Апелляция кибер аутсайдера

Глава 24 (чуть поправил)

— Хорошо. Как тебя поднять, чтобы не больно было?

— Стань тут ровно, сама обопрусь. — Миру на одних руках поднимается на ноги по мне, как шесту. — СТОЙ! Не беги… Не могу идти быстро.

С горем пополам, ковыляя, она доходит до дороги. Такси приходится вызывать с её приложения, потому что я здесь этим транспортом никогда не ездил: так ей честно и сказал.

На воротах их дома, оказывается, есть сканер — она прикладывает к нему ладонь, замок разблокируется, а затем по дорожке к нам несутся четверо охранников (явно на расширениях).

Между ними и одноклассницей начинается то ли перепалка, то ли бурное обсуждение. Потом меня оттесняют от неё, а саму Миру подхватывают под руки и уносят вперёд буквально вприпрыжку: двое несут, третий — впереди, четвёртый — сзади.

У меня в голове что-то замыкает: бежать следом — не комильфо, а быстрым шагом за ними не успеваю.

В итоге, когда я дохожу до дома по не такому уж и маленькому (для японского частного сектора) парку, тупо упираюсь в закрытые двери.

Дёргаю ручку, наваливаюсь плечом — бестолку.

Более идиотски я себя никогда не чувствовал.

Самое неприятное — я даже не выяснил, что с ней случилось. От школы, пока спотыкались до такси, было не до расспросов. В машине она сделала знак молчать — чтобы водитель не грел уши.

Я послушался: ну мало ли. Чёрт его знает, может и правда семейство Хамасаки — это ого-го. Сболтни раз языком что-нибудь не то при свидетелях — потом её родня проблем не оберётся.

Какое-то время переминаюсь с ноги на ногу, словно забытая на улице собака.

Проведя подобным образом под дверью пару минут, плюю на всё. Рзворачиваюсь и иду на выход: говоря цинично, она уже дома. Тут и родственники, и нейрохирургическая клиника (в лице врача и кучи роботов), и много чего ещё.

А у ворот обнаруживаю, что открыть их сам не могу даже изнутри.

Как по команде, именно в этот момент звонит мой телефон. Уже привычно дав вызывающему права, через секунду наблюдаю голограмму Хамасаки-старшего:

— Здравствуйте.

Сам я не в лучшем виде: рубаха с мясом разорвана Рашидом, лицо несколько помято и вообще к-хм.

— Благодарю за то, что доставил Миру. — Родитель японки явно не настроен на долгое общение. — О, не можешь выйти? Сейчас.

Замок щёлкает одновременно с деактивацией его изображения передо мной.

Моё "Всё в порядке?!" виснет в воздухе.

Реально чувства забытой собаки. Хотя, если разобраться, никто никому ничего не должен.

Наверное.

В автобусе, тренируя отмороженность (все пялятся, как на ожившую статую), прикидываю баланс.

Минус рейтинг за пропуск (уже пришло уведомление). Ладно, перекашляю.

Минус бабло на такси (хорошо, были в кармане резервные полторы сотни из неприкосновенного запаса, ещё от родителей). Тоже перекашляю. Не дёргать же было одноклассницу ради — по их меркам — копеек в такой ситуации.

Хотя, наверное, не для всех это копейки.

Три с лишним килограмма сыра. Усилием воли давлю в себе неуместную сквалыжность.

Интересно, как сейчас в школу на урок идти в таком виде.

Тика обогнала нужный автобус на машине и припарковалась в запрещённом месте впереди, возле следующей остановки.

Вообще-то, правила движения лишний раз лучше не нарушать; но бывают ситуации, когда те правила побоку. Как сейчас, например.

Мелькнула мысль: а вот если бы взяла водителя — можно было бы…

Ай, да чёрт с ним, остановила она сама себя. Неважно.

Набрав нужный номер и активировав голограмму, она в течение половины секунды определилась по пейзажу за окном: автобус был тот самый.

Когда он докатил до неё и она вошла в салон, у одноклассника дочери лицо вытянулось до смешного:

— А вы тут как? Вы же только что звонили?

Прямо насладиться, какая искренность.

Женский взгляд машинально отметил: рубашка разорвана просто караул, по лицу тоже били.

Ладно. Главное теперь — добраться до машины. Там разберёмся.

Прерывая тирады Виктора, она мягко коснулась его запястья пальцами:

— Давай выйдем на следующей остановке? А то я запарковалась в таком месте, что лучше бы штрафов не нагребать.

— Я думал, людям с вашими возможностями деньги на те штрафы — копейки, — шмыгнул носом подросток.

— Рейтинг же ещё. И не только тот, который в цифрах — ещё общественное мнение. — Пояснила она. Затем откровенно добавила. — Ты не японец; возможно, не до конца чувствуешь. Признайся, у тебя же была заноза на тему того, что муж с тобой поступил как минимум некрасиво?

— Вы умная, не только с идеальной внешностью, — Виктор опустил взгляд и нахмурился.

— Вот и ты сейчас точно так же, как мой муж, не понимаешь простых вещей.

— Каких это?

— Чуть других, чем он, слава богу. Если конкретно: что значит взрослой японской женщине походя нарушить закон, пусть и по мелочи, оставив машину в запрещённом месте.

Она не стала добавлять: ради разговора с натуралом-гайдзином, который к тому же годится в сыновья.

Смешно, но на автобусе я успел проехать ровно пару остановок. Потом в салон, откуда не возьмись, зашла собственной персоной Тика Хамасаки.

Вероятно, вид у меня был идиотский, потому что улыбнулась она не раз и не два.

А на следующей остановке она меня форменным образом выперла из автобуса, чтоб вернуться за её машиной.

Назад топали пешком: она предложила пройтись.

До машины маршировали минут пятнадцать. За это время она раза четыре извинилась за супруга, пару раз взяла меня под руку (каблуки), один раз насмешила и как-то незаметно компенсировала весь моральный ущерб.

Видимо, потому, что приятная и позитивная: в машине я поймал себя на том, что настроение в плюсе, а не в минусе.

— … Итак, что ты знаешь о наших спецслужбах?

— Ровным счётом ничего, как и всякий другой школьник. А вы к чему? Звучит, как намёк.

— У тебя не было подозрения, что на тебя последнее время как-то слишком много свалилось? Годовая норма осадков выпала за час.

Такое впечатление, что от психотерапии (меня в её исполнении) мы плавно перешли к какому-то серьёзному разговору.

— В жизни так бывает, — пожимаю плечами.

— Да, — соглашается она. — Бывает. Но меня в этом всём смущают ровно три совпадения.

— Какие?

— Первое: ты натурал. Второе: обстоятельства убийства твоего отца, вернее, "потрясающее" качество расследования. Его отсутствие, если ты не понял.

— Что в этом необычного? Полиция просто забила на второсортных эмигрантов.

— Для столичного департамента полиции это — вопиющее нарушение, из-за которого обычно летят погоны и головы. Чего морщишься?

— Я думал, у полицейских своя иерархия приоритетов. Нищий натурал без гражданства в неё просто не вписывается, чтобы ради него кто-то напрягался.

— Там всё сложнее. Есть оцифрованные показатели эффективности их работы. Если дело последнего уровня сложности, самого низкого, как тут — и подвисает таким образом — то у налогоплательщиков поднимается обоснованная волна, а нафига нужна такая полиция. Вместе с мэром города, который терпит такого начальника департамента. — Она со значением косится на меня с водительского сиденья.

— Не знал.

— Да. Именно поэтому такие эпизоды как правило раскрываются по горячим следам и сразу, каким бы лично ты ни был ничтожным. Или убитый.

— А что третье? Вы сказали, вас ровно три момента смутили.

— Третье. По отдельности ничего особенного. Ну, бывают у людей проблемы и с оплатой медицины, и с просроченной страховкой, и с арендодателем, у которого снимают квартиру.

— Ух ты. Вы за мной каким-то образом наблюдаете?! — я же ей ничего не рассказывал.

— Да. — Коротко кивает мать одноклассницы и больше этот момент никак не комментирует. — Сюда ещё можно добавить очень вовремя проснувшуюся службу опеки, которая так же оперативно взаимодействует в твоём вопросе со службой эмиграции и натурализации. А-а, ещё — с миграционной полицией.

— Ничего себе расклад. — А ведь озадачила. — Тика-сан, вы меня сейчас пугаете.

— Чем?

— Я это всё рассматривал как обычные жизненные неприятности: случается и не такое.

— Боюсь, не в твоём случае… — скептически качает головой она.

— … но на фоне того, что об этом первой говорите вы, а я вам ничего не сообщал — тут уже и правда впору параноить.

— Сразу определимся. Напротив меня в своём списке контактов можешь ставить жирный и однозначный плюс: я на твоей стороне. Будь оно иначе, я бы просто не говорила с тобой на эту тему. — Она снова косится в мою сторону, видимо, считывая реакцию через какое-нибудь расширение.

— Вы так стройно, скупыми мазками, обозначили систему в происходящем, что логичен вопрос: а что дальше? И к чему вы ведёте?

Какое-то время она молчит, потом отвечает:

— Просто говорю откровенно и без обиняков. Буду разбираться параллельно, по своим каналам. Не привлекая ресурсов семьи. Умеешь держать язык за зубами? Даже дочери — ни слова.

— Принял. Кстати, могу спросить? Тика-сан, а что вы тогда сказали Трофимову?

— Когда?!

— Когда я вам позвонил из его кабинета, а он собирался меня исключать.

— Мы же при тебе говорили!

— По-японски.

— Ух ты. — Она резко зависает на ровном месте. — А ведь этот нюанс я вообще упустила. У тебя же не работают переводчики из-за отсутствия импланта, правильно? И ты до половины общение на других языках вокруг себя тупо не понимаешь, так? Ух ты ж…

— Больше, чем до половины. По мне, не самая большая печаль.

— Как сказать, как сказать, — вздыхает японка. — Из таких вот мелочей фона и формируется либо победа, либо остракизм… Чего так смотришь?!

— У меня с вами очень странные ощущения. Затрудняюсь сформулировать.

— Пха-ха-ха, Виктор, открою маленький секрет. Даже ну о-о-очень умному парню шестнадцати лет, когда он разговаривает с женщиной под полтос, нет смысла что-либо формулировать, — она неуловимо быстрым движением щёлкает меня по носу.

Удивляя по самой верхней планке: даже не знаю, как реагировать.

— Загадка, — только и говорю вслух.

— Пф-ф-ф… Тебе Миру не рассказывала? Нам, пользователям японской версии медсканера, — японка касается ожерелья на шее, под которое замаскирован концентратор, — твой гормональный профиль виден лучше, чем тебе самому.

— Да, что-то такое упоминала.

Фигасе. Почувствуй себя раздетым. У неё что, тоже стоит эта программа? Ей-то зачем?!

— Ну неужели ты думаешь, что я не сравнила твой поток гормонов при дочери и при себе?! — она долго и заливисто смеётся. — Я в её логах рылась, каюсь.

— Блин, какая-то двусмысленная ситуация, — вздыхаю абсолютно искренне. — Чего-то всё чаще и чаще возникают ощущения голого на улице. Так скоро и мысли читать начнут, а лично у меня многие из них далеки от библейских канонов.

— Пха-а-а-ха-ха-ха-ха, жги!.. — Хамасаки-старшая становится похожа на молодую девчонку.

Даже двигает меня кулаком в плечо, не отрываясь взглядом от дороги.

— Неудобно стало.

— Не парься. Лично я, как никто другой, очень хорошо понимаю разницу между физиологией неокортекса — и тем, как человек умеет держать себя в руках. Иначе говоря, контролем, который нас от животных и отличает. Ты молодец, честно.

— Всё равно стрёмно.

— Да не парься, говорю! Я же тоже иногда развлекаюсь! Кроме прочего.

— У меня порой возникает паническое ощущение, что вам в районе тридцати.

Если к этому добавить, что в предыдущем теле я был ненамного младше, картина будет и вовсе душещипательной.

— Обижаешь. — Делает серьёзное лицо мать одноклассницы. — Биологический возраст клеток — двадцать семь-двадцать восемь, согласно последнего скрининга. Плюсы современных инструментов антивозрастной терапии, хе-х. Ещё лет пятнадцать даже детей смогу легко рожать, было бы желание. А то и двадцать пять — темп старения позволяет.

— Опасное сочетание, — говорю, чуть подумав. -

Женщина с мозгами бабушки в теле девчонки-малолетки.

— Пха-а-а-ха-ха-ха-ха, Виктор… и-и-и-хи-хии… Знаешь, что ты мне регулярно даришь?

— Э-э-э, не уверен, что я вас сейчас правильно понял.

— Расслабься. Мультипликатор, твоим языком, самооценки. Ты даришь мне мультипликатор. Такой, который с другими в дефиците.

— Ой, можно подумать, оно вам надо! Тика, вот сейчас точно было кокетство!

— Не без того, — не спорит она. — Но ты не совсем прав с этим скепсисом.

— Да ну?

— Во-первых, ты натурал: твои эмоции и гормоны — чистейшей воды естественность, ничем не искажённая. Ты испытываешь то искреннее и неподдельное, чего в этом мире стало местами здорово не хватать с появлением нейрокоррекции.

— Ух ты.

— Ага. Может, кто и не понимает, но лично я очень ценю.

— Спасибо.

— Да. Такое не поделаешь, особенно в твоём случае. Второе: когда женщине, годящейся в бабушки, пацан- старшеклассник через раз говорит просто "Тика", это тоже веселит, — она опять что-то читает по мне, изучая взглядом.

— Я ж не японец, извините. Добавлять "сан" временами просто забываю.

— Ничего. Сказала же, мне нравится. Если что-то будет не так — клянусь, ты первым узнаешь. Ну и…

НЕ ВЫЧИТЫВАЛ. Лихорадочно дописываю перед взлётом.

Прочитаю утром, мои извинения 🙏

Решил, что бонусная прода, даже кривоватая — но сейчас — лучше, чем ровная, но завтра.

Чуть поправил, но буду ещё