Батальон-призрак

Глава XX "Минус один полк у Гитлера-1"

29 августа 1941 года где-то на Украине (в 120- 180 км от госграницы СССР)

Доброе утро страна. Ну всё, самое трудное началось, у нас ровно сутки, на то, что бы сделать из деморализованных окружением и пленом красноармейцев, бойцов, причём бойцов героев, а не абы как. Потому с раннего утра побудка, правда большинство спало опять же на не очень гостеприимной (августовской ночью) белорусской земле. И тяжелей всего бедному Легостаеву, он мало того должен очистить пленников от предателей, так еще должен рекомендовать людей, для командования взводами и ротами. В ход идёт обсуждение между экспленными, кто же из них, наиболее достоин, командовать сотоварищами. Да, для такого дела и месяца мало, выходившие из кружения части РККА, месяцами проходили переформирование. Но у нас не то, что месяца, и недели нет, нет и всё.

Делим людей по ВУС-ам, и к часам десяти дня (по московски утра, но тут таки не Нерезиновая) все построены на огромадной поляне. Причём пехота к пехоте, НКВД к НКВД, пушкари к пушкарям, танкёры к танкёрам, ну и летчики к летчикам, для полного комплекта, не хватает моряков, но на нет и трибунала нет. При помощи самих бывших пленных, отобрали наиболее активных и наиболее наделённых талантом командования людей, таких как майор РККА Карандышев, капитаны Долинин и Тумаркин, лейтенанты Бессонов, Строгачёв, Керимов, Еремко, Кравчук, Кладенец, Сташкевич, Рахимов, Муждыбаев, Григолошвили, Тофиков. Карандышев, Долинин и Тумаркин, назначены командирами рот, остальные командирами взводов. Из-за недостатка командного состава, взводы у нас состоят из пятидесяти человек. Доделаем дела, придут ребята в ДОН, там уж их переформируют как положено, а для нашей затеи, и таки взводов достаточно. Из тех, кто пришел с нами, многие тоже стали командовать взводами, ротами и даже батальонами. Комбатами стали Скворцов, Гарифулин, Бусенко, Михась, Зыгмантович и Шадрин. В батальонах по пятьсот человек, а в батальоне Зыгмантовича, вообще шесть сотен, но этот батальон сапёрный. Щадрин оказывается, спокойно себе командует взводом в велороте Гарифулина. А он у нас старлей, да с опытом единоначалия, помню, он команду призывников, привёл в ДОН. С 22 июня он до пятого августа командовал призывниками, а от того, что командир он хороший да харизматичный, к нему стали приставать наши окруженцы. Вот Михаил Васильевич и привёл тогда, в начале еще августа, роту целую, даже больше, четыре взвода. Вот теперь он комбат, пора мужика вверх двигать, а то скромный очень, герой, но скромный. А я, теперь получается комполка, правда временно, лишь на одну акцию. Потом заседал трибунал, я оказался председателей, кроме меня в трибунале были Карандышев, Долинин, сержант госбезопасности Кравчук (он у нас временно лейтенант) ну и Михась, как же без него.

Всех доносчиков и гитлеровских агентов расстреляли, Легостаев ночь не спал, но на каждого нарыл компромат, да столько, что никто из членов трибунала, даже не воздержался от голосования за расстрел.

Расстреливали новые комвзводы, опять же проверка на вшивость. Да видимо уж очень сильно, достали наших попавших в плен вояк эти сволочи из лагерной полиции да доносчики-наушники, потому как бойцы готовы были их руками рвать, но закон есть закон. Потом был обед, и после обеда каждый комвзвод начал работать со своим взводом, правда аж до вечера, до самого ужина, нам пришлось переживать, сколько же из новых ДОН-цев разбежится. Бежали (дезертировали) всего тринадцать человек, да и из этих четырёх убили свои же товарищи, при попытке к бегству. Оружия у ребят не было, справились подручными средствами, и подножными тоже, а те девять, что сбежали всё-таки, так и те долго не ушли, Легостаев-то не фраер. Он первым делом отобрал к себе в особый отдел энкаведистов, ну и особый отдел прошёл проверку, все бежавшие были пойманы, правда глубокой ночью, возвращены и перед строем расстреляны. Возможно слишком жестоко, но если болячку не лечить, она может дасть метастазы, теперь метастаз, должно быть поменьше.

Да, кормили весь день, ребят, как говорится от пуза, завтра нам придется держать экзамен, и экзаменатором выступит второй полк охранной дивизии, а это очень серьезные мужчины.

Уже собирался спать, как офигел от увиденного, в толпе освобождённых бойцов, я углядел старика. И что тут такого, подумаете вы, мало ли стариков, гитлеровские скоты вливали в толпы пленённых, увеличивая число "побеждённых". Ну да, если бы это был русский, белорус или украинец, ну литовец на крайний случай, но это был таджик или узбек. Одет он был так, как и одеваются у него на родине старики, бекасабовый стёганный чапан, чалма на голове и мягкие ичиги с надетыми на них каушами.

- Салам алейкум, бобо! - поприветствовал я деда.

- Здравствуй, командир, - отвечает мне дедок, на русском языке.

- И вам, не хворать, дедушка, и каким судьбами вы в лагере-то оказались, неуж-то в Красной армии служили?

- Да, служил, правда, давно, когда с басмачами Мадаминбеков с Фузайл-максумами воевал.

- А тут, каким образом оказались?

- Работал хорошо, мы шоли выращиваем, и я жал стране двести тридцать тон шоли, а это в два раза больше чем план, даже еще чуть больше. Это в сороковом году, и на лето, райком меня премировал путевкой в Гагры какие-то, а мне оно нужно?

- И что вы сделали?

- Попросил поменять Гагры на Брест, мой сын тут служит, служил...- лицо старика нахмурилось, - ну секретарь райкома уважил просьбу старика, купили мне билеты до Москвы и обратно, а еще денег дали, на проезд до Бреста, ну и подарки всякие: маиз, шафтоли-кок, олма-кок ну и курагу конечно. Приехал я сюда, сперва конечно Москву посмотрел, на ВДНХ побывал. Правда, Абдумусаиба не встречал, но достижения декхан всех национальностей нашей страны посмотрел. Так вот, приехал к кызыл аскарам, два дня с сыном пробыл, и в понедельник, должен был поехать обратно, а тут, в воскресенье, война. Как начали эти кафиры стрелять, многих аскаров поубивали, и сына моего Шодибека, тоже, вот я и взял винтовку. Неделю воевали, постреляем, отходим, постреляем, отходим, а потом окружили эти сыновья греха и джахоннама и взяли в плен, а у нас ни патронов ни командиров. Последним, пусть в джаннате он будет, погиб лейтенант Воронин, знатный воин был.

Так я оказался в плену, а затем и в лагере этом, сынок, у меня есть илтимос.

- Какая просьба, дедушка?

- Эти дети шайтана, у меня отобрали орден Ленина, не мог ли ты, мне его вернуть?

- Сейчас узнаем, слушай Алесь, спроси у Легостаева, находили ли они, в казарме у охранников лагеря, орден Ленина, если находили, тащи его сюда.

Пока, Алесь бегал к Викентию, старик сел на землю, снял кауши, потом ичиги и начал рыться в своей обуви.

- Вот сынок, пой партбилет, я с 1922 член ВКП (б).

Действительно, жесткий старик, в плену сберечь партбилет, это дорогого стоит, люди, с огромными звёздами, попадая в плен или окружение, рвали и выбрасывали партбилеты, а этот дед...

Алесь принёс орден, действительно, дедок заслуженный, передал я орден старику и спросил:

- Бобо, орден за что получал, за басмачей?

- Нет болам, ордена Ленина тогда не было, мне орден за рис дали, я председатель рисоводческого колхоза Авазмат Назаров, колхоз имени Сталина Узбекской ССР, слыхал?

- Нет, бобо, не доводилось, ладно, уже поздно, отдыхайте дедушка.