Беды с любовью

Глава 9

Лучшим предположением Алекса о том, кто может стучаться в его дверь, была Даниэль.

Не то чтобы он думал, что она передумала. Но женщина забыла свой зонтик. Снова.

Но это была не Даниэль.

— Эмма.

В течение нескольких секунд после того, как он открыл дверь, они просто смотрели друг на друга. На ней были серые брюки и белая блузка, расстёгнутая ровно настолько, чтобы намекнуть на едва заметное декольте. Её светло-каштановые волосы были распущены и ниспадали на плечи.

А её взгляд? Нечитаемый, как всегда.

— Ты должен мне встречу, — сказала она наконец.

— Разве?

— Да, — сказала она, проходя мимо него и входя в его квартиру, как будто это место принадлежало ей. — Я разговаривала с Джули, и она сказала, что ты лично обсуждал с остальными обозревателями их темы статей для декабрьского выпуска. У меня же не было ни личной встречи, ни обсуждения. Поручил тему для статьи по электронной почте? Серьёзно?

— Боже, даже не представляю, почему бы мне не ухватиться за возможность поболтать лично, — пробормотал он, закрывая дверь.

Эмма прошла в основную часть гостиной и огляделась. Планировка его квартиры была почти такой же, как у Камиллы, но на этом сходство заканчивалось. Камилла предпочитала причудливую, вычурную мебель, миллиард подушек, картин и ламп.

Алекс прекрасно понимал, что его собственный вкус — классический холостяцкий минимализм. Гладкий чёрный диван, простой журнальный столик, обеденный барный стол на двоих. Он приглушил освещение. Ему нравилось, как оно подчёркивает городские огни.

Эмма провела пальцем по тёмному дереву его тумбы, проходя в комнату. — Так… по-твоему.

— Знаешь, что мне в тебе нравится, Эмма? То, как ты можешь уместить столько оскорблений всего в двух словах.

Она повернулась к нему лицом, и единственным ответом было подмигивание.

— Выпьешь? — спросил он.

— Да, пожалуйста. Я как раз налила себе бокал, когда меня отвлёк посетитель.

— О, да? — Он вытащил пробку из открытой бутылки красного вина, стоявшей на стойке, и потянулся за двумя бокалами.

— Ага.

Её голос никогда не терял своей безупречной вежливости. Как и его.

Но когда она объявила, что это была Даниэль, Алекс, возможно, замешкался, наливая вино. Всего на полсекунды.

— Моя девушка пришла повидаться с тобой, — сказал он, протягивая ей бокал.

— Бывшая девушка, на сколько я знаю, — сказала Эмма, подняв брови и сделав глоток вина.

Он сделал глоток своего вина и наблюдал за ней. — Так вот истинная причина, по которой ты здесь. Насыпать соль на рану?

— Честно? — она покрутила бокал и посмотрела на вино. — Да. Скажем так… я была немного раздражена тем, как ты навязал мне тему для статьи по электронной почте. Подумала, что это хорошая возможность отомстить тебе.

— Да, ты и правда воплощение женщины, жаждущей мести, — сказал он, оценив надменный наклон её подбородка и холодность её глаз.

Эмма пожала плечами. — Жажда мести угасла. Быть мелочной не стоило усилий.

Алекс был удивлён тем, насколько сильно его беспокоила её незаинтересованность. Хоть раз он хотел, чтобы она рассердилась. Хоть раз он хотел узнать, что она чувствует… если она чувствовала.

Но как бы ему не хотелось встряхнуть её, сказать, чтобы она разозлилась, расстроилась или огорчилась из-за чего-нибудь, он не смог бы этого сделать, не оказавшись лицемером.

Потому что, как ни странно, он подозревал, что они с Эммой понимают друг друга лучше, чем кто-либо другой. Они оба потратили огромное количество энергии, на то, чтобы сдерживать бурные эмоции.

— Даниэль хотела узнать номер телефона Бенедикта Уэйда, — сказала Эмма.

Это заставило его поперхнуться вином. Возможно, он был не совсем неуязвим. В конце концов, у него есть гордость. — Что?

Эмма кивнула. — Ты ведь видел, что произошло между ними тем вечером, когда мы с ним ходили на свидание?

— Чёрт, — пробормотал Алекс. — Наверное, мне показалось это странным, но я думал, что это просто мимолётное явление. Какая женщина выйдет из стабильных отношений из-за сексуального зрительного контакта с незнакомцем?

— Умная, — сказала Эмма, постукивая ногтями по своему бокалу. — Поверь мне, ты даже не представляешь, как редко можно почувствовать такое влечение к другому человеку.

— Вот почему у тебя двенадцать бывших, о которых ты расскажешь в своей следующей статье?

— Ладно, об этом, — сказала она, указывая на него пальцем. — Если мы будем писать эту статью, я сделаю это по-своему. Ты оставляешь её такой, какой я её напишу. Никакого вмешательства, никаких властных игр в качестве моего временного босса, и никаких странностей из-за нашей личной истории.

— Но ты напишешь её? — спросил он.

— Конечно. Если я не напишу, неужели тебе не удастся убедить себя, что я пытаюсь что-то скрыть?

Он смотрел на неё поверх своего бокала. — Поверь мне, Эм, ты совершенно ясно дала понять, что я для тебя практически мёртв.

Она наклонила голову. — Но это взаимно, не так ли?

— Конечно, — ответил он. Потому что должен был.

Их взгляды задержались на секунду дольше, и вдруг он осознал, что впервые за много лет он и Эмма Синклер находятся в одной комнате. Одни.

Хуже того, с недавних пор он холост, и насколько он знал, она была свободна, а вино, приглушённое освещение и тихий джаз создавали… возбуждающее настроение.

Нет. Это девушка была возбуждающей.

Но не это грызло его. В глубине его сознания горела мысль о том, что это мог быть их путь. Мог быть их путь, если бы они не были двумя глупыми детьми, которые позволили гордости и секретам разлучить их.

Когда-то он мечтал об этом. В колледже, когда его жизнь в основном представляла собой вихрь внимания СМИ к его футбольной карьере и вечеринкам, он мечтал о том, что будет после, когда они будут вдвоём, и он сможет просто спокойно жить.

Эмма была его местом спокойствия. Та, кто была его опорой.

Вплоть до того момента, когда она ушла от него.

Она сделала ещё один глоток вина. — Мне пора идти. Ты не выглядишь опустошённым из-за разрыва, так что все мои планы заставить тебя плакать до тех пор, пока ты не уснёшь, рухнули.

Он улыбнулся. — Мне нравилась Даниэль.

— Но? — сказала она, приподняв брови.

— Ты действительно хочешь это услышать? — спросил он.

— Кэссиди, да ладно тебе. Ты собираешься читать о двенадцати моих бывших. Думаю, я справлюсь с тем, чтобы услышать об одной из твоих.

— Ну, — сказал он, наполняя их бокалы, — я вполне мог представить Даниэль в своей жизни. Она была умна. Красива. Мила.

— Но…

Он пожал плечами. — Было также чертовски легко представить свою жизнь без неё. На самом деле, мысль о том, что её нет рядом, не вызывала у меня ни малейшего угрызения совести. Не думаю, что так должно быть.

— Нет, не должно, — пробормотала она.

Всё в её тоне говорило о том, что ей не чужды чувства, которые он только что описал. И когда она заговорила снова, это было не то, что он хотел услышать.

— Мне пора идти, — повторила она.

Не уходи. Пожалуйста, не уходи.

Эта мысль застала его врасплох, и он нахмурился.

Но это был первый раз за долгое время, когда она позволила ему приблизиться к себе. Первый раз, когда она заговорила с ним, даже если казалось, что между ними не просто кухонная тумба, а мили расстояния.

Он не хотел, чтобы это заканчивалось.

— Как Дейзи? — спросил он, отчаянно желая удержать её рядом.

Её взгляд метнулся вверх. Настороженный, при упоминании о её сестре-близняшке. — Она в порядке.

— Раньше я получал от неё рождественские открытки, но они перестали приходить год или около того назад. Я подумал, может быть, ты запретила ей связываться со мной.

Она рассмеялась. — Не льсти себе. Меня это не так уж сильно волновало. Но не принимай это на свой счёт. После развода она вообще перестала посылать рождественские открытки.

— Ах. Мне жаль. Я не слышал.

Они с Дейзи были достаточно дружны в колледже и во время их с Эммой помолвки, но после того, как они с Эммой расстались, он решил, что вполне естественно, что сестра-близняшка Эммы не приглашала его на званые ужины.

— Да, её бывший муж — тот ещё придурок, — сказала Эмма. — Всё, чего Дейзи когда-либо хотела, это создать семью, но Гэри годами откладывал это на потом, говоря, что ему нужно сосредоточиться на карьере. Что у него нет времени на семью. И вдруг, ни с того ни с сего, он подаёт на развод. Оказалось, что он связался со своей начальницей. Которая была… подожди-ка… беременна его ребенком.

— Ауч.

Эмма кивнула. — Именно. Дейзи тяжело это восприняла, но сейчас она приходит в норму. Она всегда так делает.

— А твой отец?

При этих словах глаза Эммы стали немного ледяными. — Я удивлена, что ты не знаешь. Он доверял тебе больше, чем когда-либо доверял мне.

Алекс тут же пожалел, что спросил, потому что, чёрт возьми, это было… обвинение Эммы было правдой.

Уинстон Синклер безумно заботился о своих дочерях, но он также мог быть женоненавистническим ослом, который не думал, суя свой богатый, с хорошими связями нос туда, куда ему не следует.

Тем не менее, у Алекса иногда возникали добрые мысли по отношению к этому мужчине. Не только потому, что он помог парню из колледжа, у которого не было ничего, кроме футбола, и дал ему шанс на настоящую карьеру. Но и потому, что именно Уинстон был ответственен за то, что Эмма и Кэссиди сошлись, пусть и случайно.

Однако этот человек также стал катализатором того, что в ночь перед свадьбой всё пошло наперекосяк.

Из-за этого мысли Алекса были мрачными и яростными.

— Эмма…

Она подняла руку. — Мы не обязаны этого делать, Кэссиди. Вообще-то, давай не будем этого делать.

Он приказал себе не обижаться на отказ.

— И всё же, есть кое-что, что меня интересует с тех пор, как ты приехал в город, — сказала она, слегка прищурив глаза. — Почему Нью-Йорк? Почему «Оксфорд»?

Он слегка улыбнулся. — Ты хочешь знать, знал ли я, что ты работаешь в «Стилетто», когда я пришёл работать в его братский журнал?

— Я задавалась этим вопросом.

— Нет, — сказал он просто. Честно. — Я не знал. На самом деле, я подписал контракт за несколько месяцев до фактической даты начала работы. До того, как ты получила эту работу.

Она налила себе ещё один бокал вина и покачала головой. — Я куплюсь на это. Чертовски удачное совпадение, не так ли?

— Да. Хотя, возможно, не такое уж и совпадение, если учесть, что наши амбиции всегда пересекались. Ты всегда хотела писать, а я всегда хотел быть в печатных изданиях.

— О, я хорошо это помню, — сказала она, насмешливо поднимая за него бокал. — Именно по этой причине ты хорошо ладил с моим отцом, верно?

Дерьмо. Он вляпался прямо в него.

Эмма расширила глаза, как будто только что вспомнила о чём-то. — О, подожди… разве не по этой же причине ты согласился пойти на свидание с его дочерью в первую очередь?

— Для той, которая не хочет говорить на эту тему, ты, определённо… говоришь об этом.

— Ты прав, — сказала она, поднимая руки. — Давай не будем. Тогда расскажи мне что-нибудь ещё. Я знаю, что ты удрал из Северной Каролины до того, как свадебный торт зачерствел. Куда ты отправился?

Он улыбнулся. — И ты ни разу не искала меня?

— Это было слишком больно.

У Алекса перехватило дыхание от неожиданного признания. — Эмма…

— Тогда, — поправила она. — Тогда это было слишком больно. Через несколько месяцев… мне стало всё равно.

Теперь его грудь болела по другой причине. Но у него не было права на боль. Не совсем. Он долго сдерживал свой гнев. Он не мог винить её за то, что она делает то же самое.

— Я уехал в Сан-Франциско, — сказал он. — Помог запустить там пару начинающих журнальных изданий. Познакомился с цифровым пространством. О Нью-Йорке я особо не думал, пока агент по трудоустройству не разыскал меня на должность в «Оксфорд». То, чего мне не хватало в опыте как редактора, я компенсировал цифровым контентом и видением.

— Повезло нам, — пробормотала она.

— А что насчёт тебя? — спросил он, желая поддержать её разговор. — Почему Нью-Йорк?

Она подняла взгляд. — Честно? Потому что он огромный. Потому что я хотела сбежать в место, где бы обо мне никто не знал. Знаешь… все классические причины, по которым девушки из маленьких городков сбегают к ярким огням и большому городу.

Он улыбнулся на это. — Думаю, на самом деле клише заключается в том, что они бегут к ярким огням, потому что хотят быть звёздами. А не такими, чтобы о них никто не знал.

— Неважно, — сказала она, пожав плечами, вставая и относя свой бокал в раковину.

— Ты уходишь?

— Да. Я ещё не ела и умираю с голоду, — сказала она, направляясь к его входной двери.

Предложение остаться и поесть тут, вертелось на кончике его языка. Он бы приготовил ей пасту, или яичницу, или… нет.

Это было бы глупо.

Он даже не хотел этого. Верно?

Алекс последовал за Эммой в фойе и наблюдал, как она опускает дверную ручку.

Затем она обернулась. — Кэссиди?

— Да. — Голос у него был хриплым, и он был потрясён тем, как сильно он не хотел, чтобы она уходила.

Её глаза встретились с его, выражение её лица было неожиданно уязвимым. — Ты никогда не думал о том, что мы сломали друг друга? Потому что иногда… кажется, что мы оба не способны чувствовать.

Алекс определённо чувствовал сейчас. Но он знал, что она имела в виду.

— Да, Эмма. Я думаю об этом всё время.

Её улыбка была грустной. — Да. Как и я. Наверное, будет лучше, если мы будем держаться на расстоянии, да? Так будет… легче.

Алекс кивнул в знак согласия, потому что это было то, что он должен был сделать.

Она одарила его ещё одной грустной улыбкой и ушла.

После её ухода он уставился на дверь.

Ещё час назад он бы сказал, что ледяная стена между ним и Эммой была крайне важна. Даже необходима.

Но в данный момент у него возникло странное желание разрушить эту стену. Чтобы убедиться, что настоящая Эмма всё ещё там.