Аристократы

Глава 10 «Проблемы с женщинами»

POV Вильмонт.

Почти ни единого звука не было слышно в зеленой беседке, звон стекла давно успокоился и ветер не тревожил листву. Абсолютная, убийственная тишина.

Как дуэлянты друг на против друга, Шмонт и Польски, а я не могла ровно дышать от осознания, что действительно это сделала.

Пудель напротив в черном костюме, кулаки спрятаны в карманах, ну точно как у Шмонта.

И Леньку я никогда не видела, таким взвинченным, готовым к драке. Он в принципе мягкий человек, морды бить не любил, редко признавал необходимость применить силу, как например, когда спасал меня от трех нападавших в туалете школы. А сейчас явно готов.

Догадался, кто такой Хаски?

Я дернулась в руках брата от неожиданного, донесшегося шума. Слева на наш столик, который занимала прежде семья Вильмонт, рухнула очередная люстра. Звон, треск стекла по плитке разбудил Аристократов, как будто дали отмашку или расколдовали. Народ зашевелился, а Пудель подал голос:

— Стоим, Леонид! — редко слышала настолько серьезным Польски, тот предпочитал всегда отшучиваться. Но сейчас был серьезным, и не улыбался. — Если вся эта ситуация станет достоянием гласности, мы с тобой первые лишимся головы. Расходимся! — отдал опять приказ Польски.

Леня не двигался и почему-то мне казалось смотрел не на Саню, а вскользь за его спину в направлении Хаски, сидящим без движения за столом.

— Я сказал расходимся! — еще четче озвучил Польски, приказывая отступить. — Аня, уходи!

Польски повернул голову в бок, заглянул за спину Лени на нас с братом.

— Сам просил поговорить, — пожала я плечами, намекая, что меня это не волновало и ничуть не касалось, вышла из объятий Паши и развернула гордо плечи. Будто не я виновница торжества.

После небольшого молчания сделала несколько шагов вперед. Каблуки громко отбивали по плитке среди давящей на нервы тишины.

Пальцами поймала левую ладонь Леньки. На мое приближение друг резко обернулся и столько невысказанного укора рассмотрела в растерянных глаза, что хотелось машинально закрыться ладонями, как за защитной стеной. Думала выдернет руку, но нет, Шмонт лишь отвел взгляд в сторону, найдя пустое место более важным, чем мой вид.

А затем Леня все-таки медленно опустил свои пальцы из моих и ушел вперед, переходя через обломки некогда кресел и сломанного дерева в форме W.

— Пошли, — кивнул головой брат назад в направлении дома. Я, стараясь ни на кого не смотреть, неуверенно пошагала на выход, но сзади слышала подозрительные стуки каблуков. Ни одного человека и не двух, а словно целой толпы. Гнетовцы шли по нашим стопам?

— Браво! — услышала слева от себя, а потом хлопок ладоней друг об друга. Посмотрела туда, откуда доносился звук — Имина с подругами. Аристократка перестала хлопать, когда я ее заметила, но улыбалась продолжала от души. — Браво, Ананина! Великолепно!

Не знала, что на это ответить. Она издевалась или серьезно говорила?

Гнетовцы последовали нашему примеру. Конечно, не все понимали, что произошло, но скоро история Ананиной станет достоянием гласности, а мы с Хаски — дешевыми актеришками.

Я раздавила нас обоих. Но пусть так. Я хотела раздавить именно его, пусть и во вред себе, но этот… человек… хочу чтобы он страдал. И если могу принести ему хоть каплю боли, я сделаю все ради этого.

Он сломал мой мир, взял в свои крепкие ладони, и одним махом выжал из меня, все что было доброе и хорошее. Никто и никогда так со мной не смел обращаться! Больше он меня не ранит, никогда позволю довериться этому человеку, я была слишком наивной. Хаски не достоин доверия.

В машине была до тошноты тихо, и впервые нарушать тишину не хотела, наверное, не имела права. Шмонт не мигающе смотрел на черное, кожаное сидение. Паша потирал кулаки, это нервный жест, нет он не думал кому-то накостылять, скорее стирал негодование с тела подобным образом. Алиса молчала, Саша к моему удивлению тоже. Старшая сестра не способна молчать, если она не спала, то разговаривала. Сегодня смотрела в окно, поддерживая голову ладонью, локтем опиралась на спинку сидения.

Было одно общее у Аристократов в автомобиле — меня игнорировали все. Минут через пять после начала поездки, нарушаемого лишь легким покачиванием, отмер брат первый:

— Что с тобой!? Какого Бастарда устроила!? — Паша убрал кулаки только сейчас, вовремя фразы.

Я забыла приготовить ответы на вопросы, унижение Хаски продумала, а вот что рассказать семье задумалась? Но помогла старшая сестра:

— Так это ты Бастард, с которым он месяц жил в пианино… который потом от него сбежал и… которого он потом месяц, как полоумный разыскивал?

Ответ не требовался, ведь Саша в курсе любых сплетен. Не успела я как-то отреагировать, подать признаки, что жива, хотя бы глаза поднять на людей, когда расслышала голос Леньки:

— Шеф, останови!

— Здесь же трасса? — отозвался с водительского сидения мужчина-служащий.

— Останови!

Почти сразу машина припарковалась, движение приостановилось и нас перестало плавно укачивать. Леня, не прощаясь, вышел в открытые двери машины.

— Пойду тоже прогуляюсь. Время детское, к мужу не охота возвращаться, опять какая-нибудь шваль его обслуживает под рабочим столом, — с этой фразой Саша вышла вперед за Ленькой.

Двери захлопнулись и вновь всё погрузилось во мрак. Нас осталось трое: молчаливый, злой брат, который не посмеет повысить на меня голос и Алиса, которая, наверное, впервые за время моего возрождения даровала внимательный взгляд. Да, она хотела спросить, помочь чем-нибудь, но поспешно отняла, едва поняла, что я заметила ее внимание.

Прикрыла глаза, надеясь, оказаться в темноте.

Когда Саша вышла замуж, я вздохнула с облегчением, это означало сестра действительно отпустила историю с Хаски. Ей нравился будущий муж и она верила, что тот женился на ней, хоть не по любви, но по взаимному уважению и не из-за денег. Впервые на моей памяти она столько внимания дарила мужчине, у них было серьезно. А Саша и серьезность, это как верх — низ, земля — небо, рай — ад, весьма противоположные понятия.

Я просчиталась и сестра просчиталась, ее муж на второй день свадьбы наслаждался минетом от официантки в клубе, где молодожены отмечали праздник с друзьями. Отвратительная картина. Сестра стала невольной свидетельницей того самого группового развлечения мужчин, которые в отдельной комнате от женщин «курили табак». Муж не видел, что их засекли и до сих пор оставался в блаженном неведении.

Странно, но Саша почти не отреагировала на измену, не билась в истерике, как с Хаски, не размазывала сопли по мне. Не знала радоваться, что у сестры зачерствело сердце или бояться, что оно продолжало биться для другого человека.

И почему на развод не подала? Понимаю, что муженек оставил бы ее без нитки, слишком огромны проценты за расторжение брачного договора, тем более в богатых семьях, но я бы не смогла, наверное, продолжать делать вид, что жизнь прекрасна. А Саша делала и продолжает делать.

Втроем с Пашей и Алисой добрались до места всеобщего пребывания в высотке и разбежались, не сказав больше друг другу ни слова. Незнакомцы и те приветливее между собой. Порой казалось, что наша семья одно название. Я не могла поделиться ни с кем проблемами тем, что наболело. Шмонт? Да возможно ему, но больше и некому. Никто не поймет, а своим девочкам смогла бы рассказать любую глупость, не боясь их реакции. Они принимали меня и гнилым Бастардом.

POV Хаски.

Руки прятал в кулаки, скрывая бешеную вибрацию по телу. Сплошная волна дрожи перемещалась по коже, и я не мог остановить этот никчемный процесс. Я говорил, если повышал голос — это полбеды, но если молчал — готовь саван.

Польски очень вовремя убрал из поле зрения раздражавших субъектов, пока я не проанализировал сложившуюся обстановку, их надо было держать от меня подальше. В противном случае, не стал бы медлить.

Польски буквально затащил меня с невестой в самолет, я не реагировал на действия друга, был полностью во власти непонятной дрожи. Через час у Кристины, в родном городе, в небольшом особняке, в отдалении от городских дорог я немного успокоился.

Это был правильный ход — отослать с Мерси, к женщинам я относился более лояльно, не применял физического насилия.

Ананина — это была Ананина. Она не слушалась никогда. К ней я неизменно применял третий метод воздействия, потому что подкуп, уговоры и остальное никогда не срабатывали. Непробиваемая она девушка.

Ближе к одиннадцати вернулся сам Мерси с женой, а я по-прежнему молчал, на любые попытки разговорить, отвечал односложно. Я не в настроении выслушивать людей, которые мне не интересны сегодня. А сегодня мне не интересен никто.

Мерси вызывал подсознательно доверие, улыбался искренне, всегда при пиджачке, боялся неопрятным оказаться на страницах журнала, усики аккуратно загнутые к носу. В первый раз как увидел Председателя думал все-таки треснет на лице застывшее выражение безразличия. А шапочка зализанных на левый бок волос вызывала желание взлохматить идеальный порядок на голове Мерси.

А вот Инесса — не знаю точно, настоящее ее имя или псевдоним, очень уж «мило» всегда общалась с любым мужчиной в радиусе метра. А ее обращения «Димочка»… я молчу. Я спокоен.

И когда ее открытое декольте вываливалось на стол перед нашими лицами, в первую очередь перед моим, пытался очень настойчиво не замечать.

Я, Бастард побери, на грани. И если сейчас, они не заткнутся, устрою пожар во дворе дома.

После полуночи до сих пор сидели за столом в кухонной комнате, где попивали алкоголь и рассуждали о будущих планах. Месяц остался до даты Х, когда с Кристиной должны объявить о помолвке.

В кармане завибрировала знакомая музыка, вот это была, как награда за страдания. Польски, судя по мелодии звонка. Представители семейства, стали вставать со стульев, кто куда, и на данный момент времени я мог позволить себе поговорить по телефону и закурить. Мерси решил побаловать баллийскими сигарами, безумно ароматными из необычного табака.

Кристина и Инесса убирали со стола закуски.

— Что хотел? — спросил, когда взял трубку.

— Встретиться? — предложил Польски. — Я здесь тоже в городе.

Неплохая перспектива оказаться вдали от этой семьи, от вездесущей Кристины, которая ни на шаг не отдалялась.

А вот и она. Улыбаясь, вышла из кухни. Какая улыбчивая девушка. Она заметила телефон в моей руке, молча приблизилась и присела через один стул.

Какая послушная девушка. Не стала мешать, налила сока, делала вид, что не слушала разговора.

— Буду через тридцать минут на затинке, кафе Бит. Знаешь такое? — решительно ответил. Не смогла Кристина и дальше претворяться, разочарованно взглянула.

— Знаю.

— Тогда договорились, — повесил я трубку. — Мне надо уйти, — поднялся, не задумываясь. Кристина вслед подорвалась со стула.

— Дим, папа хотел показать тебе новую плазменную систему, мама хотела всей семьей посмотреть какое-нибудь кино, а ты… — она расстроенно опустила глаза в пол.

Протянул руку успокаивающе прикоснулся к щеке невесты, погладил неуверенно. Это любовь? Да? Это любовь сияла в ее глазах? Эта радость, когда я прикоснулся к ней, изменила ее лицо. Расслабило мышцы. Она не посмела спросить по поводу Ананиной, ни тогда, когда я жил с ней, ни сегодня. Слухи дошли вероятно до нее.

Поначалу выбрал Кристину, потому что она являлась молодой копией матери по внешности, но теперь было мерзко видеть эту радость от моего присутствия рядом с ней.

Хотелось взять ластик и стереть улыбку, хоть до крови расчесать, но чтобы та исчезла. Убить это немое, парализующее разум обожание.

— Я ненадолго. Польски срочно нужно со мной встретиться. Часа через два буду… — на стуле висел пиджак, напялил почти мгновенно, не давая девушке опомниться. Только слез не хватало.

— Пусть он сюда придет? — похоже на недоверие. Смешно. Кристина боялась, что уйду к другой девушке. Сегодня не планировал. — Серьезно. Он же твой друг. И мне наверное, следует с ним получше познакомиться.

— Хорошо, — внутренне старался, чтобы голос не изменился, чтобы тональность не поменялась после вспышки внутренней агрессии.

— Я перезвоню Польски, — отвернулся и стремительно направился прочь отсюда на свежий воздух.

Здесь душно, давила эта семья, обстановка, это умиротворение, тепло, которым они хотели накрыть. Жарко от этого тепла. Наоборот надо свое тепло кому-то дарить. Хотелось согревать.

Для начала внезапного гостя накормили, мама Кристины с улыбкой вновь накрыла мини-стол. Какие они улыбчивые женщины, а я мечтал взять их за шкирку, встряхнуть и заставить сказать, что у них на душе на самом деле. Сказать — не ври глядя в глаза.

А ты Кристина, как можешь сносить мои придирки? Я сказал, что не нравятся брюнетки — перекрасилась в блондинку. Сказал, что не нравятся плоские — нарастила грудь. Сказал, что не нравятся девственницы — пошла и легла под Трески. Что с тобой? Ты человек?

Польски сыпал шуточками, развлекал семью своим искрометным, будоражащим юмором, так что скорее всего уснет семейство не скоро. Инесса была покорена Саньком.

Когда женщин с намеком проводили спать, а Мерси отправили на осмотр ночных владений, мы смогли уединиться в кабинете будущего тестя.

Передо мной стол с компьютером и техникой слежения всевозможной. Сел за рабочее кресло, отодвинул максимально все агрегаты. Напротив вольготно расположился, закинув ногу на ногу, Польски.

Успели наполнить бокалы крепким алкоголем.

— Великолепная у тебя жена будет, — Санек всегда тащился от Кристины.

— Желаешь на мое место? — спросил.

— Эээ. Нет, — засмеялся друг, ноги сбросив на пол, а руки сцепил и подставил под подбородком. — Я собственно, по нашему неотложному делу. Твоей выдержке можно позавидовать. Ты очень спокоен. Я думал, все что касается Ананиной выводит тебя из привычного равновесия.

Польски опустил руку под стол, оттуда выдвинул дорожную, спортивную сумку, а я не захватил вещи.

— Я похож на сопливого юнца? — спросил я в ожидании дальнейших действий Санька, пальцами поддерживал щеку. Черная массивная папка появилась в руках Польски, которую он шлепнул со всего размаху на стол.

— Ты сам виноват, я тебя предупреждал держаться от нее подальше. Что нарыл, на скорую руку… — поведал Санек и подвинул открытую папку ко мне лицом.

Фотография молоденькой девушки во весь альбомный лист, крупный план.

— Теперь наслаждайся, твоя АНАНИНА! — с садистской улыбкой оповестил меня. Я подал корпус вперед. — На балу, с другом… с подругой… в школе… на танцах… на вечеринке… с женихом…

Санек перелистывал страницу за страницей досье, добытого на скорую руку.

Не дождавшись реакции от меня, друг вытащил телефон из кармана. Что-то набрал под звуки тишины, а затем положил сверху на папку, экраном ко мне.

Видео-ролик, который я когда-то видел. Церемония похорон. И девушка на фоне заката, которую даже, если захочешь не рассмотришь.

— Анна Вильмонт умерла при нападении Бастардов, и появилась в Арзонте Анна Ананина — Бастард, с которым ты встретился в Вышке.

Я не отвечал, а только молчал, смотря то на ролик в телефоне, то перелистывая фотографии из досье. Озорная улыбка на ее лице, ту которую после Белесья она перестала мне дарить. Чем сильнее вынуждал ее на эту эмоцию, тем тщательнее Ананина закрывалась.

Дверь неожиданно распахнулась в кабинет, и в проеме появилось милое лицо Кристины. Санек обернулся туда же и успел изобразить ненавязчивую улыбку.

— Мальчики, вы скоро? Дим, я тебя заждалась, — неуверенно, но она вошла в комнату, оставив дверь приоткрытой, впуская яркий, раздражающий свет с лестницы.

— Мы скоро, — мягко ответил Санек, поняв, что я не собирался отрываться от информации перед глазами.

— Дим, пойдем? Я тебя очень жду, — от такого голоса, сказанного приглашающим голосом, с нотками покорности и любви гомосексуалист бы пересмотрел свои взгляды к ориентации, но я… поднял лицо невесте навстречу, не успев спрятать в себе эмоции.

— Уйди… — сказал. Досье передо мной важнее, чем человек возле двери. — Немедленно! — чуть громче, чем надо подтвердил. Кристина испуганно встрепенулась и отошла назад, прикрыв дверь.

Не мог перестать изучать эти моменты из жизни Ананиной, эту открывшуюся новую Ананину.

— Мне уйти? — задал вопрос Польски.

— Уйди, — последовал глухой с трудом слышный ответ от меня. Я взлохматил волосы на голове, пряча глаза внизу на столе. — Скорее, пожалуйста, — просьбы от меня слышны еще реже, чем тишина на вопросы.

Мне нужно было в полной мере осознать случившееся и только что я получил прямые доказательства. Отказывался верить глазами, но сука, они не подвели.

POV Польски.

Ночь была необычно-темная, спутник планеты ярко пылал в окне, которое я тщательно изучал, как какую-то великую картину или скульптуру. А больше не на что смотреть. Скука смертная.

Было не до сна. В комнате царил полный мрак, окно приоткрыто и впускало свежие потоки воздуха. Алкоголь легко выветрился бесследно.

Как отреагирует Диман на открывшуюся правду оставалось загадкой. Хаски не предсказуем в своем гневе. Не предсказуемо ужасен и безжалостен. Особенно с Ананиной, поправочка — с Вильмонт.

Глаза не закрывались, будто и не глубокая ночь — три часа утра. Через пару часов начнет светать.

Лежал я долго, подоткнув руку под подушку, пока дверь тихонько не скрипнула и в нее не вошел Хаски. Свет из коридора освещал силуэт пришедшего, будто всевышней силы в сиянии лучей.

— Мне нужно на волю выйти, иначе что-нибудь наделаю, — глухой голос наследника, без былых искорок веселья заставил меня приподняться на локтях. А потом и вовсе вскочить, встав в позу звезды, руки и ноги в разные стороны, в носках, майке и семейных трусах.

— А я-то всегда готов! — бодро ответил Диману.

— Одевайся, — равнодушные слова наследника охладили мой пыл. Не дадут повеселиться.

А я-то надеялся, что выйти на волю — это что-то вроде кодового слова, которое начнем использовать в новой, семейной жизни Хаски, означающее пойти по девочкам.

Какие девочки? Густой лес на окраине города. Нет. Сначала бешеная гонки под 240 в абсолютной, кромешной тьме неизвестных дорог, а потом протирание задницы на сваленном дереве и наблюдение за не унимавшимся другом.

— Сука! — удар энергии при выбросе пролетел по воздуху оранжевой вспышкой. Вырвался из руки Димана сгусток энергии и пронесся вперед огромным столбом сжигающего тумана прямо над пропастью горы. Вниз полетело выброшенное пламя и долго-долго падало, пока Хаски продолжал монолог.

— … лядь Вильмонтовская! Сука! Сука! Как провела! — очередной какой по счету выброс огня, теперь полетел в сторону огромного темно-синего неба, усыпанного звездами, словно там он мог увидеть очертания Ананиной и испепелить ее. Но огонь, поднимаясь ввысь, неизменно падал вниз и потухал постепенно.

Не сопливый юнец!? Ну да… да… охотно верю…

— А Вильмонт интересно сам приложил руку к этому делу? — повернулся ко мне на несколько секунд и опять занялся бесполезным занятием — бесполезным выбросом энергии.

— Какому? — я устало покосился на часы. Неизменная 24-часовая работы быть другом наследника Хаски. Утомительно. Пять утра, скоро рассвет.

— Подложить свою блядь мне в постель?

— Неее… ну это бред… зачем ему? Смысл? Он же никогда не горел желанием родниться с вами. Не настаивал.

Взбешенный кидальщик огнем приостановился, взглянув на меня. Так смотрят на кусок мяса, который собираются сожрать, точнее сначала порезать, потом посыпать соль, поперчить, а в заключение поджечь.

— Тогда как он позволял так относиться к своей дочери?

Я на секунду задумался, почесав подбородок, с хлопком открыл банку алкоголя, которую чисто случайно захватил из холодильника Мерси. Не обеднеет. А мне необходим тонус, или засну.

— Скорее всего он не знает. Сосредоточие КМЗ-ником на нашей территории мы бы почуяли и начались вопросы. А его цель — была спрятать Ананину, в смысле Вильмонт, — друг продолжал слушать, но подошел размашистым, нервным шагом.

Так идут обычно на убийство или на дело какое-нибудь важное. Но Диман вопреки убийству, и слава всевышним, потому что здесь один я, и трупом быть не желаю, выдернул банку из моих рук и сделал жадный глоток. Себе бы взял из холодильника, одному мало.

— Сука! — повторил Диман и пнул пенек, на котором сидел я, от чего пошла вибрация и я едва не свалился на землю.

— Полегче! Я тут причем. Я тебя предупреждал насчет Ананиной. Не нравилась мне всегда спесивая, гордая, красавица нашлась. А динамила тебя с каким извращенным удовольствием.

Диман присел на пенек рядом и уставился задумчивым взглядом на небо, хоть перестал выбрасывать энергию, а то бы отрубился от недостатка силы и тащить мне его с холма, потом до машины, потом на машине и в заключении до кровати бездыханное тельце.

— Вот тварь мелкая! Какой же я осел!.. В семействе Хаски проблемы с женщинами, что тебе приходится им угрожать? Или как она там сказанула?!!!!! — передразнил бабский голосок. А что? Прикольно прозвучало. Невольно улыбнулся, но чтобы Диман не видел.

Наследник руками сжал пряди волос, которые отросли пока занимался поиском Ананиной. Опять друг спрыгнул с пня и начал ходить раздраженно по небольшому островку перед ямой.

— Как? Как я мог? — продолжал вопрошать у неизвестных сил.

— Ну надо сказать в твое оправдание Аня-тройка, та еще звезда по слухам… — хотел успокоить, а получилось, как и всегда. Тот опять встрепенулся словно его стукнули чем-то очень тяжелым, ну там дубиной или плитой по меньшей мере.

— Поигралась значит, — подвел итог Дима, кивнул чему-то своему. — Знала ведь, что я не привык к отказам и решила на этом сыграть. Хитрая сука!

Сколько раз за сегодняшний вечер он назвал ее этим литературным словом. Раз пятьдесят, после двадцатого я перестал считать.

— А может вместе с глупой сестричкой придумали позабавиться?

Оооо! Понеслась. Включился кретинизм по поводу любви Хаски к Вильмонтам. У него бзик на этот счет. Как он ненавидел постоянные разговоры об их слабости, а тут — конфуз сам был помешан на Ананиной. И это осознавал.

— И что теперь? — озвучил я то, что больше всего интересовало. Что будет делать Хаски, после открывшейся правды.

— А теперь… — вот это странно, друг неожиданно улыбнулся и повернулся ко мне, словно заключил вновь хорошую сделку на выгодных условиях. — А теперь… когда у нас малыш Максимка прилетает от Баллийцев? Я устал его караулить, шифруется поганец.

— Перед вторым семестром, через пару дней вроде, — ответил машинально на вопрос. — А ты как ухитрился с Ананиной переключиться на Трески? Поражаюсь твоим возможностям думать обо всем и везде.

Ох, не понравилась улыбка Димана после всплеска ярости. Мой вопрос остался повисшим в воздухе.

— И достань нормальное досье на Вильмонт, это как работа третьеклашки, не узнаю тебя, — попенял меня за некачественную работу.

Диман уселся теперь уже окончательно на сваленное дерево и замолчал, лишь нагло опять отобрал алкоголь из рук:

— Узнай всё о ней…

— Вплоть до размера трусов? — насмешливо спросил я.

— Как раз размер ее трусов я знаю.

Плохая улыбка для разъяренного гордеца Хаски.