Безмолвная весна

9. Реки смерти

Из зеленых глубин Атлантики много путей тянется обратно к побережью. Это пути следования рыбы. Хотя они и не видны и неосязаемы, однако связаны с водами прибрежных рек. Тысячелетиями лосось следовал по этим нитям пресной воды, ведущим его в те реки, где он провел первые месяцы или годы своей жизни. Летом и осенью 1953 года лосось, родившийся в реке Мирамичи на побережье Нью-Брунсвика, шел сюда из далеких мест откорма где-то в Атлантическом океане и поднимался вверх по родной реке. В верховьях Мирамичи, в потоках, вбирающих в себя множество затененных ручьев, на каменистых отмелях, омываемых быстрой и холодной водой, он откладывал икру. Такие места, водоразделы, заросшие большими лесами — елью и шихтой, канадским бальзамом и сосной, — служат лососю нерестилищем, необходимым ему для продолжения рода. Так было на протяжении веков, и Мирамичи славилась как одна из лучших лососевых рек Северной Америки. Однако в тот год цикл был нарушен. Осенью и зимой 1953 года икринки лосося, большие, в толстой оболочке, лежали в мелких, усыпанных галькой ямках или ложбинках, выкопанных самкой лосося на дне. Как обычно, в зимние холода развитие их шло медленно, и только когда начал таять снег и потекли лесные ручьи, из икры появилась молодь. Сначала это были крошечные мальки около полудюйма длиной, прятавшиеся на дне в речной гальке. Они еще не искали пищу, питаясь за счет желточного мешка. Но как только мешок истощился, они начали искать в реке мелких насекомых.

Вместе с новым потомством лосося, появившимся весной 1954 года, в Мирамичи обитали и молодые особи предыдущего выводка, лососи в возрасте одного-двух лет, молодь в блестящем полосатом одеянии с яркими красными пятнами.

С наступлением лета положение резко изменилось. В 1954 году северо-западный район р. Мирамичи был включен в широкий план опрыскивания, принятый в предыдущем году канадским правительством и предусматривающий спасение леса от елового почкоеда. Этот почкоед является местным насекомым, поражающим некоторые виды хвойных деревьев. В восточной части Канады он появляется огромными массами каждые 35 лет. Именно такое большое количество почкоеда появись здесь в начале 50‑х годов. Для борьбы с ним было начато распыление ДДТ, сначала в небольших размерах, а затем, в 1953 году, в неожиданно крупных масштабах. Вместо тысяч, как это было ранее, миллионы акров лесных массивов опрыскивались ДДТ с целью спасти канадскую пихту, являющуюся основным сырьем бумажной промышленности.

Итак, в июне 1954 года над северо-западным районом р. Мирамичи пролетели самолеты, а их перекрестный полет оставлял следы в виде белых оседающих облаков распыленного вещества — полфунта ДДТ в масляном растворе на один акр. Пройдя сквозь пихтовые ветви, оно частично осело на почву и в потоки. Пилоты, озабоченные только выполнением поставленной перед ними задачи, не подумали обойти потоки или перекрыть распылители, пролетая над ними, но, если бы они и сделали это, вряд ли результат был бы иной, так как облако распыленного вещества перемещается даже при малейшем движении воздуха.

Вскоре после опрыскивания появились первые явные признаки того, что не все здесь в порядке. Через два дня мертвая и умирающая рыба, в том числе много молоди лосося, была обнаружена у берегов реки. Среди мертвой рыбы оказалась и форель, а на дорогах и в лесу появились умирающие птицы. Вся жизнь реки замерла. До опрыскивания в реке было множество живых существ, которыми питается рыба: личинки веснянки в ячейках, свободно прикрепленных с помощью слюны к листьям, стеблям или гравию, куколки каменной мухи, приклеившиеся к камням в вихревых потоках воды, и червеобразные личинки черной мухи, облепляющие камни под козырьком, омываемым водой, или там, где вода переливается через крутой склон камня. Но теперь насекомые были мертвы, убиты ДДТ, молоди лосося нечем было питаться.

При таких условиях вряд ли можно было ожидать, что молодь лосося выживет; и она не выжила. К августу 1954 года не осталось ни одного лосося, появившегося в нерестилище весной этого года. Нерест целого года не дал ничего. Молодь постарше, появившаяся на год-два ранее, чувствовала себя немногим лучше. Из каждых 6 молодых лососей выводка 1953 года после визита самолетов остался только один. Молодь лосося выводка 1952 года, почти созревшая для выхода в море, сократилась на одну треть.

Все эти факты стали известны в результате изучения лосося проводившегося с 1950 года Научно-исследовательским советом рыбного хозяйства Канады в северо-западном бассейне р. Мирамичи. Совет ежегодно проводил перепись рыбы, живущей в этой реке. Отчеты биологов содержат данные о количестве взрослого лосося, поднимающегося сюда на нерест, количестве молоди по возрастным группам и общем количестве рыбы, включая не только лосося, но и другие виды их полного описания условий, существовавших до опрыскивания, можно с большой точностью оценить ущерб, нанесенный опрыскиванием.

Обследование показало не только потери молоди рыбы, но и вскрыло серьезные изменения, происшедшие в самой реке. Неоднократные опрыскивания полностью изменили жизнь реки; водяные насекомые, являющиеся пищей лосося и форели, были убиты. И даже после однократного опрыскивания потребовалось бы много времени на достаточное увеличение количества этих насекомых, чтобы обеспечить питанием обычное количество лосося. Это время измеряется годами, а не месяцами.

Мелкие насекомые, такие, как комары и черные мухи, размножаются довольно быстро. Это хорошая пища для самой маленькой молоди лосося, мальков в возрасте нескольких месяцев. Однако более крупные водные насекомые, от которых зависит существование двух- и трехгодовалых лососей, размножаются не столь быстро. К ним относятся личинки веснянки, каменной и майской мухи. Даже через год после попадания ДДТ в реку молодь лосося с трудом может найти что-нибудь, кроме случайных небольших каменных мух. Крупных каменных мух, майских мух и веснянок нет. Для того чтобы обеспечить естественным кормом рыбу, канадцы сделали попытку переселить личинки веснянки и других насекомых в опустошенные районы р. Мирамичи. Однако при повторном опрыскивании эти переселенцы также будут уничтожены.

Количество почкоеда вместо ожидаемого сокращения оказалось устойчивым, и с 1955 по 1957 год было произведено повторное опрыскивание некоторых районов провинции Нью-Брунсвик и Квебек; в некоторых местах опрыскивание проводилось до трех раз. И хотя в дальнейшем опрыскивание было временно прекращено, в 1960 и 1961 годах оно было возобновлено в связи с неожиданным ростом количества почкоеда. К 1957 году было опрыскано около 15 млн. акров. В действительности нет никаких доказательств того, что опрыскивание химикатами в целях борьбы с почкоедом является чем-то большим, нежели временной мерой (направленной на спасение леса от смерти в результате опадания хвои в течение нескольких предыдущих лет), и, следовательно, его печальные последствия будут сказываться и впредь с продолжением опрыскивания. Стремясь свести к минимуму пагубное воздействие ДДТ на рыбу, работники Управления лесного хозяйства Канады по рекомендации Научно-исследовательского совета рыбного хозяйства сократили его концентрацию с 1/2 фунта до 1/4 фунта на акр. (В Соединенных Штатах чаще всего применяют стандартную и высоколетальную норму в один фунт на акр.) В настоящее время, когда уже несколько лет можно было наблюдать результаты опрыскивания, положение канадцев сложное, но, во всяком случае, оно не доставит удовольствия любителям ловли лососей, если опрыскивание будет продолжаться.

Крайне необычное сочетание обстоятельств, которое может больше не повториться в течение целого столетия, спасало до сего времени рыбу в северо-восточной части р. Мирамичи от уничтожения. Поэтому очень важно понять, что произошло, и выяснить причины этого явления.

Как мы уже видели, в 1954 году район, где протекает эта часть р. Мирамичи, был подвергнут интенсивному опрыскиванию. После этого, кроме узкой полосы, обработанной в 1956 году, весь район верхнего течения р. Мирамичи был исключен из плана дальнейшей обработки. Осенью 1954 года тропическая буря также сыграла свою роль в судьбе лосося. Ураган Эдна, сохранявший огромную силу до самого конца своего движения на север, принес проливные дожди на территории Новой Англии и на побережье Канады. Вода в реке высоко поднялась, потоки пресной воды протянулись далеко в море и привлекли в реку необычно большое количество лосося. Вследствие этого на каменистом ложе верховьев реки оказалось очень много икры. Весной 1955 года мальки лосося в северо-западной части р. Мирамичи попали в условия, практически идеальные для их существования. Хотя за год до этого с помощью ДДТ были убиты почти все речные насекомые, однако самые мелкие насекомые — мошки и черные мухи — опять появились в большом количестве. Кроме того, у мальков лосося не было конкурентов, поскольку старшая молодь погибла после опрыскивания 1954 года. В результате молодь 1955 года росла очень быстро и в большинстве своем выживала. Она быстро закончила свой речной период жизни и очень рано вышла в море. В 1959 году многие лососи вернулись назад и снова отложили в реке икру.

И если стаи лосося в северо-западном течении р. Мирамичи до сих пор находятся в сравнительно хороших условиях, то это только потому, что опрыскивание здесь проводилось всего один раз. Результаты же неоднократного опрыскивания можно проследить на других реках, где происходит тревожное уменьшение количества лосося.

Во всех реках стало значительно меньше лосося всех возрастов. Самые младшие, по словам биологов, оказались «практически уничтоженными».

В основном юго-западном районе, который подвергался опрыскиванию в 1956 и 1957 годах, в 1959 году улов лосося в р. Мирамичи был самым низким за целое десятилетие. Рыбаки жаловались на катастрофическое сокращение самой молодой группы возвратившейся рыбы. В 1959 году при контрольном отлове, проведенном в эстуарии р. Мирамичи, количество пойманной молоди составило лишь 1/4 того, что было поймано в предыдущем году. В 1959 году из всего бассейна р. Мирамичи вышло в море только 600 тыс. молодых лососей — менее 1/3 того, что было в предыдущие три года.

Из всего сказанного очевидно, что будущее лова лосося в провинции Нью-Брунсвик в значительной степени зависит от того, будет ли найден заменитель ДДТ для опрыскивания лесов.

Положение на востоке Канады не является исключительным, если не считать масштабов операции по опрыскиванию лесов и большого количества собранных фактов. В штате Мэн также имеются еловые и пихтовые леса и своя проблема борьбы с лесными вредителями. В штате Мэн имеются также и свои стаи лосося — остатки великолепных стай прежних лет, сохранившиеся в результате настойчивого труда биологов и работников по охране природы, которые стираются сохранить в какой-то мере нормальные условия для размножения лосося в реках, загрязненных отходами промышленного производства и забитых бревнами. Хотя опрыскивание и применялось здесь для уничтожения вездесущего почкоеда, однако район опрыскивания сравнительно небольшой и им еще не охвачены основные места нереста лосося. Но то, что произошло с рыбой в районе, обследованном Службой охраны рыбных богатств и диких животных, является, может быть, предзнаменованием того, что будет.

В отчете Службы говорится: «Сразу же после опрыскивания в 1959 году в реке Биг Годдард появилось много умирающих мальков. У рыбы наблюдались типичные симптомы отравления ДДТ; она беспорядочно металась, высовывалась из воды, хватала воздух, и, задыхаясь, конвульсивно вздрагивала. В первые пять дней после опрыскивания из двух сетей было выбрано 668 мертвых рыб. Много мертвых гольянов и иных рыб было обнаружено также и в других реках: Литтл Годдард, Кэрри, Олдер и Блейк. Более чем через неделю после опрыскивания в некоторых местах видели ослепшую и умирающую форель, медленно плывущую по течению».

(Способность ДДТ ослеплять рыб подтверждена многими исследованиями. Один канадский биолог, наблюдавший опрыскивание в 1957 году в северной части острова Ванкувер, сообщил, что молодь форели можно было вынимать из воды руками, так как рыба двигалась вяло и не пыталась скрыться. При обследовании на глазах у рыбы была обнаружена непрозрачная белая пленка, свидетельствовавшая, что зрение у рыбы было частично или полностью потеряно. Лабораторные исследования, проведенные Управлением рыбного хозяйства Канады, показали, что почти у всей рыбы (лосося), формально не погибшей от опрыскивания ДДТ небольшой концентрации (3 части на миллион), появились симптомы слепоты с заметным помутнением зрачка.)

Там, где имеются крупные лесные массивы, современные методы борьбы с насекомыми угрожают рыбе, живущей в реках, протекающих в этих лесах. Один из наиболее известных случаев истребления рыбы произошел в Соединенных Штатах в 1955 году в результате обработки химикатами Йеллоустонского национального парка и соседних с ним участков. К осени этого года в р. Йеллоустон было обнаружено так много дохлой рыбы, что рыболовы-спортсмены и работники Рыболовно-охотничьего управления штата Монтана не на шутку встревожились. На протяжении 90 миль река была заражена. На одном из участков береговой линии было найдено 600 мертвых рыб, включая кумжу, сига и молодь лосося. Речные насекомые — естественный корм форели — исчезли.

Представители лесничества заявили, что при проведении опрыскивания они исходили из того, что 1 фунт ДДТ на акр является, как им было сказано, «безопасной» дозой, однако результаты опрыскивания убедительно свидетельствуют, что оно отнюдь не безвредно. Рыболовно-охотничье управление штага Монтана и две федеральные организации совместно взялись за изучение вопроса. В 1956 году в штате Монтана было опрыскано 900 тыс. акров, а в 1957 году еще 800 тыс. акров. Поэтому для биологов не представляло труда найти районы для проведения обследования.

Повсюду были характерные признаки: запах ДДТ в лесу, масляная пленка на поверхности воды, мертвая форель у берегов. У всей проверявшейся рыбы, живой или мертвой, в тканях был обнаружен ДДТ. Как и на востоке Канады, одним из наиболее серьезных последствий опрыскивания было сильное сокращение количества кормовых организмов. Во многих исследуемых районах количество водяных насекомых и другой придонной фауны уменьшилось в 10 раз, а на восстановление этих насекомых, так необходимых для существования форели, нужно много времени. Даже к концу второго лета после обработки в воде снова появилось лишь незначительное количество насекомых, а в одной речке, прежде богатой придонной фауной, почти ничего не осталось. В этой речке количество крупной рыбы сократилось на 80 процентов.

После опрыскивания рыба не обязательно сразу же умирает. Напротив смерть через некоторое время является более распространенным явлением, чем мгновенная, и, как установлено биологами штата Монтана, она может остаться незамеченной, так как наступает после рыболовного сезона. В исследованных водоемах большая смертность была отмечена среди рыбы осеннего нереста, включая кумжу, речную форель и сига. И это не удивительно, так как в период биологического напряжения организма, будь то рыбы или человека, жировые отложения затрачиваются на возмещение расходуемой энергии. А это в свою очередь делает его уязвимым для ДДТ, проникшего в ткани.

Стало более чем ясно, что опрыскивание при концентрации 1 фунт ДДТ на акр представляет серьезную опасность для рыбы в лесных реках. Кроме того, почкоед так и не был уничтожен, и многие районы были вновь включены в программу опрыскивания. Рыболовно-охотничье управление штата Монтана столкнулось с сильным сопротивлением дальнейшему опрыскиванию и заявило, что «не хочет отдать предпочтения планам сомнительной необходимости и сомнительного успеха в ущерб ресурсам спортивного рыболовства». Однако представители управления заявили, что они намерены продолжать сотрудничество с Лесной службой в деле «изыскания возможностей уменьшения неблагоприятных последствий опрыскивания».

Но может ли такое сотрудничество обеспечить спасение рыбы? Опыт Британской Колумбии дает красноречивый ответ на этот вопрос. Там в течение нескольких лет свирепствовал черноголовый почкоед. Опасаясь больших потерь леса, лесоводы решили в 1957 году провести обработку леса инсектицидами. Много раз они консультировались с работниками отдела охоты, которых беспокоила судьба лососей. Отдел лесной биологии согласился видоизменить план опрыскивания в любой его части, представляющей опасность для рыбы.

Несмотря на эти меры предосторожности и искреннее желание не допустить гибели рыбы, все же по меньшей мере в четырех главных реках было загублено почти 100 процентов лосося. В одной реке почти полностью были уничтожены 40 тыс. молодых лососей-кижуча. Уничтожены были также несколько тысяч молодых особей радужной форели и других ее видов. Лосось-кижуч имеет трехлетний период развития, и каждая стая его почти полностью состоит из рыбы одного возраста. Как и другие лососи, кижуч имеет сильный инстинкт, который тянет его в реку, в которой он появился на свет. Пополнение численности кижуча за счет других рек исключено. А это значит, что каждый третий год, то есть когда лосось должен возвращаться в эту реку, возврата этого не будет, пока в результате заботливого хозяйствования, искусственного разведения или других способов не будет восстановлена эта важная для рыбного промысла миграция рыбы.

Есть пути к решению этой проблемы — сохранить лес и то же время спасти рыбу. Примириться с превращением наших водоемов в реки смерти — значит впасть в отчаяние, признать свое бессилие. Мы должны шире использовать все имеющиеся в настоящее время методы и посвятить нашу изобретательность и ресурсы изысканию новых. Имеются примеры, когда естественный паразитизм уничтожал почкоеда значительно эффективнее, чем это было достигнуто опрыскиванием. Этот способ естественного уничтожения вредителя должен использоваться в полной мере. Можно пользоваться менее токсичными ядохимикатами, а еще лучше — прибегать к помощи микроорганизмов, которые сеют болезнь среди почкоедов, не оказывая три этом вредного влияния на весь живой мир леса. Ниже мы увидим, что это за методы и что они обещают. А пока очень важно понять, что опрыскивание химикатами лесных массивов для борьбы против лесных вредителей отнюдь не единственный и не лучший способ борьбы с вредителями леса.

Угроза уничтожения рыбы пестицидами имеет три аспекта. Первый — это угроза рыбам в реках северных лесов; здесь проблема заключается в опрыскивании леса, главным образом ДДТ. Второй аспект — значительно более широкий — это угроза многим видам рыбы: окуню, солнечнику, краппи, прилипалам и другим, населяющим как стоячие, так и проточные водоемы в разных частях страны. Здесь речь идет о вредном воздействий всех видов инсектицидов, применяемых в настоящее время в сельском хозяйстве, хотя нетрудно отметить главные из них: эндрин, токсафен, диелдрин и гептахлор. И третий аспект — чего можно логически ожидать в будущем. Речь идет об угрозе рыбе соленых болот, заливов и эстуариев.

Широкое применение новых органических пестицидов неизбежно повлекло за собой уничтожение рыбы. Рыба невероятно чувствительна к хлорированным углеводородам, составляющим основную массу современных инсектицидов. И когда миллионы тонн этих ядовитых химикатов разбрасываются по поверхности земли, часть их неизбежно попадает в потоки воды, безостановочно движущиеся к морю.

Сообщения о гибели рыбы, иногда в катастрофических количествах, стали настолько обычными, что Служба общественного здравоохранения Соединенных Штатов организовала специальный отдел по сбору подобных сообщений из штатов в качестве показателя степени загрязнения вод.

Проблема эта волнует очень многих. Около 25 млн. американцев занимаются рыболовством, систематически находя в этом главное удовольствие и отдых; еще 15 млн. ловят рыбу время от времени. Эти люди ежегодно тратят около 3 млрд. долларов на приобретение разрешений, рыболовных принадлежностей, лодок, лагерного снаряжения, бензина и за ночлег. И все что помешает им заниматься любимым спортом, нанесет ущерб и многим хозяйственным предприятиям. Одним из таких предприятий является коммерческий рыбный промысел, который к тому же является важным источником продуктов питания. Рыбный промысел во внутренних и прибрежных водах (исключая лов в открытом море) дает 3 млрд фунтов рыбы в год. Как мы увидим ниже, загрязнение ручьев, прудов, рек и заливов пестицидами ставит под угрозу как любительское, так и промысловое рыболовство.

Примеры истребления рыбы в результате опрыскивания и опыления сельскохозяйственных культур можно найти повсюду. Так, в Калифорнии при попытке уничтожить рисового листоеда с помощью диелдрина погибло около 60 тыс. штук крупной рыбы, главным образом луна-рыбы. В штате Луизиана только за один год (1960) было отмечено свыше 30 случаев массовой гибели рыбы в результате применения эндрина на плантациях сахарного тростника. В штате Пенсильвания много рыбы было отравлено эндрином, применявшимся для борьбы с мышами во фруктовых садах. Использование хлордана против саранчи на западных равнинах сопровождалось гибелью многих речных рыб.

Вероятно, ни одна из сельскохозяйственных программ не проводилась в столь широких масштабах, как опыление и опрыскивание миллионов акров земли на юге Соединенных Штатов для борьбы против муравьев. Применявшийся здесь главным образом гептахлор лишь немного уступает ДДТ по токсичности в отношении рыб. Другой ядохимикат, применявшийся против муравьев, — диелдрин — еще больше известей своей вредоносностью для водного живого мира. Только эндрин и токсафен являются более опасными для рыб, чем диелдрин.

Во всех районах, где для борьбы с термитами применялись гептахлор или диелдрин, было отмечено их пагубное воздействие на водяных обитателей. Несколько выдержек из сообщений биологов, изучавших степень нанесенного ущерба, помогут понять всю серьезность положения. Из Техаса: «Огромный ущерб причинен водной фауне, несмотря на попытки защитить каналы», «Мертвая рыба… обнаружена во всех обработанных водоемах», «Массовое истребление рыбы, продолжавшееся свыше 3 недель». Из Алабамы: «Самая крупная рыба погибла (в округе Уилкокс) через несколько дней после применения ядохимикатов», «Рыба в реках и небольших притоках полностью уничтожена».

В штате Луизиана фермеры жаловались на гибель рыбы в их прудах. В одном канале на участке протяженностью четверть мили было обнаружено свыше 500 мертвых рыб плывущих по течению или валяющихся на берегу. В другом месте на каждые 4 луна-рыбы, оставшиеся в живых, приходилось 150 мертвых. 5 других видов, видимо, совсем истреблены.

Во Флориде в рыбе, взятой из прудов в районе применения химикатов, были обнаружены остатки гептахлора и его производного — эпоксида гептахлора. Среди этих рыб были луна-рыба и окуни; их обычно предпочитают рыболовы, и они часто попадают на обеденный стол. Химикаты, обнаруженные в рыбе, оказались из тех, которые считаются, опасными для человека даже в минимальных количествах.

Истребление рыбы, лягушек и других водяных обитателей приняло настолько массовый характер, что Американское общество ихтиологов и герпетологов, почтенная научная организация, занимающаяся изучением рыб, пресмыкающихся и земноводных, в 1958 году приняло резолюцию, призывающую Министерство земледелия и связанные с ним организации в штатах прекратить распыление с самолетов гептахлора, диелдрина и эквивалентных им ядов, пока еще не нанесен непоправимый ущерб. Общество указало, что в юго-восточной части Соединенных Штатов живет много разных видов рыбы и других форм жизни, в том числе уникальных. «Многие из этих животных, — предупреждало общество, — скучились лишь в небольших районах и поэтому вполне могут оказаться полностью уничтоженными».

Рыба в южных штатах также значительно пострадала от применения инсектицидов против хлопковых вредителей. Лето 1950 года было катастрофическим в северной хлопководческой части штата Алабама. За год до этого органические инсектициды применялись против хлопкового долгоносика еще в весьма ограниченном количестве. Но в 1950 году, в связи с тем что несколько предшествующих зим были мягкими, долгоносика появилось очень много, и по настоянию местных властей 80–90 процентов фермеров стали применять против него инсектициды. Особой популярностью у фермеров пользовался токсафен, один из наиболее опасных химикатов для рыбы.

В это лето дожди были частыми и обильными. По мере того как они смывали химикаты, фермеры повторяли опрыскивание. В 1950 году на каждый акр хлопчатника в среднем приходилось 63 фунта токсафена. Некоторые фермеры применили до 200 фунтов на акр, а один из них, в избытке рвения, — более четверти тонны на акр.

Последствия этих мер легко можно было предвидеть. То, что произошло на Флинт-Крик, протекающей на протяжении 50 миль через хлопковые плантации штата Алабама до выхода в водохранилище Уиллер, было типичным для этого района. 1 августа 1950 года в бассейне Флинт-Крик прошел проливной дождь. Вода ручьями и речушками и наконец сплошным потоком устремилась в реки. В Флинт-Крик уровень воды поднялся на 6 дюймов. На следующее утро стало ясно, что в реку попало еще что-то кроме дождевой воды. Рыба беспорядочно кружилась у поверхности, некоторые рыбины выбрасывались на берег. Их легко было поймать. Один фермер подобрал несколько штук и пустил в ключевой пруд. Здесь, в чистой воде, эти несколько экземпляров выжили. Но по реке весь день плыла мертвая рыба. И это оказалось только прелюдией к еще худшему, так как каждый дождь смывал все больше инсектицида в реку, убивая еще большее количество рыбы. После дождя, прошедшего 10 августа, в живых осталось очень немного рыбы. Но и они стали жертвой новой порции яда, попавшей в реку после дождя 15 августа. Чтобы удостоверится в присутствии ядовитых химикатов в реке, в воду опустили клетку с золотыми рыбками. Через день они все погибли.

Среди обреченной на смерть рыбы в Флинт-Крик было много краппи, самой популярной среди рыболовов рыбы. Кроме того, были обнаружены мертвые окуни и луна-рыба, в изобилии водившиеся в водохранилище Уиллер, куда впадает Флинт-Крик. Все самые выносливые рыбы этих вод — карпы, буфало, дрома, сельди-доросома и зубатки — также были уничтожены. Никаких видимых признаков болезни не было; только беспорядочное движение умирающей рыбы да темно-красный цвет жабр.

При использовании ядохимикатов в районах, примыкающих к теплым, закрытым фермерским прудам, в последних рано или поздно возникали условия, ведущие к гибели рыбы. Исследования показали, что яд попадает в реку с потоками дождевой воды. Иногда в пруды попадают не только отравленные потоки воды, но и непосредственно яд, так как пилоты, проводящие опрыскивание посевов, не перекрывают распылителей, пролетая над прудами. Даже без этого одно обычное применение ядохимикатов в сельском хозяйстве подвергает рыбу воздействию более чем смертельных концентраций яда. Другими словами, применение ядохимикатов в меньшем количестве вряд ли устранит опасность возникновения гибельных условий для рыбы, так как концентрация в 0,1 фунта на акр уже считается опасной. А избавиться от однажды внесенного яда чрезвычайно трудно. Один из прудов был подвергнут опылению ДДТ с целью избавиться от нежелательной уклейки. Этот пруд в течение долгого времени продолжал оставаться отравленным, несмотря на неоднократные спуски и наполнение свежей водой; в результате погибло 94 процента луна-рыбы, пущенной туда позднее. Очевидно, химикаты оседали в иле на дне пруда.

В настоящее время условия, по-видимому, не стали лучше по сравнению с тем, что было в самом начале применения ядохимикатов. В 1961 году Управление охраны лесных животных штата Оклахома заявило, что сообщения о гибели рыбы в сельских прудах и небольших озерах поступают еженедельно и что количество таких сообщений все увеличивается. Условия, гибельные для рыбы в водоемах штата Оклахома, возникли в результате многолетнего и неоднократного применения на полях ядохимикатов, которые смывались в пруды потоками дождевой воды.

В некоторых странах разведение рыбы в прудах является дополнительным источником пищи. В таких местах применение ядохимикатов без учета их воздействия на рыбу может сразу создать трудности. В Родезии, например, молодь важный промысловой рыбы — леща кафа, живущего в мелких водоемах, — погибла при опылении ДДТ в концентрации всего 0,04 части на миллион. Многие из других ядохимикатов были бы смертельными даже в еще меньших дозах. Мелкие водоемы, в которых обитает эта рыба, являются благоприятной средой для размножения москитов. Проблема борьбы с москитами при одновременном сохранении рыбы как важного продукта питания в Центральной Африке не нашла еще, по-видимому, удовлетворительного решения.

Такая же проблема стоит и на Филиппинах, в Китае, Вьетнаме, Таиланде, Индонезии и Индии, где специально разводят рыбу милкфиш. Милкфиш живет в неглубоких прудах на побережье. В прибрежных водах неожиданно появляются значительные косяки молоди (никто не знает откуда); молодь вылавливают и пускают в пруды, где она и остается до завершения своего роста. Милкфиш, как источник животного белка, настолько важна для миллионов питающихся рисом жителей Юго-Восточной Азии и Индии, что Конгресс ученых стран тихоокеанского бассейна рекомендовал организовать совместными усилиями многих стран поиски неизвестных еще до настоящего времени нерестилищ, чтобы разводить эту рыбу в крупных масштабах. Однако опрыскивание водоемов, влекущее за собой массовую гибель рыбы, все же было разрешено. На Филиппинах опрыскивание с самолетов для истребления москитов дорого обошлось владельцам прудов. В одном пруде, где насчитывалось 120 тыс. штук милкфиш, более половины погибло, после того как над ним пролетел самолет, несмотря на отчаянные попытки владельца разбавить концентрацию яда путем пуска в пруд дополнительного количества воды.

Одна из наиболее удручающих картин гибели рыбы наблюдалась в 1961 году в штате Техас на реке Колорадо ниже г. Остина. На рассвете 15 января в озере Таун-Лейк близ Остина и в реке на участке протяженностью 5 миль вниз от озера появилась мертвая рыба. Накануне этого не было. В понедельник поступили сообщения о появлении мертвой рыбы в реке в 50 милях вниз по течению. Стало ясно, что какое-то ядовитое вещество двигалось по реке. К 21 января рыба начала гибнуть уже на расстоянии 100 миль от Остина, близ Ла-Гоейнджа, а через неделю химикаты делали свое черное пело уже в 200 милях от Остина. В течение последней недели января 1961 года шлюзы канала были закрыты, чтобы не допустить отравленные воды в залив Матагорда и повернуть их в Мексиканский залив.

Тем временем в Остине был замечен запах, характерный для хлордана и токсафена. Особенно сильным запах был на выходе из одной сточной трубы. В прошлом эта труба уже доставляла неприятности, так как в нее спускали промышленные отходы. Когда была обследована вся труба вплоть до фидера на химическом заводе, всюду обнаружили запах гексахлорциклогексана. Завод в большом количестве выпускал ДДТ, гексахлорциклогексан, хлордан и токсафен и в несколько меньшем количестве другие инсектициды. Управляющий заводом признал, что много порошкообразного инсектицида было недавно смыто в трубу и что такой сброс остатков инсектицида практикуется уже 10 лет.

При дальнейшем обследовании было обнаружено, что и с других заводов дожди или обычные промывные воды несли инсектициды в канализационные трубы. Однако последним звеном в цепи причин оказалось то, что за несколько дней до того, как вода в озере и реке стала смертельной для рыбы, вся канализационная система была промыта от накопившейся в ней грязи несколькими миллионами галлонов воды под большим давлением. Эта промывка, несомненно, унесла инсектициды, отложившиеся в песке и камнях, сначала в озеро, а затем и в реку, где их присутствие было установлено путем химического анализа.

Вся эта масса смертоносных веществ двигалась по реке Колорадо и сеяла смерть. На расстоянии 140 миль от озера рыба была уничтожена почти полностью. Сеть, закинутая для пробы, была вынута пустой. В среднем на одну милю береговой линии приходилось около 1000 фунтов мертвой рыбы 27 разных видов. Среди них были старожилы реки, рыбы весом свыше 25 фунтов; говорят, местные жители подбирали экземпляры по 60 фунтов, а один голубой кат весил 84 фунта. Комиссия по рыболовству и охоте предсказывала, что даже с прекращением отравления воды положение с рыбой еще на протяжении многих лет будет неустойчивым. Некоторые виды которые и при нормальных условиях встречаются в ограниченном количестве, возможно, никогда не восстановятся, другие смогут вернуться к нормальной численности лишь при помощи искусственного зарыбления.

Это все, что известно о несчастье, постигшем рыбу в районе Остина, но, безусловно, будут и другие последствия. Отравленные воды реки все еще сохраняли свою смертоносность даже 200 миль вниз по течению. Считалось слишком опасным пропустить эти воды в залив Матагорда с его устричными отмелями и районами ловли креветок поэтому отравленный поток был направлен в открытый Мексиканский залив. Каковы же оказались последствия? И что можно сказать о десятке других рек, несущих загрязнения, возможно не менее ядовитые?

В настоящее время ответ на эти вопросы может быть в большинстве случаев только предположительным, но уже сейчас растет беспокойство по поводу последствий появления пестицидных загрязнений в эстуариях, соленых болотах, заливах и других прибрежных водах. Сюда изливаются отравленные реки, и, кроме того, эти места обычно опрыскиваются непосредственно для борьбы с комарами и другими насекомыми.

Влияние пестицидов на жизнь соленых болот, эстуариев и тихих морских заливов нигде так сильно не проявилось, как на восточном побережье Флориды, в районе реки Индиан. Здесь весной 1955 года около 2 тыс. акров соленых болот на территории округа Сент-Льюси было обработано диелдрином для истребления личинок мухи-песчанки. Концентрация равнялась одному фунту активного ингредиента на один акр площади. Влияние химиката на живое царство воды было катастрофическим. Энтомологи Научно-исследовательского центра Комитета здравоохранения штата изучили пагубные последствия опрыскивания и сообщали, что рыба погибла «почти полностью». Повсюду на берегах валялась мертвая рыба. С самолета видно было, как к берегу плыли акулы, привлеченные беспомощной и умирающей рыбой. Не уцелел ни один вид рыбы.

В сообщении членов комиссии Харрингтона и Бидлингмайера говорилось: «Минимальное количество рыбы, погибшей во всех болотах, исключая береговую линию р. Индиан, составило 20–30 тонн, или 1175 тыс. рыб по меньшей мере 30 видов.

Моллюски как будто не пострадали от диелдрина. Но ракообразные практически оказались полностью уничтоженными во всем районе. Крабы, видимо, погибли все; манящие крабы сохранились лишь на некоторых участках болот, куда, по-видимому, не попали гранулы инсектицида.

Особенно быстро гибла крупная рыба. Крабы нападали на умирающую рыбу и пожирали ее, но на другой день гибли сами. Скелеты рыб поедали улитки. Через две недели от мертвой рыбы не осталось и следа».

Такая же удручающая картина была нарисована позднее д-ром Гербертом Миллсом на основе наблюдений в заливе Тампа на противоположном берегу Флориды, где Национальное одюбонское общество имеет заповедник морских птиц в районе, включающем Уиски-Стамп-Ки. По иронии судьбы заповедник стал плохим убежищем, после того как местные органы здравоохранения осуществили здесь мероприятия по уничтожению москитов в соленых болотах. И снова пострадали больше всего рыбы и крабы. Манящие крабы — эти небольшие и любопытные на вид существа, которые, как пасущийся скот, стадами движутся по грязевым или песчаным отмелям, — не имеют никакой защиты от опрыскивания. После ряда опрыскиваний летом и осенью (некоторые районы подвергались опрыскиванию до 16 раз) картина резко изменилась. Д-р Миллс писал: «К этому времени стало очевидным вымирание манящих крабов. Там, где при хорошей погоде и во время прилива количество крабов должно было бы достигать примерно 100 тыс. штук, 12 октября на берегу можно было увидеть не более 100 крабов, мертвых или больных, конвульсивно вздрагивающих, спотыкающихся, почти не способных ползти, в то время как в соседних районах, не подвергшихся опрыскиванию, манящих крабов было много».

Манящие крабы занимают очень важное место в мировой экологии. Они служат кормом для многих животных. Ими питаются прибрежные еноты, а также болотные птицы, например дергач, и другие прибрежные и прилетающие морские птицы. На одном из соленых болот в штате Нью-Джерси, опрысканном ДДТ, обычное количество чаек в течение нескольких недель сократилось на 85 процентов, вероятно, в результате того, что после опрыскивания птицы не могли найти достаточного количества корма. Кроме того, болотные манящие крабы очищают болота и, взрывая ил, помогают его аэрации. В качестве приманки их используют и рыболовы.

Манящий краб не единственное существо заливных болот и эстуариев, которому угрожают пестициды. Под угрозой находятся и другие крабы, более важные для человека. Примером может служить знаменитый синий краб Чесапикского залива и других районов Атлантического побережья. Эти крабы настолько чувствительны к ядохимикатам, что каждое опрыскивание прибрежных протоков, котлованов и прудов убивает большую часть живущих там крабов. Гибнут не только местные крабы, но и другие, случайно попавшие в отравленные водоемы. Иногда отравление может быть косвенным, как это было в болотах близ реки Индиан, где крабы пожирали умирающую рыбу, а вскоре сами гибли от попавшего с рыбой яда. Нам меньше известно об ущербе, причиняемом омарам, однако они принадлежат к той же группе, что и синий краб; у них в основном такая же физиология, и, очевидно, они так же реагируют на ядохимикаты. Это относится и к каменному крабу и к другим ракообразным, имеющим промысловое значение.

Прибрежные воды — бухты, узкие проливы, эстуарии рек, заливные болота образуют экологические единицы чрезвычайной важности. Они настолько тесно связаны с жизнью многих рыб, моллюсков и ракообразных, что в случае их отравления эти морские продукты питания исчезнут с нашего стола.

Даже рыбы, обитающие в прибрежных водах, часто нуждаются в защищенных заливах и эстуариях, которые служат им местом нереста и откорма их молоди. Мальки тарпона в изобилии водились во всех этих лабиринтах, заросших по берегам мангровым деревом, протоках и каналах в низинной трети западного побережья Флориды. У Атлантического побережья морская форель, крокер, темный горбыль нерестились на песчаных отмелях перед протоками, между «банками», образующими как бы защитный пояс вдоль большей части побережья к югу от Нью-Йорка. Выведенная молодь уносилась приливами к берегу. В бухтах и заливах — Керритак, Памлико, Бог и многих других — они находили обильный корм и быстро росли. Без таких теплых, защищенных и богатых кормом вод эти и другие рыбы не могли бы размножаться в их нынешнем количестве. И вот теперь пестициды проникают в эти воды из рек и в результате прямого опрыскивания прибрежных болот. А ведь молодь этих рыб еще более, чем взрослая рыба, восприимчива к прямому отравлению химикатами.

Креветкам также нужны заливы для откорма молоди. Множество разнообразных видов креветок обеспечивает весь промысел в штатах, примыкающих к южной части Атлантического побережья и к побережью Мексиканского залива. Хотя нерест креветок происходит в море, молодь, достигнув двухнедельного возраста, направляется в эстуарии и заливы, где линяет и меняет свою форму. Здесь они остаются с мая или июня до осени, питаясь на донном детритусе. В течение всего времени их прибрежной жизни благополучие креветок, а также их промысловый отлов зависят от того, сколь благоприятны условия в эстуариях.

Представляют ли пестициды угрозу для промысла креветок и поставки их на рынок? Ответ на этот вопрос могут дать давние лабораторные исследования, проведенные Бюро морского промысла. Допустимая концентрация инсектицида для молоди промысловых креветок, только что завершивших личиночную стадию развития, оказалась исключительно низкой; она измеряется в частях на миллиард, тогда как обычно употребляемая норма составляет несколько частей на миллион. Например, при проведении одного опыта половина креветок погибла при концентрации диелдрина всего 15 частей на миллиард. Другие химикаты оказались еще более токсичными. Эндрин, всегда являющийся одним из наиболее ядовитых пестицидов, уничтожил половину креветок при концентрации всего лишь 1/2 части на миллиард.

Устрицам и венеркам опасность грозит со многих сторон. Опять-таки молодь наиболее уязвима. Эти моллюски обитают на дне бухт и заливов, а также в эстуариях рек на участке от Новой Англии до Техаса и в защищенных районах Тихоокеанского побережья. И хотя во взрослом состоянии они ведут оседлый образ жизни, икру они откладывают в море, где их молодь живет свободно в течение нескольких недель. В один из летних дней мелкоячеистый невод, буксируемый с лодки, забрал наряду с плавающими водорослями и живыми организмами, образующими планктон, много мельчайших, хрупких как стекло, личинок устриц и венерок. Величиной не более пылинки, эти прозрачные личинки плавали в верхних слоях воды, откармливаясь микроскопическими организмами планктона. При неурожае этой морской растительности молодь моллюска погибает. А ведь пестициды могут уничтожить огромное количество планктона. Некоторые гербициды, применяемые в садах, на обработанных полях, на обочинах дорог и даже в прибрежных болотах, являются исключительно токсичными для растительного планктона, которым кормятся личинки моллюсков; некоторые из них опасны даже при концентрации в несколько частей на миллиард.

Нежные личинки моллюсков сами погибают от действия очень небольшого количества многих обычных инсектицидов. Даже сублетальные количества могут в конечном итоге привести к гибели личинок, так как скорость их развития неизбежно замедляется. Удлиняется время пребывания личинки в опасном мире планктона и, значит, уменьшается шанс на то, что она доживет до взрослого состояния.

Для взрослых моллюсков возможность прямого отравления, по крайней мере некоторыми пестицидами, по-видимому, меньше. Однако это не должно нас успокаивать. Яды могут концентрироваться в органах пищеварения и в ткани устриц и венерок. Оба моллюска обычно употребляются в пищу целиком, и иногда и сыром виде. Д-р Филлип Батлер из Бюро промыслового рыболовства указал на зловещую параллель — на то, что мы можем оказаться в положении малиновок. Малиновки, напоминает он, умирали не от прямого воздействия ДДТ. Они гибли потому, что ели земляных червей, в тканях которых накапливались пестициды.

Хотя я внезапная гибель тысяч рыб и ракообразных в реках или прудах как прямой и видимый результат химической борьбы с насекомыми является драматической и вызывает тревогу, однако ли невидимые и еще в большой мере неизвестные и не поддающиеся измерению результаты действия пестицидов, попадающих в эстуарии косвенно из рек, могут в конечном итоге оказаться более пагубными. Создавшееся положение ставит перед нами много вопросов, на которые в настоящее время нет еще удовлетворительных ответов. Мы знаем, что пестициды уносятся в море водами многих даже возможно, всех, крупных рек. Но мы не знаем, что это за вещества, каково их общее количество, и не имеем в настоящее время надежных средств для их обнаружения в сильно разбавленном состоянии, когда они попадают в море. Хотя мы знаем, что свойства химических веществ меняются за долгий период их следования по воде, однако мы не знаем более или менее токсичных продуктов их превращения. Почти неисследованным является также вопрос о взаимодействии химикатов. Этот вопрос становится особенно важным, когда они попадают в море, где находится и переносится с места на место огромное количество различных минералов. Все эти вопросы требуют точного ответа, который могут дать лишь обширные исследования. Однако средства, выделяемые на эти цели, ничтожно малы.

Рыбный промысел в пресных и соленых водах является чрезвычайно важным делом, затрагивающим интересы и благополучие очень многих людей. В том, что попадающие в воду химикаты представляют сейчас опасность для этого промысла, уже нельзя сомневаться. Если бы мы выделили на проведение широких исследований небольшую часть средств, ежегодно расходуемых на разработку все более токсичных средств опрыскивания, мы смогли бы найти возможности применения менее опасных веществ и предотвратить отравление наших водоемов. Когда же народ будет достаточно осведомлен о всех этих фактах, чтобы потребовать решительных мер?