Башня. Новый Ковчег

Глава 14

Глава 14. Кир

— Ты гонишь!

Эти слова у Кирилла вылетели сами собой. И почти одновременно пришло осознание того, что она не врёт. Это казалось невероятным: встретить здесь на одном из нижних нерабочих этажей дочку Савельева, который в глазах Кира выглядел даже не просто небожителем, а самим богом, и чтобы она помогала им прятаться, приносила суп, сидела рядом и вот так запросто разговаривала с ними… И всё-таки Кирилл поверил. Поверил в чудо. Поверил рыжей девушке, настолько необыкновенной, что она просто не могла быть никем другим.

— Не гоню. Это правда. Я бы вам показала свой пропуск, но он сейчас у Анны.

— Очень удачное объяснение, — Кир, уже признавая в душе правоту девушки, всё ещё упрямился непонятно почему.

Вовка же после признания Ники почтительно застыл, слегка приоткрыв рот.

Бедный Вовка. Он и так в присутствии Ники выглядел то слегка заторможенным, то наоборот чрезмерно оживлённым, пытаясь скрыть за неестественной живостью оторопь и смущение. Кирилл знал, что у него и с обычными девчонками не очень-то ладилось, с теми самыми обычными девчонками, которые у них на этаже собирались стайками, шушукались и смеялись, отпуская шуточки и бросая порой совсем недвусмысленные взгляды, и которых Кир откровенно презирал за глупость и доступность. А теперь, казалось, всё у Вовки на мази, и нате вам — девчонка-то оказывается настоящая принцесса, и как с этими принцессами себя вести, поди разбери.

— Хотите, я схожу к Анне и заберу у неё свой пропуск. Покажу вам, это нетрудно.

Кирилл пожал плечами. Она слегка покраснела.

— Сам подумай, для чего мне врать? — теперь она обращалась только к Киру, словно, понимая, что именно его следует убедить.

— Откуда мне знать? Сначала ты сказала, что работаешь в больнице, а сейчас вдруг…

— Я не говорила, что работаю в больнице.

Кирилл прикусил язык. Она этого действительно не говорила. Более того, она даже не носила медицинскую форму. Или рабочий комбинезон, как они. До него только сейчас это дошло.

— Я здесь просто помогаю, потому что… В общем, Анна — моя тётя, сестра моей мамы, и я пока здесь временно, а папа… он даже не знает, что я тут, он думает… ну это совсем неважно, что он думает, — Ника нахмурилась.

Она так просто сказала — «папа», что Кирилл окончательно поверил.

— Зашибись, — пробормотал он. — Я вообще ничего не понимаю.

Он не кривил душой. Даже поверив ей, Кир отказывался понимать, что она делает в зачуханной больнице. В его представлении ни один из небожителей сам по доброй воле не мог спускаться вниз. Это противоречило всему, что он когда-либо себе представлял и что в силах был нафантазировать. Кирилл повернулся к Вовке и ткнул того локтем в бок.

— Ну, что ты обо этом всем думаешь?

От тычка Вовка очнулся, вздрогнул, часто заморгал ресницами и ничего не ответил.

— Извините, что я сразу вам этого не сказала.

Господи, она ещё и извинялась. Кир мысленно закатил глаза.

— А почему ты говоришь, что твой отец нам не поможет? — Вовка, преодолевая смущение, посмотрел на Нику. — Нам Бахтин говорил, что он ну… справедливый.

— Я не знаю, кто такой этот ваш Бахтин, — она слегка потёрла лоб. — Но папа… папа сложный человек. И… не очень хороший.

Киру показалось, что последние слова ей дались с трудом. Она как будто сама до конца не верила, что её отец такой, как она говорит.

— Перед тем, как пойти вниз, сюда в больницу, — продолжила Ника. — Я случайно подслушала его разговор. Он с кем-то говорил по телефону и сказал… Он сказал: будут сидеть, пока не сдохнут. Я тогда не поняла, но теперь думаю, это он про карантин говорил. Про вас. Про тех, кого заперли на закрытом этаже.

Она проговорила всё это быстро, словно боялась, что, если замешкается хоть на секунду, ей не хватит духу сказать то, что она должна сказать. При этом она не смотрела ни на Кира, ни на Вовку, сидела напротив, опустив глаза и рассматривая пустые лотки, которые держала в руках.

— Про кого он ещё так мог сказать? — этот вопрос был адресован не им. Ника скорее спрашивала саму себя. — Больше не про кого.

— А если постараться его переубедить? — неуверенно спросил Вовка.

— Мы уже одну пробовали переубедить, ага.

Кирилл вскочил на ноги. В общем-то, ничего удивительного тут нет — этим верхним на простых людей начхать. Какое дело Савельеву до каких-то там жалких людишек, на сотню больше людей в Башне, на сотню меньше — велика разница. И он, Кирилл, и Вовка, и их родители, которые были обречены на смерть на закрытом уровне несколькими этажами выше, все они для сильных мира сего не более чем цифры в какой-нибудь статистической отчётности. И главное, он всегда — всегда! — это знал. Но как последний дурак напридумывал себе всякой ерунды.

— Я думаю, Анна тоже поняла, что за всем этим стоит мой отец, поэтому и отказалась вам помочь.

Кирилл обернулся и неожиданно поразился, насколько несчастной выглядела Ника.

— А, может быть, она даже и знала это наверняка, — тихо продолжила девушка. — И она точно не будет с ним связываться. Она не может на него повлиять.

— А ты?

— Я? Погодите! — глаза Ники заблестели. — Погодите! Я, кажется, знаю, кто вам может помочь. Ну, конечно же! Как я сразу до этого не додумалась.

Она рассмеялась радостно и с каким-то облегчением, посмотрела на ничего не понимающего Вовку и потом на Кира. Широкая, искренняя улыбка озарила её лицо, а в глазах запрыгали весёлые зайчики. Кир невольно залюбовался ею.

— Надо идти к дяде Боре, вот к кому, — и, поймав немой вопрос во взгляде Кирилла, быстро пояснила. — К Борису Андреевичу Литвинову. Он тоже член Совета, а ещё он — папин друг. Вот он как раз и может убедить папу.

— Так до него нам тоже как-то надо добраться…

— Тут всё просто. Я проведу вас через КПП… скажу, что вы со мной, и вас пропустят.

Вовка Андрейченко удивлённо вытаращил на неё глаза и выдохнул:

— Как это?

— Ну вот так, — она пожала плечами.

— Это потому что ты — Савельева? — Кир криво ухмыльнулся.

— Это потому что я — Савельева, — просто подтвердила она.

Они расположились прямо на полу (на узкой больничной койке сидеть втроём было неудобно) — им нужно было продумать план. Хотя, по её словам, всё и выходило гладко, Кира обуревали сомнения. Ника сидела, поджав по-турецки ноги, Вовка примостился рядом с ней, прислонив свою широкую спину к кровати, а Кирилл пристроился с другой стороны, подтянув длинные ноги к подбородку. Когда она объясняла свой план, то слегка наклонялась и чертила на полу пальцем невидимый чертёж, словно, так ей было легче передать свои мысли. И каждый раз, склоняясь над этим воображаемым рисунком, она чуть задевала его локтем, даже не локтем, а обшлагом рубашки, и Кирилл вздрагивал, хотел отодвинуться и не мог, словно какая-то сила держала его на месте.

— Из больницы всего два выхода, тут и тут, один с лифтом, а другой просто лестница, ведущая наверх. С лифтом считается служебным, но я думаю, без разницы, через какой нам идти.

— Вовсе нет, — возразил вдруг Вовка. — Тот, который с лифтом, не годится.

— Почему?

— Во-первых, лифт ходит только в определённые часы. Сейчас у нас обед, да? Значит, следующий лифт наверняка пустят только вечером. А во-вторых, народу много на нём поедет. На фига нам лишний раз там светиться?

— Он прав, — Кир задумчиво намотал тёмную прядку волос на палец. — Светиться нам вообще не надо. А второй выход?

— Второй считается для посетителей. Если через него пойдём, можно подняться до любого жилого этажа, а дальше всё равно на лифте надо. Людей вам так и так не избежать.

Она была права, но, если им удастся пройти через один КПП, возможно, через остальные будет проще.

— Значит, пойдём через КПП, где просто лестница? — Ника вопросительно посмотрела на Кира.

— Получается, что да.

— И там сейчас как раз мало людей ходит. Потому что утренние часы приёма уже прошли, а вечерние ещё не наступили, — почти весело закончила Ника. — И, Кирилл…

Она вдруг дотронулась до его руки, мягко, едва-едва, почти мимолётом, хотя и этого хватило, чтобы по его телу пробежала дрожь, быстрая, острая, а лицо охватило жаром.

— Кирилл, не волнуйся ты так. Я уверена, что мы спокойно минуем этот КПП, они не станут даже смотреть ваши пропуска, а наверху… наверху ещё легче. Там я почти всех охранников знаю.

Кир не мог ничего ей ответить. Он лишь судорожно сглотнул и торопливо кивнул, отворачивая раскрасневшееся лицо, чтобы она не видела охватившее его смущение и то другое чувство, в котором он не смел признаться даже себе. Чтобы не смогла увидеть…

Когда за Никой закрылась дверь, Анна вздохнула почти с облегчением.

День сегодня выдался заполошным. Сначала неизвестно откуда объявились эти два мальчишки, и новость, которую они принесли с собой, была отвратительной и пугающей. Потом позвонил Борис. Анна хотела рассказать ему про пацанов и карантин, организованный Савельевым, но не успела — Борис торопливо велел отправить Нику наверх, к отцу.

— В общем, хватит, Аня, загостилась у тебя девочка. Объяснишь ей, так мол и так, папа ждёт. К тому же у неё скоро учёба начинается, да и не вечно ей у тебя жить, у неё отец есть.

— Борис, а как же…

— Не волнуйся, всё будет хорошо, поверь мне, — голос Бориса звучал весело и уверенно. — Короче, отправляй девчонку наверх сегодня-завтра. Лучше даже завтра с утра. Сегодня пусть со всеми попрощается, дела там свои закончит, если они у неё есть, конечно, — и Борис раскатисто расхохотался.

Этот неожиданный приказ озадачил Анну. С одной стороны, такой поворот должен был бы её обрадовать, ведь это означало, что Борису опять удалось разрулить казалось бы безвыходную ситуацию, но с другой стороны… с другой стороны Анна уже успела привыкнуть к Нике, и, несмотря на то, что девочка её подчас раздражала, Анна чувствовала в ней родную, близкую душу, и это чувство было тем, которое она так старательно пыталась забыть и похоронить. Анна вдруг поняла, что она больше не одна, и иногда, просыпаясь среди ночи и прислушиваясь к ровному дыханию девочки, Анну охватывала радость и неожиданная нежность.

К тому же она просто не знала, как сказать Нике, чтобы та собирала вещи и уходила. Это выглядело бы так, будто Анна её выгоняет, а Анне, в глубине души, хотелось сохранить тонкую ниточку дружбы, которая появилась между ними.

Поэтому просьба Ники отдать ей пропуск была облегчением для Анны. Горьким облегчением.

Анна снова набрала Бориса.

— Что? Прямо сейчас уже пойдёт наверх? — Анна никак не могла уловить интонацию Бориса. Она вдруг вспомнила, что Борис велел ей сначала позвонить ему, и уже потом отдать Нике пропуск, а она…

— Борис, я отдала ей пропуск.

Борис на другом конце провода на мгновенье замер, но быстро пришёл в себя.

— Ничего страшного. Отдала и отдала, расслабься, Аня, — и он снова рассмеялся. Возможно, в этот раз чуть нервно, хотя, может быть, ей просто показалось.

Анна положила трубку, и почти сразу же вспомнила, что опять забыла сказать Борису про сбежавшись с карантина мальчишек. Ничего, подумала она, в следующий раз, это уже в следующий раз…