Батальон-призрак

Глава XV " Девятый день . Засланец? "

21 августа 1941 года где-то на Украине (в 80 - 120 км от госграницы СССР).

Ночь провели на берегу реки, сыровато и холодновато, но не всем. Я-то субтропический фрукт аж в третьем поколении, потому для меня была прохладная ночь. Зато Аксенов спал комфортно, после берегов Белого моря, где он родился, и Белоруссия - Африка.

Так вот, встали утром, позавтракали, и лезет с умностями Карасевич:

- Товарищ капитан, тут с переправой запара, может спуститься нам на километр-полтора, там наши бревна-плоты так и лежат в подлеске. А оттуда потом пойдём выше по течению.

- Ты что, приспособишь велосипеды на плоты. и так пойдём против течения?

- Нет, товарищ комбат, але-оп! Смотрите сюда.

Смотрю, куда указывает перст белоруса, а там стоит танк, прямо в реке и лениво так колышется на воде. Твою мать обласкать, это же бронекатер, конечно, на нём башня от танка, от тэ двадцать шестого по-моему.

- Откуда линкор, - интересуюсь у белоруса.

- В протоке стоял, что-то на нём не фурычит, ребята его почти как бурлаки притащили, сейчас его осматривает Копанец, он в моторах очень хорошо разбирается.

- Думаешь, сможет?

- Запросто, вот он и сам идёт, у него и спросим.

- Товарищ лейтенант, ой товарищ капитан, разрешите доложить.

- Давай, - милостиво разрешаю я, - колись, что там с крейсером этим?

- Карбюратор засорен по самое не хочу, но за два часа, всё будет в порядке, можете пока спускаться к брёвнам и готовить плоты.

- Карасевич, вы что сперва планируете, потом советуетесь со мной?

- Извините, так получилось. Что Николай (так зовут Копанца), помощники нужны?

- Да, человека три-четыре.

- Хорошо, будут тебе люди.

И все мы, оставив с Копанцом, еще восьмерых, ушли. Почему восьмерых? Четверо в помощь, а остальные охрана. Вдруг немцы подойдут, а эти карбюратором заняты будут, и не услышат, кранты же котятам.

Придя на то место, где мы оставили наши экс-плоты, всё бревна и провода, терпеливо, оказывается, ждали нас, в подлеске.

Сразу же принялись вязать плоты, и как Копанец обещал, через два часа, его линкор тарахтя мотором и разрезая волны, прибыл и пришвартовался, его развернули и присобачили пять плотов, первый пошёл.

Почти шесть часов, наш батальон (и взвод Майера) переправлялись на противоположный берег. Но, дело в том, что мы не просто переправились, а переправились на пять вёрст выше по течению. Додумаются немцы нас ждать? Навряд ли. Мы батальон-призрак, или яхтсмены в пустынях Аравии? Вот именно, потому, мы опять и пропали из реальности. На яхте, то есть на шхуне, тьфу, на бронекатере вниз по течению ушёл взвод Майера. Они похулиганят посредством пушки и пулемётов, что на катере, потом проберутся в расположение ДОН, своим пешком. Это что бы немцы, пока не догадались искать нас выше по течению.

Высадившись, снова разобрали и спрятали в лесу брёвна и провода, пусть полежат, они же не просят кушать.

Попрощались, правда, до этого с Майером и его героическими ребятами, и ужаснулись. Правда ужаснулись по хорошему, ибо нам они передали обе своих повозки, а там... В повозках мы нашли двадцать четыре пулемёта MG, это оказывается хомячизм Рудольфа и его бойцов. Пулемётов они набрали и в разбитом поезде, где нами (и нашими летунами) уничтожен был пехотный батальон, еще пять добавили, когда мы уничтожали преследовавших нас гитлеровцев. Нет, нами пулемёты, тоже были затрофеены, но не так много. И патронов парни набрали, они что собирались своим взводом взять Берлин? Ну да ладно, больше станет огневая мощь ДОН.

Идём значит по лесу, Михась как и полагается со своими разведунами впереди, а мы с Бусинкой скачем и любезничаем.

- Слышь. а ты тут как?

- Не поняла, Виталик, ты о чём?

- Ну всё-таки война, кровь, смерть, опять же капитализма нет?

- Да ну его в жопу капитализм этот, тут все проще, чище, искренней. Понтов, вообще нет, тут плевать на то, во что ты одет, как причёсан и какой на тебе макияж. Главное с нами ты или против, всё, других параметров нет. А там, встаешь утром, отмачиваешься в ванне, духами обливаешься, дезодорантами обмаживаешься. Потом часа морду рисуешь, час думаешь что одеть, одеваешься, садишься в машину так, что бы одежда, не была помятой и т.д. А жить когда? Если только утром столько времени теряешь. И каждый миг думаешь - как я выгляжу, фу.

- Разве плохо, хорошо выглядеть?

- Нет, конечно, хорошо, но это не самоцель, это же не главное в жизни. Если честно, я даже рада, что очутилась тут.

- Понимаю, сам ни за что не хотел бы вернуться.

Навстречу скачет тройка лошадок, первым скачет Михась.

- Товарищ капитан, тут это... вот... парнишка.

- Что? - не понимаю я, - какой парнишка, о чём ты?

- Да вот.

И Михась соскочив с коня, берёт из рук второго всадника, парнишку лет восьми, у того правое плечо забинтовано.

Пацанёнок смотрит на меня со страхом (кожанка перетянутая тактическими ремнями, маузер, парабеллум, ППШ), потом видит звездочку на кубанке (со своей же пилотки снятая, поменял я ленточку на звёздочку) и взгляд парня помягчел. И тот начал быстро-быстро что-то тараторить. Я конечно уже понимаю по-украински, но когда говорят неспешно, а тут сплошной дыр-дыр-дыр.

- Что он говорит, Михась, я видимо украинский, понимаю пока плохо.

- Он говорит, что в село пришли немцы, загнали всех в большой сарай, всех кто не хотел в сарай убили, а сарай подожгли. Мать мальчика, еле дотянувшись до оконца, просто выкинула его из горящего сарая. Он побежал в лес, и ему в след выстрелили, то есть стреляли несколько раз, а одна из пуль попала в мальчика. Но он бежал и бежал по лесу, наткнулся в результате на нас. Предлагаю идти в деревню и наказать фашистов.

- Согласен, такое нельзя прощать.

- Товарищи бойцы, срочно вперёд, Михась веди.

И вперёд поскакали конники, велосипедисты нажимали на педали, надо застать фашистов, и строго, жесточайше наказать.

Вскоре мы вышли на проселочную дорогу, и дальше уже понеслись по ней, запахло дымом и горелым мясом, твою мать.

Ребята, соскочив с коней, бросились к огромному сараю, он горит очень страшно, парни бросились отрывать доски с ворот сарая. Рядом хлопочет старичок, видимо был вне деревни и избежал экзекуции, с грохотом падает крыша внутрь сарая. Человек пятнадцать, разной степени обгорелости успели выбежать из помещения, остальных спасти не удалось. Подбегает Михась:

- Товарищ капитан, если мы пойдём прямо через лес, да побыстрей, то можем успеть перехватить фашистов у Плентул, Плентулы это деревня такая.

- Чего тогда ждешь, по коням, хотя, сколько немцев-то было?

- Четыре грузовика, и люди говорят, не немцы то были.

- Странно, кто, хотя неважно, по коням, и показывай дорогу, товарищ Карасевич.

Скакали бешено, прямо через лес, я пристроился в арьергард (то есть в тыл) к Фатхуле, тот летит сквозь лес, да так, что я по голой степи не смог бы. За мной скачет один из "черных партизан" и машет саблей, откуда она у него, и не рановато ли саблей махать?

Так вот по словам Карасевича получается, что каратели едут по дороге, а это двадцать пять километров плохой дороги, а если пересечь лес, то это уже пять километров, но бездорожья. Вот по нему и скачем, велосипедисты с пушкарями остались помогать погорельцам, а мы скачем.

Доскакали мы, конечно же первыми, в таких случаях не берегут ни лошадей, ни себя, потому мы и прибыли первыми. Фашистам грузовики беречь надо, потому ими пока не пахнет.

- Бойцы, все кто с пулемётами, вперед на холм и оборудовать позиции, окопы-ячейки рыть не надо, не успеем. Остальные занять позиции у подножия холма, и всем-всем затаится, знак о стрельбе даю я, знак наш фирменный.

Всё, все притихли, затаились, те, что на холме (шесть расчетов пулеметов) среди травы, а те, что у холма, те в кустах. Молчим минут двадцать, и рокот моторов, даёт нам сигнал о приближении фашистов.

Четыре грузовика, а именно: ЗИС-5, ЗИС-6 и две незнакомых машины едут к нам, ну что, ещё немного и...

- Бей гадов!

Тут, первыми, поддержали атаку бесшумники со своими фугасными стрелами и арбалетными болтами, в фашистов полетели стрелы и болты с 37мм минам, класс. Может мина и слабовата, но когда она взрывается внутри автомобиля, то это вовсе не комфорт и не уют. Вы только представьте, тишина, и вдруг, ни с того, ни с сего, вокруг начинает взрываться что-то непонятное, шок?

И все остальные, тоже стали одновременно стрелять, само собой пулеметчики стреляют в кузова, а остальные стрелки по кабинам. Первая машина попыталась ускориться, и кто-то из пулеметчиков прострелил оба левосторонних (близких к нам) колеса, грузовик проковылял немного и встал, шофер выскочил из кабины и лёг, но уже навеки. Зато дорога оказалась заблокированной, стрельба с максимальным темпом продолжается, нам не нужны пленные, карателей в плен не берут!

Конечно, с машин посыпались на землю и пытались бежать до трёх десятков карателей, но кто ж им даст? Они, кстати, тоже стараются стрелять, но много с карабином (находясь на открытом месте) повоюешь с пулемётом, который лежит на холме? Вот то-то и оно!

Наконец, движение на дороге прекратилось, только стучит клапанами двигатель третьего грузовика, и всё, ну ещё стоны.

- Вперёд ребята, пойдём добивать, ни один не должен остаться живым, ни один, - говорю я и первым бегу вниз. Навстречу мне раздаётся выстрел, неа, врёшь, не убьёшь! Чуть ли не полдиска всаживаю в стрелявшего из положения лёжа человека. Бойцы обходят все окрестности, изредка раздается выстрел, чистка. Наконец ко мне подходит Михась и говорит:

- Вторая рота третьего литовского батальона, каратели, переведены из Литвы два дня назад.

- Откуда ты всё это узнал?

- Документы ихние сказали, командир роты бывший капитан литовской армии Юдзимайтис.

- Понятно, всё, карателей покарали, пора уходить, соберите всех литовских фашистов в машины, затем все машины поджечь.

Парни сноровисто закинули трупы литовских "борцунов за самостЫйность" в кузова автомобилей, конечно, предварительно очистив карманы от полезных вещей, затем облив вонючим, синтетическим бензином, запалили. Загорелись, чадя, четыре факела мести, которые несли в небо чёрный дым, а в ад, души карателей.

Потом двинулись обратно, в село, и на дороге встретили ещё одного "борцуна", но тот был помят/побит, да без оружия. Спрыгиваю с коня, и подбегаю в "борцуну" направляя в него мой "маузер-комиссар".

- Кто такой?

- Убейте меня, я не хочу жить, расстреляйте меня, я убийца, - нервно шепчет, тот гражданин, говорит по-русски хорошо, но с прибалтийским акцентом.

- Кто вы такой, отвечайте.

- Сволочь я и грешник, убийца я, расстреляйте меня, мне нет места на этой земле, товарищ большевик, - говорит "борцун", по-дамски заламывая себе руки.

- Так всё-таки, кто вы такой, как назвали вас родители?

- Пятрас Гржимайтис, бывший адвокат, бывший интеллигент и бывший человек. А теперь, расстреляйте меня, я убийца, понимаете?

- Хорошо, как скажете, расстреляем без проблем, но вот закавыка. Объясните мне, за что вас расстреливать-то?

- Жил я до сорока лет хорошо, честным был, а потом большевики захватили Литву, хотя можно сказать и Литва вошла в СССР, и всё началось. Просто Запад говорил и говорит, что Сталин оккупировал свободную и демократическую Литву. Так же говорят часть литовцев, зато часть были реально счастливы, причём большая часть. Это те, кто не имели за душой ничего, были батраками, бедняками, прислугой, зато теперь они стали людьми. Вот эти и радовались приходу Советов.

- А вы из которых, господин Гржимайтис?

- А я, оказывается ни из первых, ни из вторых, в этом моя главная проблема. Дружил с первыми и считал, что их речь это истина, а вторые? А чёрт с ними, плевать на них, главное вот эти, элита, похлопывали меня по плечу, друзьями называли. Пришёл Гитлер, и вот эти же мои "друзья" и подтолкнули меня в этот батальон. Говорили, что в батальоне, мы будем защищать Литву, её самобытность, её независимость и даже честь литовского народа. Наверно то, что мы делали, и вот это село, например, это и есть та самая "независимая Литва". Но я понял, что мне, такая Литва не нужна!

- И когда это вы поняли, господин Гржимайтис?

- Когда при мне стали детей убивать. И это всё, это конец, это даже не смертный грех, это что-то, что за гранью зла.

- И вы участвовали в расстреле?

- Нет, я отказался, но я был с ними вместе, понимаете, я тоже убийца.

- Так вы, не участвовали в расстреле?

- Да нет же, за это меня и побили наши, связали и должны были сдать в гестапо, но пока они занимались убийствами, я бежал.

- Понятно, сможете, всё это записать на бумагу? В подробностях?

- Конечно, могу.

- А куда теперь вы?

- В НКВД или как его ОГПУ, судите меня.

- А за что? Вы СССР присягали?

- Нет!

- В советских людей, стреляли?

- Нет!

- Может, воровали?

- Тоже нет, не смог убивать.

- Тогда за что вас расстреливать или судить, за что?

- Но я был вместе с ними.

- Ну и что, преступлений-то вы не совершали.

- А хотите с нами, воевать против фашистов?

- Хочу, но... вы возьмёте меня?

- А почему нет? Сможете в своих "коллег" стрелять?

- Смогу, они не люди, любой, кто убивает женщину или ребёнка, он не человек.

- На лошади ездить сможете?

- Смогу.

Товарищ Скворцов, зачислите к себе эскадрон товарища Гржимайтиса, и на все виды довольствия поставить. А ещё, надо с товарищем поработать, просветить его на тему советской жизни, советского общества, взаимоотношений в нашей стране.

- Будет исполнено, товарищ капитан.

Из села забрали мы выживших, не оставлять же их, что бы фашисты пришли и добили, пока заберём, а там видно будет, заберём в ДОН.

Заночевали в лесу, и только я собирался оставить этот бренный мир (временно, поспать, то есть), как меня насторожил следующий разговор:

- Вот возьмём евреев в моем городе; один еврей в райкоме, второй в райисполкоме, третий и четвертый в райПО. А остальные торгуют, а ещё один держит газету. Зато на полях да на заводах мы вкалываем - русские. Вот ты парень, откуда?

- Я из Туркмения, а што?

- У вас там колхозы есть. или ты из города?

- Я не из город, я из колхоз имени Фрунзе, хлопка работаем.

- И много там евреев горбатится в колхозе?

- Нет, там только туркмен и бухгалтер хохол, фамилия этой хохол Тарасенко.

- Видишь, зато в Москве их сколько, и все на хлебных местах. Украинцы уголь добывают в Донбассе, грузины мандарины выращивают, русские пшеницу растят и только евреи - паразиты, живут за счет всех остальных. Думаете надо Гитлеру тому же воевать с нами, убивать русских, украинцев и других, нет. Он хочет освободить всех нас и свою Великогерманию от этих паразитов рода человеческого.

Твою мать, это же голимый засланец, нет это точно не простой антисемит, это реальный гитлерюга, почему? Нет среди советских людей, теоретически антисемиты быть конечно могут, но такие свей дурью страдают про себя, а не во весь голос. Кроме того, парень говорит слишком чисто. Не может человек говорить чисто всегда, должны у него проскакивать диалектизмы, жаргонизмы и т. д. Любой живой человек общается и набирается разнообразной лексики, и только в одном случае человек может говорить чисто как книга, если этот человек - иностранец. Акценты убрать можно, но вот насадить диалектизмов, полумата, жаргонизмов и т.д. трудно. Вывод: это нацистский засланец, потому и льёт на евреев свой яд. Блин, как же спать хочется, ничего завтра разберусь, я запомнил этого урода, он из приймаков, что присоединились к нам намедни. Да и кто, кроме гитлеровца может Германию назвать Великогерманией, это прокол номер три, и наконец прокол номер четыре - "держит газету". В каком таком городе у нас газеты держат частные лица, а? По всему СССР нет частных газет, нет и всё тут! Всё, спать, завтра, расколем этого скота!