Аристократы

Глава 8 «Михаил Ангельский»

POV Вильмонт.

Звонок на телефон от отца испортил планы посмотреть кино с Лёнькой. Папа попросил подъехать на встречу с ним. Леня на это сообщение пожелал мне сдохнуть где-нибудь в кратере извергающегося вулкана, потому что я предательница и совсем о нем не думала. Видите ли целый день свободный, а я его бросала. Ну что поделать, приказ свыше!

Пришлось заехать домой переодеться в нашу высотку, не в платье же путешествовать. На меня в шубе и в платье итак соседи Лёни посматривали, как на девушку легкого поведения. В спину изучали бинокли вместо глаз. Я не проститутка и не удалялась с вызова ранним утром.

Отец приехал из Арзонта на пару дней и изъявил желание со мной повидаться. Великая честь, однако уготована свыше. Ни с кем не виделся, к Саше не заезжал, со мной одной пожелал встретиться.

Оделась попроще: кроссовки теплые, джинсы и кофта теплая на замке, пуховик не забыла накинуть и волосы убрала в пучок. Иногда не хотелось выглядеть Аристократкой, чем проще, тем лучше. А может влияние Ананиной.

Отец назначил встречу в тридцати минутах езды от нашей высотки, почти на окраине Герберта. Пока ехала в такси помолилась, чтобы не разбиться, очень плохая погода, морозно, в результате на асфальте образовалась скользкая корочка. Думала грешным делом исчезнуть, но вот беда на длинные дистанции не научилась переноситься. Пару метров предел.

Вылезла из такси с еле трепыхавшимся в груди сердцем, оно видимо готовилось вовремя поездки навсегда остановиться, заснуть мертвым сном. Водитель — сумасшедший ездок!

Несмотря на ужасное путешествие после сегодняшней ночи стало как-то спокойно, легко на душе. Я начинала забывать весь ужас Арзонта. Прошедшие события казались безжизненной картиной, которую нарисовали темными красками. Я ее видела, но чувствовала, что она ненастоящая. И Арзонт, и Дмитрий — все его поступки по отношению ко мне, убийство и насилие все это не со мной, а с другой девушкой.

Странное дело, но сны почти не снились, может настолько себя морально изводила, боялась, что там встречусь с ним, один на один. А это слишком для душевного спокойствия.

Девочки… вот этого я не могла вырезать из памяти, подруги были на переднем плане в картине. Я оставила их одних, узнали они кто я? Или думали, что умерла? Скоро начнется новый семестр и девочкам в одиночку придется противостоять Аристократам. Меня больше нет рядом.

Окраина города — река закончилась, мостов живописных нет, небольшой лес и единственное белое здание, сделанное в виде купола, возвышалось на три этажа, на фоне серых, однотипных домов.

При входе здания стоял охранник, проверил паспорт, скорее для виду и мордой под кирпич пропустил по лестнице на верх. Женщина в строгом деловом костюме встречала в холле с обязательной улыбкой на лице.

— Анна Сергеевна, добрый день! — лучи добра мне в лицо пихала, а я сквозь зубы повторила ее наклеенную мимику. Чуть губы не разорвала, растягивать в разные стороны.

— Доброе! — ответила ей в тон.

Женщина направилась по плитке холла, затем по однотонному серому коридору, при этом ладонью указывала движение. Я послушно следовала за стуком шпилек среди абсолютной тишины.

«Мелан» — медицинский институт. Здесь меня формировали еще в утробе, меняли по возможности зачатки генов и в дальнейшем прививали организм от смертельных болезней.

— Апчхи! — невольно вырвалось, не успела прикрыть рот и очень громко чихнула среди идеальной тишины.

Погода оставляла желать лучшего, низ джинс намок, у кроссовок вроде подошва высокая не должна намочить. Когда намокали ноги — всё Аня несколько дней в состоянии бревна на постели, а вокруг заботливые родственники прилетали из любых точек планеты и носились взад-вперед, перебивали друг друга, и исполняли мои жалостливые приказы. Комедию я любила ломать. Прикольное детство было.

А сейчас женщина передо мной обернулась, но шагать не переставала.

Смотри на повороте носом в стену не врежься, эх, жаль успела повернуться до столкновения. Вселенский ужас загримировал женщину. Худое лицо мне кажется на несколько сантиметров вытянулось вниз. Ты еще помолись всевышним силам! Мысленно послала ее напряженной спине.

Микробы для нее не заразны, чего бояться? Это я сейчас должна переживать, как бы не заболеть.

Пока шли по коридору видела застекленные стены, сквозь них — мужчин-работников в очках, какие-то непонятные приборы железные, производственные роботы, вспышки, искры. Много непонятных кабинетов прошли вдвоем, прежде чем остановились возле двух белых дверей.

Женщина озвучила:

— Сергей Андреевич вас встретит, просьба подождать, — я встала возле стены и послушно ждала, разглядывая серые стены. Больше ничего интересного рядом не было. И зачем отец притащил сюда?

Через пару минут с другого бока, противоположного откуда пришли с тетенькой, появился отец. Как и всегда на нем черный, дорогой костюм, рука в кармане брюк, другая с часами болталась по бедру во время ходьбы. В темных волосах легкая седина.

Улыбался папа открыто, руки распахнул для меня. Красавец он, я бы сама лужицей растеклась. Нырнула к нему в объятия. Так и быть, почти простила за то, что отдал извергам.

Цель была благая — спасение меня.

— Какими судьбами, чужестранец? — спросила, пока грелась на груди отца.

— Дела, — ответил папа. — Пойдем кое-куда зайдем.

Отец приобнял за спину, на плече оставил ладонь, кивнул тетеньке в костюме. Та молчаливо удалилась, а мы сопроводили ее перемещение по коридору очень долгим взглядом. Надеюсь, это не очередная его любовница? На отца с подозрением посмотрела, но он решил проигнорировать очевидное любопытство.

Затем также в обнимку приблизились к двери. Отец прислонил ладонь к панели, подсвечивавшейся ярко-красной кнопочкой, та пикнула и поменяла цвет на зеленый.

Отец открыл двери. Как стерильно-бело, в глаза раздраженно отсвечивало. Большое помещение передо мной, металлические конструкции, похожие на рук из железа передвигались в воздухе, прикрепленные к стенам и потолкам. Опять голубоватые искры по воздуху, они откуда-то выбивались.

Отец оставил одну, а сам прошел по белоснежному полу к группе мужчин в серых костюмах и специальных белых очках.

Я пока с любопытством оглянулась. Внимание привлек объект слева — возле очередных стекол-стен. Чье-то тело лежало, я любопытная моська не спеша пошаркала кедами в том направлении. Изучила объект перед собой.

Руки, ноги, покрытые кожей, но головы не было, на месте шеи — игла толстая и длинная. Ага. Мужчина, судя по нижним голым девяносто. Глаза подняла наверх по телу, подальше от бедер.

Мое любопытство прервало появление папы.

— Очередной? — спросила, кивнув на тело перед нами на столе.

— Да, — коротко ответил отец. — Кое-что обсуждали. Не хочешь посмотреть, как их создают?

— Если честно, не очень. Страшно находиться даже рядом с Ик-вирусом. А то мало ли вдохну, — насмешливо ответила. Вместо крови в трупы людей — Аристократов вживляли Ик — вирус. Не знаю, что входило в его состав, но на Бастардов он действовал убийственно, на Аристократов — естественно не действовал.

Отец пару лет назад впервые притащил сюда и долго рассказывал об особенностях производства КМЗ-ков. Входить в это помещение имеет право один он и кучка без памятных рабов, в мозг которых вживлен мини-чип, рот откроют — и трупы.

Стоять… я медленно повернула голову, а если я открою рот и кому-нибудь расскажу.

— Пап!??? А если я расскажу про вирус??? — отец улыбнулся на заданный вопрос.

— Ты, как и я, ничего не можем сказать. Язык не повернется в прямом смысле, — успокоил отец, я вздохнула облегченно. Зачем спрашивается тогда рассказывал?

И зачем постоянно притаскивает сюда?

— Совсем не интересуешься важными вещами, — сделал замечание отец. — Это важно.

— Почему для меня важно? — задала непонятный вопрос. Отвлеклась, когда увидела резкое движение справа за отцом, обернулась в ту сторону. Жесть. Лучше бы не смотрела.

Металлические конструкции в виде рук резко сделали выпад и впились иглами в кожу трупа на столе. Мужчины-работники следили за действом, пока жужжали громко приспособления. Создавалось впечатление будто внутрь тела робота проталкивали какую-то жидкость.

— Когда-нибудь будет важно, — расплывчато ответил отец, на это я отвлеклась. — Поехали дальше. Мне нужно на другую встречу, а мы с тобой в машине поболтаем.

Я пожала плечами, занятой человек понимаете, нет у него времени для семьи. Урывками и общаемся в перебежках между делами.

Когда вышли из Мелана, невольно оглянулась по сторонам, пусто здесь, малолюдно на улице.

В черной, тонированной машине папа, наконец, решился на разговор, видимо для которого и позвал:

— Аня, тебе предстоит встреча с Ангельским сегодня вечером. Он заедет. — Я находилась с отцом рядом на заднем сидении, чувствовала ветер из кондиционера в плечо и шею, причем довольно сильный.

— Зачем встречаться с Ангельским? — удивилась внезапному заявлению, мало того без меня решенному. — И почему я? С какой целью?

— Хочет поприветствовать тебя ожившую, — усмехнулся папа, не отрывая взгляда от дороги, видневшейся в лобовом стекле.

Руку отец положил правую на переднее сидение и был развернут ко мне боком.

— Анна, тобой интересуется мужчина, никак не женится. И Ангельский старший очень обрадовался, что ты ожила, халявные материалы нашел внезапно у себя на складе. Дурочкой, не будь, по улыбайся, пофлиртуй и по махай ручкой на прощание. Мужчинам немного нужно для счастья. Будь мягче, — папа у меня жесть. Пользуется всеми и каждым. Да он бы своей жене такое посоветовал сделать, если бы поспособствовало бизнесу.

Есть единственный вариант, как отказаться.

— Лёня опять сделал предложение и я согласилась, — разнервничалась от собственных слов. Фраза звучала инородно, странно, непривычно. С трудом срывалась с языка.

Сначала различила боковым зрением внимательный взгляд на себе, а потом расслышала ответ:

— Я не вижу кольца и не назначена дата помолвки, договор тоже не составлен. А разговоры разговаривать вы можете долго, — как отрезал папа. Ну это он прав.

— Во сколько? Где? — без вариантов. Долг — есть долг.

Иногда казалось, что я стану наследницей Вильмонт, а не Паша. С него не требовали ничего. Мальчику надо погулять, потом за ум возьмется. А ты — Аня, батрачь с малолетства.

Отец — это что-то. Недовольно ворчала про себя, покидая пределы машины возле нашей высотки. Пару светофоров перейти по грязным, зимним улицам и буду дома, в относительном спокойствии после услышанного.

Ангельский Михаил — сын алмазного магната у Баллийцев, денег у него тьма насколько знаю. Очередной богатенький сынок, правда таковым по характеру не являлся или я его плохо знала. При мне никогда не пользовался властью, как один урод, не давил на людей, не использовал. Был человеком.

Мой брат чуть младше Хаски. Помню лет шестнадцать мне было, когда Паша закончил школу, решил слетать отдохнуть к Баллийцам, и пригласил с собой.

Баллийская территория потрясающе живописная по сравнению с нашей.

У Немийцев два разделения по климату. У Страдовцев — жара в основном, у Гнетовцев — холод.

Также у Баллийцев разделение — одна часть страны сплошь в зелени, на высоких деревьях расположены магазины, крупные, маленькие в зависимости от толщины ствола. Дискотеки, дома на деревья, как курицы на насестах.

Я в то путешествие с братом, так и не смогла надеть на себя крылья, скажу по секрету я небольшой трус в плане высоты, поэтому в Белесье на подъемнике немного и тормозила.

Я предпочла жить внизу в домике, не на деревьях. У Баллийцев улиц нет, как у нас, есть бесконечные тропинки, пересекающиеся между собой и куча летающих, как птицы, людей. Тошнить иногда начинало от беспрерывного мельтешения над головами.

Это как стая мух, я под конец Пашиных выходных устала от точек в небе.

А вторая часть Баллийцев пришлась по душе. Это бесконечный океан, ровная голубая гладь перед глазами. Бесконечные сваи торчали, как пики, над гущей воды и на них были сооружены множественные островки с деревнями.

На этом отдыхе наши дорожки внезапно и пересеклись с Михаилом Ангельский. Брат с друзьями и подругами, полетели развлекаться на этих крыльях. Кстати, крылья не те старые, огромные, что были в Белесье, выглядящие, как стальная конструкция в виде птичьих, а новые, не давно созданные — малюсенькие кнопочки, примагничивавшиеся к груди и запястьям, никакой тяжести на теле, легкое парение над уровнем земли. Заряжались тоже от солнца, а вот каким образом примагничивались не знаю, едва в кожу не врастали.

И в тот день молодой человек, что помогал ребятам нацепить снаряжение и объяснял правила безопасности в отправной точке на высоте двух метров от земли, попытался и меня уговорить полетать. Минут десять доставал, а я ему — нет, да нет. А он, как жвачка резиновая, приклеился и мозг выносил, что надо со страхами бороться. Как я его тактично не послала — не знаю. Наверное, возраст сыграл важную роль.

Михаилу Александровичу было двадцать пять, а мне шестнадцать. Я постеснялась посылать человека, в разы старше, чем я.

Тот день Михаил провел целую экскурсию по зеленой части Баллийцев. Я очень глупая девчонка, целый день провела с мужчиной на девять лет старше и позволила себя утянуть далеко от брата и его друзей. Но тьфу-тьфу, все закончилось хорошо, не так, как в случае с Хаски. С ним непредусмотрительность сыграла партию против меня.

А через некоторое время после отдыха я встретилась с Михаилом Александровичем, когда начала выходить, что называется «в свет» у Гнетовцев. Там и узнала, что его фамилия Ангельский.

Михаил спас от незадачливого жужжащего на ухо ухажера, а я рада была до колик в животе. Ангельский раз бокальчик шампанского, потом помню второй на балкончике, а я уже веселая, заводная, смеялась, рассказывала какие-то смешные шуточки про Гнетовцев. А потом ветерок подул, а Анна Сергеевна — мерзлая девочка, на те вам пожалуйста, пиджачок мужской на плечики. А потом и обнял со спины и давай греть.

Струхнула, когда осознала, что как-то меня развели, а потом молодой человек наклонился и очень мило поцеловал. А я-то любопытная девица ни разу не целованная, замерла и позволила по любопытничать. Десять минут целовались, губы потом обветрились и опухли, перед братом устала отмазываться.

С Ангельским вроде знакомы, но за два с половиной года виделись пять раз, ну и по соц сетям были небольшие поздравления на праздники.

Надо предупредить Шмонта, что вечером пойду ему изменять.

Взяла телефон, набрала знакомый номер, переходила в этот момент дорогу:

— Да, любимый, — подколола как обычно. — Извини, но я иду сегодня тебе изменять… да… я много не буду… — посмеялась в трубку. — Так слегка… и я тебя обожа…

Я переходила дорогу, когда чуть бессмертным духом на небо не отправилась от удивления. Едва не застыла по середине пешеходного перехода, когда рассмотрела серебристую машину возле обочины с номерами хорошо известными. Волосы заправила, чтобы скрыть себя на всякий случай.

Номера ПО-… И. Номера семей Польски. Мне не показалось. Мгновенно отвернулась, прячась от возможного внимания. Впереди возле обочины была припаркована машина нашего производства. С водительского места и с пассажирского открылись почти одновременно две двери и сердце привычно заныло, узнавая до боли знакомые лица. Польски и Дорадо в очках оба. Мужчины — знать. Они привлекали внимание бьющим фонтаном обаяния. О чем-то Аристократы переговаривались, разделенные крышей машины и самим транспортным средством. Не замечали никого и кажется меня.

Нужно валить срочно. Я, стараясь слиться с общим фоном, быстрым шагом направилась через пешеход, подобралась слушая знакомую речь. Слова не слышала, но одни голоса выводили из привычного равновесия. Едва не встретились.

Как здесь оказались Польски с Дорадо!? По делам!? Или????? Папа вроде инсценировал мою смерть!?

Михаил отправил машину за мной в высотку, где я готовилась к будущему свиданию. Влажные волосы очень долго расчесывала, чтобы они стали идеально-гладкие, убрала их черным ободком назад. Одела брюки обтягивающие и кофту без лямок, поддерживавшуюся на тонкой цепочке вокруг шеи. Конечно с верху теплую шубу не забыла накинуть на плечи.

Привезли меня к зданию, которое начинали строить еще давно, а завершили строительство, когда я была умершей. Впервые находилась у «Океана». Странное название, учитывая, что у нас океанов в районе совсем нет, одна река через весь Герберт.

«Океан» находился на десятом этаже здания из черного кирпича. Высотка для нашего города.

Длинная лестница вела ко входу в здание, по которой я и поднималась. Куталась в теплом мехе носом, пар изо рта вился вокруг меня. Жутко холодно, я бы сказала кошмарно, от чего руки прятала в карманах.

Подняла взгляд от ковра синего на ступеньках, который спасал от угрозы подскользнуться на каблуках и сломать шею на маленькой корочке льда и рассмотрела Михаила. Только бы на «вы» не обратиться.

В девять вечера редкие прохожие встречались в темное время суток. Сбоку лестницы переговаривалась молодежь, слышала их голоса.

Михаил шел на встречу в черном, длинном пальто, в брюках и туфлях, смотрелся довольно худощавым и не столь высоким, как обыкновенные привычные мужчины-Аристократы.

У нас много общего с Ангельским. Мы — оба подвержены вирусам. У Баллийцев нет разграничения на Бастардов и Аристократов, они во все времена не имели связи с энергией и не было у них вирусных барьеров. Поэтому Немийцы всегда настороженно относились к Баллийцам, также как к Бастардам. Мы с Михаилом — изгои.

Невольно улыбнулась, когда мужчина одарил доброй улыбкой и поймал мою кисть, изящно и аккуратно приподнимая ее к своим губам. Немного нарушил личное пространство, но Мише решила простить этот вольный жест. Не могу ничего отрицательного сказать о нем.

— Здравствуй, Аня. Очень рад тебя видеть, — совершенный резонанс между его внешностью и манерами, немного неряшливый. Волосы длинноватые, волнистые, налезали на лицо, глаза очень внушительные, большие. «Пучеглазик». Люблю всем клички придумывать.

А в ухе у него красивая сережка болталась: две скрещенные палочки, крест вроде. Небольшие морщинки я все же отметила вокруг глаз Ангельского, ему должно быть двадцать семь сейчас.

— И я рада, Михаил, — ответила, хотелось скрыться за шторкой от внимательного взгляда мужчины. Он будто рассматривал изменения во мне за прошедшее время. Так экспонат рассматривали на выставке, пытаясь оценить качество проделанной работы автором. И я чувствовала себя похоже, что заставляло немного нервничать.

Наверное, не доставало галантного поведения мужчин, отвыкла от манер и что меня тоже можно считать человеком, а не грязью.

Резкий хлопок, как лопнувший бумажный пакет. Я вздрогнула от звука, попыталась обернуться, но почувствовала, как прижали к мужскому телу, крепкие руки обхватили за талию и сжали очень. Я автоматически зажмурилась, ожидая какого-то удара, но нет. Все хорошо. Я цела, нигде не болело.

— Зажравшиеся Аристократы! — нос отняла от теплого мужского пальто и обернулась на резкие выкрики, по-прежнему находясь в коконе рук. Справа от лестницы скопление молодежи и среди них явственно различила Бастардов — цепи, кольца на одеждах. Синие волосы у девушки, смуглая кожа, одежда потрепанная. Ну в точности дикарка Ананина.

Вокруг меня образовалась плотная, мутноватая оболочка, покрывшая тело, от сапог на тонком каблуке до макушки. Затем из плотной субстанции сформировался голубоватый силуэт Кирилла, который будто бы вышел из меня. В его руках небольшой ствол, направленный на группу Бастардов. Красная точка сигналила, что одному из нарушителей порядка сейчас прострелят грудь.

В руках одного из Бастардов был маленький пистолет, откуда видно и направили выстрел в нашу с Мишей сторону. Я вернулась взглядом к мужчине рядом, заметила, что мы до сих пор как бы обнимались, неловко отпрянула назад.

Мужские руки опустились по швам и на локте пальто разглядела оранжевое пятно по всей ткани. Это от пуль пистолета с краской, такими пользовались в специальных играх.

— Тебя испачкали, — заметила, приподняв локоть мужчины.

— Ничего страшного. У вас всегда так? — Михаил кивнул на группу Бастардов, те подобрались, в нерешительности остановились. А когда силуэт Кирилла поднял руку с часами и начал тыкать на табло, нарушители общественного порядка, видно осознали, что натворили, резко отмерли и разбежались в разные стороны.

— Сама первый раз вижу, — ответила, глядя на Бастардов. Я действительно впервые видела, чтобы они нагло себя вели, чтобы нарушали общественный порядок. Кирилл передал сигнал по часам и теперь голубоватая дымка вокруг вернулась внутрь моего тела.

Не везло в шкуре Бастарда, подвергалась постоянным нападениям, а теперь и в образе Аристократки. Как-то мир наш слишком взвинчен.

— Пойдем, — Михаил отвлек от раздумий и предложил чистый локоть правой руки. Согласно приняла и мы направились вверх по лестнице.

Прошлись по холлу, ярко сверкавшему при ночном свете люстр, мимо случайных прохожих — постояльцев отеля, к лифту. Поднялись на десятый этаж и вышли при входе «у Океана». По ступенькам спустились в овальной форме помещение и окунулись в мир золоченных фонтанов, журчавших на всю округу забавную мелодию. Свечи вокруг, ткани на столах и стульях. Элегантная, сразу заметно породистая обстановка ресторана.

Высвободила руку, когда остановились возле одного из столиков неподалеку от центра. Официант в темно-бордовой униформе приблизился к нам, попытался нас раздеть, но Михаил предпочел удалиться в уборную, чтобы отмыть последствия столкновения с Бастардами.

Меня раздели и оставили меню. На телефоне обнаружила пропущенный от Ирины — двоюродной сестры, ну та, что принимала мое бездыханное тело, точнее тело Ананиной в Арзонте. Решила перезвонить, мы пару раз после возрождения по смс переписывались. Странное дело.

— Привет, — взяла трубку на удивление сестра сразу, как будто ждала звонка. Настолько срочно?

— Привет. Что-то случилось?

— Нет. Все нормально, — очень уж у нее наигранно-спокойный голос, нервные нотки, будто она что-то натворила и теперь боялась гнева. — Как ты, Анют? Ожила?

— Эмм… ну да… немного, — неуверенно ответила, при этом очень уж вилка перед глазами, нервировала богатством. И я не нашла ничего лучше, чем постукивать ею по столу.

Нервы дело тонкое.

— А ты сегодня где? Саша вроде сказала в Герберте на свидании с Лёнькой?

Я усмехнулась трубке, как будто Ирина могла рассмотреть эмоции сквозь расстояние.

— Нет. Я уже на свидании с Ангельским, — последнее сказала более тихо, потому что рассмотрела входящего в зал кавалера на вечер.

— Шустра, — вторила насмешливо сестра. — Так где вы отдыхаете?

— У Океана, — ответила, хотя не совсем поняла, зачем ей. — Решила почтить своим присутствием?

— Да нет, — отозвалась еще более странно Ирина. — Ну… отличного свидания. Я побежала, а то малышка кричит…

Я не успела ответить или попрощаться, смотрела на трубку, как на диковинное создание, будто никогда прежде не видела средств связи. Михаил присел напротив.

— Выбрала? — кивнул на меню.

— Не успела. Сестра разыскивала, — телефон положила рядом с тарелкой.

Вечер начался не очень, учитывая встречу с Бастардами. Кирилл должно быть спецов вызвал, для поимки нарушителей порядка. Они же там не совсем с ними жестко? По идее обычное задержание на несколько суток.

— Поужинаем? — предложил Миша, жестом подзывая официанта. Тот, видимо, ждал знака, стоял послушно неподалеку.

Мясо. Мясо. Что-то в последнее время нет аппетита совсем. Только фрукты лезут, ну и овощи.

Поддерживая разговор и одновременно выбирая блюдо, на Мишу предпочитала не смотреть — только в меню. Заказали, поболтали ни о чем.

— Аня, — пощелкал собеседник тремя пальцами возле моего лица. Я что выпала из разговора? — Ты здесь?

— Прости, я не важный собеседник, да? — ничего не ответил мужчина, лишь промолчал.

— Ты грустная, — заметил ведь. Да, я немного не в себе. — Где та малявочка с шилом в одном месте? Ты такая осмысленная стала? Элегантная девушка. Не похоже на тебя сорванца…

Мой черед молчать. Сорванца научили жизни. Видя, что я не пожелала отвечать, Миша налил нам по бокалу шампанского.

— Не грусти, — приподнял Михаил напиток с пузырьками. — Моя жилетка в твоем распоряжении, — я кивнула и чокнулась с его бокалом.

Холодок по горлу пролился, в животе заныло от ощущения пузырьков в пустом желудке. Совсем ничего не хотелось есть. Тошно от всего.

— Знаешь, я бы хотел тебя пригласить к нам в гости, полетаем… — прозвучало двояко, на что замерла с занесенным бокалом возле губ. — Научу бороться с нерешительностью, — я резко глаза подняла в правый бок и не дрогнула ни разу, когда рассмотрела мимо проходившую пару Аристократов.

Я их со спины узнала — блондинка волосы чуть ниже плеч, в кожаной куртке коричневой и черной строгой юбке, на высоких каблуках и мужчина в брюках, волосы на голове стояли торчком.

Имина и Виталик прошли мимо, отдалялись к столику в углу, к колонне, обвитой искусственным плющом.

— Что-то не так? — отвлек Михаил от тщательного изучения прибывших. И сам посмотрел в ту же сторону.

— Знакомых увидела, — пояснила, стараясь улыбку не забывать. Как же сложно давалась эта эмоция. Она затерялась где-то среди ледников моей души.

Совпадение? Они разговаривали между собой, меня не видели. Вероятно не узнали? Так я сильно изменилась, когда стала брюнеткой и оделась прилично? Возможно они встречались с каким-то важным человеком, а я надумала себе. Телом старалась спрятаться за Михаилом, не должно быть видно, если не выглядывать с любопытством.

Успокойся, у тебя мнюха, Аня. Хаски наказал тебя, больше ты ему не интересна. Он показал, кто стоит перед ним на коленях и в какой позе. Ясно дал понять, что я для него ничтожество, тряпка перед его величеством. Забудь. Забудь всё. Иначе свихнешься. Приказывала себе в сотый раз, когда замечала, что переставала следить за разговором, а витала среди черных мыслей об этом… этом… человеке. Если его можно данным словом охарактеризовать.

Михаил продолжал рассказывать про курорт и как научит летать на крыльях. Я молчала рыбой, слова застряли где-то на уровне сердца. Там пусто и холодно от вида знакомых Аристократов, от воспоминаний, которые ветром набросились, не дали дышать спокойно. Я будто не здесь, а опять в той комнате в пианино. Один на один с ним. Его лицо в моем сердце застряло занозой, и я мечтала достать ее и всадить Аристократу в плоть. Разодрать в кровь ему орган, который бился у нормальных людей, у него же по всей видимости отсутствовал.

Моя спина рефлекторно выпрямилась. Оглянулась с беспокойством, будто он и правда здесь. На мои повороты головой Михаил обратил внимание.

— Что такое? — спросил. Я очень натянуто улыбнулась, как дешевая актриса, только-только делавшая шаги по изучению, как натурально играть, а не так, как я сейчас.

Набрала в рот шампанского и молчала. Пила и пила, лишь бы не напиться на пустой желудок.

Официант принес еду, я заняла руки ножом и вилкой. Гнетущее от меня молчание, похуже той, что бывает в преддверии сильного ливня.

— Ань, ты совсем невеселая. Улыбнись, — попросил Михаил. Я в сотый раз улыбнулась. — Нет. Это называется. Отвали, Ангельский, задрал со своими улыбками. У меня плохое настроение, пошел к Бастардам. Видишь, я изучил вашу бранную речь, — усмехнулся он, важно показав палец вверх указательный.

Ну тут я улыбнулась впервые за вечер весьма и весьма радушно. На что Мишка тоже прозрел, раскинув руки.

— Твоя лучшая улыбка, держи ее покрепче, не отпускай. А то я начну вводить в краску воспоминаниями о балконе…

— Испугал!

Если бы ты знал, наверное, отвернулся от меня. Спать с тем, кто гнобит и убивает без раздумий. Кто ненавидит тебя, а только наказывает за длинный язык, за чрезмерное самолюбие.

— Я отойду, — поднялась. Есть не могла из-за них. Из-за воспоминаний о Хаски. Как мне холодно в груди.

Ангельский привстал, как великую Аристократку провожал. Фальшь. Фальшь. Одна фальшь.

Я умывалась в туалете, смотрела на испуганные, загнанные глаза в зеркале и видела только его лицо перед собой. Не свое, а его. Каждую черточку помнила, разрез глаз. Надменность, холодность. И губы, которые жалили не раз, но и дотрагивались везде, повсюду, где они не целовали. Тело покрылось мурашками то ли от холода, то ли от страха. Опять вспоминала тот ужас.

Распахнула дверь из туалета и мельком уловила движение справа.

— Нам надо поговорить, — обозначил Виталик спокойным, добродушным тоном. Он подпирал стену плечом, Имина рядом с другом молчаливо взирала.

Если бы был выбор спрыгнуть с крыши двадцатого этажа или пойти с ними разговаривать, я бы без раздумий выбрала первый вариант. Там хотя бы умирал в большинстве случаев мгновенно от разрыва сердца, а здесь не предполагала, что ожидать в будущем.

Прошлое настигло внезапно, я не подготовилась. Хаски всегда находил, где бы не пряталась и куда не убегала.

Фонари одинокие по той лестнице, которой я шла с Михаилом под руку. А теперь, как под конвоем, шла в куртке Виталика, по доброте душевной накинул на плечи. Хотелось сорвать с плеч чужую одежду и бросить на землю и топтать, топтать безжалостно. Его доброта, как издевательство.

Возле дороги Дорадо распахнул дверь черного внедорожника, молчаливо предлагая сесть внутрь. Я нырнула в темное тонированное помещение. Там кресла располагались в форме квадрата, на одно из них и рухнула, будто ноги подпилили.

Польски напротив моего кресла.

— Добрый вечер, Аня, — сказала коротко Имина, когда следующая села в машину. Следом за ней Виталик присел внутрь автомобиля. Четыре человека молча оценили друг друга. Я их, они меня.

— Мы к тебе по делу, — Польски смотрел, как на Бастарда, как на самую мерзкую дрянь, отраву, как на Ик-вирус, что разъедал наши тела одним прикосновением.

— Я догадалась, — обратила взор, сквозь плечо Польски за окно, на прекрасный сияющий город Герберт — мое родное гнездо. Здесь не стало легче, чем было. Я не смогла спастись от его глаз. Наверное, это проклятие Хаски.

Имина меня читала, судя по импульсам, которые ненавязчиво бегали по голове и телу. Это ощущение знала, благодаря Кирилл. Его флюиды научилась распознавать, будто маленькие букашки перемещались по черепу и противно щекотали.

Хочешь узнать мои чувства? Читай… нечего скрывать. Мне больно до ужаса. Хочу удавить этот ужас.

— Вот этого никак не ожидал, — усмехнулся Польски, окинув пальцами примерно мой вид. — Брюнетка? Да ладно?

Засмеялся один среди гнетущей тишины, а потом перестал смеяться надсадно, выключил функцию весельчака и локти поставил себе на колени.

— Ананина… Ананина… кто же ты у нас? Даже я не понял, что ты с этой территории. Подарочек с сюрпризом?

— Серьезно? — закинула ногу на ногу, продемонстрировав общий свой вид, сапоги, брюки, кофточку откровенную, видневшуюся в вороте куртки. — Я тебя переоценила, ты еще не узнал, кто я?

— Он хочет тебя, — перетянула на себя удар Имина, остудив разгоравшийся, жаркий пыл ссоры.

Это все, что хотела сказать? Скептически оглядела блондинку сбоку от себя, вымучила поганую, мерзкую улыбку. Прости, Имина, это не к тебе относилось, а к монстру.

— А мне плевать…

— Откуда Ангельского знаешь? — опять влез Польски. — Не советую искать защиты у мужика, Ананина, это плохо может закончится для всех.

Опять угрозы, не пустые угрозы. Улыбнулась, скрывая плотно это удушающее чувство бессилия внутри. Я не была знакома с этой эмоцией до Хаски.

— Что вам надо? — убрала любые смешки из голоса. — Я на свидании. И вас это не касается, Польски! — подвела итог. — И не советую мне угрожать. Не знаешь на, что можешь нарваться…

— Аня, — обратила на нас свое внимание Имина. — Ему плохо без тебя, поговори с ним.

— Пфф, — очень хотелось засмеяться, но видимо отсмеялась на всю жизнь. — Да пусть он сдохнет! — подвела еще одну черту.

Никогда не смела желать смерти людям, а ему желала. Долгой, ужасной, неторопливой и очень мучительной.

Польски внезапно взял речь, но я не желала слушать. Смотрела на город сквозь темное окно и пыталась отрешиться от мыслей. Не слышать вранья.

— Ты знаешь, как я не люблю тебя. Никогда не хотел, чтобы Диман связывался тобой, особенно после того случая с Иваном… — впервые слышала тихие, неуверенные нотки в его голосе, даже перестала изучать огоньки за окном, на Пуделя посмотрела.

— Он жалеет, правда, — Саша говорил тихо, спокойно, как с душевнобольной, боясь вызвать приступ агрессии. — Он сам не свой. Потерял контроль над силой… — продолжал давить.

— Мне плевать! — оскалилась я, борясь с желанием выбежать из машины, громко хлопнув дверцей. — Слышите — плевать!

Обернулась и медленно посмотрела на каждого. Налево, потом направо.

— Я не прошу любить его, — вновь подал голос Польски теперь более четко и громко. — Я наоборот желаю, чтобы ты его ненавидела, а он тебя…

Замолчал мужчина, а Имина продолжила его разговор:

— Нам нужно вернуть ему связь с энергией. Потерял — когда узнал о твоей мнимой гибели, значит, чтобы вернуть — нужно вернуть тебя… или несчастный случай ему какой-нибудь подстроить, — как будто о походе к маникюрше рассказывала. Я заслушалась ее словами. — Но это крайний случай. Вредить ему не выгодно. Ананина, ты, вообще, слышишь о чем мы говорим?

Девушка наклонилась ко мне, наверное продолжала читать всплески эмоций, но рассказывала четко будто гипнотизировала. Какой у нее тяжелый взгляд.

— Он продал тебя, — с мерзкой улыбкой, напитанной нескончаемым ядом, который мгновенно ужалил в самую грудь, четко как удар ножа. Имина шептала. — Продал, как животное, отдал другому для групповых утех, он брал тебя силой из раза в раз, а ты покорно принимала его игры за возможную влюбленность. Да, да… не смущайся так. Ты почти влюбилась в него, там в Белесье, как маленькая девочка купилась на его холодность и манеры, желала растопить лед. Растопила, слишком сильно зажгла огонек, он и подпалил тебя. Для него не существует людей, такой он по рождению. С этим ничего не поделаешь. Даже мы для него инструменты, но привыкли к этому. Нас это устраивает.

А теперь, Ананина, я даю тебе буквально меч в руки, а Хаски ставлю на колени перед тобой, связанного. Не воспользуешься шансом? — прошептала в самое ухо, я будто ощущала наполнение тела черной, мерзкой отравой. Этой гнилью, которая жила во мне. Она бурлила, требовала найти выход, вырваться наружу и желательно остаться, как паразит в чужом теле.

— Ты не всадишь меч ему в грудь? Он лишился своей любимой игрушки, пусть игрушка, но ты была теплом, к которому он привык и физически, и мысленно. Никто так близко не был рядом с ним, поэтому некие зачатки эмоций у него есть. Он ищет свою ВЕЩЬ!

И внезапно озарило, в голове сошлись все пазлы, болты встали в правильные пазухи. Неожиданная ужасающая, омерзительная улыбка исковеркала лицо. Должно быть страшное зрелище.

Я проснулась в холодному поту от страшного кошмара в абсолютной темноте, никого не видела, как слепая последние недели жила. Людей боялась, эмоций боялась, не жила, а существовала. А теперь кто-то заботливый включил свет и показал, что рядом моя комната, я в кровати. Это был кошмар, а я очнулась от него.

— Значит хочет меня… потерял связь с энергией. Я рада немного. Я встречусь… встречусь, — кивнула своим мыслям. — Нужна ненависть между нами? — повернулась к Польски, тот на вопрос кивнул. — Будет ненависть, обещаю. На день Города в субботу приеду в Арзонт. Раньше прошу не беспокоить!

Сняла куртку Виталика и отдала хозяину, сама открыла дверцу машины.

— Хорошего вечера, господа Аристократы! Просьба не беспокоить до следующей субботы.

Значит пожалел о продаже, значит я что-то для него значила. Глупый, мелкий Бастард затронул что-то в тебе. Это великолепно! Это превосходно!

Мне дали смысл жить. Новый!