплеснула накипевшее. — "Дай штуку, у тебя же есть!". "Эй, погнали развлечёмся в компании!" — не буду уточнять, в каком смысле. "Эй, чего ты такая зажатая?!".

— Парень? Ей?!

— Ага.

— Маргиналы?! Да ну! — возмущение было неподдельным.

— Нет, из вполне нормальных семей, просто психология такая. Типа, чтобы сразу поставить на место: женщина в отношениях — объект подчинения. Японцы же, до тебя гайдзинов не было.

— Дикость. Который век на дворе?

— Ну, я бы тоже хотела верить в случайности, если бы это не повторялось раз за разом. Возможно, мы и китайцы просто консервативны.

— А с другими она не встречалась?

— С не титульными? Нет, до последнего времени даже не рассматривали. Это я СЕЙЧАС начинаю думать, что это вариант не из худших… Или ещё лучше, ха. Начинают знакомиться его родители, потом обхаживают мужа через меня: на работу кого-то принять, на должность взять, профинансировать им что-то.

— Мрак. Тика, блин, ну не верится! Вы какие-то джунгли описываете! Неужели нет нормальных?!

— Не попались пока. Хотя вру, были и без претензий. Но там чисто занудство такое пёрло на личном уровне, что я не понимаю, как с таким в постель ложиться… пардон. Ты просто не шаришь, что значит всерьёз претендовать на отношения с Хамасаки — с процедурной точки зрения. Даже если те отношения тинейджерские, как сейчас.

— Что вы имеете в виду под моим шефством над ней?

— Просто заботиться о ней так, как ты это делаешь. Угловато, на свои последние монеты — но искренне и беззаветно.

— Я могу не всегда успеть её защитить, — удручённо признался Рыжий. — Давайте откровенно. Я — дворняга, которую только на время пускают в храм науки. Учиться. Во все остальные места мне ходу нет.

— Даже один искренний и глубоко порядочный человек рядом ровно на сто процентов больше ноля. Особенно если в нужный момент.

— Вы прямо моими словами говорите, — машинально заметил он.

Она ухмыльнулась и не стала комментировать, что у него эту фраза и подцепила.

Как и не стала углубляться в приближающиеся перспективы клановых противостояний: ему это лишнее. Самое лучшее, что он сейчас может сделать — это просто быть самим собой.

Если с девчонкой будет рядом тот, кому она искренне дорога — уже немало. Хотя и мало кто понимает кроме матери (считай, никто). Вон, те же Саджо и Онода сегодня тупо отморозились и не стали ни вмешиваться, ни помогать. Просто струсили против китайцев? Или есть что-то более глубокое?

Вопросы, вопросы.

А в следующий момент она сказала самую важную фразу, ради которой и затеяла всю эту беседу:

— Знаешь, наш мир выродился. Я только сейчас, в свои годы, с ужасом начинаю понимать: у нас идеальные брачные контракты, но абсолютно негодные и хреновые отношения.

— Пф, открыли Америку, — проворчал подросток.

И парадоксальным образом мгновенно успокоился.

— Умеешь удивить, — по-прежнему откровенно заметила она, впрочем, не углубляясь в детали. — Как ты смотришь, если я помогу тебе с работой? Либо буду с ней помогать? — добившись договора по принципиальной позиции, Хамасаки-старшая дисциплинировано принялась за его полноценное обеспечение.

Если у мастера нет инструментов, то и работа получится так себе.

— Какое-то "ты мне, я тебе" получается. Вы хорошо сформулировали: я очень не хочу разменивать своё отношение к вашей дочери на деньги либо их аналоги.

— Не настаиваю, — задумчиво протянула Тика, лихорадочно перебирая варианты. Идеальных не было. — Ладно, как скажешь. Восточная женщина иногда должна молча соглашаться… Тогда просто имей в виду: у тебя есть запасной пистолет с одним патроном. Или не с одним — но надо протягивать руку и заряжать. Я должна знать от тебя, если у тебя проблемы и нужна помощь.

— Спасибо большое, — его глаза стали неожиданно взрослыми на мгновение. — Проход со страховкой — совсем иное, нежели без неё.

— Не стоит благодарности. Наш с тобой разговор — самые важные для меня переговоры на сегодня, и самые простые по содержанию.

— Хм. Можно детский вопрос? А Компания?

— Там есть кому работать и без меня. А вот ребёнка оставить на месяц не с кем, случись вдруг что: ибо даже миллионы не помогут. — В следующий момент она прикусила язык, спохватившись.

Виктор на удивление тактично сменил тему.

— Так не пойдёт. — Луис качает головой, приваливаясь спиной к канатам. — Ладно, у меня просто не хватает длины рук тебя достать. Но если ты налетишь на кого-то больше ростом либо с руками длиннее, ты же сам знаешь, что будет.

— Тактика — не догма. На каждую ситуацию — своя тактика и свой рисунок. Как налечу на этого кого-то, так и отвечать иначе буду.

— Да не с твоей головой! У тебя что, имплант есть?! Откуда взять тактическое разнообразие, если некуда ставить базу?!

— Ты сейчас серьёзно? Как насчёт банальной наработки? Опыт схваток, ситуаций. В том числе — обусловленных и здесь. — Я действительно не понимаю местной узколобости. — Луис, концентраторам буквально несколько десятков лет! А как цивилизация жила раньше, без них?! Что, хороших бойцов не было?!

— Ты это серьёзно? — его явно заклинило. — Годами потеть в реале, набивая опыт по крупицам внатуральную?!

— Да. Несколько часов в день, регулярно, из месяца в месяц. Как миллионы людей до меня.

— Чего ради?! Это же очень узкий навык, не пригодится больше нигде. Тратить на ЭТО часть жизни?! — он честно не верит.

— Образ мышления. Просто потому, что путей к победе может быть несколько, а вы упёрлись в эти свои концентраторы и импланты.

— Тогда тебе не сюда, — он резко успокаивается и начинает стаскивать с себя защиту. — Тебе к этим шизанутым из даркнета. Я в таком не помощник.

— Объясни. Чего ты завёлся?! Ну нравится мне отрабатывать и нарабатывать так! Проблема какая?!

— Мне не нравится: я не натурал. Я не готов неделю, в день по часу, шлифовать один и тот же подход или комбинацию. Вместо того, чтобы прописать лишний элемент через концентратор за десять минут, — он упирает в висок палец. — Просто помеситься — всегда пожалуйста, это интересно. В твоём распоряжении. А вот так спускать в унитаз часы и недели — это не ко мне. Я механически колбасить не собираюсь.

— Что за даркнет?

— Виртуал, но с полным погружением. Даже такие, как ты, есть — натуралы. И, кстати, много.

— В чём суть?

— Ну, там свободные спарринги, — он задумывается. — Я не участвовал, но наблюдал и одно время увлекался ставками. Как будто реал — но виртуал. Главное: блокируется имплант, работает только живой мозг. Всё, как тебе нравится: только собственная нейросеть, только то, что твоё и в реале. Никаких импортированых нейронных связей.

— Смысл какой?

— Всё равно что бой в живую! Стопроцентная реальность. Только в виртуале и с запрещенными по закону протоколами.

— Ты не понял. А в реале почему тогда не подраться?

— Реал — уже федералка, чуть не особо тяжкое. Кому интересно? И в виртуале до клинической смерти можно, если кто-то упёртый, типа тебя. Кстати, знаешь, откуда взялось?

— Нет, конечно.

— Такие, как ты, с появлением концентраторов провозгласили: классические бу-до выродились. Вначале биться в полный контакт без ограничений стало не ага, потом тренировки умерли, а теперь и воспитательного процесса больше нет. Так давайте попытаемся возродить традицию — спасибо техническому прогрессу? Но оно всё не совсем легально, — добавляет он многозначительно.

— Хм. Спасибо. — А в этом месте я резко задумываюсь.

Логика говорит, что в таких местах возможности… понятно, какие. Любой повышенный риск равно совсем другие деньги в потенциале.

Легальность лично для меня на данном этапе — последняя проблема. Шахтёрская планета светит по умолчанию.

А кмс по боксу — это не полный ноль. Какая-никакая, база. Ну и просто любопытно оценить в, так сказать, реальности…

— О, завис, — хмыкает Луис. — Но ты имеей в виду: болевые ощущения — сотка процентов. У знакомого типа было. Ему там "ногу сломали", так он потом часа два после хромал — говорил, и в реале болит и подламывается в том же суставе.

— Да ну. Наверное, что-то кривое на импланте или на концентраторе стояло, вот и конфликтнуло. Не бывает депонирующихся травм в виртуале, если софт норма. Контрафакты ведь тоже разные по качеству, — со значением прикрывает глаза брат Луиса (и Айи), который подошёл к нам пару минут тому. — Если уж лепить палево, то брать заводское.

— А как на это всё можно посмотреть своими глазами?

Оба латиноса скрещивают взгляды на мне:

— По баблу нехило. Там не тут, не бесплатно пришёл — и тренируйся, сколько душе угодно.

— Ну а всё-таки?

Должны же у меня быть какие-то развлечения, чёрт побери.

— Здравствуйте, я от Луиса.

Администратор полулегального игрового клуба поднял глаза: перед стойкой стоял какой-то непонятный заморыш.

— Вот перечень, расценки справа, — он на автомате сверил личность пришедшего с предупреждением рекомендателя и развернул голограмму.

— Вот. Тут дадите пробежаться? — через пару минут пацан подвинул вперёд двести монет.

— Проходи туда, капсула тринадцать. Настраивайся.

— Я натурал, у меня нет импланта. Луис говорил, вы на первый раз должны что-то со мной прогнать.