Башни Ангкора

ВЫЛЕТ был назначен на семь утра. Пассажиры с нетерпением поглядывали на бетонное поле Почентонга, где стоял, поблескивая крыльями, серебристый «ТУ-134». Но к посадке никто не приглашал: из Сиемреапа еще не получили подтверждения о готовности принять наш самолет. Вынужденное ожидание лишь усиливало нетерпение перед скорой встречей с «восьмым чудом света», как стало принято называть памятники древнего Ангкора.

Командир корабля Олег Цыганов (тогда на внутренних линиях НРК работали советские пилоты, а кампучийские летчики только проходили подготовку), встретив меня у входных дверей, предложил подняться в диспетчерскую на третий этаж. В небольшой комнате перед приемником сидел в наушниках молодой радист.

— Какие новости, Кхон? — спросил его Олег.

— Погода в Сиемреапе нормальная. Сообщили, что через несколько минут дадут подтверждение.

Эти минуты мы простояли у карты бывшего туристского агентства «Ангкор», на которой были нанесены линии авиационных маршрутов. Уцелевшая на стене реклама уверяла, что воздушная компания «Ройэл эйр Камбодж» доставит вас быстро и надежно куда угодно — в Баттамбанг, Сиемреап, Сиануквилль... А мы «пошли» по трассе предстоящего рейса. Красная линия выводила прямо на синее пятно Большого озера, напоминающее по форме след человеческой ноги. Не случайно, видимо, иные буддистские проповедники используют это бросающееся в глаза сходство для подтверждения мифа о божественном происхождении Тонлесапа. «Сей след на земле оставил Будда»,— говорят они.

Не могу сказать ничего определенного по поводу происхождения Большого озера, но место это на земном шаре, действительно, неповторимое. Сказочное место. Отсюда и особое, почти святое отношение к нему кхмеров, поющих об озере песни как о своем «великом кормильце». Когда мы «пролетали» над ним, Олег сказал:

— Кончится вода, смотри внимательно вниз. Пройдем над самым Ангкорватом на малой высоте. Не прозевай.

Наказ моего товарища я помнил все время, пока, сидя у окна с левого борта, вглядывался в ровные клетки рисовых полей, пересекающую их дорогу № 5, текущий под напором паводков в северном направлении Тонлетхом, как еще называют Тонлесап. То, что на карте рисовалось «следом Будды» и было окрашено в голубой цвет, сверху представало желтым разливом в окаеме темно-зеленых перелесков, за которыми тянулись затопленные поля. Трудно было различить четкую границу между двумя стихиями — водой и земной твердью. Глинистого цвета бесформенные кляксы втягивались в сушу, расползаясь и образуя еще более широкие мазки, посреди которых пунктиром выделялись незатопленные участки дорог, мелкими вкраплениями темнели деревья, жилища рыбаков. Шли дожди. Озеро поднималось с каждым днем, покрывая водой все новые пространства. В этих местах высаживают так называемый плавающий рис, способный тянуться вверх вслед за водой, не давая погибнуть колосу.

ТОНЛЕСАП славится богатым разнообразием своей фауны. Нигде в мире, считают ученые, нет больше такого водоема, где бы водилось столь много видов рыбы и водоплавающей птицы. «Для охотников и рыболовов здесь настоящий рай»,— отмечал в своих записках француз Гролье, долгое время изучавший природу Кампучии, быт и культуру кхмеров. Во время разлива зеркало Тонлесапа увеличивается более чем в два раза. Семьи рыбаков в эту пору стараются держаться ближе к довольно условной береговой линии, вынужденные кочевать вместе с ней на плотах и сампанах то в глубь суши, то обратно. А рыбный промысел не прекращается круглый год. Идеальные климатические условия, обилие корма способствуют быстрому размножению рыбы. Пищи особенно становится много, когда под водой оказываются прибрежные леса. Насекомые, нежная зелень трав, листьев и древесных почек привлекают в эти места несметное количество рыбы, которая и нерестится в лесной чаще. Пока стоит высокая вода, молодь успевает подрасти и с отливом уйти в глубокие места.

Достигнув северного берега, самолет пошел на снижение. Стали отчетливо видны контуры тростниковых загонов, установленных на мелководье. В самом острие такого треугольника находятся плетеные ловушки, наверняка набитые крупными сазанами. С плотов поднимался к небу дым от домашних очагов, по водной глади был рассыпан черный бисер мелких лодчонок. На плавучих дворах тонлесаповских кочевников то там, то здесь зеленели лоскуты огородов. Несмотря на разбросанность рыбацких семей, народ здесь живет и работает артелями. Без особых затрат каждая бригада за сутки добывает тонны рыбы. Есть в этих хозяйствах и своя служба снабжения рисом, овощами, товарами первой необходимости. Там же дети посещают плавучие школы.

Кхмеры, утверждают исторические хроники, и в древние века не только ловили рыбу, но и занимались ее разведением. Искусственные пруды и водохранилища, создаваемые для орошения полей, в Кампучии всегда использовались и как рыбные фермы. И само озеро Тонлесап, несмотря на изобилие водящейся в нем живности, кампучийцы никогда не считали неисчерпаемым. Еще в эпоху империи короли приказывали строить загоны у побережья, где выводилась молодь, пополнявшая запасы «великого кормильца». Вот и теперь по решению правительства об использовании ресурсов Тонлесапа в его районах создано несколько крупных питомников.

...Нас едва качнуло, когда самолет, завалившись на правое крыло, делал разворот. Приозерные болота остались позади, и под нами уже расстилались зеленые джунгли. Извилистой лентой сверкнула река Сиемреап. Все разом припали к иллюминаторам. Через несколько мгновений взору открылась панорама Ангкорвата.

После только что исчезнувших картин вселенского потопа неожиданное появление среди растительного хаоса этого удивительного творения человеческих рук кажется чудом или фокусом, на который способен разве только что кинематограф. Рельефные стены темно-серого цвета, образуя три правильных четырехугольника с коническими башнями в центре, являли собой поистине фантастическое зрелище. Сидевший рядом со мной японец навалился тучным телом на мое плечо и прилип лбом к стеклу. Действительно, большое видится на расстоянии.

И, конечно, создавалось впечатление, что древние зодчие заранее продумали и предусмотрели этот поражающей силы зрительный эффект. Но на кого могли рассчитывать строители, возводившие храм восемь веков тому назад? Кто мог любоваться им сверху? Понимая наивность своих вопросов, я все-таки задал их нашему гиду, работнику министерства культуры Чом Симу.

— Наверное, расчет делался на жителей неба,— улыбаясь, ответил он.— Ведь Ангкорват строился как святилище, как обитель богов. Люди в нем никогда не селились. Место простого смертного в деревянном доме, а каменные дворцы только для всевышних.

В легендах рассказывается, что прототипом Ангкорвата был храм бога Индры — властителя неба, повелителя грома и молний. Случилось так, что однажды Индра, сидя в своих хоромах на вершине горы Меру — «центре Вселенной»,— заприметил на земле одного красавца принца. Это был юноша королевских кровей по имени Кет Меалеа, прославившийся среди своих соплеменников редкими достоинствами и добродетелями. Индра решил привести его в свой дворец. Кет Меалеа был потрясен роскошью и убранством золоченого дворца. Гостя окружили вниманием и лаской танцевавшие под мелодичную музыку апсары. Стал он просить Индру оставить его жить во дворце навсегда. Но божественные красавицы тевада, составлявшие окружение небесного царя, опасаясь распрей и соперничества среди молодых женщин, запротестовали. Уступая их требованиям, Индра вернул молодца обратно на землю. Но, чтобы скрасить ему земную жизнь, приказал заложить точно такой же замок у подножия холма Пномбакхенг. И пока возводился Ангкорват, Индра наблюдал сверху за работами.

Строительством руководил принявший человеческий облик великий зодчий Пушнукар — сын апсары по имени Типсодачан, что в переводе означает «Божественная дочь луны». Он отобрал 500 бригадиров, каждый из которых имел в своем подчинении по 100 рабочих. Каменотесы и такелажники хорошо знали свое дело. Серый песчаник — это уже установлено доподлинно — брали в карьерах Пномкулена и на разработках близ Сиемреапа. По насыпным дорогам на слонах, а потом по каналам на плотах блоки свозили к месту стройки.

Несомненно, древняя легенда имеет современную интерпретацию в расчете на туристов, получивших в наш век возможность летать над Ангкорватом и взирать на него с высоты птичьего полета или, как говорилось в рекламном проспекте фирмы «Ангкор», «почти с высот самого Индры».

Но впервые я увидел башни Ангкорвата не с воздуха, и моими гидами были не работники министерства культуры, а трое молодых кампучийских солдат из охраны Сиемреапского аэродрома. Было это в начале 1979 года, когда я оказался на короткое время вблизи этого исторического места, и уехать, не повидав ангкорватских стен, я не мог. Пока шла разгрузка, бойцы предложили свозить меня к храму. Мы ехали на военном «джипе» по узкому шоссе через лес, и постовые на каждой версте только козыряли нам вслед.

Далекий просвет среди деревьев появился неожиданно. В нем, освещенные ярким солнцем, на фоне голубого неба проступали силуэты пяти башен. По мере приближения к ним они вырастали на глазах, поднимаясь все выше. Описания впечатлений от встречи с храмом, сделанные разными путешественниками в разное время, отличаются от описания француза Анри Муо, первым из европейцев открывшего Ангкорват в 1861 году, разве что силой эпитетов. Он писал: «Вид храма подавляет. Восхищенный и преисполненный глубокого уважения, ты хранишь молчание. Велик же был гений того Микеланджело Востока, который задумал подобное творение, с замечательнейшим искусством соединил в единое целое отдельные его части, следил за его выполнением и достиг законченности деталей...»

В тот миг мне тоже пришлось испытать нечто вроде онемелого восторга. Но что можно было разглядеть за несколько отведенных мне стоянкой самолета минут? Наш «джип» взлетел по низким ступенькам на выложенную плитами террасу и покатил вдоль протянувшихся каменных змей-нагов к западным воротам, у которых замерли, угрожающе разинув пасти, мифические львы. Поднявшись по крутой лестнице без перил, мы оказались во внутренней галерее, куда только и допускались паломники XII века. Дальше и выше им ходу не было. Пораженные величием храма, тонкой резьбой на его колоннах, барельефами на стенах, они взирали на верхние башни-«прасаты» с благоговением и суеверным трепетом, как на покои самого Вишну. Туда допускались только жрецы и представители высшего духовенства.

По главному входу прошли в сложную анфиладу пересекающихся между собой галерей. Во внутренних павильонах, где когда-то располагались книгохранилища и у жертвенных алтарей совершались религиозные обряды, гуляют освежающие сквозняки. Оттуда открывается вид на центральную часть храма.

Потребовалось немало времени и сил, чтобы добраться туда, карабкаясь по лестнице, крутизна которой, кажется, приближается к вертикали. Солнце беспощадно грело наши затылки, ломило в висках. В одной из глубоких ниш мои спутники прислонились по очереди к отполированной, видимо, спинами таких же паломников стенке и, возведя глаза к небу, приложив руки к груди, пропели какие-то заклинания. Потом мне объяснили, что это место якобы освящено самим Буддой и каждый может просить здесь для себя исполнения тайных желаний. Все должно сбыться.

Находясь внутри дворца, невольно задаешься вопросом, зачем нужно было это нагромождение резного камня? К чему это явное несоответствие размеров и утилитарного смысла, приравниваемое в наш практический век к «архитектурным излишествам»? Объемы нависающих глыб, действительно, подавляют. Чувствуешь себя мелким и беспомощным. А может быть, в этом и есть ответ на все вопросы. Ведь своим видом Ангкорват должен был воздействовать на сознание человека.

Общая длина его стен — 12 километров. Большая их часть украшена резьбой. Весь комплекс занимает площадь 200 гектаров. Храм считается венцом эпохи расцвета архитектурных традиций кхмеров. Ни до него, ни после не было построено ничего подобного.

Объяснение «ангкорской гигантомании» следует искать в религиозных верованиях той эпохи. По различным оценкам, Ангкорват строился от 50 до 300 лет. Но основная его часть была уже готова при жизни короля Сурьявармана II (1113—1145), усердно исповедовавшего вишнуизм. Стремясь любой ценой увековечить свое пребывание на земле, он много энергии отдал религиозному строительству. При этом довел государственную казну почти до полного разорения. По его замыслам, храм Ангкорват должен был превзойти по красоте и размерам все другие культовые сооружения империи. В нем должны были воплотиться неземное могущество бога-царя и одновременно — память деяниям самого правителя. Не случайно храм стал усыпальницей Сурьявармана II, а главные ворота обращены не на восток, как у других храмов, а на запад, куда уходит солнце вместе с душами умерших. В Ангкортхоме, например, расположенном в трех километрах к северу, западные ворота так и называют: «Ворота смерти», а центральный вход с восточной стороны носит название «Ворота победы».

В сопровождении моих друзей я проходил одну галерею за другой, торопился заснять на пленку отдельные фрагменты. На верхних ярусах мы не встретили ни души. В темных павильонах пахло сыростью и гнилью. К потолкам лепились колонии летучих мышей, ноги скользили по липким камням. Наконец мы достигли центрального прасата, поднимающегося над землей на высоту 65 метров. Он и символизирует мифическую гору Меру — своего рода Олимп восточных богов. Но туда, кроме бонз, никто не имел права входить. Простой народ молился и штудировал в качестве поучений тексты и изображенные на стенах сцены из мифов в залах первого яруса. Двухметровой высоты барельефы внутри 600-метровой галереи давали обильную пищу для размышлений о сущности бытия. Поднимавшаяся к небесам верхняя башня оставалась недосягаемой для них. Восприятие шло через зрительные эффекты. В этом плане храм выполнен идеально. Все три яруса высятся один над другим таким образом, чтобы у идущего человека создавалась иллюзия, будто храм растет и парит в небесах. И от нее невозможно избавиться. В этом я снова убедился, когда Чом Сим вел нашу экскурсию быстрым шагом, рассказывая на ходу:

— По традиции в Новый год сюда приходит много людей. Всюду курятся благовонные палочки. Во внутреннем дворе «тысячи будд», по-кхмерски «преа-пеан», звучат молитвы, рассказываются легенды. Торжества продолжаются до глубокой ночи. В это время Ангкорват смотрится особенно живописным.

При более близком рассмотрении рисунков на камне замечаешь не только сюжеты из «Рамаяны» и «Махабхараты», но и сцены реальной жизни кхмеров. Интересна фигура Сурьявармана II, сидящего на троне. Несмотря на некоторую стилизацию, предстает портрет реального правителя.

— Конечно, то, что вы видите, лишь незначительная часть былого великолепия,— говорит Чом Сим, делая широкий жест рукой.— Нет больше позолоты на прасатах, разрушены надстройки на углах двора «тысячи будд», вывезены, похищены сотни каменных и бронзовых скульптур. Но время оказалось более милосердным к Ангкорвату, чем к другим памятникам его эпохи. А теперь я вас приглашаю проехать к Ангкортхому.

Гид был прав. Храм Байон, например, сохранился гораздо хуже, хотя и был построен веком позднее. Он стоит в самом центре Ангкортхома, как бы объединяя вокруг себя все его культовые сооружения. На четыре стороны света, словно символические оси координат, уходят от него аллеи к самым крепостным стенам, возведенным еще после злополучного чамского нашествия в 1177 году.

Издали династический храм скорее напоминает выветренную гору. Его венчает главная башня высотой 43 метра, у основания которой пристроено несколько часовен. Лишь по сохранившимся отдельным фрагментам можно обнаружить смотрящие на все стороны света лики Будды. Этот скульптурный сюжет повторяется десятки раз на других башнях Байона, но, сколько бы вы ни ходили по развалинам храма, вам не найти двух лиц с одинаковым выражением. Лицо, носящее, в общем-то, одни и те же черты, всегда по-разному смотрит на вас, выражая то презрение, то насмешку, то покровительство... Храм кажется обветшалым, забытым богом и людьми. Деревья близко подступают к нему, касаясь ветвями четырехликих изваяний.

Байон строился по велению короля Джаявармана VII, принявшего буддизм махаяны в качестве официальной религии своего государства. Это был сложный, поворотный период в судьбе ангкорской империи и, пожалуй, всей кхмерской нации. Символом власти становились уже не линги и прасаты, выражавшие божественный источник сущего, а статуи бодисатв — в некотором смысле богов-людей.

— В этих каменных лицах,— говорил Чом Сим,— нашли отражение портретные черты Джаявармана VII. При нем Байон стал не только центром города, но и всего государства.

Мы подъехали на автобусе к храму по аллее, ведущей от восточных ворот. Через главный вход мимо свирепых львов, отгоняющих злых духов, вдоль ряда квадратных колонн без верхних перемычек прошли в темный коридор. Звонкое эхо от стрекотания цикад испуганно билось в каменных лабиринтах. Две крутые лестницы вели к центральной целле, где нас встретила разбитая статуя Будды. На внешних галереях предстают барельефы со сценами сельской жизни, военных баталий, религиозных праздников.

Виктор Голубев — известный русский востоковед, живший во Франции и умерший в 1945 году в Ханое, посетив в свое время Байон, писал: «Этот странный и великолепный храм тонул в зелени, а его башни с божественными ликами были опутаны лианами и окружены деревьями. Добирались до него с огромным трудом. Трава скрывала развалившиеся ступени, мох и паутина делали их скользкими, и на каждом шагу надо было раздвигать густую листву, чтобы уберечь лицо от колючих ветвей. И когда, скользя и падая, порой с опасностью для жизни, не раз останавливаясь, чтобы передохнуть, человек достигал вершины здания, то под насмешливым взглядом гигантских идолов перед ним открывался лишь бескрайний простор леса».

Да, Байон, вернее то, что от него осталось, пришлось освобождать из плена джунглей, глушивших его в течение пяти веков. Под его обломками, как, впрочем, и под обломками других храмов Ангкортхома, скрывалась масса археологических ценностей — изделия из бронзы, золота, керамики. Они позволяли разглядеть и прошлое тех людей, которые когда-то владели этими ценностями.

Эпоха Джаявармана VII была последней вспышкой ангкорского великолепия. Распространение буддизма сопровождалось строительством храмов, постоялых дворов, больниц, лепрозориев. Прокладывались дороги, каналы. В окрестностях города поднялись пышные храмы Та Прохм и Прах Кхан.

— Но Ангкор — это не только средоточие дворцов, святилищ и монастырей,— говорил наш гид.— Оставаясь столицей обширной феодальной империи, простиравшейся на север и на запад от Большого озера до бассейна Тяо Прайи и на юго-восток до дельты Меконга, он играл роль и крупного экономического центра.

По старинной схеме, высеченной на камне, видно, что территорию столицы разделяли земляные дамбы, ограждавшие ее от разливов Тонлесапа и реки Сиемреап. Квадраты рисовых полей, на которые был поделен район Анкора, и сейчас хорошо заметны сверху по остаткам межевых насыпей. От крупных водохранилищ-бараев к ним тянутся линии каналов. Вдоль рек и насыпных дорог располагались поселения крестьян, кормивших столичную знать. В монастырях и храмах Ангкора, писал в своих дневниках Чжоу Дагуань — китайский посол, живший при дворе кхмерского короля в XIII веке, числилось более 12 тысяч жрецов, послушников, танцовщиц и музыкантов. В качестве подушного налога крестьяне свозили на царские склады рис, свежую и сушеную рыбу, пальмовое вино, пряности, масла. Известно, что в одном только храме Та Прохм ежегодно в светильниках и династических урнах сжигалось по 16 тонн топленого масла.

Грандиозные сооружения представляли собой искусственные озера, такие, как Западный и Восточный бараи, находившиеся недалеко от стен Ангкортхома. Емкость первого — около 30 миллионов кубометров. В свое время система сброса воды в него была нарушена, и в сезон дождей вся местность в районе Ангкора заболачивается. В 60-е годы делались попытки восстановить Западный барай с иностранной помощью, но работы не были доведены до конца. Теперь правительство НРК ставит задачу в ближайшие годы ввести в действие эту систему, которая позволит орошать сотни тысяч гектаров плодородной земли.

...Солнце клонилось к закату, и высокие деревья отбрасывали густую тень на немые изваяния. Легкий порыв ветра, предвещавший начало дождя, пронесся над джунглями. Вокруг все замерло. Силуэты расколотых башен на фоне темневшего неба проступали еще более рельефно. Казалось, они бросают вызов не только надвигавшейся грозе, но и будущему.

— После Джаявармана VII дворцовые интриги, заговоры и войны привели Ангкор к упадку и запустению,— заканчивал свой рассказ Чом Сим.— Золото и серебро растащили, каналы оказались заброшенными, жизнь ушла из города. Только Ангкорват оставался еще обителью монахов, другие храмы заглушила дикая растительность.

Мы шли от Байона по «Аллее слонов» к северному выходу. Слева остались развалины царского дворца Пхимеанакас с выбитой на каменной стелле Присягой побежденных. Дальше аллея повела мимо храма Бапхуон к «Террасе прокаженных», а оттуда по прямой мы вышли за крепостную ограду. От ворот, увенчанных казавшимися уже назойливыми ликами, нас сопроводили шеренги каменных гигантов, державших на руках семиголовых змей.

Автобус катил по шоссе, уводящему от древних ангкорских стен к Сиемреапу. Оглянувшись назад, в просвете обступавших дорогу деревьев я увидел в последний раз, как на башни Ангкорвата ложились мягкие облака. Их пронзало багровыми лучами вечернее солнце. Первые капли дождя простучали по крыше...

* * *

БЫСТРО летит время. Прошло уж свыше шести лет, как народ Кампучии, свергнув ненавистный режим, строит новую жизнь в условиях подлинной свободы. И кажется, только недавно ты простился с этой страной, с которой сопереживал ее горе, делил радости больших и малых побед.

Как замечательные вехи на пути становления молодой республики воспринимались нами сообщения об открытии новых предприятий, детских садов, институтов. Нас приглашали, и мы спешили приехать на важные события, чтобы запечатлеть еще один этап трудного, но неуклонного подъема страны. Вспоминается весна 1980 года, когда были введены в обращение деньги. На улицах Пномпеня вновь открылись магазины. Исчезла меновая торговля на рынке, при которой из классической формулы «товар — деньги — товар» выпадало среднее звено. Реформа способствовала ускоренному развитию товарно-денежных отношений и подъему экономики в целом.

Трудно, очень трудно возрождалось народное хозяйство республики. Если в 1979 году — сразу же после освобождения — удалось засеять рисом всего 770 тысяч гектаров земли и над страной витал призрак голода, то через четыре года под рисом было занято без малого два миллиона гектаров. С них собрали более 2,3 миллиона тонн зерна.

Это позволило решить важнейшую не только экономическую, но и, как отмечали в своих статьях пишущие о Кампучии журналисты, политическую задачу — добиться самообеспечения страны основным продуктом питания. В 1982—1983 годах на душу населения (с учетом его роста свыше 4 процентов в год) пришлось в среднем более 300 килограммов риса.

IV съезд Народно-революционной партии Кампучии в принятой экономической программе наметил довести к концу 1985 года сбор продовольственных культур до 2,5—2,8 миллиона тонн в год. Кампучийские специалисты в области земледелия высказывали уверенность, что эти показатели можно будет даже превзойти, если сохранить существующие темпы подъема сельскохозяйственного производства и если не помешают стихийные бедствия, которые в Кампучии бывают нередко.

Вопросы борьбы с засухами и наводнениями постоянно находятся в центре внимания кампучийских земледельцев. Поэтому так много сил они отдают строительству ирригационных сооружений, мелиорации. По данным на конец 1984 года, ирригационные системы, которыми располагала на тот момент Кампучия, позволяли орошать 55 тысяч гектаров пашни в сухой сезон и более 150 тысяч гектаров в сезон дождей. Специальные дамбы и каналы, многие из которых созданы после 1979 года, защищают более 35 тысяч гектаров посевов от затопления во время влажного сезона, когда часть земель оказывается под водой.

В соответствии с утвержденными планами, к 1990 году площадь обрабатываемых земель должна увеличиться почти на 30 процентов и достичь 2500 гектаров. За счет применения современных агротехнических приемов и средств механизации, за счет внедрения более продуктивных сортов семян намечается довести урожайность риса в среднем до 35 центнеров с гектара.

Это позволит не только полностью удовлетворять внутренние потребности страны, но и создаст условия для экспорта риса за рубеж.

В беседах со мной капитаны кампучийской экономики подчеркивали, что развитие и модернизация сельскохозяйственного производства неотделимы от укрепления групп трудовой солидарности и создания специализированных кооперативных хозяйств в деревне. В зависимости от степени обобществления средств производства, труда и принципов распределения в кампучийской деревне созданы три типа групп трудовой взаимопомощи. В 1984 году в НРК насчитывалось 103 тысячи таких групп. Наиболее распространены группы второго типа, в которых средства труда не обобществляются, но крестьяне работают коллективно.

Если говорить о других отраслях сельского хозяйства, то и здесь следует отметить несомненные успехи. Цифры, публиковавшиеся к пятилетнему юбилею НРК, показывали, что поголовье крупного рогатого скота, например, достигло 1,7 миллиона, свиней — почти одного миллиона, домашней птицы — 5,5 миллиона. Некоторые из этих цифр в десять раз превышают то, чем располагала кампучийская деревня при полпотовском режиме. Более чем вдвое возросли уловы пресноводной и морской рыбы.

Мы уже упоминали в предыдущих главах о достижениях кампучийской промышленности. Приведем еще один факт: в 1983 году объем промышленной продукции в НРК увеличился вдвое по сравнению с предшествующим годом. В одном из сообщений из Пномпеня говорилось, что в центре столицы открылась постоянно действующая Выставка достижений народного хозяйства. Все, чем славится плодородная земля Кампучии, что производит ее текстильная, резиновая, лесная промышленность, представлено там в изобилии.

Побывав на ней, можно познакомиться с динамикой развития кампучийской экономики за минувшие годы. Такую возможность используют все, кто приезжает в Пномпень и желает убедиться самолично в успехах республики. Для бывавших здесь в иные времена, двумя-тремя годами раньше, есть что сравнивать.

Памятен и Первомай 1981 года, когда Кампучия отмечала всемирный праздник труда и одновременно проводила выборы в высший законодательный орган — Национальное собрание. Это были подлинно демократические, свободные и всеобщие выборы в парламент страны. Избирательные фарсы, устраивавшиеся ранее сиануковской администрацией, затем проамериканскими марионетками, а еще позднее полпотовской кликой, не имели ничего общего с действительным изъявлением народной воли.

В Национальном собрании депутатские мандаты получили 117 лучших представителей рабочего класса, крестьянства, трудовой интеллигенции. Выборами завершился последний этап формирования законодательных органов народной власти. На первой же сессии парламента НРК была принята новая конституция.

В стране созданы и активно действуют профсоюзные организации, объединенные в Федерацию профсоюзов Кампучии. Они мобилизуют трудящихся на выполнение плановых заданий в экономике, расширение соревнования среди производственных коллективов. За годы народной власти ФПК стала одной из самых массовых общественных организаций республики, объединяющей около 90 тысяч рабочих и служащих. Отделения федерации эффективно действуют во всех провинциях и городах страны, на крупных предприятиях и в учреждениях. Кампучийские профсоюзы проводят всестороннюю работу, направленную на улучшение условий труда и жизни рабочих, совершенствование системы социального обеспечения, медицинского обслуживания.

Главным направлением в международной деятельности ФПК является упрочение отношений братской дружбы и всестороннего сотрудничества с профсоюзами социалистических стран, с Всемирной федерацией профсоюзов. Кампучийские профсоюзы широко поддерживают борьбу народов планеты за укрепление всеобщего мира и международной безопасности, обеспечение мирного будущего человечества.

Внешнеполитический курс, проводимый правительством НРК, настойчивый поиск путей к нормализации отношений со странами Юго-Восточной Азии снискали ей уважение и авторитет прогрессивной мировой общественности. Стремление кампучийского народа жить в мире и дружбе со своими соседями подкрепляется конкретными инициативами, предложениями начать переговоры с участием всех стран Юго-Восточной Азии. Выступая в братском союзе с Вьетнамом и Лаосом, Кампучия играет все более активную роль на международной арене. В интервью, данном агентству СПК, министр иностранных дел Народной Республики Кампучии Хун Сен подчеркивал, что для установления прочного мира в регионе необходимо найти всеобъемлющее решение, которое основывалось бы на выводе всех иностранных войск из ЮВА, на прекращении вмешательства империализма и реакции в дела региона. Устранение полпотовцев как политической военной силы, а также прекращение использования территории Таиланда в качестве плацдарма для нападения на НРК — вот ключ к решению проблемы мира и стабильности в таком беспокойном районе, каким продолжает оставаться Юго-Восточная Азия.

Запад, предпочитая иметь дело с так называемым «коалиционным правительством демократической Кампучии», пытается организовать дипломатическую и экономическую блокаду НРК. Однако эти попытки терпят провал за провалом. К моменту написания этой книги Народную Республику Кампучию официально признали около 40 государств и национально-освободительных движений.

В июне 1984 года состоялся третий по счету вывод из Народной Республики Кампучии части добровольческих войск Вьетнама. Он касался трех бригад и полков, а также нескольких отдельных батальонов, дислоцировавшихся в западных провинциях Сиемреап, Баттамбанг и Пурсат. Недруги народной Кампучии были явно не в восторге от этой акции.

Ведь, чем стабильнее обстановка в НРК, тем неувереннее чувствуют себя полпотовцы и другие кхмерские реакционеры, тем меньше возможности и поводов у их зарубежных покровителей вмешиваться в дела Юго-Восточной Азии. К тому же факт очередного сокращения числа вьетнамских добровольцев начисто опровергает лживые пропагандистские мифы об «оккупации» Вьетнамом Кампучии. Реакционные силы данного региона, однако, то и дело выдвигая требование о выводе вьетнамских добровольческих сил из НРК, всячески скрывают эти факты от общественности и делают вид, будто ничего не происходит.

Более того, как только заканчивался очередной вывод вьетнамских частей из Кампучии, из некоторых столиц региона вновь доносились демагогические заявления, будто там ждут от Вьетнама «первого шага». Но жизнь убедительно показывает, что СРВ выполняет в Кампучии свой союзнический и интернациональный долг. Единственная цель пребывания вьетнамских добровольцев в братской соседней стране — оказать помощь молодой республике в укреплении ее обороны, не допустить реставрации кровавого режима полпотовцев.

Вскоре после третьего частичного вывода вьетнамских добровольческих сил из Кампучии во Вьентьяне состоялась очередная конференция министров иностранных дел Лаоса, Вьетнама и НРК. И на сей раз участники конференции главное внимание уделили рассмотрению важных вопросов обеспечения мира и стабильности в ЮВА.

В итоговом документе вьентьянской встречи с удовлетворением отмечались успехи, достигнутые братскими народами ЛНДР, СРВ и НРК во всех областях жизни. Подчеркивалось также, что особо впечатляющие шаги на пути возрождения сделал кампучийский народ.

Вместе с тем указывалось, что главным фактором, дестабилизирующим обстановку в ЮВА, остается поддержка Вашингтоном и Пекином так называемого «коалиционного правительства демократической Кампучии». Попытка поднять на щит кхмерских отщепенцев лишь усиливает напряженность и загоняет в тупик процесс оздоровления обстановки в данном районе. Такая политика подвергается решительному осуждению странами Индокитая.

Не секрет, что Соединенные Штаты Америки все настойчивее подталкивают страны АСЕАН на путь милитаризации и конфронтации с государствами Индокитайского полуострова. В этой связи рассматриваются и действия американских стратегов по сколачиванию в азиатско-тихоокеанском районе нового блока на основе военных союзов США, Японии и Южной Кореи.

Последовательно отстаивая свой миролюбивый курс, три страны Индокитая неизменно предлагают Таиланду и другим государствам АСЕАН решить все спорные вопросы путем переговоров на основе равенства и взаимного уважения интересов всех сторон. Они подчеркивают, что, несмотря на существующие разногласия между странами Индокитая и АСЕАН, обе эти группы государств имеют общее стремление к ослаблению напряженности, к углублению взаимопонимания и к поиску мер, направленных на восстановление мира в ЮВА.

Хорошей базой для урегулирования существующих в регионе спорных вопросов являются миролюбивые инициативы, выдвинутые Кампучией совместно с Вьетнамом и Лаосом в ходе встречи на высшем уровне в феврале 1983 года. Это была первая в истории трех стран встреча на таком уровне. На ней отмечалось, что прочный союз трех братских государств Индокитая, опирающийся на поддержку Советского Союза и других стран социалистического содружества,— это их верное оружие в борьбе за упрочение революционных завоеваний.

Несмотря на непрекращающиеся происки врагов, кампучийский народ благодаря самоотверженному труду, а также бескорыстной помощи своих верных друзей из социалистических стран добивается все новых успехов во всех областях жизни. В стране продолжается нормальный процесс восстановления экономики, укрепления народовластия в соответствии с программой, определенной IV съездом НРПК.

Основой внешней политики Кампучии остается укрепление дружбы и сотрудничества с Советским Союзом, Вьетнамом, Лаосом и другими странами социалистического содружества, совместная с ними борьба против империализма и реакции, за мир и разоружение. Советские люди радуются успехам кампучийского народа, решающего широкие задачи в строительстве нового общества. Как отмечала газета «Кампучия», сотрудничество между нашими странами является важным гарантом решения стоящих перед молодой республикой экономических и социальных проблем.

Во время своего визита в Москву, где он участвовал на торжествах, посвященных 60-летию образования СССР, генеральный секретарь ЦК НРПК, председатель Государственного совета НРК товарищ Хенг Самрин указал, что Народно-революционная партия и народ Кампучии видят в Советском Союзе и его достижениях источник ценнейшего опыта в строительстве и защите своей родины, идущей по пути социализма. Глава государства от имени народа Кампучии выразил неизменную признательность родине Ленина за оказываемую помощь и поддержку.

— Продолжая вести борьбу под знаменем марксизма-ленинизма, следуя немеркнущему примеру Октябрьской революции, изучая опыт Советского Союза и развивая славные национальные традиции, кампучийский народ под руководством Народно-революционной партии претворит в жизнь решения IV съезда, преодолеет все трудности, создаваемые внешней реакцией, построит и защитит свою древнюю родину — независимую, мирную, неприсоединившуюся Кампучию, идущую по пути социализма, и тем самым внесет свой вклад в упрочение мира в Юго-Восточной Азии и во всем мире,— сказал Хенг Самрин.

В сентябре 1983 года министр иностранных дел НРК Хун Сен, посетив Москву с визитом, выразил глубокую признательность Советскому правительству за разностороннюю и бескорыстную помощь и поддержку. Советский народ всегда, оставаясь верным своему интернациональному долгу, был на стороне тех, кто борется за национальную независимость и освобождение. Наша страна не раз заявляла о полной поддержке предлагаемых Народной Республикой Кампучией совместно с Социалистической Республикой Вьетнам и Лаосской Народно-Демократической Республикой мер по ликвидации напряженности в Юго-Восточной Азии, созданию в этом районе зоны мира, стабильности и сотрудничества. При этом отмечается, что тесное единство и сплоченность народов Индокитая является важным фактором мира в этой части Азии.

Наша страна решительно заявляет о том, что только правительство НРК, осуществляющее всю полноту власти на всей территории страны, может быть единственным законным представителем Кампучии в ООН и других международных организациях и форумах.

В последние годы заметно расширилось экономическое сотрудничество между СССР и НРК. Советские инженеры и техники, врачи и преподаватели помогают кампучийскому народу восстанавливать и сооружать многие объекты промышленности, сельского хозяйства, транспорта, связи, здравоохранения, готовить национальные кадры. В вузах, техникумах и профессионально-технических училищах Советского Союза обучаются сотни кампучийских юношей и девушек. Укрепляются связи между профсоюзными, молодежными, женскими и другими общественными организациями обеих стран, ширятся обмены в области культуры и спорта.

Во время официального визита в Советский Союз члена Политбюро ЦК НРПК, Председателя Совета Министров НРК Чан Си в июле 1984 года было подписано соглашение о создании советско-кампучийской межправительственной комиссии по торгово-экономическому и научно-техническому сотрудничеству. Эта комиссия играет важную роль на пути дальнейшего расширения и углубления связей между нашими странами. Советские люди высоко ценят дружбу с братским кампучийским народом, радуются его успехам. Они выражают неизменную готовность и впредь крепить солидарность с народной Кампучией, оказывать ей всемерную поддержку в строительстве нового общества.

Успехи страны, начавшей возрождение с отметки ниже нуля, достигнуты в трудных условиях. Все еще дают знать о себе последствия хозяйничанья полпотовцев. Не прекращаются происки внешних сил и кхмерской реакции, пытающихся подорвать процесс революционных преобразований в стране, помешать ее поступательному продвижению вперед. Однако подобным замыслам не суждено сбыться.

Кампучийский народ поднялся к самостоятельному историческому творчеству, он сделал свой выбор, и никому не повернуть историю вспять.