Аристократы

Глава 15. «Селфи»

POV Вильмонт.

А вообще признаться, немного удивлена, Хаски почти проигнорировал появление Шмонта, я почему-то думала, что будет хуже, но слава всевышним обошлось. Еще несколько дней Дмитрия Сергеевича не видела.

С Бастардами у нас прогресс. Беатриче как-то раз, проходя мимо, положил сигарету на мою парту. Я долго смотрела на опознанный предмет перед лицом. Суть действа сразу пришла на ум — взамен той, что сломал перед лицом.

Мило. Они оттаивали. По крайней мере такого стойкого молчания больше не слышала, когда заходила на пары. Одна Волчица по-прежнему не пересаживалась ко мне и не здоровалась. Машу с Кристиной и вовсе на переменах вскользь могла наблюдать.

А вот приятную неожиданность объявила наша кураторша, ну та нервная тетенька в бордовом свитере на первое сентября теперь стала вполне добрая и заботливая. С этого семестра нам разрешен бассейн. Ура!

Вместо обыкновенных тренировок в духоте спортзала, будем купаться. Не знаю, хорошо это или плохо, но я люблю плавать, а вот Бастарды на новость отреагировали с грустным, синхронным вздохом. А в чем собственно проблема?

Всяко лучше, чем бегать километры по полю или отжиматься до посинения.

Естественно заразных Бастардов не забыли сразу же проверить на наличие инфекций, а то вода естественный переносчик микробов. За пару дней проверились. Лишний раз удостоверилась, что Хаски меня в те черные времена не заразил никакой дрянью, а то с его-то… молчу. Я и его сексуальная жизнь отныне диаметрально противоположные понятия, пересекаться не намерены.

Был четверг, четвертый день со дня последней нежданной встречи с Хаски, еще бы столько же не видела, как и тупую свою сестричку. Она опять прилетела в Арзонт. Неделю назад уехала домой, и вновь вернулась. Только не говорите, что ради этого «человека»? Смеяться буду громко, как Гиена.

Бассейн находился очень далеко в самом углу университета. У нас не бывало пар в тех местах. Самый угол, на грани с лесом. Что-то вроде белого купола закрывало бассейн от внешних воздействий ветра или сильного солнца. А в остальном помещение было прозрачным.

Зашли внутрь блока и увидели прежде всего квадратный бассейн. Бастарды с неким вдохновением с кучковались возле бортика и посматривали на воду. Наверное, редко видели. Восемнадцать лет и вовсе негде увидеть, если только за последнее время могли видеть водоемы в Арзонте.

— Хватит глазеть! — громко выкрикнул на все помещение наш неизменный Матросс. Он мне все равно не нравится, вечно Хаски поддакивал. — Переодеваемся и начнем тренировку. Плавание — это очень хорошая тренировка концентрации для энергии. Правда, это у кого есть энергия, для остальных неплохая тренировка выносливости.

Сбоку две раздевалки — мужская и женская соответственно. Туда и пошли переодеваться. Шкафчики закрывающиеся и даже диваны кожаные черные. И по середине стол белый квадратный. Не знаю для каких нужд. Кофе пить? Чай?

Переоделись неспеша, вышли к бассейну. Теперь я поняла почему Бастардам не пришлась по душе задумка с бассейном.

Собственно, мы полуголые в одних купальниках и очень сразу хотелось прикрыться от взглядов. И полотенце жаль не захватила.

Когда началась пара с огромным облегчением нырнула под воду.

Как у меня сердце не выпрыгнуло, когда дверь громыхнула на весь бассейн. Что я так нервничаю. Куда смотреть? Претвориться, что не вижу их? Так и сделала. Они нас из-под земли находят. Что здесь забыли опять!? Эти Аристократы когда-нибудь оставят нас в покое?!

Спряталась, как можно подальше от глаз особенно любопытной рожи, которая не скрывала, что его интересует в особенности мое местоположение. Громко даже об этом у кого-то спросил. Хорошо я замаскировалась возле бортика.

Волчица в стрингах и не стеснялась ведь, без комплексов девушка, разговаривала с Беатриче, а тот испепелял блондинку безотрывным взглядом. Ждал, наверное, когда Ева обернется попой к нему.

— Матрос, мы искупаемся? — спросил мужской голос.

Я говорила, что ненавижу нашего преподавателя? Он согласился, конечно, на вопрос Дмитрия Сергеевича. Пореже бы Хаски в университете появлялся. Насколько помню у него помолвка и вступление в права наследования через несколько недель. Поскорее бы уже, может отвалит от меня.

Я поплотнее приклеилась к бортику одна одинешенька, очень далеко от всех. Матрос рассказывал о технике плавания, что я не желала ранее слушать, а сейчас пожалуй предпочла бы затеряться среди Бастардов.

Старалась избегать внимания, но когда на ходу разделся Дмитрий Сергеевич до нижнего белья, немного отметила про себя. Потом насильно отвернулась и поплыла по воде возле стенок. Лишь бы не трогали. Лишь бы не трогали. Надоело.

Но, к моему огромному облегчению и невероятному удивлению, Аристократы в количестве примерно десять штук всего лишь искупались и вынырнули.

И я даже ни разу не словила внимательный взгляд от Дмитрия Сергеевича, прямо вздохнула с улыбкой. Жизнь налаживалась. И они ушли до конца пары.

Это самый прекрасный день на моем веку. Мы спокойно могли выйти из бассейна и не бояться, что нас разберут на косточки взглядом.

Немного морально полегчало, опустились оковы напряжения, я распрямилась. Душевых много, пока перебирала белье, все места заняли. Сидела скромно на диванчике и ожидала выхода девочек, попутно в телефоне общалась с Пашей о нашей незавидной доле. Паша подыхал в Жопе мира, как он ее называл, то место, куда я хотела поступать, чтобы сбежать от Хаски.

Девочки-Бастарды разговаривали, но я-то пребывала в тишине, поэтому хорошо расслышала около двери подозрительный шорох. Щелк. Щеколда повернулась в правую сторону на половину оборота. Ее с той стороны двери открыли. У кого ветер?

Успела телефон отложить и руки поставить на диван с намерением вскочить с предмета мебели.

Дверь с жутким шумом открылась, при этом стукнулась об лавочку. Массивная ладонь Хаски не успела опуститься и ее я первую разглядела в дверном проеме. А потом контуры и самого мужчины.

Он вошел внутрь раздевалки, под звуки абсолютной тишины. Шушуканья прекратились. Макс сзади него. Всего лишь вдвоем. Это странно.

— Дамы! Мы пришли к вам, — озвучил Трески. Когда эти двое объединяются мне страшно становится. Макс первый прошел, как хозяин помещения и король вечных рабов. Потом уселся справа от Волчицы, та скромно держала полотенце возле оголенного тела.

— Вильмонт, а ты можешь собираться, — не глядя на меня озвучил второй знакомый голос.

— Останусь здесь, — тихо ответила, с дивана не успела встать, так и сидела ногтями водя по коже. Этот звук немного успокаивал.

— Не стоит. Иди развлекай своего женишка, — насмешливо ответил Хаски поглядел на меня, будто читал мысли. Взмахнул рукой, в направлении бассейна, в котором ходили оставшиеся студенты. — Давай, давай, — помахал, прогоняя, словно убирая лишний мусор.

— Я сказала — останусь здесь, — очень четко проговорила, глядя в глаза Хаски. На что мужчина равнодушно повел бровью и обратно пальчиками, едва прикасаясь, стер дверь обратно.

— Как хочешь, — пожал плечами и пошел бодро ко мне. Я опасалась Хаски такого. Кто знает на что настроен его мозг?

— О! Есть мысль! Давай развлечемся, как в старые добрые времена? — насмешливо продолжил.

Я сидела на диване, а Дима стоял, создавая тень от света падавшего сверху на меня. Сверху вниз.

— Если не прекратишь, позову Кирилла, — пригрозила ему.

Хаски уселся на диван рядом со мной, приобнял за плечи и бедро. Как-то знакомо, похоже на то, как обнял Шмонт и повел в сторону парковки.

— Понимешь, малышка, в чем дело, — начал поучительным тоном. — У меня преимущество! — коснулся пальцем оголенного моего плеча пальцем, при этом ямочки не забыл показать, как награду для простых смертных.

— А если расскажу кому-нибудь? — тонко намекнула.

Дмитрий покивал:

— Если бы хотела, давно рассказала, поэтому делаю вывод, что не станешь рассказывать. У меня всегда есть на тебя рычаг управления. Ты же знаешь на Бастаров в принципе плевать, но если через них доберусь до тебя, то согласен помарать немного об них руки.

Штормовое предупреждение было в начале недели, а я его не послушалась, думала обойдет мимо. Наивная, глупая дура. Теперь похоже от шторма не единожды приложит об скалы в лице Хаски.

— Так и быть, отпущу твоих подружек, — оглянулся по помещению, выискивая имевшихся здесь Бастардов. — Давай, Вильмонт, кольцо, у тебя нет выбора, — ладонь повернул вверх.

Я молча оглядела зашуганных Бастардов, переглядывавшихся между собой. Опять я в дерьме! Что он может сделать, чего не делал раньше?

Сняла кольцо и передала на руку. Фамильная драгоценность нашла пристанище в кармане Хаски.

— Эй! Девочки! — повысил голос максимально, чтобы расслышали все в том, числе и те, что купались в душевых. — Бегом отсюда! — хлопнул в ладоши, глядя какой эффект производил словами и насколько люди боялись его власти. А я сидела на диване полностью под его контролем, как и раньше.

— Макс сваливай, — приказал Хаски, меня не отпускал, ладонь, как тяжелый камень давила вниз, хотелось слиться с ровным, идеальным полом. Просочиться сквозь него и исчезнуть.

— А может бутебродик все-таки? — насмешливо повторил Макс свой прикол.

— В следующий раз, сегодня и мне мало, — ответил Хаски, поспешил встать, чтобы проводить девочек в том числе Волчицу. Она прекрасно понимала, что толку от их заступничества не будет, потому что Аристократу нужна я.

Очень гаденько заржал ишак — Трески. Тупое животное, думающее только как бы залезть в трусы к женщине. Хотя, о чем я говорю. Обернулась к Хаски. У этого точно такие же мысли и не крупицей больше.

Сидеть больше не могла, поэтому отошла к столу.

Когда везде душевые закрылись и раздевалка стала пристанищем нас двоих Хаски вновь приблизился ко мне, рассматривая как экспонат на выставке. Нет. Это слишком красиво будет сказано. Скорее как хозяин, что нашел раба, рассматривал изменения в извечном служащем.

— Ты похудела, — заметил мое состояние. Я и не замечала, что похудела, но раз так сказала Хаски охотно поверю. Бывший любовник лучше знал мое тело, он его трогал наверное больше, чем я за всю жизнь.

Машинально плечи выпрямились, стремясь гордо вытянуться.

Остановился за моей спиной Хаски. Касания пальцев ощутила сзади и застежка лифчика щелкнула. Ткань застряла наверху груди, больше не сдерживаемая. Я не сопротивлялась, обреченно стояла с руками, опущенными по бедрам.

И его пытка вновь меня настигла. Как бы не убегала, Дима везде находил. Обошел меня, встал напротив. Я смотрела на черную футболку, его сердце такое же черное, гнилое. Равнодушное к чужим мольбам, оно напрочь сгнило, его не восстановить никогда.

Мужская ладонь сдернула верх купальника и бросила вниз под ноги, а потом легла на оголенную грудь, повторила ее контуры. Внутри меня забилось скованное цепями сердце, мое изломанное, раздробленое на жалкие частицы. Как инвалид оно изредка подавало признаки жизни. Сегодня опять забилось.

Большим пальцем Хаски очень медленно начал обводить грудь, по ореолу массировал круговыми движениями, порой насмешливо задевал сосок, заставляя его напрячься.

Хаски сжал с силой грудь, сминая, ломая обыкновенную форму, чуть наклонился и взял в рот напряженную грудь. Так проще не видеть его лица, можно было претвориться что это не его губы, а чьи-нибудь еще ласкали.

Почти мягко, когда в очередной раз оторвался от покусывания напряженной груди, подтолкнул мое тело назад до упора, до встречи со столом. Привычно подхватил под бедрами и усадил на поверхность мебели. Понятно. Так грудь, да и тело было выше и Хаски не приходилось нагибаться сильно вниз.

Сжала ноги, стремясь заглушить любое проявление эмоций во мне, извлечь из себя любые ощущения. Но о чем тут говорить, хоть мысленно презирала урода, но реагировала на ласковые прикосновения. Его руки и губы иногда дарили очень много тепла, правда непрошеного.

Ноги сжать не дал, одной рукой раздвинул колени, пальцами прикоснулся к оставшемуся низу от купальника. На груди в тоже время почувствовала болезненные укусы, вместо прежних поцелуев. Может это дало очнуться, сжала ноги вместе с мужскими пальцами и на руках отодвинулась подальше от края стола.

— Больно! — предупредила на молчаливо поднятые глаза и застывшие руки возле моего тела.

Мало обратил внимания на упрек, только нервным жестом стянул оставшуюся часть купальника и бросил за спину. Как и всегда, раздвинул мои ноги на максимум и, приподняв за ляшки, опустил мои стопы на стол. Бедра максимально подняты и под обзором, а мне на этой действие пришлось отклониться назад и локтями опереться о поверхность стола.

— Где моя бабочка? — расслышала вопрос Хаски.

Он всегда во время секса говорил таким тоном. Это не насмешливый тон, это грудной бас, который вибрировал в груди и во всем теле.

— Сбрила любое упоминание о тебе, — ответила, при этом закрыла глаза лишь бы не видеть белого потолка и горевшего света над головой и уж тем более светлой макушки между своих ног.

В темноте проще его не видеть. Вздрогнула, когда влажный язык аккуратно коснулся кожи почти между ног, немного выше и повел маленькую одну известную ему дорожку.

А потом осознала, что он вытворял. От этого даже распахнула глаза на потолок. Хаски вырисовывал контуры бабочки на память языком? Прикоснулся и там внутри, от чего хотелось выкрутиться, вырваться из плена, податься назад. Избегая его.

— Вкус твоего возбуждения… — я чувствовала ветерок от его дыхания внутри между ног, на влажных складках. — Я соскучился по нему…

Взлохматить бы волосы, сжать их с силой или прогнать мысли об этом человеке. Не хотелось больше всего рыдать, но слезы так и наворачивались предательски на глаза. Я успокаивала себя мыслью, что это от яркости света, а не от жалости. Жалости, что у нас случилось всё именно так, а не по-другому. Что столько плохого между нами было.

На смену языку пришли кажется два пальца по ощущениям, вздрогнула когда почувствовала тепло и поглаживания внутри, очень медленные, явно раззадоривающие на то, чтобы я начала двигать бедрами, подталкивать, подначивать на более активные действия. Но я замерла в одном движении и сдерживала любую реакцию тела на эти возбуждающие прикосновения.

— Такая жалость, что моя малышка оказалась тобой, — его голос сильнее отрезвил, дал возможность остудить мысли. — Я буду доставлять удовольствие кому угодно, но не тебе…

Его пальцы продолжали то наступать, то отступать из влажных глубин, все сильнее и сильнее, наращивая темп.

Типа я самый последний вариант. И что лучше любая, чем я. Типа он меня не хочет совсем? А хочет, чтобы я хотела его?

Три пальца, это уже больнее, когда четвертый стал проникать внутрь машинально попыталась убрать бедра еще назад, но Хаски надавил мне на живот и сжал в районе бедер, сдерживая побег.

Мы встретились глазами. С трудом и легкой болезненностью четвертый палец вставил в меня. И начал те же движения. Я сморщилась неосознанно.

— Сколько раз тебя сюда трахали, а Вильмонт? — хриплые нотки исчезли, вновь появилась тихая угроза. Его поглаживания не приносили больше ласки, а скорее ударяли внутри по плоти, отдавалось даже в живот неприятно.

Я молчала на вопросы.

Закрыла глаза кистью руки. А он вынул пальцы и провел по моему животу, вырисовывая круги и смывая вероятно мою влагу.

— Я тебя брать больше не буду, девочка, мне нужно только лучшее.

ООО! Какое прекрасно изображенное равнодушие. Отчего-то хотелось засмеяться, наверное, опять нервное.

Поднялась на колени на столе, самое то! Хаски явно праздновал триумф, как меня унизил и не успел отойти от стола.

Я улыбнулась, машинально выпрямилась, грудь, тело в его полном распоряжении и перед любопытным взглядом. А что любопытным понятно, потому что первым делом осмотрел грудь и бедра, когда я поднялась, а не глаза.

Сделала пару движений коленями поближе к краю, чтобы дотянуться до мужчины и повесила руки на мужские плечи. Губки надула, состроив моську.

— Я почти поверила, — шепнула на ухо. Вот, кстати, оно и привлекло мое внимание. Телом максимально приблизилась к Хаски. Голая грудь к его футболке, слегка потерлась волной снизу вверх, удовлетворяя его очертаниям.

Ухо у Хаски красное. Странно, не замечала раньше. Мило. Куснула очень аккуратно. Вздрогнул под моими руками. Плечи мужские напряглись, а потом расслабились насильственно.

— Ты жаждешь меня поиметь, — шепнула ему на ухо. — И больше всего бесишься, что я теперь для тебя недоступна.

Улыбка не сходила с моего лица. Я вернулась взглядом к Хаски, а не к уху и вместо раздавленного выражения или униженного увидела эти чертовы ямочки.

— Вау! — произнес воодушевленно. — Ты теперь мастер держать удар! Если бы на Ананину тогда в спортзале не обратил внимания, на Вильмонт совершенно точно сейчас бы повелся.

Что за странная фраза прозвучала!?

Пихнула раздраженно его в грудь ладонями:

— У меня был лучший учитель по ударам. Не увернешься — зашибешь! — спрыгнула со стола, собираясь забрать лично валявшиеся трусы на полу.

Руку с силой зажало, я сощурилась. Больно. Мое тело вернули обратно ближе к столу, поясницей положили.

— Как в старые добрые времена для твоего любимого. Покажем, как мы развлекались? — с этими словами уселся на диван и меня потянул к себе на колени. Вновь с силой раздвинул мои ноги.

— Держи. Фотографируй, — расслышала с удивлением. Из кармана штанов достал белый телефон — тот самый, который я швырнула на встрече в их Резиденции. Перепрограммировал!? Как я и сказала!?

Это же куча сил и времени и бабла, чтобы залезть в память хозяина и восстановить пароль. Приподнял телефон над нашими головами, где мы увидели отражения.

Стыд окрасил лицо, и я отвернулась от этого зрелища в экране. Хаски сидел в одежде, я сверху на нем, с раздвинутыми ногами, стопами упиралась по бокам от мужских ног. Рука хозяина обхватывала мою грудь, жаля властно, а вторая скользнула между ног, играясь, дразня.

— Давай, — опять этот голос. И я приняла телефон в дрогнувшие пальцы, послушно, как собачка, сфотографировала. Как верный раб по воле хозяина. — Еще… еще… еще… — шептал, задевая очень эрогенную точку. Чтоб тебя. Не могла дышать ровно, периодически сбивалось дыхание.

Хаски внезапно приостановил свои действия и мои, вырвав буквально телефон у меня из рук. Посмотрел фотографии перед нашими лицами, а я не поднимала взгляда.

— Умничка, — улыбнулся сбоку от меня. — Шмонт обязательно увидит свою потаскуху невесту в моих объятиях. А то жаль, он, наверное, и половины не знает того, чтобы было между нами.

Сидела я на нем абсолютно голая, пока Хаски был занят передачей видео на свой телефон, а этот белый положил аккуратно на диван рядом. И кольцо с охранником аккуратно положил на темную кожу дивана.

Подтолкнул меня мужчина под бедра, намекая чтобы встала с него, что я и сделала послушно. А затем ушел, оставив в этом положении.

Это конец. Я не могу больше. Всему есть конец. И моему терпению. Это невыносимо видеть его предательское лицо и ненависть в этих глазах, которые некогда искали мое желание.

Действительно ли отправит Шмонту фотки? Отправит. В этом весь он. Его гордость была побита мной, теперь моя очередь оказаться под его ногами, а лучше на коленях.