Батальон-призрак

Глава IX " Третий день , партизанская МТФ "

15 августа 1941 года где-то в Белоруссии (в 100 - 120 км от госграницы СССР).

Я встал рано утром, то есть я думал, что встал рано, а оказывается почти все уже на ногах. Ну что, первым делом пробежка, нет сперва мордомывство, потом пробежка. Хорошо было делать "пробежки" с Машей по утрам, но нет тут мАши, да и как тут "пробежишься"? Вокруг люди.

Потом завтракаем, ну и сразу планируем день:

- Ну, Михась, что сегодня "натворим", какие тут поблизости села-кишлаки?

- Вы еще аулы скажите, товарищ капитан. В пятнадцати километрах строго на север, совхоз имени Луначарского, там немецкая фактория. Фактория обеспечивает гарнизон города З. молоком, мясом, маслом и т.д. Ну да, у совхоза имени Луначарского есть молочно-товарная ферма, причем она знаменита была на всю Белоруссию. Вот фашисты и прицепились к совхозу, там пять немцев, десяток предателей и человек двадцать работников из военнопленных. Вот бы реквизировать весь скот и перегнать на базу ДОН, и немцы с носом и наши с маслом, а товарищ капитан?

- Мысль, ну, очень интересная, а кто погонит скот на базу, тут двести-триста километров гнать надо. И вообще, я в перегоне скота понимаю меньше чем в межпланетных полетах, а в межпланетных полетах я не понимаю ничего!

- Есть ребята, дорогу знают, брод я объясню, где именно, тем более он в лесу, там поблизости населенных пунктов нет, можно безопасно перевести скотину на тот берег. Открытые места, пересекать следует только ночью, а еще, пока мы в радиусе действия рации, можно сообщить Семенову, пусть вышлет встречающих, почему бы нет?

- Смотри, какой продуманный, и где только таких делают?

- В Советском Союзе, товарищ капитан.

- Ладно, сколько человек надо на это дело?

- Думаю взвода конников, достаточно, отделение потом отведет животину на базу, ну или до места встречи.

- Добро, а что делать остальным?

- Остальные могут очистить Торопевичи, это деревня в десяти километрах на юго-восток. В деревне сто дворов, взвод немцев отдыхают там, охраняют фашистский дом отдыха. Гитлеровцы устроили дом отдыха для своих побитых танкистов, вот можно побить охрану, и одновременно этих самых курортников, думаю хорошее дело.

- Конечно хорошее, главное богоугодное, - я засмеялся.

- Если вы, товарищ капитан, не против, то я с взводом пойду на совхоз, а вы устройте фашистским танкистам карачун, повоевали и хватит, баста!

- Хорошо, сколько тебе человек надо, и откуда информацию спозаранку надыбал-то?

- Дык, вечор еще, с прощеными полицаями поговорил, они после шомполов, такие откровенные были, товарищ комдив, ой товарищ комбат.

- Аня, а ты с нами, или тоже молочно-товарного склада ума, будешь?

- С вами пойду, охота мне танкистов немецких саблей пощекотать.

- Нет пока, но надо, же уж научиться, пора, - хохочет Анюта.

Вскоре вышли в поход, идем по нашему обыкновению в виде немцев, а ведет нас снова Шрайбер, то есть Нойер, но в обличье (тем более с документами) Шрайбера.

То есть по дороге едет на велосипедах взвод унтер-офицера вермахта Гюнтера Шрайбера. И среди "велофашистов" качу на своем das Fahrrad, я, собственной велоперсоной.

Параллельно нам, но в двухстах-трехстах метрах глубже в лес, идет эскадрон Бусинки, бесшумники Акмурзина и эскадрон Скворцова, это так сказать поддержка.

На въезде в село, дорогу преграждает шлагбаум, и видна охрана гитлеровского КПП, эти клоуну каски на свои пустые головы нацепили. На фига им тут каски?

Понимаю когда каску надевают во время боя, осколки, летящие от взрыва камни и т.д., всё же защита, а тут зачем.

Подкатываем и господин унтер-офицер (это который Шрайбер) подкатывая орёт на часового, тот зовёт своего унтера. И тут начинается непереводимая слова игр, тьфу игра конечно слов. Почему, непереводимая, да потому, что мне этот разговор ни в жизнь не перевести.

Затем наш "унтер" вытаскивает бумаги и показывает гитлеровскому (настоящему) унтеру. Нойер почти час письмо мостырил, а печать и подпись (в виде факсимиле) необходимого гражданина фашиста (а именно того самого Фицлебена), мы типа посланы на помощь охране санатория, так как некий ДОН шастает в округе. Обе печати, и собственно печать и факсимиле сробил сам Ашот, а его фирма веников не вяжет.

Но что-то пошло не так, совсем не так, ибо унтер (ихний унтер, не наш) схватился за свой пистолет, да вовремя кто-то из акмурзинских лучников, заткнул глотку фашистскому пересолдату. Стрела пробила горло арийскому служаке, тот повалился, то есть он еще не повалился, как вокруг затренькали стрелы, а повалился он уже позже.

И опять не повезло нам, потому как один из гитлеровских вояк успел выстрелить, правда уже падая, и в небо, но звук... Короче пришлось вперед пускать конников, те рванули размахивая саблями, вперед вырвалась Анюта, вот девка-неугомон. Потому как сабли-то у неё и нет, а размахивала она штатным наганом. Хорошо Анна конем управляет плохо, и вперед вырвался старшина Скворцов, а затем Бусинку обогнали еще человек десять, как пить дать убили бы её фашисты, скачи она так же впереди, тоже мне Жанна дАрк.

Выбегающих из дома-казармы солдат вермахта, угостил пулеметными очередями красноармеец Мамука Гвазава. Он парняга огромный, и в его руках дегтярь выглядит как маленький автоматик. Пока Мамука стрелял, сабельники доехали до немцев, те тоже стреляли, но не сильно преуспели. Ранили Гвазаву, убили красноармейцев Фирсова и Муждагулова. Зато потом танкистам кирдык приходил долго и упорно, потому как гоняли их по всему санаторию, и рубили. И стреляли тоже, но и они отстреливались, танков у них нет, зато нашлись пистолеты. Убили Федорова (балагура мордвина) и ранили четверых, причём одного смертельно, и в течении часа, красноармеец Анциферов, москвич-сапожник, умер.

В итоге всего, мы убили тридцать два фашистских танкистов-курортников, взвод охраны и под горячую руку попал медперсонал курорта. Правда, все убитые были мужчинами, после этого приступили к ликвидации коллаборационизма в отдельно взятой деревне. Немцам, в охране, оказывается, помогало двадцать полицаев, тринадцать местных мужиков, остальные семь - бывшие красноармейцы, предатели.

Предавших присягу расстреляли, с полицаями разобрались, из них шесть человек оказались гнидами, потому и их прислонили к стенке, да патронов не пожалели. Остальных отпустили, предварительно промассировав ягодичные мышцы шополами, чтоб неповадно было.

И в этом селе провели собрание, и там я толкнул речь, кстати, с каждой новой речью, чувствую, что скоро догоню и перегоню всяких Демосфенов с Цицеронами.

Потом мы пошли на соединение с "скотопромышленниками", заранее было обусловлено, что встретимся в лесу, в пяти километрах от Ласкевичей.

Оказывается и Михась сходил удачно, правда и там есть потери, убили бойца Стыцкевича, и ранили двоих, зато фашистам и их подфашистникам пришел конец. военнопленных, которые пошли на службу к немцам, получили по ушам, а потом пинок по мягкому месту. Это всего лишь трусы, они не пошли в полицию или в каратели, они выбрали путь работника на молочной ферме. Видимо лучше быть дояркой, чем воином и мужчиной, а раз выбрали женский путь в жизни, что от них мужества требовать?

Скотина ушла к ДОНу, с скотиной ушел младший Головченя и десять наиболее скотопригодных и перегоноумелых бойцов, причём пригодился киргизский пастух Токтогулов. Наверно ему по фиг было где бычков с коровами гонять, что в степях Киргизской ССР, что в лесах Белорусской ССР.

Все остальные пошли теперь на юг, предварительно похоронили погибших, раненых оставили в сторожке лесника. Нет у нас транспорта для перевозки раненых, зато для охраны остались два красноармейца, Соломин и Соломахин. А мы пошли по своему пути, и на пути у нас теперь железнодорожный мост, построен он еще при Александре номер два, и в тираж выйдет завтра.

До наступления сумерек, мы шли, а уж с сумерками устроили привал, в темноте можно и на сучок глазом наткнуться, а глаз запасных у нас нет.