Безжалостный

Глава 7

— Ты явно не в своем уме, раз говоришь такое, — процедила я сквозь плотно стиснутые зубы. Настороженность по отношению к Рителе возросла, и желание осмотреться по сторонам вспыхнуло с новой силой. Чего она добивается, говоря мне этот бред? Какую игру ведет?

— Не веришь мне?

— А должна?

— Знаешь, я тебя не узнаю. Где та Лив, которая при встрече бежала ко мне с объятиями? Сейчас ты смотришь на меня как на врага.

— Твой брат изменил меня. Для этого ему с головой хватило месяца.

— Повторяю: мне очень жаль, что такое произошло. Но, пожалуйста, выслушай меня.

Я нервно кивнула, но лишь сильнее вцепилась в дверь.

— Не знаю точно, когда ты начала нравиться Мейсону, но, думаю, ты заинтересовала его еще в вашу первую встречу.

— Правда? — Я не смогла сдержать сарказма и дрогнувшей улыбки. — Что-то я этого не заметила.

— Ты не знаешь его так, как я. И ты на него практически не смотрела, хотя Мейсон, наоборот, никогда не мог оторвать от тебя взгляд. И я сразу уточню одну вещь: твоя мать терпеть его не могла.

— Ты преувеличиваешь. Она лишь относилась к нему с настороженностью. Как оказалось, не зря.

Помню, мама часто говорила, чтобы я держалась от Мейсона подальше. Изначально я понять не могла — почему. Но мама тщательно следила за этим. Например, попросила, чтобы мне выделили комнату в крыле особняка, противоположном тому месту, где находилась спальня сводного брата. Именно она договорилась, чтобы в школу нас с ним возили на разных машинах.

Подобных моментов было множество. Мама действительно ограничивала наше общение. И если изначально я даже злилась на нее (ведь будучи общительным и активным ребенком, хотела играть с Мейсоном), то со временем во многом ее поняла.

Это произошло после того, как я чуточку лучше узнала своего сводного брата. Потом я уже сама желала, чтобы мы виделись как можно меньше.

— Ты явно многого не знала о своей маме. — Рите закатила глаза. — А еще, судя по всему, о ситуации в целом.

— Не понимаю, о чем ты. Но, главное, не понимаю, при чем тут моя мама.

— Тебе известно, что у нас с Мейсоном разные отцы?

— Да.

Об этом было просто невозможно не знать. Еще будучи ребенком я заметила, что новый муж моей мамы по-разному относится к своим детям. Дочку он боготворил, а вот сына ни во что не ставил. Позже я узнала, что Мейсон ему не родной. Что он был нагулян. Но поскольку все состояние Ридов было получено именно от матери Мейсона, даже после ее смерти мальчика не прогнали. Мать оставила ему большую часть наследства.

— Знаешь ли ты, что биологический отец Мейсона когда-то изнасиловал твою мать?

— Что? — Лишь один вопрос, а на меня он подействовал подобно удару. Слишком внезапно. Я даже не смогла сдержаться: уголки губ нервно дрогнули.

— Значит, не знаешь. — Ритела шумно выдохнула, явно предчувствуя тяжелый разговор. — Об этом я тоже мало что знаю, но вот такая информация до меня дошла. Из-за этого случая твоя мать ненавидела того мужчину. А Мейсон похож на него как две капли воды.

— Это точно?

— Доказательств у меня нет, но те, с кем я разговаривала, подтвердили эту информацию.

— Когда это произошло?

— Еще до твоего рождения. Но, судя по всему, ситуация была действительно страшной. Твоя мать даже спустя годы не забыла этого мужчину и с первого взгляда узнала его в Мейсоне. Думаю, мой отец подтвердил, что Мейсон не просто похож на того человека. Что он действительно его сын.

— Кто же он?

— Я не знаю, но ты можешь спросить у Мейсона. Насколько мне известно, они время от времени видятся.

— Он… общается с этим ублюдком?

— Желание наладить отношения исходят именно этого человека. Мейсон его единственный сын.

От всего услышанного мне стало плохо.

— Твоей матери было тяжело контролировать себя рядом с Мейсоном. Думаю, ты также не знаешь, что иногда она впадала в истерику и бросалась на него. Несколько раз даже избивала брата так, что он лежал в больнице.

— Ложь…

— Помнишь, как его отправили в летний лагерь на месяц? А потом он вернулся, и у него на лице были шрамы? Тогда ты еще пыталась общаться с братом и бегала за ним, спрашивая, откуда у него эти отметки. Твоя мама остановила тебя и сказала, что Мейсон просто полез на дерево и поцарапался о ветки.

— Помню, — сказала я, переступая с ноги на ногу. Это случилось давно, но в память въелось то, как я ждала брата из лагеря. Думала, что он расскажет мне много интересных историй. Но Мейсон, войдя в дом, даже не посмотрел в мою сторону. Я сама побежала за ним, но мама остановила.

Позже я подловила брата в обеденном зале. Или в бассейне. Таких подробностей я уже не помнила, но, опять-таки, в память въелось воспоминание о шрамах. Еще совсем свежих, но их было настолько много, что казалось, они занимают чуть ли не каждый сантиметр его лица.

От их вида мне стало жутко, но почему-то захотелось прикоснуться к щеке Мейсона. Я практически это сделала, но рядом возникла мама и сжала мою ладонь в своей. Я этого не ожидала. Кажется, она собиралась куда-то уехать, но почему-то осталась дома.

В тот момент мама выглядела… странно. Я даже испугалась. Но уже в следующее мгновение она необычайно тепло улыбнулась и произнесла:

— Милая, Мейсон поранился, когда полез на дерево. Не стоит его трогать. Ты можешь сделать ему больно.

— Правда? — Я широко раскрыла глаза и обернулась к мальчишке: — Ты поцарапался о ветки? Хотя бы не упал с дерева?

Я помню, что при этом разговоре присутствовала и Рите. Она как раз подошла к нам. Вернее, к своему брату.

Все так же тепло улыбаясь, мама сказала Мейсону:

— Тебе стоит быть осторожным и больше не лазить по деревьям.

Я нахмурилась. Мама заботилась о нем, а Мейсон в ответ не сказал даже «спасибо». Лишь молча и мрачно смотрел на нее. Меня это огорчило и в очередной раз доказало, что Мейсон — плохо воспитанный мальчишка.

— Так вот, Лив, не было никакого лагеря, — сказала Рите. — Мейсон лежал в больнице. И по деревьям он не лазил. Это твоя мать исцарапала его ногтями.

— Ты врешь.

— К сожалению, нет.

— В твоих словах нет логики. Думаешь, я не узнала бы, если бы дома происходило нечто такое? Как минимум услышала бы об этом от слуг.

— О, за это я даже некоторое время на тебя злилась. За то, что ты ничего не замечаешь. За то, что настолько плотно срослась со своими розовыми очками.

— Нечего было замечать. Ты лжешь.

Мама была из знатной и влиятельной семьи. Мы обанкротились уже после моего рождения, но до этого она всегда находилась под присмотром охраны. Ни один мужчина не смог бы причинить ей вред. Не посмел бы. И моя мама не была сумасшедшей, которая избивает и царапает детей.

— Нечего было замечать? — Рите поджала губы. — Истерики твоей мамы не были редкостью. Несколько раз она даже приходила к брату ночью. Пыталась задушить. Хорошо, прислуга оттаскивала. Это слышал весь дом, но не ты. Конечно, я понимаю, что твоя спальня была в противоположном конце особняка, но такие вещи происходили постоянно, а ты их не видела. Будто жила в параллельной реальности, где все несказанно хорошо и радужно.

— Почему же ты мне раньше ничего не рассказывала? — Я сжимала дверь с такой силой, что пальцы не просто ныли. Они уже болели.

— Боялась, Лив. Тогда все было настолько шатко… Иногда мне казалось, что мы ходим по пороховой бочке. Твоя мать никогда не трогала меня, но не буду скрывать: я ее боялась. А все потому, что, в отличие от тебя, видела, какой она может быть.

Рите подошла ближе и одной ногой встала на ступеньку.

— Но уточню еще одну вещь. Я не знаю, что биологический отец Мейсона сделал с твоей мамой. Да, это ударило по ней, раз она настолько жутко срывалась на брате. Вот только то, что делала она, — мелочь по сравнению с тем, как поступал мой отец. Не буду углубляться в подробности, но, думаю, ты понимаешь, что он тоже терпеть не мог сына. Для отца Мейсон всегда был ублюдком и позором, но пока наша мама была жива, все казалось терпимым. Она обожала Мейсона, и отец не смел его трогать. Но когда мамы не стало, все изменилось. Когда же в нашей семье появились вы, обстановка начала напоминать ад.

— Отлично. Теперь ты пытаешься в чем-то обвинить меня и маму.

— Я не обвиняю, а рассказываю о конкретных случаях. И сейчас хочу перейти к главному. К вашему появлению в нашем доме. Знаешь, ты всегда привлекала внимание. Даже ребенком была настолько красивой, что от тебя не могли отвести взгляд. Весь город тобой восхищался. Ты знала, что тебя называли маленькой принцессой? Говорили, что ты словно из сказки вышла.

Рите явно преувеличивала, но кое с чем я не могла не согласиться. Действительно, когда я только появилась в этом городе, во внимании я буквально тонула. Но списывала повышенный интерес на то, что моя внешность не характерна для этого королевства. Тут практически нет людей с таким цветом волос и глаз, как у меня. Поэтому, думаю, местные просто воспринимали меня, как диковинку.

— Тебя боготворили. Мейсона же терпеть не могли. Каждый день в него вбивали то, что он ублюдок, позор и сын ужасного человека. Что ему лучше было бы не вовсе появляться на свет. Тебя превозносили как настоящее сокровище, и Мейсону запрещали приближаться к тебе. Так, словно он мог испачкать тебя лишь своим присутствием. Он хотел быть рядом с тобой, но не мог.

— У него всегда было полно друзей. А еще больше шестерок.

— Друзья были за пределом дома. — Рите пожала плечами. — Думаю, нужно уточнить еще один момент. Когда Мейсон подрос, твоя мать перестала его трогать. Мне кажется, что она начала его бояться. Да и мой отец стал осторожнее. То есть стало происходить меньше жути, но… все равно было тяжело.

Я не ответила. Не захотела. Да и как прокомментировать то, что Рите сказала про мою маму? Я ощущала острую неприязнь к этой девушке, но уж никак не желание говорить с ней.

— Если Мейсон узнает, что я рассказала тебе это, он будет не в восторге. Но мне кажется, лучше, если ты хотя бы попытаешься его понять.

— Что я должна понять? Если сказанное тобой правда, то он сын насильника. И в нем явно проявились гены его отца!

— Не говори так! — Рите качнула головой. — Я не буду оправдывать Мейсона. Он действительно не подарок, и в его характере много страшного. Но в том, что сейчас между вами происходит, виноваты грехи ваших родителей.

— Не впутывай в это других людей, Рите. И не ищи оправдания.

— Я же сказала, что не пытаюсь это делать. Подобное было бы неправильным. Если честно, я злюсь на вас обоих. На тебя — за то, что ты ничего не замечала. На Мейсона — за то, что он сорвался. Но я надеюсь, что все еще можно исправить.

— Это невозможно, Рите. Единственный способ все исправить — это посадить Мейсона, чтобы он всю жизнь провел за решеткой. Такому, как он, лучше не находиться среди нормальных людей.

— Хорошо так говорить, если знаешь и помнишь только плохое.

— К сожалению, хорошего не было.

— Правда? Знаешь, если бы не Мейсон, все мы оказались бы на улице! Чтобы ты знала, мама оставила ему в наследство практически все. Даже особняк, в котором мы жили. Конечно, брат был несовершеннолетним, но с учетом домашнего насилия он вполне мог оспорить опекунство и выставить нас всех на улицу. Но он терпел. Ради тебя. А они это понимали и пользовались. Типа — хочешь завтракать рядом с ней? Плати за это. И Мейсон платил.

— Ересь.

— Я только и слышу от тебя, что «ересь» и «ложь». — Рите закатила глаза.

— Мейсону всегда было плевать на меня.

— Да неужели? Однажды он неделю не пользовался правой рукой лишь по той причине, что ты наклеила ему на костяшки лейкопластырь. Он настолько сильно дорожил твоим единственным проявлением заботы, что желал чуть ли не навсегда сохранить этот чертов лейкопластырь! Знаешь об этом? Нет? Правильно, ничего ты не знаешь!

Мне хотелось попросить Рите замолчать. Чем больше она говорила, тем больше трещало мое сознание. Слушать ее уже было невыносимо.

— Если честно, я сама до конца не понимаю Мейсона. Как и того, что он чувствует к тебе. Но понимаю, что, если ты продолжишь прятаться… ты не спрячешься. Он тебя найдет. Он уже это сделал. Но я уговорила его дать мне шанс поговорить с тобой.

— Он знает, где я?..

— Да. Он найдет тебя везде.

— Черт…

— Лив, я сделаю все, чтобы помочь. Понимаешь? Я рассказала это, чтобы ты понимала: ты важна для него. Умоляю, попытайся еще раз поговорить с ним! Если не получится, клянусь, я помогу тебе уехать из города.

— Я предпочла бы сразу уехать. Не видясь с ним.

— Я уже говорила, что это лишь временное решение проблемы. Мне бы хотелось решить ее раз и навсегда. Хотя бы попытаться. Давай поедем к нему. Моя машина стоит около трассы. Я отвезу.