Аристократы

Глава 23 «Международный День Бастардов. Ад»

POV Вильмонт.

Волчица побежала наверх подкрепиться долей алкоголя, Миша побежал за коктейлями. А я втайне недоумевала, как такой человек слушает ЖИЖУ? Весь правильный, не курит, пьет бокал вина максимум. А тут бегает за коктейлями и слушает сомнительную группу. Ладно, не мне судить. Я и вовсе Аристократка — курю, выпиваю, матом ругаюсь, и якшаюсь с Бастардами. Поэтому скромно замолкаю.

Запах гари. Резко огляделась по сторонам. Может кто на танцполе курит? Везде танцевали, конвульсивно дрыгались под начинавшиеся музыкальные аккорды. Вздрогнула, когда над головой отвлекла яркая вспышка. Серебристое сердце (знамя) сверху на потолке загорелось, как факел. Помещение наполнилось светом от огня и испуганными вскриками толпы.

Сердце ведь на чем-то держалось? Через секунду тяжелое украшение начало падать нам на головы. Оно очень большое и попадет прямо в центр, где как раз стояла я в гуще толпы.

Срочно вытащила из тела любой страх, сомнения, лишние мысли, выпустила плотный поток второй энергии. Прикрыла глаза, сменив обстановку, подальше от центра. Приземлилась возле лестницы.

Огромная, горевшая махина рухнула на головы толпы. Визг голосов перекричал музыку из динамиков. Люди, на которых попало горящее украшение вечера, стенали, как раненные звери.

Сработала пожарная сигнализация и полился сверху небольшой поток воды. Музыкальная установка ярко вспыхнула, бесконечные провода зажглись повсюду.

Я чувствовала ледяные капли воды с потолка, но это не помогало. Огонь, как будто кто-то поддувал, распространялся по помещению: сначала сцена, центр, где была я до перемещения, выход из дискотеки.

Весь зал потонул в болоте ужаса. Пламя лизало стены и от этого становилось необычайно светло для ночного клуба.

— Вильмонт! — отвлеклась на голос. Хаски держал за плечи и дергал. У него ладони теплые, а у меня пальцы ледяные. — Очнись! Что застыла!?

Очнулась, когда увидела его спину, скрытую черной толстовкой, и руку, что вела вперед в сторону выхода. Хаски перемещался тихо, медленно переходя между людьми, пылавшими огнем. Мы уходим?

— Стой! — резко вырвала руку, на что Хаски отреагировал. Развернулся с убойным лицом, будто сейчас меня собирался вырубить, нажав на какую-нибудь точку на теле для отключения сознания.

— Только истерик не хватало! — отчитал, как малолетнюю дурочку, что несла несусветную ересь. Вместо битья меня, взял повторно за руку, сжал до боли и потянул за собой.

— Отпусти! — пальцами второй руки вцепилась ему в запястье. Сейчас начну кусаться.

— Слушай, не спорь в подобные моменты. Здесь лучше я за нас подумаю… — он очень аккуратно переступал, а огонь не становился меньше. — Пожарка не справляется, слишком стремительный порыв огня, что-то здесь не чисто… Ты слишком мелкая, тебя здесь легко потерять, не отпускай моей руки…

Дима отпустил меня, чтобы убрать с себя орущее существо. Мужчина-посетитель горел весь, одежда, волосы, руки, но Хаски сдерживал его за плечи и только лицо убирал. Ему не страшны огненные прикосновения к телу. Потом Дима чуть надавил на мешавший объект, убирая от себя.

А я сообразила, что надо сделать пока Хаски отвернулся. Развернулась для бегства и на ходу представила то место, где хотела бы оказаться. Девочки мои наверху на третьем этаже, если не доберусь до них, они там сгорят заживо.

Ярко-красный свет поглотил мое тело, и уже почти исчезнув, почувствовала стальной зажим на ладони. Пальцы с неимоверной силы сдавило тисками, что я невнятно простонала.

Я с Хаски переместилась на тот первый столик, куда нас привел официант в самом начале.

— Сдурела!? — Дима взял меня за плечи и встряхнул очень резко. Как копилку с мелочью, так что скривилась от боли, синяки будут точно. Видно понял, что переборщил и чуть ослабил захват, но лицо его было по-прежнему страшным от гнева, морщины изуродовали лоб, глаза сузились. Опять встряхнул, как безвольную куклу.

— Что творишь!? Если бы бил женщин, по-любому тебе оплеух надавал. Что ты сделала!? — притянул чуть ближе к себе, а мне в ответ хотелось от души ему на ногу наступить.

Плотнее сжала челюсть и проморгалась или от дыма, или от нагоняя думала разрыдаюсь.

— Я не уйду без девочек, — очень тихо поведала ему.

— Не уйдешь? — внезапно голос его стал не громким и яростным, а скорее легким, интересующимся.

Я покачала отрицательно головой и отступила назад в сторону лестницы, которая вела на третий этаж.

— Ну что же, — пожал плечами равнодушно Дима и оглядел сквозь перила толпу внизу под нами и разрастающееся пламя огня. — Тогда унесу!

Взвизгнула, когда меня перекинули верх тормашками, не успела вскрикнуть, попыталась зацепиться за что-нибудь. За перила пальцами схватилась, чуть руки не выдрал из сустава, когда резко дернул, отцепляя меня.

— Какой же ты твердолобый! — недовольно подняла спину. Очень неудобно Хаски перемещался, меня-то подкидывало, пока он по ступенькам сбегал, но надо отдать должно поддерживал за бедра, чтобы я не упала.

Ногами стала мельтешить туда-сюда, чтобы нарушить ему возможность нормально передвигаться. А он как хлопнет по заднице. Больно. Вскрикнула от неожиданности.

— Да почему ты никак послушать меня не можешь!? — заорала во все горло, чтобы перекричать гул народа. — Ты не желаешь знать, что я чувствую! Ты такой эгоист!

Приподняла тело и оглянулась наверх туда, где было наше вип-помещение, и где были девочки. Попытки достучаться до Хаски всегда заканчивались одним — ничем, полным игнорированием. Надежда плавно рассеивалась внутри тела.

— Ты… ты говоришь… что я нужна тебе… что вроде важна для тебя… но почему тебе сложно подумать о том, что я чувствую, — говорила это тихо.

Не кричала, просто от безысходности, смиренно говорила то, что наболело за все время, которое мы провели вместе, за всю нашу историю. То, что ранило больнее любого насилия. Мое слово для него тишина.

— Мне будет плохо, — поведала его черной толстовке, пальцами ухватилась за нее зачем-то. Хозяин ее остановился на одной ступеньке, будто прислушивался. — Мне будет плохо, если не помогу девочкам.

Только бы не разрыдаться. Может это от дыма, который очень сильно стал наполнять помещение ровным белым полотном. И он поднимался все выше и выше.

— Хорошо, — внезапно услышала. Хорошо? Меня поставили на ступеньку, но поддерживали попу, как будто она упадет, если ее не держать обоими ладонями. Дима смотрел, как и всегда сверху вниз, а мне приходилось задирать голову до боли в затылке. Руку одну убрал с бедер и взял прядь моих волос.

— Если хоть один волос, — и он встряхнул прядь в своих руках. — Хоть один твой кудрявый, черный волос слетит с твоей головы сегодня, я всех Бастардов затолкаю в тоже помещение и сам подожгу!

И он натурально улыбнулся, как садист-извращенец, готовившийся вырезать кому-нибудь глаза и стойко наблюдать за процессом. На последнем слове спокойно опустил волос.

— Учись отвечать за свои поступки, а не дурью заниматься! — это я уже расслышала, когда мы двинулись в обратном пути на второй этаже, сквозь столики, которые опустели.

Дым поднимался высоко вверх и на втором этаже становилось нечем дышать. На первом — огонь, на второй поднимался белый туман и гарь.

По винтовой лестнице поднялись на третий этаж. Через боковые прозрачные стекла нашего вип-помещения увидела девочек всех троих. Они показывали пальцем на дверь и качали головой.

— Кажется, не открывается! — обвинительно озвучила Диме.

— А я и не сомневался, раз пожарка не справляется, значит и система безопасности накрылась, — держал руки на груди и делал вид, что его ничто не волнует.

Я испуганно посмотрела на Хаски, потом на клетку, будто сейчас готовилась по крайней мере туда же сквозь стекло просочиться.

С тяжелым крайне недовольным вздохом он скомандовал:

— Жди, — поднял руку с часами на уровень глаз и что-то там принялся набирать. — Говорили энерговиков с водой набирать, а я мимо ушей пропустил совет. Думал пожарка справится… — продолжал рассказывать часам. — И поменьше дыши дымом, хоть через кофту что ли?

Последнее относилось явно ко мне. Показал взглядом на немного намокшую от воды кофту. Я не успела ответить на его замечание — приказ, а только вздрогнула от внезапного звука разбитого стекла. Осколки громко задребезжали на полу.

Синхронно обернулись с Хаски в сторону звука. Я предполагала, что там стена, но при более тщательном осмотре обнаружила, что там были небольшие окна ближе к потолку. Одно из них теперь разбито.

А на полу валялось что-то черное, похожее на мешок или пакет, или куклу? Не поняла сразу.

На глазах черное нечто удлинилось и приобрело человеческий рост и … человеческую мужскую задницу. Лицом неизвестный лежал в пол. Это что?

— Отличный полет! — услышала от Хаски и он отошел, на ходу стягивая толстовку с плеч, затем присел возле головы впорхнувшего объекта. — Орел, жив!?

— Жив, — ответил в пол знакомый голос. — Я сначала не под рассчитал и в стену клуба врезался, — продолжила объяснять голова, которая одна единственная оторвалась от пола, тело валялось голое перед моими глазами. Это Виталик. Он обертыш? Не знала. — Привет, Ань! — улыбнулся мне и помахал рукой, как дурачок или как ребенок, что увидел желанного на праздник клоуна и находился в предвкушении празднества.

— Привет! — ответила, при этом отвернулась от вида голого мужика, которого будут одевать в толстовку. Смотрела на клетку с девочками и на дверь. Нам надо разбить дверь или окна.

Услышала вновь шаги по лестнице, к нам кто-то поднимался. Кучерявая голова была в очень хорошем расположении духа и дарила лучи добра и света своей улыбкой.

— На меня охранники, как на шизанутого Бастарда смотрели, когда я заходил в горящее здание! — с ехидцей поведал Санек. — Мы из туалета спрыгнули, когда сердце загорелось, а вы почему медлили?

Пока подходил к нам ближе расспрашивал.

Я молча указала на клетку пальцем.

— Там девочки! — уточнила. — И мы не знаем, как их вытащить. Стекло разбить?

— Стекла пуленепробиваемые здесь, — поведал Санек и подошел к железной двери при входе в вип-помещение. Покрутил ручку влево-вправо. — Не открывается!

Гениально, про себя подумала, но промолчала. Дым становился гуще, как и предлагал Хаски решила воспользоваться его советом по поводу мокрой ткани, где-то такое слышала, что через мокрую ткань угарный газ не попадает, а где-то это опровергали. В данном случае всякие подсказки лучше, чем ничего.

Виталик в черной толстовке по бедра, это ужас. Мужик голый. Поскольку это Виталик я очень старательно делала вид, что ничего не вижу, но боковым зрением зацепляла волосатые колени и босые стопы.

— Виталик, прости, но это ужас! — не смогла остаться равнодушной, все-таки засмеялась слегка, прикрыв пальцами губы.

— Носи с собой в клюве одежду, — развернул голову Хаски к Виталику и очень надсадно это проговорил.

— Ты научился шутить? — демонстративно засмеялся Польски. — Я думал зачатки юмора у него сгнили еще в месячном возрасте, — обратился Пудель ко мне, сказав это более тихо, чем прежде. Я закусила губу, боясь засмеяться. Хаски очень уж наглядно демонстрировал, что ответный юмор зачтется в будущем мне в плохую сторону.

— Спа… сс… ать Бастарррдов бууудем? — донеслась невнятная фраза от Виталика.

И где он набрался? И главное, как долетел до окна и не разбился в птичьи дребезги?

Пудель подошел еще раз к двери пнул ее плечом, так быстрее сломает руку.

— А может перенестись? Туда, а потом обратно с девочками? — предложила я, наблюдая за беспочвенными агрессивными попытками Польски сломать себе плечо.

— Для особо умных… — услышала поучительный тон Хаски. Пришлось на него смотреть, потому что его лазеры глаз беспрерывно резали снисходительностью. — Особенно для тех, кто удумал в Военку поступать. Пуленепробиваемый — это значит, что не снаружи, не изнутри не срабатывает ни физическое, ни энергетическое воздействие. Можешь начинать головой биться об стекло! — Хаски показал на помещение двумя руками в приглашающем жесте, едва не поклонился.

Я глаза закатила к потолку. Дым становился плотнее над головой и запах гари усиливался. Как мы будем выбираться, если основной огонь внизу? Сюда пока не успел добраться, но это временно.

Неосознанно ладонями обхватила себя, будто мне зябко и пыталась подобным образом согреться. Не время нервничать, но на удивление я спокойно стояла, правда старалась не двигаться, боялась ноги подогнутся.

— Слушай, а это мысль! — Польски перестал долбить дверь и вернулся к нашей кучке из четырех человек. — Пуленепробиваемый. Все равно даже у пуленепробиваемых есть предел, после которого ПШИК! — Пудель развел соединенные кончики пальцев в разные стороны, изображая взрыв. — Дверь железную если только с петель снести. Либо можно стекло чем-то острым пробить, это проще, чем целую дверь выносить. Правда, следующий вопрос, кто из нас способен на сверхчеловеческие поступки?

Я перестала слушать Польски, обошла, стуча каблуками по полу, с другой стороны помещение, к прозрачному стеклу. Девочки отреагировали, встали впритык к стене. Звуков не слышно, но на пальцах реально объяснить. Показала сначала на стекло сгибом пальца, постучав, затем указала на Кристину. Та удивленно руку положила к себе на грудь, на что я кивнула согласно.

Девочки огляделись по пространству, выискивая видимо, что потяжелее.

Первым полетел телевизор в стекло. Громыхнул предмет и ноль эффекта. Мы вчетвером стояли, как на концерте, в ожидании результата. Потом полетел фонтан, кальян.

В конце концов Маша показала на столик, девочки втроем обступили стеклянный предмет и обсуждали что-то между собой.

У нас времени мало.

Маша присела на одно колено и перевернула столик боком. Он не очень тяжелый, поэтому Медведица вполне смогла это осуществить без дополнительных рук. И начала откручивать стальную ножку. Крутила-крутила и, наконец, вытащила. На конце ножки оказался металлический острый штырь, который вдевался в стол.

Во! Я пальцем большим показала вверх, мол правильно. Один удар Гиеной в стену, и мы четверо наблюдавших невольно отступили, когда под ноги полетели мелкие осколки.

Не время больше ждать, изучили вид с перил. Внизу огромное красное пространство, давка, паника, если туда сунемся — нас элементарно раздавят.

Единственное место, которое оставалось — это окна, туда и решили идти. К тому же, Виталик одно разбил. Свежий воздух приятно облегчал возможность дышать, температура в Рае заметно повысилась.

В окно первым направился Польски, при этом успел перехватить Волчицу на ее огромных каблуках и перекинуть на плечо, как трофей. Ох, она завизжала, пыталась глаза ему выколоть маникюром, а этот мистер взял и спрыгнул с третьего этажа. Уши заложило от крика, донесшегося от Волчицы.

Я нырнула в разбитое окошко, желая удостовериться в добром здравии подруги. Прямо внизу центральная лестница входа в Рай, а над ней прозрачная крыша, куда Польски и спрыгнул. Поднялся во весь рост с трофеем на плече и спустил Волчицу на землю, какому-то спасателю в руки.

Улица гудела от завываний сирен, ярко-голубые, красные лучи разрезали пространство города Арзонт в День Бастардов. Дым валил из окон Рая. Темно-синее небо стало почти черным, звезды на нем спрятались среди непролазной дымки.

Таким образом Польски и стоял на крыше по одному вытаскивая остальных, ловил стоя внизу. Несколько метров, не очень высоко было прыгать на крышу.

Предпоследним был Хаски.

— Я первый, потом поймаю тебя, — рядом со мной прошмыгнул, без раздумий перенес ноги над подоконником и спрыгнул вниз. Поднялся и вытянул руки, поманив пальцами. Как собаку, которую мечтал посадить на цепь, мгновенно пришло озарение.

Я неуверенно кивнула и присела на краешек подоконника, свесив ноги в темноту. Сняла туфли на всякий случай и спрыгнула, а на середине пути переместилась чуть правее от Хаски. Почти аккуратно без особого давления тяжести после прыжка распрямилась.

Повернула красноречиво к наследнику голову, с намеком буду еще в твои объятия падать! Размечтался. Знал же, что могу перенестись спокойно.

Нет, наследник, третий раз я тебе не поверю. Достаточно был выдан кредит доверия. Больше я не поверю в твою человечность.

Приземлились в абсолютной тишине. Со всех сторон набежали какие-то люди, что-то делали, измеряли, укутывали в пледы, не давали спокойно перевести дыхание.

Я ни разу по-настоящему не испугалась, легкий мандраж потрясывал тело, но в остальном была спокойна.

Знаю Хаски способен выпутаться из любой ситуации, в этом плане на него можно положиться. Свою шкуру он спасет, поэтому наверное и не боялась. Еще тогда в Белесье я доверила ему жизнь на тех «экстремальных» горках. Но в него, как в человека, как в мужчину по отношению ко мне я не смогу поверить. Как и что не произойдет, я помню его удары по сердцу. Он навсегда оставил на мне шрамы своими поступками.

— Аня? — услышала знакомый, мужской голос Шмонта, мы в это время сидели на лавочке в скорой помощи. Беатриче, Колдун, Захар на месте. Они пропустили весь пожар, курили на улице стояли, и я думаю, что далеко не сигареты. Наркоманы… зато им жизнь спасло.

Шмонт забрался в машину, присел на корточки, взял мои руки к себе.

— Как себя чувствуешь? И откуда здесь оказалась? — удивленно спросил он.

Леня со мной заговорил? И простил за те фотки? Надо, чтобы меня почаще поджигали, тогда все прощать начнут.

— С девочками были, — указала равнодушно на подруг, из меня будто всю энергию высосали, и я мертвецки устала. Как труп встать не могла с лавочки. Адреналин похоже вышел, и я полностью амебная. Леня заботливо пригладил за ухо прядь моих волос, потер пальцем кожу лица.

— Ты грязная, — погладил щеку. — Поехали отвезу тебя.

Приподнял меня за ладони.

— Девочки вас тоже отвезу, — улыбочка модели не забыла осветить его идеальное лицо.

— Спасибо, — лучезарно поднялась Волчица с лавочки, при это поправила платье до приличной длины, показав свое главное достоинство — длинные, прямые ноги.

И при живой-то мне флиртуют, а ладно… махнула мысленно рукой.

Вышли из скорой, и все-таки пересеклись с господином взглядами. Бастард его раздери, не мог промолчать:

— Задохлик, бойся и оглядывайся по сторонам… — пальцем очень важно погрозил Хаски. И что он ему сделает, ну не уберет же?

— Перестань его так называть, — приказала, но меня выразительно проигнорировали, взглядом вроде зацепили, но не ответили.

Хаски напоследок очень раздраженно изучил мое лицо. Почувствовала его крайнее недовольство, наверное суженные глаза об этом прокричали громко.

— Спасибо, — удалось выдавить из себя благодарность. Немного он помог сегодня и девочек спас.

Хаски не подал виду, что расслышал, развернулся с Виталиком и Саньком.

Девочек спас… Бастардов? То… е… Он ради меня спас того, кого презирает и считает ничтожеством?

Повторно изучила спину интересующего объекта. Да, ладно? Дорогая Немийская земля ты перевернулась с ног на голову?