Бездыханные ІІІ

11 глава

Утро среды одарило город густым туманом. Ртутный столбик в термометре заметно снизился, поэтому я спрятала в шкаф свой красный плащ и достала черную утепленную куртку. Все же, как бы там ни было, а одеваться нужно в соответствии с погодой. Ненавижу такие поры, когда один день можно хоть в купальнике на солнышке бегать, а на следующий кутаться в десять свитеров от холода (не в моем случае, конечно, но все же). Правда вот, скоро зима, а моя зимняя куртка уже вся изношена — как никак шестой год в ней хожу. Так что нужно выбрать день и съехать торговый центр за новой, пока сильные холода не нагрянули.

«Если ты доживешь до зимы», — невольно пронеслось в голове мое собственное замечание, но я поспешила отвлечься на более позитивные мысли.

Вот только позитивных мыслей, благодаря последним событиям, становилось все меньше. Лилит, Люси-Роуз, а теперь и родители… час от часу не легче. Остается надеяться, что до конца этой недели ничего нового не нагрянет, а пока лучше разобраться с тем, что уже имеется.

Закинув сумку на плечо, я вышла на улицу и по пути в школу начала обдумывать мое текущее положение.

«Для начала, Лилит», — начала я свои размышления, задумчиво выпучив нижнюю губу, — «она пока молчит, это уже хорошо… наверно. Если вдруг начнет буянить, или даже подаст слабые признаки жизни, у меня в сумке специально для этого припасена бутылка святой воды. Есть надежда, что один глоток её утихомирит, но это будет ясно лишь на практике. Так что пока ненужные мысли и волнение о демоне лучше отбросить — все равно толку не будет.

Теперь Роуз. Со слов Данте можно понять, что ситуация сложилась явно хуже, чем предполагалось: взаимная симпатия и привязанность, возникшая между Мелори и Роуз, может доставить немалые проблемы, в большей степени со стороны женщины. Она словно опьянена ребенком, так что до неизвестного времени ждать от неё здоровых решений, на счет ситуации с Люси-Роуз, пока не стоит. Да и Данте в последнее время что-то теряет уверенность, насколько я заметила. Сила Владыки внутри Роуз неслабо действует на него, вызывая беспричинное раздражение и злость. А девочку он так вообще, кажется, ненавидит. И этот диссонанс чувств Мелори и Данте по отношению к Роуз лишает их обоих возможности нормально сотрудничать друг с другом. Наверное, я правильно сделала, что повременила с новостью о приезде моих родителей. Не стоит пока волновать их об этом, пускай сначала со своими проблемами разберутся.

Ну и, наконец, моя новоприбывшая семейка. Они оказались более понимающими, чем я думала, и разрешили мне самой выбрать, стоит ли продолжить это воссоединение, или заявить, что не хочу их видеть рядом с собой вообще. Хоть приезд оказался и неожиданным, но все же я в какой-то мере рада этому, поэтому буду решать, как лучше получится быть рядом с ними, не подставляя под угрозу мою тайну. Сейчас они живут в отеле, но Дейзи слишком маленькая, поэтому ей это будет даваться трудно. Да и мама с папой итак уже изрядно пережили, так что лучше пусть все же переезжают ко мне. В бабушкиной комнате, где после её смерти жил Фред, довольно большая кровать, которая свободно поместит двух взрослых и маленького ребенка. А потом, если он останутся тут навсегда, то смогут обустроить дом по своему усмотрению… ну… когда меня уже не будет. Наверное, когда Лилит будет слишком сильной, нужно будет пойти в особняк умерших...» — мысли становились все неуверенней, шаг медленней; и в конце концов я вовсе остановилась, опустив голову, — «думаю, лучше пусть это будет выглядеть как будто меня сбила машина, или еще что-то в этом роде… Предупрежу Мелори и Данте, чтобы, когда Лилит пожрет меня, они… хотя нет, авария — это не то… лучше пожар. Тогда и Лилит сгорит, наверно. Выбрать пустой дом, втащить туда Лилит — Крис сто процентов на это согласиться — и устроить что-то типа утечки газа со взрывом. Будет выглядеть, будто я пошла к кому-то в гости и произошел несчастный случай… Хотя это как-то… странно будет...»

Я возобновила шаг, но шла на автомате, а все внимание забрала нахлынувшая тоска. Смириться со своей смертью это одно, а вот заставить смириться с ней своих близких — совершенно другое.

В классе было довольно оживленно, но все же я сумела заметить некую странную перемену в окружающем, которая довольно сильно меня взволновала. Казалось, будто чего-то не хватает, но чего — неясно. Вроде все, кто мне нужны, на месте: Крис, Локки и Ирен. Только вот Ирен и Локки сидят необычно тихо. А по их лицам можно было понять, что тишина эта вызвана сильным раздражением. Ладно Локки, он то всегда чем-то недоволен, но Ирен… её злость так же редка, как дождь в пустыне, поэтому я направилась сначала к ней узнать, в чем собственно дело.

— Привет, — неуверенно улыбнувшись, начала я, став возле её парты.

Ирен подняла на меня голову, сдержанно кивнула в знак приветствия и отвернулась.

— Э… что-то не так? — спросила я, потеряв уверенность из-за её реакции.

Пару секунд мне не было ответа. Наконец Ирен громко фыркнула и мотнула головой вбок.

— Иди у нашего обожаемого ботаника спроси.

Я повернула голову туда, куда она указывала, и увидела зло листавшего страницы книги Локки. Немного потоптавшись на месте, все же подошла к нему.

— Вот скажи мне, — раздраженно начал он, не дав мне даже рот раскрыть, — все женщины такие эгоистки, или это зависит от каких-то индивидуальных особенностей?

— Эм… знаешь, я пока что вообще не в курсе, что происходит.

— А ничего такого не происходит. Просто кто-то совершенно не думает о других!

«Так, тут тоже бесполезно говорить», — умозаключила я, глядя на взвинченного парня. — «Тогда третий вариант».

С этими мыслями я быстро направилась к Крису.

— Чего это они? — спросила я, косясь на двух обиженных друзей.

Парень насмешливо хмыкнул и ответил:

— Как я понял, наши голубки просто решили поговорить об их совместном будущем, которое, оказывается, немного отличается от их задумок.

— Кончай повествовать и объясни нормально! — вспылила я. Эта ситуация начала меня порядком раздражать.

— Ну, подробностей я не знаю, но известно одно: очкарик хочет поступить в какой-то крутой университет, который довольно таки далеко, а Ирен планирует выбрать колледж в нашем штате. Вот и получается, что они окажутся далеко друг от друга, что обоих не устраивает. Но никто не хочет отказываться от своих планов. Возможно, все немного по-другому, но я понял так.

Послышался трезвон звонка на урок.

— Это хоть что-то объясняет, — тяжело выдохнула я. — Ладно, подождем немного. Может, остынут и сами все скажут.

Крис кивнул, соглашаясь.

— Кстати, ты вчера так быстро ушла, даже не объяснив, чего хотела? Это было что-то серьезное?

Я лишь отмахнулась.

— Потом, на перемене скажу.

И поплелась к своей парте.

Как и было обещано, сразу после первого урока я собрала всех троих у своей парты, дабы сообщить важные новости. Ирен и Локки уже не были такими раздраженными, но стояли довольно отдаленно друг от друга.

— Прежде чем я вам что-то скажу, — начала я, приняв серьезный вид, — попрошу лишь не слишком громко говорить, так как не хочу, чтобы об этом узнал весь класс.

Они удивились, но кивнули.

— Отлично. Тянуть не буду, сообщу все как есть: вчера вернулись мои родители.

Несколько секунд от них не было никакой реакции, кроме заметного замешательства на лице.

— Постой, — задумчиво нахмурив брови, произнесла Ирен, — ты хочешь сказать, твои настоящие родители?

— Нет, черт возьми, вымышленные! Самые что ни на есть настоящие! Оказывается все это время они были в Австралии, а вчера вернулись. Кстати, теперь у меня есть младшая пятилетняя сестренка.

Опять недолгое молчание. На этот раз его перервал Локки.

— Даже не знаю, что сказать. — Парень растерянно почесал затылок.

— Это плохо, — тихо шепнул Крис, так, что услышали его лишь я и стоящий рядом Локки.

Они оба перекинулись серьезными взглядами и уставились на меня. Я поджала губы и взглянула на них таким же взглядом, дав понять, что понимаю проблематику данного положения.

Вот только один человек, который не был посвящен в нашу тайну, думал иначе.

— Это же хорошо! — воскликнула Ирен и в порыве кинулась мне на шею. — Теперь у тебя будет семья! Я так за тебя рада!

Я постаралась улыбнуться, похлопав подругу по спине.

— Я тоже рада. Просто… это так непривычно.

Ирен резко выпрямилась и тихо захлопала в ладоши.

— Это пройдет! Главное, что ты теперь не одна. А какие, какие они, твои мама с папой?

— Ну… обычные. И понимающие. Они согласились подождать и пожить в отеле, пока я все обдумаю.

— Еще бы, — фыркнул Крис, — я бы тоже не впустил домой родню, которая пропадала черт знает где несколько лет.

— Там все намного сложнее, — махнула я головой, — на большой перемене поговорим.

Друзья нехотя согласились и разошлись по своим местам.

На большой перемене мы вчетвером разместились в столовой и, пока Ирен с Локки ели, а я с Крисом (без особого желания, но он все же согласился первый раз за новый учебный год посетить столовую) делали вид, что ели, я пересказала им то, что услышала от родителей. Внимательно меня выслушав, друзья начали кидать версии, как лучше поступить: Ирен настаивала на том, чтобы сегодня же сказать родителям, пусть едут ко мне; Локки предложил повременить немного, взглядом дав знать, что на эту тему он еще хочет поговорить со мной лично; ну а Крис возмущенно ворчал, что пусть они, если останутся в городе, то ищут другое жилье, а не переезжают к взрослой дочери. Все это троица говорила наперебой, пытаясь заверить друг друга и меня в своей правоте. В конечном счете, ни к чему толковому мы не пришли, поэтому я заявила, что сегодня дня над этим поразмыслю, и завтра уже скажу свое окончательное решение. Никто спорить не стал.

Лишь потом, когда никого не было рядом, Локки велел сегодня после школы прийти к нему домой и обсудить все так, как есть, беря во внимание мою демоническую ситуацию. Чувствую, это будет очередной долгий разговор, в конце которого Локки возмущенно восклицает «Почему ты мне раньше не говорила?!», а мне остается лишь стыдливо и беспомощно опускать плечи. Но плюс таких разговоров был в том, что парень всегда находил более подходящие решения из возникших проблем, чем если бы я все решала в одиночку.

Как только закончился последний урок, я выловила среди толпы Локки и мы вместе пошли к нему домой. По дороге молчали.

Прибыв на место, я у самых входных дверей неуверенно попятилась.

— В чем дело? — обернулся ко мне парень.

— Дядя Пол, он…

Локки понял мое замешательство и тяжело вздохнул.

— Он дома. Но если нам повезет, то будет занят в лаборатории. А если нет, то придется потерпеть. И да, постарайся рядом с ним делать вид, будто дышишь, а бледность кожи объяснишь, тем, что у тебя гипотония на кучу с анемией; плюс всю ночь не спала из-за того, что готовила доклад о… ну, придумаешь. Но будем надеяться, что это все не понадобится. Я ему сегодня рано утром притащил дохлого кота соседки, которого чем-то сильно траванули, так что, думаю, он будет занят.

— Да уж, надеюсь, — буркнула я и потащилась вслед за вошедшим в дом парнем.

К счастью, никто нас не встретил, и мы рысью метнулись на кухню. Тут снаружи послышались какие-то шорохи, звук открываемой двери лаборатории и громкий мужской голос:

— Локки, это ты?

— Я! — крикнул друг в ответ, наполняя из-под крана электрический чайник.

— Я оставил тебе тушеных овощей в холодильнике! Разогрей их!

Локки не ответил, только поставил наполненный чайник греться, подошел к холодильнику, открыл дверцу… и тут же её закрыл, побледнев.

— Ах ты, старпер! — крикнул он. — В который раз говорю, не ставь свои гребанные органы в холодильник! Еще раз увижу, смешаю их с твоим утренним омлетом!

Ответа не последовало, лишь чьи-то приглушенные шаги. Через пару секунд в кухню влетел высокий худощавый мужчина лет тридцати пяти (на самом деле ему было уже под сорок, но внешне это не было заметно) с ежиком темных волос, в белом докторском халате. Но сейчас эту белизну трудно было заметить из-за огромных пятен крови, расцветшими на халате причудливым зловещим рисунком.

Мужчина резко глянул в глубь холодильника и восторженно воскликнул:

— Ага! А я тебя столько искал! Несносная Бетти, даже после смерти остаешься все такой же стервой.

Он выпрямился, и я увидела в его руке, на небольшом блюдечке, самый что ни на есть настоящий человеческий мозг.

— Убери это отсюда, — насилу сдерживая гнев, прошипел Локки, хлопая дверцей холодильника.

— Пойдем, Бетти, — вздохнул мужчина. — Он не понимает всю прелесть твоей опухоли.

Состроив обиженную мину на довольно привлекательном лице, он обернулся и уже хотел было уходить, как тут заметил меня, сидевшую за столом и желающую слиться с мебелью, дабы не быть обнаруженной. Но, как оказалось, безрезультатно.

Мужчина пригляделся, нахмурившись, и через секунду, словно вспомнив, просиял.

— О-ла-ла, — сверкнул он белозубой улыбкой, — не уж то это наша Мио? Совсем не изменилась!

— Здраствуйте, дядя Пол, — выдавила я из себя ответную улыбку. Мистером Сальмори дядю Пола называли только люди по работе и незнакомцы.

— Здравствуй, здравствуй. — Мозг на блюдечке покачнулся, когда дядя Пол подошел ко мне ближе и слегка наклонился вперед. Он внимательно поглядел на меня своими пронзительно серыми глазами, поверх очков, и я резко задышала, вспомнив о предупреждении Локки. Несколько секунд зрительного штурма, после чего мужчина, зацокав языком, покачал головой и отошел.

— Болезненный у тебя вид, дорогая моя. Давление мерила?

— Оно у меня низкое просто, — как можно легкомысленней махнула я рукой и вспомнила, слово, сказанное Локки об этом, — гипотония. Но это не проблема, мне не мешает. Да и не выспалась просто.

Дядя Пол хмыкнул и поглядел на мозг в руке.

— Не мешает… Все так говорят сначала, да, Бетти? Ну, пойдем, несносная ты девчонка, поглядим, как же на тебе отразился удар сковородой по твоей глупой башке. А я ведь предупреждал, не дай Бог Денни увидит тебя с Тайлером! Так нет же, не послушалась… эх, бабы… от вас одни проблемы. И опухоли. Ну пока, детки, развлекайтесь.

И ушел, оставив нас стоять в немом ступоре.

— Мда… — протянула я, ошарашено. — Он тоже совершенно не изменился.

Локки лишь вновь открыл дверку холодильника и хлопнул ею, вымещая свое недовольство.

Благодаря потерянному аппетиту, парень довольствовался одним чаем.

— Ну, — вздохнул он, вертя в руках кружку, — рассказывай. Для начала начни, что там с твоим демоном то творится, а потом уже о родителях.

Я покорно кивнула, вздохнула для храбрости и медленно, неуверенно, но все же начла излагать Локки всю правду, включая случай с длительным захватом Лилит моего тела. Я даже поведала ему о Люси-Роуз, так как скрывать это попросту не было смысла.

Рассказ длился больше часа, и когда я закончила, парень еще несколько минут обдумывал полученную информацию, подперев кулаком подбородок. Потом встал и изредка задумчиво хмыкая, начал прохаживаться по кухне. Ну а я сидела и старалась не мешать его работе мысли.

Вдруг он остановился, протянул длинное «значит так», собираясь начать говорить, но резко замотал головой, буркнув «нет» и дальше продолжил бродить вокруг стола.

Я уже порядком заскучала, когда Локки наконец-то уселся за стол и взглянул на меня, готовый говорить.

— Ладно, давай по порядку, — начал он, сцепив руки в замок и выставив их перед собой, — сначала Лилит. То, что она не наделала никаких, скажем так, явных глупостей, пока управляла твоим телом, говорит, что в ней была хоть капля благоразумия; то, что она так взбесилась, когда Крис её вышвырнул из тебя, говорит, что об этой капле теперь можно забыть. Так что следующий штурм с её стороны будет намного хуже, и к нему нужно подготовиться заранее. Та святая вода, что ты достала в нашей местной церкви, подойдет, но при сильных выкидах демонической силы она будет бесполезна. Я тебе смогу достать иерусалимскую святую воду; мы смешаем их обе и сделаем такой себе коктейль, который будет более эффективен, и ровно настолько, чтобы не начать процесс оживления твоего тела. Больше я ничем тебе в этом не смогу помочь, так как могу исследовать тебя лишь физически. С Люси-Роуз я пока не знаю, что делать. Мне бы хотелось её увидеть, перед тем, как делать выводы.

Я кивнула, дав знать, что все понимаю.

— А вот что на счет твоих родителей, — продолжил он, — тут никто не сможет тебе помочь. Мы лишь сможем поддержать тебя советами, но фактически ты будешь полагаться сама на себя. Но у меня есть идеи, как облегчить тебе сожительство с родителями и свести к минимуму шансы на раскрытие тайны. Для начала, когда будешь сейчас идти домой, закупи побольше разной еды, а то у тебя холодильник совершенно пустой. Потом, достань всю посуду, что есть на кухне, и перемой её — она у тебя залежалась и вся в пыли. Дальше, открой окна и проветри дом; так же лучше уберись в нем, сотри пыль с вещей, которые должны были бы использоваться живым человеком. Если что, то родители будут думать, что ты очень чистоплотна, а это не страшно. Подготовь для них комнату Фреда, чтобы не было потом лишней возни. Потом, когда они приедут, постарайся быть веселой и радостной, а то чем угрюмее у тебя лицо, тем четче проявляются черты умершего. И еще, всегда держи рядом бутылку со святой водой, чтобы если вдруг появится Лилит, ты смогла защититься. И… кажется, это все. По ходу дела сама поймешь, что надо делать.

Я опять кивнула и слабо улыбнулась.

— Спасибо, что помогаешь мне.

— Ну а как же иначе, — улыбнулся в ответ Локки, но улыбка быстро стерлась с его лица. — Я бы очень хотел найти способ как-то отстрочить то… то, что должно с тобой произойти. Я уже не говорю о том, чтобы как-то избежать твоей гибели — это было бы слишком глупой надеждой. Но что бы там ни было, знай, я всегда готов помочь тебе сейчас и… потом. — Его голос предательски дрогнул. — Я… знаю, как организовать несчастный случай… и сделаю это.

Почему-то после его слов мне стало легче и тяжелее на душе одновременно. Я коснулась его напряженной руки, лежавшей на столе, своей холодной рукой и всеми силами постаралась сохранить на лице хоть какое-то подобие улыбки, не исказив его болью и горечью.

— Все время моей короткой жизни умершей, — начала я сдавленным от комка в горле голосом, — твоя поддержка была одной из самых ценных. Даже не представляю, что бы могло быть, если бы я в тот злосчастный вечер не побрела к твоему дому и осталась истекать кровью на улице. Наверное, сразу бы сошла с ума. Но я решила довериться тебе и сделала правильный выбор. Спасибо, что не бросил меня тогда. Я знаю, тебе довелось многое натерпеться от меня… — Тут Локки попытался шутливо отмахнуться, чтобы скрыть смущение моим откровением, но я остановила его и более серьезным тоном продолжила. — Но все же у меня есть к тебе маленькая просьба: когда я… умру по настоящему, пожалуйста, будь рядом с Ирен, поддержи её. Не дай ей сломиться или натворить глупостей! Что бы там ни было, как бы вы не ссорились, пожалуйста, Локки, защити её. Она ведь… такая ранимая…

Боль сдавливала грудь, и мне становилось все тяжелее говорить. Мне вдруг представилось, что это наша последняя встреча, что завтра Лилит действительно пожрет мое тело, и я исчезну. И будут похороны, и мое, скорее всего, сожженное тело, и плачущие друзья с родителями, и пылающий ненавистью Крис, который, возможно, сам же меня и сжег. Огонь, крики, слезы, а потом беспросветный мрак, либо кишащая демонами Бездна — зависит от того, успеют ли они сжечь меня до того, как Лилит окончательно пожрет мою душу…

Все стояло перед глазами, словно происходило здесь и теперь.

Но эти ужасные видения исчезли так же неожиданно, как и появились. И вновь светлая, залитая тусклым солнечным светом кухня, сидящий предо мной Локки с беспокойством на лице, отголоски шагов дяди Пола, где-то в глуби дома, моя бледная рука возле руки друга — все реально, все происходит сейчас. Сейчас — когда я еще «жива», и, к превеликому своему удивлению, надеюсь на спасение.

— Мио? — голос Локки вырвал меня из размышлений.

— Прости, задумалась, — мотнула я головой. — Давай сменим тему.

— С удовольствием, — вздохнул парень и, поднявшись, поплелся к холодильнику. — Мой аппетит уже вернулся и, надеюсь, Бетти не слишком долго просидела в холодильнике, чтобы тушеные овощи переняли её запах.

Я прыснула от смеха. Хорошее настроение понемногу возвращалось. Когда еда была разогрета, Локки сделал себе еще чашку чая и вернулся за стол.

— Кстати, — начала я, вспомнив об одной вещи, — что же стряслось между тобой и Ирен сегодня?

Из-за его набитого рта, я не могла разобрать первых слов, но вид у парня был явно недовольный.

— Не бери в голову, — произнес он, проглотив пищу, — повздорили немного. Её не устроила новость, что я после окончания школы собираюсь поступать в один из кембриджских колледжей в Лондоне.

— Ого, не плохо. Но все же Ирен можно понять, — хмыкнула я, — на её месте любой бы запротестовал.

— Да я знаю, но у меня все продуманно. — Локки съел еще одну ложку овощей, сделав короткую паузу. — Я хотел, чтобы она поехала со мной. Там неподалеку есть хороший дизайнерский колледж. Она давно мечтала о чем-то подобном. Мы даже сможем вместе снимать квартиру.

Я удивленно приподняла брови.

— Довольно серьезное решение. Но звучит неплохо. Только теперь я не понимаю, почему она отказывается?

— Вот и я не понимаю! — вдруг воскликнул Локки, тыкая в овощи вилкой, будто вымещая на них зло. — Видите ли, она считает, будто бы я считаю, что она не сможет ничего сама сделать, не сумеет найти нормальный колледж и тому подобное. Будто бы я никогда не слушаю, чего она хочет, делаю все для себя, и ничего для неё. Да я только и делаю, что слушаю и исполняю все её прихоти! Но иногда приходиться следовать здравому смыслу, а не её бешеным идеям. Но даже так я всё делаю, лишь бы она была счастлива. Как этого можно не понять? Я ж люблю её, черт подери!

Он нервно взъершил пятерней волосы и шумно опустил руку на стол. Парень, который с непроницаемым лицом копался во внутренностях моего тела, сейчас мучался от мук любви. Ситуация одновременно грустная и комичная.

— Не принимай это так близко к сердцу, — ободрительно улыбнулась я. — Поверь, на самом деле Ирен счастлива, что сможет быть рядом с тобой. Я думаю, она просто боится перемен. Ведь здесь, вблизи родных мест и родительского дома, она чувствует себя в безопасности. А переехав в совершенно незнакомое место, она будет нести сама за себя ответственность, даже если ты будешь рядом. Вот по этой причине и ищет глупые отговорки, ведь ты знаешь, что раньше она никогда не оспаривала твои идеи, разве что в шутку. Так что просто наберись терпения и дай ей немного времени. Учебный год лишь начался, некуда спешить.

Локки поджал губы и опустил глаза, ковыряя вилкой в тарелке. Потом тяжело вздохнул и кивнул.

— Да, ты права. Я слишком сильно спешу. Просто… до сих пор не вериться, что я теперь с Ирен. — Он горько улыбнулся. — Раньше мне это казалось лишь несбыточной мечтой.

Я подозрительно сощурилась и состроила коварную мину.

— Так-так-так… а вот мне интересно, когда ты понял, что любишь её? Подозреваю, что не в тот момент, когда на вас медведь напал.

Вилка в руках парня на секунду застыла, после чего продолжила свое движение по тарелке, но уже медленней. Локки откинулся на спинку стула; горькая улыбка сменилась нежной.

— Давно уже, — заговорил он, глядя на свою тарелку. — Еще в средней школе, почти сразу же, как с вами обеими познакомился.

Я отвращено скривилась, вспомнив некоторые неприятные нюансы нашего знакомства.

— Не напоминай. Я две недели не могла отойти после того.

— Ну зато смотри, какой результат! — засмеялся Локки. — В любом другом случае мы бы вряд ли подружились, или даже заговорили друг с другом. Я ведь был тем еще дураком.

— Ты был тем еще умником, а это еще хуже.

Мы оба рассмеялись, вспомнив картины нашего недалекого прошлого. Можно сказать, что знакомство с Локки было действительно судьбоносным событием, которое произошло при весьма интересных обстоятельствах, которые я не очень то и любою вспоминать, что не странно…

Это произошло в конце первого года средней школы. Так получилось, что я, Ирен и Локки попали в один класс. В то время мы с Ирен уже были друзьями, не смотря на нашу полную противоположность: она общительная и жизнерадостная, а я замкнутая и вечно грустная. Многие не понимали нашей связи, да и я тоже. Ирен всегда была рядом, рассказывала интересные вещи, приглашала к себе домой, вечно делилась обедом. Она защищала меня от назойливых мальчишек, которые любили издеваться и обзывать меня из-за моей поношенной одежды или отсутствия денег на обед. Хотя не только я — Ирен дружила абсолютно со всеми, её все любили, она была душой компании и всегда могла поддержать любой разговор, развеселить любого человека. Заботилась обо всех, ни над кем не насмехалась, никого не обсуждала. Она никогда не унывала и даже в самые знойные дни была весела, словно в разгар лета. Но все же со мной Ирен проводила больше времени, чем с другими. Я не могла понять, что она нашла в дружбе со мной, и часто спрашивала об этом. А она лишь весело улыбалась и пожимала плечами. Наверное, наш случай был хорошим примером поговорки «противоположности притягиваются». Как бы там ни было, Ирен была моим спасательным кругом, который не давал утонуть в море горького детства.

Локки же, в то время, был совершенно не таким, какой есть сейчас. Вечно серьезный мальчик с уймой умных книг в портфеле и бесстрастным выражением лица. Он не интересовался играми, развлечениями, типичными мальчишескими забавами, отношениями с противоположным полом, а лишь вечно сидел за своей партой, впившись взглядом в учебник, и отвлекался лишь тогда, когда отвечал на вопросы преподавателя или указывал на его ошибки. У него не было друзей, он ни с кем не общался, никогда не смеялся, и, возможно, стал бы отличным предметом для издевок со стороны других мальчишек, если бы они попросту не боялись его. Если во время любого урока, кто-то вдруг затрагивал тему человеческого организма, Локки проявлял особую активность и иногда такое выдавал, что у одноклассников надолго пропадал аппетит. Но в остальное время он был погружен в себя и, казалось, считал всех остальными глупцами, недостойными его внимания.

Но все изменилось после одного довольно неприятного для меня случая.

В тот день мне впервые удалось съесть горячий сытный завтрак. Я почему-то проснулась очень рано и, от нечего делать, решила немного убраться в гостиной и вынести уже застоявшиеся скопища пивных банок Фреда. По пути от мусорных баков меня увидела Миссис Винс, вышедшая подмести листья со своего двора. Она подозвала меня, мы перекинулись несколькими фразами, после чего она пригласила меня к себе позавтракать. Я очень обрадовалась, ведь уже давно не ела нормальной домашней еды. В общем, наелась я до отвала, так что даже живот выпучился. В школу я пошла радостная и сытая. Но на втором уроке меня вдруг начало слегка мутить. Я скинула все на переедание и решила просто потерпеть. Но на третьем уроке меня начали терзать болезненные рези в животе и сильная тошнота. Я хотела было поднять руку, чтобы попроситься у учителя выйти, но каждое новое движение будто усиливала тошноту. Ирен, сидевшая рядом со мной, заметила мое позеленевшее и взмокшее лицо и не на шутку перепугалась. Она начала шепотом спрашивать, что со мной, как тут её услышал учитель и велел прекратить разговаривать на уроке. Тогда Ирен сказала, что мне плохо и попросилась провести меня к медсестре. Учитель обвел меня строгим взглядом и, убедившись, что мне действительно не хорошо, молча кивнул в сторону двери. Ирен быстро схватила меня за руку и помогла встать, но от этого резкого движения случилось то, чего я боялась больше всего. Вся тошнота из желудка вдруг подкатила к горлу и меня, согнув пополам, вырвало прямо на пол. Те одноклассники, что сидели ближе всего ко мне, резко повскакивали со своих мест с отвращением на лице. В первый миг Ирен так же отступила назад, но в следующую секунду присела рядом и помогла убрать упавшие волосы с моего лица, измазанное в зловонной жиже и слезах. Как только я попыталась вздохнуть, меня вновь вырвало. Кто-то издал отвращенный стон, где-то даже послышался смешок, а я же давилась слезами и тошнотой, желая умереть на месте, дабы избежать этого позора. Услышав, как кто-то засмеялся, Ирен гневно вскочила и начала кричать, что-то о бесчеловечности и эгоизме, но я не слышала её. Ведь та маленькая доля семейного тепла и счастья, что я испытала, завтракая с Миссис Винс, сейчас расплывалась предо мной отвратительной вязкой массой. Ирен, откричавшись, вновь присела возле меня, без капли отвращения взяла мои испачкавшиеся руки в свои, и попыталась помочь мне встать, но мое тело словно приросло к земле. При этом она еле сдерживала себя, чтобы не расплакаться, но все же одна слезинка предательски скатилась по щеке. Это был один из немногих случаев, когда я видела её слезы. Я чувствовала, что еще немного, и она разреветься вместе со мной, поэтому собралась с силами и, сглатывая накатывающую тошноту, поднялась на ноги. Жалкое, наверно, зрелище было, но никто из присутствующих не сдвинулся с места, чтобы нам помочь.

Выровнявшись, я неуверенно подняла голову и увидела лица одноклассников. Они выглядели так, будто перед ними находиться отвратительный червь, и это пошатнуло мою уверенность, от чего ноги вновь стали ватными. Но от падения меня удержала сильная рука, схватившая за плечо. Повернувшись, я увидела Локки. Это меня удивило, как и всех остальных. А парень, казалось, сам не до конца понимал, что делает. Но в следующую секунду он резко посерьезнел и посадил меня за стул. Уверенным тоном он велел кому-то из класса побежать за медсестрой, после чего поднес к моему рту бутылку с водой и заставил сделать несколько небольших глотков. Когда ужасный привкус во рту исчез, мне полегчало.

Медсестра прибежала быстро. Меня отвели в медпункт, сняли запачкавшуюся одежду, дали какую-то таблетку и уложили в койку. Измотанная, я на полчаса заснула, а когда открыла глаза, увидела сидевших рядом с собой Ирен и Локки. Ирен то и дело всхлипывала, а Локки врачебным тоном не без доли раздражения заверял её, что со мной все будет в порядке. Когда подруга заметила, что я очнулась, она хотела было наброситься на меня со слезами, но парень её вовремя остановил. Он задал несколько вопросов на счет моего самочувствия и предупредил, чтобы я больше не нагружала так свой желудок за один присест. Через минуту пришла медсестра, осмотрела меня, задала почти такие же вопросы, что и Локки, и посоветовала то же самое.

В класс я так и не вернулась.

На следующий день, превозмогая огромное желание остаться дома, я потащилась в школу. Видимо, на одноклассников здорово повлияли гневные крики вечно веселой Ирен, так как по прибытию я не встретила издевательских насмешек с их стороны. А некоторые девочки даже спросили о моем самочувствии. Тогда я позволила себе успокоиться и постаралась забыть то, что произошло. Но перед этим я отыскала Локки и, запинаясь от стыда, поблагодарила его за помощь. Парень лишь молча кивнул, даже не поднимая глаз от своей книги. Мне этого было достаточно. Мне, но не Ирен. Целый день она вертелась возле парня и пыталась его хоть как-то разговорить. Она доказывала ему, что он на самом деле не такой холодный, каким хочет казаться, и что у него на самом деле доброе и отзывчивое сердце. Говорила о том, как он великодушно поступил, какой он молодец и тому подобное, и что в благодарность за это она станет его другом.

Парень честно пытался её игнорировать, сохраняя маску ледяного спокойствия на лице, но все чаще можно было заметить его нервно подрагивающую бровь, и играющие на скулах желваки. На третий день, когда Ирен уже успела пересказать ему всю мою и свою биографию, он не выдержал и тихо, чтобы не привлечь внимание окружающих, но злобно велел отстать. Казалось, он уже не раз пожалел о том, что помог мне.

Но Ирен это не остановило. Меня же, словно тряпичную куклу, она волочила за собой и тоже пыталась втянуть в разговор.

В общем, каким-то чудом через две недели Локки все же начал отвечать на некоторые её вопросы. А через месяц мы уже сидели втроем на перемене и оживленно разговаривали на разные темы. И вскоре Локки впервые при нас засмеялся…

— Значит, — заговорила я, перерывая нить нахлынувших воспоминаний, — настырность Ирен не была такой уж и бессмысленной.

— Она перевернула мою жизнь с ног на голову, — улыбнулся Локки. — Как и твою.

— Это точно. — Я засмеялась.

Внезапно раздался короткий звонок, извещающий, что на мой телефон пришла смс. Она была от Криса, и её содержание меня сильно озадачило.

«Канал ТМК. Быстро!»

— В чем дело? — спросил Локки, заметив мое замешательство.

А между тем внутри появилось нехорошее предчувствие.

— Мне нужно срочно воспользоваться твоим телевизором.

Увидев мою серьезность, парень не стал задавать лишних вопросов и молча кивнул.

Мы подорвались с мест и быстрым шагом направились в сторону его гостиной. Но лишь зайдя в комнату, тут же застыли на месте, когда увидели, что телевизор включен как раз на том канале, что нам нужен. А в кресле, спиной к нам, сидел дядя Пол. Возможно, мы бы неслышно развернулись и ушли, не привлекая к себе его внимания, если бы не были ошарашены тем, что услышали от репортера из экрана.

«… на данный момент насчитывается более двадцати людей, которые после смерти были подвержены «мгновенному распаду» — так это явление окрестили ученые, что проводили вскрытия. Мертвые тела, подверженные мгновенному распаду, разлагаются в десять раз быстрее обычного тела, не зависимо от внешних факторов. Расследование не дало точных объяснений этому явлению, так как потерпевшие не имели ничего общего друг с другом, и, по словам знакомых, отличались отличным здоровьем. Во время вскрытия так же не было обнаружено никаких необычных факторов, которые были бы причиной данного явления. Предполагается, что это вызвано новым, не ведомым раньше науке, вирусом, но ученые пока что не могут дать точного ответа»

Тут кадры сменились и на экране появился важного вида старик в белом халате.

— Тела потерпевших, — заговорил он, — совершенно не отличаются от обычных тел, разложившихся за соответствующий строк. Удивительней всего то, что тела, которые были подвержены мгновенному распаду, разлагались до определенного состояния, после чего процесс скорого разложения останавливался и приходил в норму. Но эта граница не однозначна для всех потерпевших: некоторые имели вид умерших пять лет назад, некоторые двадцать, а одно тело так вообще казалось пятидесятилетней давности. В любом случае строк был довольно большим. Мы подозреваем, что это дело рук нового вида вируса, но не ясно, были ли подвержены ему потерпевшие до или после смерти. Ясно лишь одно — это не болезнь и не то, чем можно заразиться, так что причин для паники нет.

Кадры сменились и теперь мы видели комнаты какого-то дома. Голос репортера вновь завещал:

— «Тела потерпевших нашли в их домах. Следов насилия или убийства не было, соседи так же не слышали никаких криков и не видели, как случилась эта трагедия. Но группу расследования заинтересовал один интересный факт: хоть потерпевшие и отличались разным возрастом, полом, местом жительства — одно общее у них все же было; в ходе обыска домов потерпевших, почти ни у кого из них не обнаружили никаких медикаментов и пищи. Так же невозможно было связаться с родственниками пострадавших, лишь с немногочисленными знакомыми и соседями. Три мертвых тела так и не удалось опознать».

На экране вдруг появились фото нескольких человек и два телефонных номера.

— «Сейчас мы обращаемся к телезрителям: если вы узнаете кого-то из этих людей и имеете информацию, которая может помочь расследованию, звоните за номерами, указанными на экране. С вами был...»

Фраза оборвалась — телевизор вдруг выключился.

— Идиоты, — процедил сквозь зубы дядя Пол, кидая пульт на кофейный столик перед собой.

Его реакция ошарашила нас не меньше, чем увиденное по телевизору.

Мы неуверенно шагнули вперед, звук шагов привлек внимание мужчины.

— Почему ты называешь их идиотами? — поинтересовался Локки, подозрительно прищурившись.

— Потому что эти тупые теоретики считают, что раз тело уже разложилось, значит его нужно обследовать так же, как и любое другое разложившееся тело, — фыркнул дядя Пол, откидываясь на спинку кресла. — Они привыкли делать все по инструкции, а любые отклонения считать патологиями либо ошибками, допущенными в ходе обследования. Последнее — чаще всего. Поэтому совершенно ничего и не находят. А шум подняли лишь из-за того, что какой-то репортеришка прознал об этом и написал статью. Потом это просочилось в Интернет, а теперь и в телевидение.

— Откуда ты все это знаешь? — удивленно спросил Локки.

— Где-то с неделю назад я попросил некоторых доверенных лиц доставить мне тело одного из потерпевших и, по возможности, отчеты этих псевдоученых об их вскрытиях. Уж очень меня заинтересовали эти смерти. Обычное вскрытие, как уже говорилось, ничего не дало — простое мертвое тело, ничего особенного. Никаких патологий, никаких следов заражения или болезней, ничего необычного — так говорилось в отчетах. И, правда, когда я сделал вскрытие, то тоже ничего не нашел. Но потом я провел несколько обследований и столкнулся с чем-то… странным и понял, что уделял внимание совсем не тому, чему нужно. Мы все искали что-то, чего не должно быть в человеческом теле, но совершенно не обращали внимания на отсутствие того, что должно там быть. Первое — полное отсутствие питательных веществ в клетках организма. Мой экземпляр тела был сравнительно молод — и пяти лет не прошло после разложения, тем более, он, как и другие потерпевшие, благодаря мгновенному разложению избежали встречи с паразитами, поедающими похороненные трупы. Поэтому хоть какие-то следы белков или жиров все же должны были остаться. Но их там не было. Второе — совершенно чистый желудок и кишечник. Никаких следов остатков пищи или экскрементов — они должны было остаться при теле. И третье — мозг. Такое ощущение, что перед смертью человека он поддавался сильной нагрузке. Да и мышечная система странная… Словно, это был человек… но и нечеловек одновременно.

Я почувствовала нервную дрожь в коленках. На лбу Локки выступила капелька пота, а благодаря близости, я слышала, как быстро бьется его сердце.

— И, — начал парень, пытаясь скрыть волнение в голосе, — что ты будешь делать?

Дядя Пол пожал плечами и устало зевнул.

— Посмотрю, что будет дальше. А вообще, я думаю, что это просто результаты неудачного эксперимента какой-то подпольной лаборатории. Ну знаете, что-то вроде: «один укол — и у тебя будет сила супергероя», а после этого укола ты начинаешь потеть кровью. Сколько раз я такое видел, так что теперь меня ничего не удивляет. Только странно, что тела оставили на видном месте, будто бы хотели сказать: «смотрите, что мы можем». Любители какие-то, наверно.

«Далеко не любители», — пронеслось у меня в голове сквозь наплыв панических мыслей.

— Кстати, — Дядя Пол заинтересованно приподнял брови, — а вы вообще, чего хотели?

Этот вопрос загнал нас в угол. Но, благо, Локки быстро среагировал.

— Соседка спрашивала, что там с её котом? — выпалил он.

— А, — махнул мужчина рукой и сонно потянулся, — обычный мышьяк. Скажи ей, чтобы аккуратнее травила мышей, либо завела лучшего кота. А теперь я, пожалуй, пойду, посплю — Бетти забрала у меня все силы.

— Если собираешься разлечься на диване, сними сначала свой халат, — строго велел Локки. — И отнеси его наконец-то в химчистку!

— Да, да, — лениво протянул дядя Пол и, взглянув на меня, широко улыбнулся. — Захаживай еще к нам. Когда кто-то есть, этот умник меня меньше достает.

Я не сдержала смешка, от чего была награждена укоризненным взглядом Локки.

Когда мы вернулись на кухню, я перекрутила в голове все, что увидела по телевизору и задумалась. Нет сомнений — это дело рук демонов, а вернее Алана и ему подобных. Вероятней всего, что они не просто убили умерших, а пожрали их демонов. Только вот почему они делают это так открыто, что даже СМИ всколыхнулись? Вряд ли для развлечения. Или дядя Пол был прав, и это действительно какое-то послание.

— Что думаешь? — спросила я Локки после минутного молчания.

Парень покачал головой.

— Не знаю. Есть одна мысль, но она кажется бредовой.

— Говори, все равно ничего другого у нас нет.

— Ну, — начал он неуверенно, — помнишь, о той песне, которую Люси-Роуз спела в монастыре? Ты говорила, что вы — умершие — услышав её, почувствовали неясный шок, или что-то типа того. А после этого твоя Лилит захватила тебя и целый день напевала эту песню.

— Ага, — кивнула я. — Ты думаешь, что это как-то связано?

— Можно и так сказать. Напомни, какие там последние строки этой песни.

Я на секунду задумалась.

— Кажется, и треснут границы, и начнется конец, когда миру запоет проклятый агнец.

— Вот. Может, эта песня, стала каким-то подсознательным сигналом для демонов. Чтобы они начали… то, что должны начать. Ты говорила, что демонов, в конечном счете, должно быть семь, которые пожрут своих слабых собратьев, чтобы набраться силы.

— Ну, это грубо говоря, — заметила я.

— Не важно. Я думаю, что та группа демонов, во главе которых стоит Алан, о котором ты рассказывала, как раз и начали эту «зачистку», чтобы набраться сил. А публично они это делают, чтобы показать остальным умершим, что они сильнее их, и бежать им некуда. Ну, чтобы внушить страх и тем самим ослабить…

— Ох, — я тяжело опустила голову на стол, прижавшись лбом к его твердой поверхности, — почему-то мне кажется, что все намного, намного хуже…

И будто подтверждая мои слова, в голове послышался тихий короткий рык Лилит.