Безжалостный

Глава 9

Когда раздался стук в дверь, я вжалась в спинку кресла и бросила быстрый взгляд на вазу, которую в случае чего собиралась использовать как средство защиты.

Я ждала прихода Мейсона. Понимала, что просто не будет. Точно не с ним.

Но когда стук повторился, я поняла, что это не Рид. Он бы вошел и уж точно не стал бы ждать, пока я ему открою.

Оказалось, пришла женщина. Врач. Войдя в комнату, она поставила на стол чемоданчик с эмблемой единственной в нашем городе частной больницы.

— Зачем вы пришли? — спросила я, продолжая взглядом изучать свою гостью.

— Господин Рид сказал осмотреть вас. — Она открыла чемоданчик и покрыла ладони антисептиком.

Я все больше переставала понимать происходящее: подобное выходило за рамки логики и характера Рида. Для него было бы привычнее изначально причинить мне такую боль и увечья, от которых я сразу потеряла бы связь с реальностью.

— Я не нуждаюсь в осмотре врача.

— Тем не менее уйти я не могу, — ответила женщина. — Не переживайте, госпожа Рид, осмотр пройдет быстро. Но, пожалуйста, скажите, как вы себя чувствуете, и беспокоит ли вас что-нибудь. Мне передали, что вы длительное время находились на морозе и были ненадлежаще одеты. Нет ли у вас обморожения?

Женщина взяла мои ладони в свои и осмотрела расцарапанную кожу около костяшек и запястий. Ее тонкие брови сошлись на переносице, и она перевела взгляд на мое лицо. На синяк около скулы и разбитую губу. Я видела, что врач хмурится, но предполагала, что Мейсон заплатил достаточно, чтобы она не задавала вопросов.

Так и оказалось. Она интересовалась исключительно моим самочувствием, но уж никак ни тем, как я оказалась в таком состоянии.

— У вас нет температуры. Обморожения — тем более. Но я передам господину Риду список требуемых лекарств.

Женщина ушла, и я вернулась к креслу. Мейсон сказал, чтобы я шла к себе. Я предположила, что он имеет в виду спальню, но сейчас была на грани того, чтобы выйти отсюда. Останавливало одно: если до этого Рид по какой-то причине сдерживался, то, увидев меня за пределами спальни, он мог перестать это делать.

Раздался новый стук в дверь, но теперь она без моего разрешения открылась, и в комнату вошла Рите.

— Я так понимаю, вы не поговорили? — спросила она. В особняке было тепло, и сестра переоделась в легкое платье и пушистые комнатные тапочки.

— Он сказал мне идти к себе.

— Но он же тебе ничего не сделал?

— Пока нет.

— И не сделает. Думаю, Мейсон тоже понимает, что так больше продолжаться не может. — Рите села на край моей кровати. — Он слишком долго не мог тебя найти и все это время практически не спал. Последние дни особенно. Только и делал, что искал тебя. Думаю, он понимал, что случиться могло всякое. Например, нечто действительно плохое. Такое, что он тебя больше не увидит.

— Он сам хотел сделать со мной нечто плохое! — вспылила я. Не смогла сдержать злость и резкость в словах. — Понимаешь? Хватит всего этого бреда насчет того, что я ему нравлюсь! И тем более того, что Мейсон способен хотя бы на толику переживаний о другом человеке!

Рид был стопроцентным монстром, но я понимала, что Рите, будучи его сестрой, пытается найти в брате хоть что-то хорошее. Как по мне, она заблуждалась. Переубеждать ее, судя по всему, было бесполезно. Да и любить Мейсона — ее право. Я не понимала одного: как Рите вообще смеет убеждать меня в том, что в нем есть не только плохое?

Может, мне попытаться найти в нем хорошее, когда он в следующий раз будет меня бить? Или сжимать мою шею так, что еще немного — и я задохнусь?

— Почему ты не ешь? — Рите посмотрела на нетронутый поднос.

— Не хочу.

— Может, сходим на кухню? Выберешь то, что тебе захочется. — Сестра окинула меня взглядом. — Ты похудела.

— Мейсон сказал мне идти к себе. Думаю, он не обрадуется, если я выйду из комнаты.

— Лив, не стоит настолько сильно переживать. — Рите поднялась на ноги. — Пойдем, отведу тебя на кухню и там накормлю.

Есть я не хотела, но выйти из комнаты было неплохо. Поэтому, боясь встретить Рида и то и дело оглядываясь, я последовала за Рите.

На кухне мы провели около часа. Доставая еду из холодильника, Рите рассказывала про университет и учебу. Жаловалась на своего нового парня и говорила, что обязательно бросит его, когда вернется. Возможно, сестра специально завела разговор на настолько отвлеченные темы. Шутила и постоянно улыбалась. А, включив телевизор, даже начала комментировать идущую передачу.

Она вела себя примерно так же, как всегда, и мне опять начало казаться, что последнего месяца не было. Но расцарапанные ладони и боль в разбитой губе не позволяли терять связь с реальностью.

— Пойдем, прогуляемся по дому, — предложила сестра, когда мы вышли из кухни. — Может, посмотрим какой-нибудь фильм в домашнем кинотеатре? Мы им вообще не пользуемся. Комната годами пылится. Нужно это исправлять.

Про «пылится» Рите явно преувеличивала. Горничные каждый день убирали абсолютно все комнаты, но сестра была права, говоря, что домашним кинотеатром мы не пользовались. Эта комната просто… существовала.

Мы разместились на диванчиках и на большом экране посмотрели крайне глупую комедию. Потом сестра придумала новый способ развлечения — бассейн.

Туда идти я не хотела, но Рите желала поплавать, а я не рискнула ходить по дому одна. И возвращаться в спальню тоже. Там я себя чувствовала словно в клетке, в которую в любой момент мог наведаться зверь.

Пришлось все же ненадолго забежать в спальню, чтобы переодеться в купальник. Рите подождала меня в коридоре около двери, после чего мы пошли к ней, а оттуда — к крытому бассейну.

— Ты чего сидишь? — Сестра сразу же прыгнула в воду и недовольно посмотрела на то, как я опускаюсь на шезлонг.

— Я и плаванье несовместимы. Ты же знаешь.

— Вода расслабляет, а тебе это нужно. Просто походи в воде. Давай, Лив.

Я была настроена категорично. Не любила бассейн. Лишь немного походила рядом, а потом села на бортик. Рите подплыла ко мне, и какое-то время мы разговаривали. Потом сестра взяла меня за руку и утянула к себе.

В этом месте было неглубоко. Наверное, где-то по пояс. Но, падая с бортика, я с головой ушла под воду. Кожу закололо от прохлады, и считаные мгновения, пока я не вынырнула, я вспомнила Джейкоба. То, как он доставал меня из озера. Прикосновения его мощных горячих рук.

Я прекрасно понимала, что наступит момент, когда я пойму: мы больше не увидимся, но сейчас ощутила, как грудь словно обожгло. Наверное, я немного сожалела, что не сказала ему даже банального «прощай».

— Только не злись. — Сестра улыбнулась и, подхватив меня за руку, помогла выпрямиться. — Но я правда уверена, что тебе следует поплавать. Ну, или походить в воде, раз иначе ты сразу тонешь. Вода лечит нервы.

Я не стала спорить и пошла дальше бродить по бассейну. Сидеть в воде и даже нырять.

Вот как раз ныряла я отлично. Сразу шла ко дну.

Вряд ли вода могла меня излечить, но она однозначно увлекла. Через полчаса я, неожиданно для себя, рассмеялась. Это произошло тогда, когда у Рите порвались лямки на купальнике. Выглядело забавно. То, как сестра растерянно и зло пыталась поймать его верх, при этом ругаясь как грузчик.

— Нет, я, конечно, рада, что тебя это позабавило, но, вообще-то, это был мой любимый купальник, — сказала она, вылезая из бассейна.

Поскольку сюда Рите пришла в шортах, она взяла мое платье и пошла переодеваться. Я же опять нырнула. Оказывалась на поверхности, лишь чтобы сделать несколько вдохов, а потом опять уходила ко дну. Устав, решила вылезти из бассейна и заодно посмотреть, не вернулась ли Рите.

Вот только увидела не ее, а Мейсона.

Он стоял около одной из колонн, буквально в метре от бассейна. У меня тут же перехватило дыхание. Даже один взгляд на Рида — как разряд смертоносного тока.

Его глубокий и хриплый голос тут же пробрался в мое сознание:

— Подойди ко мне.

Первое, что хотелось ответить, — «нет». Вот только проблему это не решало. Тем более он уже сейчас мог злиться за то, что я вышла из комнаты.

Кое-как я добралась до ступенек и выбралась из бассейна. Думала о том, что и как ему сказать, а еще о том, как сбежать, если появится острая необходимость. А в последнем я не сомневалась.

С мысли меня сбил взгляд Мейсона. Мне не понравилось то, как он на меня смотрел.

— Я до сих пор не понимаю тебя. — Мне хотелось прикрыться, спрятаться от взгляда Рида, но Рите унесла мое платье. Оставались лишь полотенца, вот только лежали они позади Мейсона. Я не знала, чего хочу больше — прикрыться, или не подходить к нему. И осталась на месте, примерно в трех метрах от Мейсона.

— Разве я сделала тебе что-то плохое? Откуда такая злоба по отношению ко мне?

Я не стала говорить о том, что сказала сестра. Не до конца верила ее словам и интуитивно ощущала, что эту тему лучше не затрагивать.

— Но даже если ты меня ненавидишь, просто скажи об этом. Дай мне уйти, и я больше никогда не попадусь тебе на глаза.

Я ждала, что Мейсон хоть что-то скажет, но он молчал. Лишь смотрел на меня, но так, что я внутренне сжималась, с трудом делая новые вдохи.

Сжав кулаки, я опустила взгляд и случайно увидела на шезлонге то, чего там ранее не было: бумажный пакет из аптеки. Но сейчас мне было не до того, что это и как оно тут оказалось, поэтому я вновь обратилась к Риду:

— Пожалуйста, поговори со мной. Как твоя сестра, я ношу твою фамилию. Долгие годы мы жили как семья, под одной крышей. Хотя бы из уважения к этому прошу тебя позволить мне уехать.

— Я предлагаю тебе отношения.

Уголки моих губ дрогнули. Голова непонимающе качнулась. Я словно не разобрала его фразу и потому попросила:

— Пожалуйста, повтори.

— Я заинтересован в тебе. — Положив ладони в карманы брюк, он пошел в мою сторону, а я так и осталась стоять словно вкопанная. — Хочу тебя как женщину.

Это он произнес, остановившись буквально в полуметре от меня, но мне почему-то казалось, что расстояния нет. Внезапно ладонь Мейсона прикоснулась к моим мокрым волосам, откидывая пряди, но я была готова оцепенеть даже от этого.

Взгляд Рида опять скользнул по мне. Потом он посмотрел мне в глаза и сказал:

— Я предлагаю тебе настоящие отношения. Не статус игрушки.

— Ты… серьезно? — Я изогнула брови. По спине скользнул холодок. Сознание все еще отказывалось принимать его слова. Отталкивало, как нечто противоестественное. — Теперь я понимаю тебя еще меньше. Ты никогда не обращал на меня внимания. Особенно в последние годы. Мы толком и не разговаривали, если не считать «привет» и «пока», но даже их произносила я. Честно, я сейчас не могу вспомнить, что и когда ты мне говорил. Разве что пару месяцев назад сказал мне отвалить от твоей машины, когда я упустила под нее свой браслет и ползала по асфальту, пытаясь его достать.

Наверное, такие диалоги и были нашим максимумом.

Например, спускаясь в обеденный зал и увидев уходящего Рида, я могла спросить:

— Ты не будешь ужинать?

Он просто отвечал:

— Нет.

Другими словами, он не говорил заранее, что не будет ужинать, куда уезжает и сколько его не будет. Уже это его «нет» было огромным прогрессом, ведь иногда Рид игнорировал не только мои вопросы, но и вообще меня в целом.

Мы вроде как являлись семьей, но назвать нас так было трудно. Порой мне казалось, что мы совершенно чужие друг другу люди, просто долгие годы живем под одной крышей. Раньше я считала, что когда-нибудь мы просто разъедемся, и наши жизненные пути разойдутся, а с годами и вовсе забудем друг про друга. Ведь если мы были чужими, живя в одном доме, на расстоянии точно не будем общаться. Ни созваниваться, ни спрашивать, как дела. А тут… такое.

— Почему ты предлагаешь мне отношения? — Я все же шагнула назад, но отойти дальше не могла: упала бы в бассейн.

— Потому что хочу.

— Мейсон, я не понимаю твоего «хочу», — судорожно произнесла я. — Твое изначальное желание сделать меня игрушкой хоть как-то, но вязалось с логикой. Я предполагала, что это такой изощренный способ унизить меня. Правда, не понимала, за что и зачем тратить столько сил. Ты мог превратить мою жизнь в ад и без всех этих статусов игрушек. Это в твоих возможностях… — Губы у меня тряслись. — Но твое предложение серьезных отношений…

Я не закончила фразу. Не нашла слов.

— Считаешь, что я тебя ненавижу?

— Да.

— Так и есть, Лив.

— Тогда зачем предложил отношения?

— Я уже ответил. Потому что хочу.

Он шагнул ко мне, уничтожая расстояние, которое между нами было. Я вздрогнула и попыталась отойти, но нога соскользнула с бортика, и, если бы не Мейсон, я упала бы в воду. Вот только лучше бы это произошло, потому что теперь его ладонь находилась на моей обнаженной талии, а пальцами Мейсон практически касался низа купальника.

Я замерла, словно оказавшись в лапах хищника. Даже дышать не могла. Казалось, сделаю любое неверное движение — и его клыки сомкнутся на моей шее.

А еще я ждала, когда Рид уберет руку.

Я уже не собиралась падать в бассейн, но Мейсон все равно не убирал ладонь. Сначала он смотрел мне в глаза, но потом его взгляд скользнул ниже. К губам, а затем и шее, после чего оказался на груди. Тело Рида напряглось. Я прекрасно ощущала это через его ладонь, которую он опустил еще ниже.

— Если согласишься на мое предложение, я дам тебе все, — произнес он. — Буду относиться как к единственной для меня женщине. В обмен ты отдашь мне всю себя.

— Я… могу отказаться?

— Нет. Я не даю тебе такой возможности, но предоставлю тебе время, чтобы дать согласие.

— Для этого мне не хватит целой жизни. — Я выскользнула из его рук. Чуть не упала на мокрой плитке, но все же быстрым шагом пошла к полотенцам. Взяла одно и прикрылась. К сожалению, оно не было достаточно большим, чтобы полностью им обмотаться. — Что означает «относиться ко мне, как к единственной для тебя женщине»? Это пугает. Это хуже, чем быть игрушкой. Обычно их у тебя было сразу несколько, а тут одна. Я не хочу такого! Это…

Дико. Страшно. Противоестественно. Извращенно. У меня было множество слов, которым я могла закончить фразу, но я замолчала. Хотя, думаю, Рид и так все понял.

— Моя женщина и моя игрушка — разные вещи. Не сравнивай, Лив.

Я взяла еще одно полотенце, пытаясь прикрыться больше. И подумала про девушек Мейсона. Пусть и редко, но все же у него были отношения. Кажется, они даже были нормальными. Во всяком случае, в понимании обычных людей.

Он проводил со своими девушками время, водил их в рестораны, дарил подарки. Приглашал на разные официальные мероприятия.

Это была нормальная составляющая его отношений.

Ненормальная выражалась в том, что его отношения никогда не казались серьезными, хотя это сущие мелочи, на которые можно не обращать внимания. Особенно если учесть то, что Рид делал с девушками, которые надевали на шеи цепочки, за деньги соглашаясь на все, чего он захочет.

Я могу ошибаться, но, возможно, когда у Рида были отношения, у него также имелись и «игрушки». Вот только их он использовал по-разному. Статус и предназначение этих девушек кардинально отличались.

Если подумать, то быть его девушкой, конечно же, лучше, чем игрушкой, вот только для меня это «лучше» было мизерным. Настолько, будто его вовсе не существовало.

— Я не вижу в тебе парня. Вообще. Не могу представить, как буду с тобой встречаться. — Я приложила полотенце к груди. — У нас никогда не было семейных отношений, но в этот дом я пришла ребенком, и тебя мне представили, как брата. Я росла с этим пониманием и уже не смогу думать иначе.

— Значит, я покажу тебе, что кровной связи у нас нет, — заявил он мрачно и с такой сталью в голосе, что я напряглась.

— Ты уже достаточно это показал! — Я качнула головой. — Наши семейные узы очень шаткие.

Я не знала, как описать свое отношение к Мейсону. Я не то чтобы считала его братом, но даже то, что он стоял настолько близко, было для меня противоестественным. Словно я на подсознательном уровне действительно привыкла к тому, что он брат, а значит, родная кровь.

Но это было далеко не единственным, что меня отталкивало.

Лучше сказать так — для меня в Риде не было абсолютно ничего, что могло бы заставить меня хотя бы на секунду задуматься над его предложением.

Наоборот. Оно ужасало.

Дверь хлопнула. Вернулась Рите. Она вошла легкой танцующей походкой, но, увидев Мейсона, замерла и быстро окинула меня взглядом. Мне даже показалось, что я уловила в ее глазах тревогу, но уже в следующее мгновение она облегченно выдохнула.

— Вот твое платье. Прости, я его немного намочила. — Она подошла к шезлонгу и положила на него платье. — Что-то у вас тут слишком напряженная обстановка.

— Я уже ухожу. — Мейсон посмотрел на мое платье, которое теперь лежало на шезлонге, и пошел к выходу.

Я стояла на месте и неотрывно смотрела на его отдаляющуюся спину.

— Поговорили? — спросила сестра, когда в помещении остались только мы вдвоем.

— Если это можно так назвать. Он предложил мне отношения.

— Серьезно? — Рите удивленно приподняла брови и взяла меня за руку. Потом закинула мое платье мне на плечо и потянула за собой. — Пошли, выпьем вина.

— Я не люблю алкоголь.

— Знаю, но один бокал сейчас будет не лишним.

Рите была лишь в купальнике. Я тоже в не совсем подходящем наряде, но, не обращая на это внимания, она взяла из бара бутылку вина, два бокала и потянула меня на террасу.

— И какие у тебя мысли по этому поводу? — спросила сестра, поставив на столик стаканы и открывая бутылку.

— Плохие. — Я поправила липнущее к мокрой коже платье.

— То есть соглашаться ты не хочешь?

— Конечно, нет.

— А ты пыталась сказать ему, что не желаешь отношений?

— Да. Он ответил, что отказаться я не могу.

— Пожалуйста, перескажи ваш разговор. Хочу оценить масштаб катастрофы.

Пока Рите открывала бутылку и наливала вино, я все ей рассказала.

— Ну что я могу сказать… Примерно чего-то такого я и боялась… — Она сделала глоток. — Я осознавала, что Мейсон поймет, что так больше продолжаться не может, и изменит свои намерения, но все же надеялась, что он просто оставит тебя в покое. Но нет. Он хочет, чтобы ты была его женщиной, но этого не хочешь ты. Мы опять в тупике.

Я не стала пить вино, но покрутила в руке бокал, смотря на алую жидкость.

— Я не понимаю, что делать. — Рите откинулась на спинку кресла и сделала еще несколько глотков. — Я не вижу решения этой проблемы. Разве что кто-то из вас двоих уступит. Вот только Мейсон этого точно не сделает.

— Я не хочу быть его девушкой, — сказала я, решив, что Рите намекает на то, что уступить нужно мне.

— Понимаю. — Она устало выдохнула. — Лив, я прекрасно видела тебя, когда ты надела купальник. Все эти синяки и ссадины… Это жутко. Мне бы хотелось сию же секунду увезти тебя отсюда, но если я это сделаю, моим взаимоотношениям с Мейсоном придет конец, а он мой брат. Моя семья. Я понимаю, что моментами он может быть жутким и страшным. У него имеются черты, которые я терпеть не могу. Они даже меня пугают. Но все же Мейсон часть меня.

Она отпила еще вина, осушая бокал, и тут же налила себе еще. Судя по всему, это как раз ей нужно было выпить.

— И я не хочу оставлять Мейсона одного. Знаешь, даже самому страшному зверю нужен кто-то близкий, чтобы сохранить в себе что-то человеческое. А если я увезу тебя… Это можно будет посчитать предательством. Вряд ли он мне что-то сделает. Но мы перестанем быть семьей. Для меня это будет больно, и он… может стать еще хуже, чем есть.

У меня мелькнула мысль: «Куда еще хуже?» Но все же я немного понимала сестру. Мейсон отличался от других людей. Он действительно был монстром, но благодаря Рите у него сохранилось понимание семьи. Мне даже казалось, что это усмиряло его внутреннюю жестокость. Выводило на первый план именно человеческое начало, ведь дома он действительно не позволял себе ничего выходящего за рамки.

Я представила себе, что может случиться, если Рид останется без Рите. Без своей семьи. Особенно если она его предаст. Но мозг все равно не мог понять, как Мейсон может стать еще хуже. Куда? Разве что превратится в полного психопата.

— Так… — Рите с грохотом поставила бутылку на стол. — Я предлагаю такой вариант. Мы втроем семья, и нам надо стремиться к этому понятию. Стоит попытаться дать Мейсону осознать то, что ты важнее ему как сестра, чем как девушка.

— За все годы он никогда не относился ко мне как к сестре. А тут внезапно начнет? — Я не смогла сдержать сарказма в голосе.

— Просто попытайся. Он дал тебе время, и для нас это шанс. И, Лив… Он не относился к тебе как к сестре, но и ты не относилась к нему как к родному человеку. В детстве ты только и делала, что убегала. Да, изначально ты пыталась общаться с ним, но под влиянием матери начала относиться к нему как к прокаженному.

— Ты преувеличиваешь.

— Ты не согласна со мной? Если он заходил в комнату, ты из нее выходила.

— Я всегда считала, что ему не нравится мое присутствие. Зачем находиться рядом с человеком, которому ты не нравишься? Но, Рите, я не буду лгать, что мне самой было комфортно рядом с ним. И, думаю, это можно понять.

— Нет, нельзя. Вплоть до твоего совершеннолетия он никогда и ничего тебе не делал. Иногда помогал. Ты в курсе, что деньги, которые были у тебя на карте, переводил не дядя, а Мейсон? Он платил за твою учебу. Он тебя одевал и кормил. Ты жила в его доме. И, чтобы ты знала: у нас не все любят чужестранок. Не буду вдаваться в подробности, но было пара парней, с которыми Мейсон разобрался. Допустим, ты этого не знала. Вот возьмем и допустим. И давай не будем брать это в расчет. Просто подумаем о том, что он ничего тебе не делал, но ты все равно постоянно убегала от него. Так, словно он — грязь под ногами.

— Деньги мне переводил Мейсон? — Я нахмурилась. И что за парни?

Я хотела уточнить, но Рите сказала:

— Посмотри, с какого счета они приходили. Но сейчас не об этом. Сейчас о том, что ты от него убегала, несмотря на то, что он тебе ничего не делал.

— Мне хватало того, что я о нем слышала.

— Веская причина. — Рите закатила глаза.

— Он сам не желал, чтобы я находилась рядом с ним.

— Уверена?

— Да.

— А вот я так не считаю. Слушай, я знаю куда больше, чем ты. Раньше, когда наши родители были живы, семью знатно штормило. Грехи, боль и страхи наших родителей влияли и на наши отношения. Сейчас они мертвы. Это больно. Я до сих пор невыносимо сильно скучаю по папе, но раз остались только мы втроем, нам стоит разобраться друг с другом уже без постороннего влияния. Давай попытаемся стать семьей. Хотя бы из соображения того, что это может спасти нас. Всех.

Я поняла одно: Рите была максималисткой. А я, наверное, просто глупой, потому что согласилась на ее план. Правда, наверное, по большей части потому, что не видела других вариантов.

Я все же выпила вина. Один бокал, но этого хватило, чтобы я ощутила пустоту в голове и легкость в теле. Мимолетную расслабленность, которая испарилась, стоило мне вернуться в свою спальню.

На журнальном столике я увидела аптечный бумажный пакет. Тот самый, который заметила на шезлонге после прихода Мейсона. В пакете оказались мази от ссадин и синяков. Еще витамины.

Это Рид принес?

Рассматривая содержимое пакета, я села на край столика и задумалась. В основном о том, говорила ли Рите правду. Что биологический отец Мейсона изнасиловал мою мать, а она, в свою очередь, впадая в истерику, выплескивала всю свою боль на Рида, способствуя тому, что и отец Рите начинал совершать ужасные поступки.

До самого конца я в это не верила. Слова Рите были за гранью возможного. Но если покопаться в прошлом, вспоминались странные моменты, которые заставляли меня сомневаться. Хотелось бы послушать еще кого-нибудь, но уже сейчас я интуитивно ощущала, что правда может оказаться болезненной.

Ночью я закрыла дверь на ключ, но все равно заснула далеко не сразу. Проснулась рано. Я бы даже сказала, слишком. Напилась кофе. Слишком много думала. А потом, примерно в восемь, опять пошла на кухню за новой чашкой кофе.

Горничная, склонившись над полом, что-то собирала. Оказалось, она разбила чашку и даже поранила руку. Но, толком не обработав ее, спешила убрать и опять заварить кофе, ведь его следовало отнести Мейсону.

Некоторое время я сомневалась. Решиться на подобное было не так просто, но в итоге я отправила горничную заниматься раной на руке и осталась на кухне. Убрала и заварила кофе, после чего понесла его Риду.

Он всегда ложился поздно и вставал рано. В такое время Мейсон всегда был в кабинете. Я подошла к двери и постучала. Ответа не последовало, и я просто открыла дверь.

Рид сидел за столом и на голографическом экране листал графики. Я предположила, что они связаны с работой. Все же он, несмотря на возраст, он был главой корпорации «РидТер». Она стала принадлежать ему сразу после смерти матери. Пока Мейсон был несовершеннолетним, руководителем был его дядя. Я еще тогда думала, почему не отец Рите, что было бы логичнее. Но в дела корпорации я не лезла, а Рид с детства постигал все ее тонкости.

Я окинула взглядом графики. Сказать, что я в них ничего не понимала, значит ничего не сказать. Рид же специальной ручкой что-то подчеркивал (или, наоборот, вычеркивал). Все его внимание было в голографическом экране, и на меня он даже не посмотрел.

Я тихо вошла и поставила чашку на край стола. Подумав, что так он может не заметить ее, пододвинула ближе, прямо к его руке. Возможно, горничные не ведут себя настолько нагло, и это заставило Рида обратить на меня внимание. Он оторвал взгляд от экрана и мрачно посмотрел на меня. После чего его брови поползли вверх.

Он явно не ожидал меня тут увидеть. Если честно, я сама была в шоке от того, что пришла к нему.

— Горничная поранила руку, поэтому кофе принесла я, — поторопилась объяснить. — Крепкий и без сахара? Ты ведь такой всегда пьешь?

За годы, проведенные в одном доме, я успела выучить вкусы Мейсона.

Он опустил взгляд на чашку.

— Тебе еще что-нибудь принести?

На самом деле, мне просто хотелось поскорее уйти.

— Нет. Кофе достаточно.

— Тогда я пойду. — Качнувшись, я развернулась. Резко остановилась и, не знаю почему, глупо произнесла: — Непривычно видеть тебя небритым.

Я просто хотела последовать совету Рите. Вести себя как сестра, а она, наверное, сказала бы что-нибудь отвлеченное.

Наверное, мои слова были слишком глупыми, так как бровь Мейсона еще больше приподнялась.

— То есть… Тебе не плохо с щетиной. Просто непривычно.

Более непривычным было то, что половину его лица закрывали бинты, но об этом я говорить не стала. Развернулась и ушла. Последним, что я увидела, выходя из кабинета, было то, что Мейсон поднес чашку к губам и сделал глоток кофе.

Оказавшись в коридоре, я ощутила себя… странно. Никогда бы не подумала, что пойду к нему сама. В последний месяц я бы в жизни не поверила, что, оказавшись с Ридом в одном кабинете, останусь нетронутой. Может, в словах Рите и был смысл? Возможно, осторожно и крайне аккуратно можно вызвать в Мейсоне что-то хорошее, то, что впоследствии поможет разрешить эту ситуацию?

Я все еще относилась к нему исключительно как к зверю, игра с которым была крайне опасна. Тем не менее она началась.