Безмолвная весна

10. Без разбора с воздуха

Обработка полей и лесов, которая сначала проводила в небольших масштабах, приняла затем такой размах, что, как недавно выразился один английский эколог, превратилась в «поразительный дождь смерти». Наше отношение к ядам незаметно изменилось. Было время, когда их хранили в контейнерах с наклейкой, на которой был нарисован череп над скрещенными костями; довольно редкое их применение сопровождалось строгими мерами предосторожности, исключавшими попадание ядов на посторонние объекты. С разработкой новых органических инсектицидов и при избытке самолетов, оставшихся после второй мировой войны, все это было забыто. И хотя современные яды более опасны, чем прежние, их тем не менее без разбора разбрызгивают с самолетов. Не только определенные насекомые или поля, но и все остальное (в том числе и люди), находящиеся в зоне выпадения химических осадков, может испытать на себе зловещее воздействие ядов. Опрыскиваются не только леса и поля, но и города и другие населенные центры.

Многие испытывают опасения по поводу обработки миллионов акров земли с самолетов смертоносными химикатами; две кампании массового опрыскивания, проведенные в конце 50‑х годов, еще больше усилили тревогу: борьба против непарного шелкопряда в северо-восточных штатах и против термитов на Юге. Ни тот ни другой не является насекомым местного происхождения, но оба существуют в США уже давно, не создавая обстановки, требующей принятия крайних мер. И все-таки против них неожиданно были приняты очень решительные меры, исходя из мнения, что «цель оправдывает средства», которого слишком долго придерживаются работники нашего Министерства земледелия.

Мероприятия против непарного шелкопряда показывают, какой огромный ущерб может нанести безрассудная массовая обработка земли вместо умеренной обработки в местных масштабах. Мероприятия против термитов — яркий пример сильного преувеличения необходимости этих мероприятий, начатых вслепую, без научного знания дозы яда, необходимой для уничтожения вредителя, и без учета воздействия химиката на живой мир. Ни одна из этих кампаний не достигла своей цели.

Непарный шелкопряд, родиной которого является Европа, был завезен в Соединенные Штаты около ста лет назад. В 1869 году французский ученый Леопольд Трувело случайно выпустил несколько непарных шелкопрядов из своей лаборатории в Медфорде, в штате Массачусетс, где он пытался скрестить их с обыкновенным шелкопрядом. Постепенно непарный шелкопряд распространился по всей Новой Англии. Основным переносчиком его является ветер; непарный шелкопряд в личиночной или гусеничной стадии развития очень легок, может быть поднят ветром на значительную высоту и перенесен на большое расстояние. Другим путем распространения является перевозка деревьев, несущих на себе массу яичек, в виде которых он проводит зиму. Непарный шелкопряд, который в личиночной стадии развития каждую весну в течение нескольких недель пожирает листья дуба и других крепких пород деревьев, встречается сейчас во всех штатах Новой Англии. Периодически он появляется также в штате Нью-Джерси, куда его завезли в 1911 году с елью из Голландии, и в штате Мичиган, где он появился неизвестным образом. В 1938 году ураган, прошедший по территории Новой Англии, перенес его в штаты Пенсильвания и Нью-Йорк, хотя, как правило, Адирондакские горы препятствуют его продвижению в западном направлении, так как покрыты лесами, не привлекающими непарного шелкопряда.

Задача ограничения области распространения непарного шелкопряда северо-восточными районами Соединенных Штатов решалась разными способами, и вот спустя почти сто лет с момента его появления на Американском континенте опасения, что он может вторгнуться в леса южной части Аппалачских гор, не сбылись. Из-за границы было завезено 13 видов паразитов и хищников, которые хорошо прижились в Новой Англии. Само Министерство земледелия признало, что эти паразиты и хищники значительно снизили ущерб, приносимый непарным шелкопрядом. Эти естественные средства контроля плюс карантинные меры и местное опрыскивание дали результаты, которые Министерство земледелия охарактеризовало в 1955 году как «поразительное сокращение распространения и ущерба».

Однако всего лишь через год после такого заявления отдел Министерства по борьбе с вредителями растений приступил к осуществлению плана опрыскивания нескольких миллионов акров в год и заявил, что поставлена задача полного «искоренения» непарного шелкопряда. («Искоренение» означает полное и окончательное уничтожение или истребления непарного шелкопряда во всех районах его распространения. Но так как проводившиеся мероприятия не увенчались успехом, министерству пришлось говорить о втором или третьем «искоренении» этого вредителя в тех же районах.

Тотальная химическая война, объявленная Министерством земледелия непарному шелкопряду, началась в больших масштабах. В 1956 году было обработано около миллиона акров земли в штатах Пенсильвания, Нью-Джерси, Мичиган и Нью-Йорк. Из районов, подвергшихся обработке, стали поступать многочисленные жалобы по поводу причиненного вреда. Поборники охраны природы стали выражать все большее беспокойство по мере расширения площадей, подвергавшихся обработке. Когда же был объявлен план опрыскивания в 1957 году 3 млн. акров, протесты стали еще сильней. Но работники федеральных и местных сельскохозяйственных органов просто игнорировали жалобы отдельных лиц как маловажные.

На территории Лонг-Айленда, включенного в план опрыскивания 1957 года, много густонаселенных городов и поселков; в некоторых прибрежных районах имеются соленые болота. В штате Нью-Йорк округ Нассау на Лонг-Айленде является наиболее густонаселенным (не считая самого города Нью-Йорк). Верхом абсурда является то, что «угроза распространения вредителей в Нью-Йорке» выдвигалась как важный довод в пользу этого плана. Непарный шелкопряд — это лесное насекомое и, конечно, не житель городов. Он не водится также на лугах, на полях, в садах или на болотах. И все же в 1957 году самолеты, нанятые Министерством земледелия и нью-йоркским Управлением земледелия и рынков, обрушили ливень из раствора ДДТ в тяжелом жидком топливе на всю территорию без разбора. Они опрыскивали огороды и молочные фермы, рыбные пруды и соленые болота. Они опрыскивали участки площадью в четверть мили, обливали хозяек, пытавшихся прикрыть свои сады до прилета самолетов, поливали инсектицидом играющих детей и железнодорожных стрелочников. В Сетаукете прекрасная трехгодовалая лошадь напилась воды из канавы на лугу, опрысканном с самолета; через 10 часов она пала. Автомобили покрылись маслянистыми пятнами, гибли цветы и кустарники. Гибли птицы, рыба, крабы и полезные насекомые.

Группа жителей Лонг-Айленда во главе с всемирно известным орнитологом Робертом Мерфи обратилась в суд с просьбой запретить опрыскивание, запланированное на 1957 год. Иск был отклонен, и гражданам, несмотря на их протесты, пришлось страдать от ДДТ. Однако они вновь обратились в суд, надеясь добиться постоянного запрещения опрыскивания. Но, так как опрыскивание уже имело место, суды сочли этот вопрос «спорным». Дело это прошло все инстанции вплоть до Верховного суда, однако последний отказался рассмотреть его. Судья Уильям Дуглас не согласился с решением суда не пересматривать дело и заявил, что «тревога, которую подняли многие специалисты и ответственные чиновники по поводу опасности ДДТ, свидетельствует о большой общественной важности этого дела».

Ходатайство жителей Лонг-Айленда по крайней мере привлекло внимание общественности к все расширяющемуся применению инсектицидов и к склонности органов, занимающихся химической обработкой, не считаться с якобы нерушимыми правами частной собственности граждан.

Заражение молока и других продуктов сельского хозяйства в процессе опрыскивания непарного шелкопряда явилось неприятным сюрпризом для многих людей. Вот как обстояло дело на ферме госпожи Уоллер, расположенной на 200 акрах в северной части округа Уэстчестер, в штате Нью-Йорк. Уоллер специально просила работников Министерства земледелия не опрыскивать ее владения, так как обработка леса неизбежно затронула бы пастбища. Она предложила обследовать ее владения и, если непарный шелкопряд там окажется, уничтожить его местным опрыскиванием. Несмотря на заверения, что фермы вообще не будут обрабатываться, ее владения дважды подверглись прямому опрыскиванию и два раза на них попадал инсектицид с соседних участков с ветром. Спустя 48 часов после опрыскивания пробы молока, взятые от чистокровных гернсийских коров госпожи Уоллер, содержали ДДТ в количестве 14 частей на миллион. Трава с полей, где паслись эти коровы, конечно, также зараженной. И хотя об этом факте было сообщено Отделу здравоохранения округа, никаких указаний, запрещающих продажу молока, не поступило. К сожалению, такое отсутствие заботы о потребителе стало уже типичным. Продавать молоко, содержащее пестициды, не разрешается, однако никто не следит за выполнением этого запрещения; проверка молока производится только в том случае, если его перевозят в другие штаты. В штатах и округах не обязаны придерживаться федеральных норм содержания пестицидов в продуктах питания, если только местные законы не подтверждают их, что очень редко случается.

Пострадали и владельцы огородов. Некоторые овощные культуры были настолько испорчены, что для продажи не годились. В других был обнаружен большой процент пестицидов; горох, проанализированный на Экспериментальной сельскохозяйственной станции Корнэллского университета, содержал ДДТ от 14 до 20 частей на миллион. Допустимый максимум равен 7 частям на миллион. Огородники были вынуждены либо нести значительные убытки, либо продавать овощи с недопустимым количеством яда.

Чем больший размах принимало опрыскивание с самолетов, тем больше поступало заявлений в суды. Среди них были и заявления от пчеловодов некоторых районов штата Нью-Йорк. Еще до опрыскивания, проведенного в 1957 году пчеловоды несли убытки. «До 1953 года я безоговорочно верил во все, что говорило Министерство земледелия Соединенных Штатов и сельскохозяйственные колледжи», — с горечью сказал один пчеловод. После того как в мае 1953 года власти штата произвели опрыскивание большой площади, он потерял 800 пчелиных роев. Убытки пчеловодов были так велики, что еще 14 пчеловодов присоединились к нему и обратились в суд, требуя от штата возмещения в сумме 1/4 миллиона долларов. Еще один пчеловод, 400 ульев которого в 1957 году случайно подверглись опрыскиванию, заявил, что в лесных районах погибли 100 процентов рабочих пчел, а на полях, опрыскивавшихся с меньшей интенсивностью, — 50 процентов. «Скверная штука, — писал он, — выйти в мае во двор и не слышать жужжания пчел».

Мероприятия по уничтожению непарного шелкопряда во многих случаях проводились безответственно. Ввиду того что оплата пилотам самолетов производилась по-галлонно, а не с акра обработанной площади, никто не экономил инсектицид, и некоторые владения опрыскивались не один, а несколько раз. Контракты на опрыскивание с самолетов заключались (так было по крайней мере в одном случае) с фирмам из других штатов, которые не были обязаны регистрироваться в данном штате и таким путем принимать на себя какую-либо юридическую ответственность.

Получилось так, что граждане, понесшие прямые финансовые убытки от ущерба, причиненного яблоневым садам или пчелам, обнаружили, что требовать возмещения не с кого.

После губительного опрыскивания 1957 года план дальнейшей обработки был неожиданно резко сокращен; при этом было сказано что-то о необходимости «оценки» проделанной работы и испытания других инсектицидов. Вместо 3,5 млн. акров, опрысканных в 1957 году, в 1958 году было обработано 0,5 млн. акров, а в 1959, 1960 и 1961 годах — примерно по 100 тыс. акров. В это время с Лонг-Айленда поступали сообщения, обеспокоившие органы по борьбе с вредителями. Здесь вновь в большом количестве появился непарный шелкопряд. Операции опрыскивания, стоившие Министерству земледелия значительной потери авторитета и доверия, операции, проводившиеся с целью навсегда избавиться от непарного шелкопряда, в действительности не дали никаких результатов.

Тем временем работники Министерства по борьбе вредителями растений временно забыли о непарном шелкопряде, так как были заняты еще более широким планом мероприятий на Юге. Министерство все еще легко оперировало словом «искоренение». На сей раз в сообщениях для печати давалось искоренить огненных муравьев.

Огненные муравьи, получившие такое название за свое жгучее жало, попали в Соединенные Штаты, по-видимому, из Южной Америки через порт Мобайл в Алабаме, где они были обнаружены вскоре после окончания первой мировой войны. К 1928 году они распространились сначала в окрестностях Мобайла, а затем и по всем южным штатам. За 40 с лишним лет своего существования муравьи не привлекали к себе особого внимания. В штатах, где они водились в изобилии, считали их злом лишь потому, что они строили большие муравейники высотой в фут и больше, мешающие работе сельскохозяйственных машин. И только два штата включили их в список 20 наиболее опасных вредителей, и то в самый конец списка. Ни официально, ни частным образом не говорилось, что муравьи опасны для посевов или животных.

С появлением различных ядохимикатов официальный взгляд на муравьев неожиданно переменился. В 1957 году Министерство земледелия США развернуло одну из наиболее примечательных в своей истории пропагандистских кампаний. Огненный муравей вдруг стал целью, по которой правительство открыло сокрушительный огонь из сообщений для печати, кинофильмов и инспирируемых правительством литературных произведений, рисовавших его как врага сельского хозяйства южных штатов, как убийцу птиц, животных и людей. Был объявлен план широких мероприятий, согласно которому федеральное правительство совместно с властями 9 южных штатов, где водились муравьи, должны были обрастать в общей сложности около 20 млн. акров площади.

«Американские фабриканты пестицидов, похоже, напали на золотую жилу в виде все расширяющихся планов Министерства по борьбе с вредителями», — радостно писал один торговый журнал в 1958 году, когда борьба с муравьями была в самом разгаре.

Никогда еще мероприятия по распылению пестицидов не подвергались такой резкой и заслуженной критике. Против них возражали все, кроме тех, кто наживался на этом. Кампания — яркий пример непродуманного, плохо осуществленного и чрезвычайно вредного эксперимента в области массового уничтожения насекомых, эксперимента, на который было израсходовано так много денег, который привел к истреблению многих животных и подорвал доверие общественности к Министерству земледелия, что остается только удивляться готовности выделять на подобные эксперименты какие-то средства.

Сначала конгресс согласился на осуществление проекта исходя из доводов, которые потом были дискредитированы. Муравья изображали как серьезную угрозу сельскому хозяйству южных штатов, как врага посевов, животного и пернатого мира. Говорили, что муравьи нападают на птичьи гнезда на земле и жалят птенцов, что их укусы представляют серьезную опасность здоровью людей.

Насколько справедливыми были эти обвинения? Заявления представителей министерства, добивавшихся ассигнований, не вязались с тем, что говорилось в официальных публикациях. В выпущенной в 1947 году брошюре «Рекомендации по применению инсектицидов… против насекомых, уничтожающих посевы и животных» о муравьях даже не упоминалось — примечательное упущение, если министерство верит своей собственной пропаганде. Кроме того, в энциклопедическом «Ежегоднике» за 1952 год, посвященном насекомым, огненным муравьям уделен только один маленьким параграф из полумиллиона слов текста.

Необоснованному заявлению министерства, будто муравьи уничтожают посевы и нападают на скот, можно противопоставить результаты глубокого изучения этих насекомых Экспериментальной сельскохозяйственной станцией в Алабаме, где муравьи особенно размножились. По словам ученых Алабамы, муравьи «редко вредят растениям». Д-р Арант, энтомолог Политехнического института штата Алабама, бывший в 1961 году президентом Энтомологического общества Америки, заявил, что «за последние пять лет его кафедра не имела ни одного сообщения, в котором говорилось бы, что муравьи вредят растениям… Никакого вреда животным не отмечалось». Эти люди, наблюдавшие муравьев в поле и в лаборатории, говорят, что огненные муравьи питаются главным образом другими, зачастую вредными насекомыми. Было замечено, что муравьи уничтожают хлопкового долгоносика, а строительство муравейников помогает аэрации и дренажу почвы. Исследования в Алабаме были подтверждены аналогичными исследованиями работников Университета штата Миссисипи, и результаты их являются более убедительными, чем утверждения Министерства земледелия, основанные либо на беседах с фермерами, которые легко могли принять одного муравья за другого, либо на старых исследованиях. Некоторые энтомологи считают, что муравьи, после того как их стало много, стали питаться иначе и поэтому наблюдения, проводившиеся несколько десятилетий назад, сегодня уже малополезны.

Мнение об опасности муравьев для здоровья и жизни человека также значительно изменилось. Министерство земледелия заказало пропагандистский фильм (чтобы добиться поддержки своей программы), в котором развертываются страшные картины последствий укуса огненного муравья. Конечно, муравьи жалят больно, и их рекомендуется остерегаться, так же как ос и пчел. У чувствительных лиц могут иногда появляться тяжелые реакции, а в медицинской литературе описан даже один смертный случай под действием (хотя это и не вполне доказано) яда огненного муравья. Но вот статистическое бюро зафиксировало в одном только 1953 году 33 случая смерти от укуса пчел или ос. И однако никто еще не предлагал «искоренить» этих насекомых. И опять наиболее убедительными являются данные, полученные в районах большого распространения муравьев. Несмотря на то что огненные муравьи живут в штате Алабама вот уже 40 лет и что количество их здесь особенно велико, представитель органов здравоохранения штата заявил, что «в Алабаме не зарегистрировано ни одного случая смерти человека от укуса завезенного огненного муравья». Он считает заболевания от укусов огненных муравьев «случайными». Когда на газонах и на площадках для игр имеются муравейники, конечно, может случиться, что муравей ужалит того или иного ребенка, но это не может служить основанием для обработки ядом миллионов акров земли. С муравейниками можно справиться с каждым в отдельности.

Без достаточных оснований делались ссылки и на вред, причиняемый огненными муравьями пернатой дичи. Большим знатоком в этом вопросе является д-р Морис Бейкер, много лет работавший в этом районе. Однако мнение д-ра Бейкера прямо противоположно утверждениям Министерства земледелия. Он говорит: «Юг Алабамы и северо-запад Флориды — прекрасные места для пернатой дичи, несмотря на то что здесь в большом количестве размножились завезенные огненные муравьи… за те почти 40 лет, что на юге Алабамы водятся огненные муравьи, количество дичи неуклонно и довольно быстро увеличивалось. Безусловно, этого не было бы, если бы завезенный огненный муравей представлял серьезную угрозу для животного мира».

Что произойдет с животным миром после применения инсектицидов против муравьев — это другой вопрос. Применять собирались диелдрин и гептахлор — химикаты, сравнительно новые. Опыт в практическом использовании их был невелик, и никто не знал, какое действие они окажут на пернатую дичь, рыбу или млекопитающих в случае широкого их применения. Но было хорошо известно, что оба эти яда во много раз токсичнее ДДТ, который использовался на протяжении 10 лет и погубил много птицы и рыбы даже при дозе 1 фунт на акр. А ведь доза диелдрина и гептахлора была выше — 2 фунта на акр в большинстве случаев или 3 фунта диелдрина на акр, если нужно было уничтожить еще и полосатого жучка. По воздействию на птиц указанное выше количество гептахлора эквивалентно 20 фунтам ддт на акр, а диелдрина на — 120!

С энергичными протестами выступили организации по охране природы в штатах, Национальное управление охраны природы, экологи и даже некоторые энтомологи. Они просили тогдашнего министра земледелия Эзру Бенсона отложить проведение мероприятий до тех пор, пока не будет изучено воздействие гептахлора и диелдрина на диких и домашних животных и пока не будут установлены минимальные дозы, достаточные для борьбы с муравьями. Все протесты были игнорированы, и в 1958 году работа началась. В первый год было обработано миллион акров. Было ясно, что любые исследования будут в своем роде посмертным вскрытием.

По мере того как велись работы по опрыскиванию, стали накапливаться результаты исследований, проводившихся биологами федеральных и местных органов охраны животного мира и некоторыми университетами. Исследования показали размеры потерь, доходивших в некоторых случаях, до полного истребления животного мира в обработанных районах. Птица, скот и мелкие домашние животные также были убиты. А Министерство земледелия отметало все свидетельства ущерба как преувеличенные и вводящие в заблуждение.

Однако факты продолжают накапливаться. Так, в округе Гардин, в штате Техас, опоссумы, броненосцы и водившиеся здесь в изобилии еноты после опрыскивания этого района химикатами совершенно исчезли. Даже на следующую после обработки осень эти животные все еще были здесь редкостью. В тканях нескольких енотов, пойманных в этом районе, были обнаружены отложения химикатов.

Химический анализ тканей погибших птиц, подобранных на обработанных участках, точно установил, что они погибли под действием яда, применявшегося против огненных муравьев (уцелели более или менее домашние воробьи, которые и в других районах проявляли стойкость к этим ядам). На одном участке в штате Алабама, обработанном в 1959 году, погибла половина всех птиц. Те виды, которые жили на земле или на низкорослом кустарнике, погибли полностью. Даже через год после обработки не было слышно певчих птиц, и обширные районы их гнездовий оставались тихими и пустыми. В Техасе черных дроздов и жаворонков находили мертвыми в гнездах; многие гнезда оказались пустыми. Когда мертвые птицы из Техаса, Алабамы, Джорджии и Флориды были посланы на анализ, оказалось, что более чем у 90 процентов этих птиц в тканях находились диелдрин или гептахлор в количестве 38 частей на миллион.

В вальдшнепах, зимующих в штате Луизиана, но выводящих потомство на Севере, были обнаружены следы яда, применяемого против огненных муравьев. Источник этого заражения очевиден. Кормом для вальдшнепов служит земляной червь, которого они вытаскивают из нор своим длинным клювом. В тканях земляных червей, изобилующих в штате Луизиана, было обнаружено до 20 частей на миллион гептахлора через 6–10 месяцев после опрыскивания этого района. Через год в них все еще оставалось до 10 частей на миллион этого яда. Последствия такого косвенного отравления вальдшнепа можно наблюдать сейчас на заметном преобладании количества взрослых птиц над молодью, замеченном уже на следующий год после начала работ по истреблению муравьев.

Наибольшую тревогу у охотников южных районов вызывало положение с перепелами. Эта птица, вьющая гнезда и кормящаяся на земле, была полностью уничтожена в районах, подвергшихся обработке. В Алабаме, например, биологи произвели предварительную перепись перепелов на территории 3600 акров, намеченной для обработки. Здесь было 13 выводков общей численностью 121 перепел. Через две недели после опрыскивания все перепела погибли. Анализ экземпляров, посланных на исследование, показал присутствие инсектицидов в количестве, достаточном, чтобы вызвать их смерть. То же самое было обнаружено и в Техасе, где на площади 2500 акров, подвергнутой обработке, погибли все перепела. Вместе с перепелами погибло и 90 процентов певчих птиц. И вновь анализ подтвердил присутствие гептахлора в тканях мертвых птиц.

Кроме перепелов, серьезно пострадали от средств борьбы с муравьями и дикие индейки. Если на территории округа Вилкокс, в штате Алабама, до применения гептахлора насчитывалось 80 индеек, то этим же летом после обработки не осталось ни одной, если не считать гнезда с несколькими недосиженными яйцами и одного мертвого индюшонка. Домашним индейкам выпала почти такая же доля, что и диким. На фермах индейки также дали очень малое потомство, причем из выведенных индюшат ни один не выжил. В соседних районах, не подвергшихся обработке химикатами, подобных явлений не наблюдалось.

Такая судьба постигла не только индеек. Один из наиболее известных и уважаемых американских биологов, д-р Кларенс Коттам, побывал у нескольких фермеров, земли которых были обработаны химикатами. Помимо жалоб на то, что после опрыскивания почти полностью исчезли «все маленькие садовые птички», почти все фермеры сообщили ему о большом падеже среди рогатого скота, птицы, собак и кошек. Один из них с крайним возмущением сообщил, говорит д-р Коттам что у него пали от яда 19 коров. Фермер заявил, что «насколько ему известно, по той же причине погибли еще 3 или 4 коровы. Подыхали телята, которые питались пока только молоком».

Люди, с которыми беседовал д-р Коттам, были озабочены тем, что будет с их полями через месяц после обработки. Одна женщина рассказала, что из яиц, положенных под наседок после того, как окружающие земли были покрыты ядом, «по не известным для нее причинам вылупилось и выжило очень мало цыплят». Другой фермер «разводил свиней, но за 9 месяцев, после того как по радио сообщили о начале опрыскивания, ему не удалось вырастить ни одного поросенка. Поросята рождались мертвыми или умирали сразу же после рождения». То же самое сообщил другой фермер, у которого от 37 приплодов (общим количеством 250 поросят) выжил только 31. Фермер не смог вырастить и цыплят, так как поля были отравлены.

Министерство земледелия упорно отрицало, что падеж скота происходит в результате применения химикатов против муравьев. Однако д-р Отис Поинтевинт, ветеринар из Бейнбриджа, в штате Джорджия, которого приглашали лечить пострадавших животных, так обосновывает свой вывод, что животные погибают от инсектицидов: через некоторое время (от двух недель до нескольких месяцев) после применения ядохимикатов против огненных муравьев коровы, козы, лошади, куры и другие животные стали страдать от какого-то неизвестного заболевания нервной системы. Болезнь наблюдалась только у тех животных, которые пили зараженною воду и ели зараженный корм, и не затронула животных в загонах. Такое положение наблюдалось только в обработанных районах. Лабораторный анализ на болезнь был отрицательным. Симптомы, которые наблюдал доктор Поинтевинт и другие ветеринары, характеризуются в научных трудах как свидетельство отравления диелдрином или гептахлором.

Доктор Поинтевинт описал еще один интересный случай, когда у двухмесячного теленка появились признаки отравления гептахлором. Животное было подвергнуто всестороннему лабораторному обследованию. В жировых тканях было обнаружено гептахлора 69 частей на миллион. Но дело было через 5 месяцев после применения яда. Каким же образом он попал в организм: то ли с травой, то ли с молоком коровы, то ли до рождения? «Если с молоком, — говорит д-р Поинтевинт, — почему же тогда не принимаются меры, чтобы уберечь наших детей, которые пьют это молоко?»

Сообщение д-ра Поинтевинта ставит очень важный вопрос о зараженности молока. Район, намеченный для опрыскивания с целью истребления муравьев, состоит в основном из лугов и посевных площадей. Как будет обстоять дело с молочными коровами, пасущимися на этих полях? На обработанных полях травы неизбежно должны будут содержать отложения гептахлора в той или иной его форме, и если коровы съедят его вместе с травой, то яд обязательно появится в молоке. Прямой переход яда в молоко был продемонстрирован экспериментальным путем на гептахлоре еще в 1955 году, то есть задолго до начала борьбы с огненными муравьями, а позднее то же самое было установлено и для диелдрина, применявшегося наряду с гептахлором.

В ежегодных публикациях Министерства земледелия гептахлор и диелдрин относятся сейчас к тем ядохимикатам, которые делают кормовые травы непригодными для молочного и товарного скота, но, несмотря на это, органы по борьбе с насекомыми-вредителями продолжают разрабатывать планы использования гептахлора и диелдрина в больших пастбищных районах Юга. А кто позаботится о том, чтобы в молоко не попадали диелдрин и гептахлор? Министерство земледелия США, несомненно, ответит, что оно-де советовало фермерам не выпускать молочных коров на обработанные пастбища в течение 30–90 дней. Учитывая небольшие размеры большинства ферм и широкий размах мероприятий (большей частью распыление ядохимикатов производится с самолетов), фермеры вряд ли смогли бы последовать этим рекомендациям. А рекомендованный период времени был неоправданным ввиду значительной стойкости отложений яда.

Управление пищевых и лекарственных продуктов, хотя и считает вредным наличие в молоке пестицидов, мало что может сделать. В большинстве штатов, где ведется химическая с муравьями, производство молочных продуктов сравнительно невелико и они не вывозятся за пределы штата. Поэтому предохранение молока, поставленного под угрозу федеральными мероприятиями, является делом самих штатов. Запросы, направлявшиеся работникам органов здравоохранения и другим ответственным лицам в Алабаме, Луизиане и Техасе в 1959 году, показали, что анализа молока не производилось и что просто было не известно, содержит ли молоко пестициды.

Тем временем (больше после, чем до начала опрыскивания) была проделана некоторая работа по изучению свойств гептахлора. Точнее будет, пожалуй, сказать, что кто-то просмотрел уже опубликованные результаты исследований, так как основной факт, вызвавший запоздалую реакцию федеральных властей, был установлен уже несколько лет назад и тогда еще должен был оказать влияние на разработку планов опрыскивания. Факт состоит в том, что гептахлор после недолгого пребывания в тканях животного или растения или в почве, переходит в еще более токсичную форму, известную под названием «эпоксид гептахлора» («продукт окисления», получающийся в результате выветривания). Способность гептахлора к такому превращению была известна еще в 1952 году когда Управление пищевых и лекарственных продуктов установило что у крыс, которым вместе с кормом давалось гептахлора 30 частей на миллион, через две недели появлялось 165 частей на миллион более ядовитого эпоксида.

Эти факты были извлечены на свет из архивов биологической литературы в 1950 году, когда Управление пищевых и лекарственных продуктов, по существу, запретило продажу продуктов питания, содержащих гептахлор или его эпоксиды. Это решение задержало, хотя бы временно, осуществление мероприятий. Хотя Министерство земледелия все еще продолжало добиваться ежегодных ассигнований на борьбу с огненными муравьями, местные сельскохозяйственные уполномоченные проявляли все большее нежелание советовать фермерам применять ядохимикаты, которые, вероятно, сделали бы их продукты негодными для продажи на рынке.

Короче говоря, Министерство земледелия приступило к осуществлению своего плана без какого бы то ни было ознакомления с тем, что уже было известно о применяемых ядохимикатах, а если и ознакомилось, то игнорировало установленные факты. Оно также не удосужилось выявить минимальное количество химикатов, достаточное для достижения цели. После трехлетнего применения больших доз гептахлора в 1959 году министерство неожиданно сократило дозу с 2 до 1,25 фунта на акр, а позднее до 0,5 фунта, с применением в два приема по 0,25 фунта через 3–6 месяцев. Представитель министерства признал, что «агрессивные методы» оказались неэффективными. Если бы такое признание было сделано до начала осуществления плана, то, может быть, удалось бы избежать колоссального вреда, а налогоплательщикам сэкономить значительные суммы денег.

В 1959 году, может быть, для того, чтобы рассеять растущее недовольство, Министерство земледелия бесплатно предложило ядохимикаты тем техасским землевладельцам, которые подпишут документ, освобождающий федеральные и местные власти от ответственности за возможный ущерб. В том же году администрация штата Алабама, встревоженная и возмущенная вредом, причиняемым ядохимикатами, отказалась выделить какие-либо новые средства на финансирование плана. Один из ее представителей охарактеризовал весь план как «плохо задуманный, наспех составленный и недоработанный», как «яркий пример грубого попирания прав других общественных и частных организаций». Несмотря на отсутствие субсидий от штата, федеральные средства продолжали понемногу поступать в Алабаму, а в 1961 году законодательное собрание штата снова убедили выделить на план небольшую сумму. Тем временем фермеры Луизианы продемонстрировали растущее нежелание применять ядохимикаты, поскольку выяснилось, что использование их против огненных муравьев способствует размножению насекомых, вредных для сахарного тростника. Кроме того, план явно не достиг своей цели. Его плачевные результаты были красочно описаны весной 1962 года руководителем отделения энтомологических исследований Экспериментальной сельскохозяйственной станции при Университете штата Луизиана д-ром Ньюсомом: «Мероприятия «по искоренению» огненных муравьев пока что совершенно безуспешны. Сейчас в Луизиане больше вредных насекомых, чем было до осуществления плана».

Видимо, начался переход к более разумным и осторожным методам. Власти Флориды, сообщив, что «сейчас во Флориде стало больше огненных муравьев, чем было до начала работ», заявили, что отказываются от идеи массового искоренения насекомых и переходят на борьбу с ними путем местной обработки.

эффективные и сравнительно недорогие способы локальной борьбы с вредными насекомыми были давно известны. Привычка муравьев строить муравейники значительно упрощает химическую обработку мест их сосредоточения. Стоимость такой обработки равна приблизительно 1 доллару на акр. Для тех случаев, когда муравейников много и возникает необходимость применения механизированных методов, Сельскохозяйственная экспериментальная станция штата Миссисипи сконструировала специальный культиватор, который сначала сравнивает муравейники, а затем распыляет на них ядохимикат. Этот способ обеспечивает на 90–95 процентов успех в борьбе с муравьями, а расходы с ним составляют лишь 25 центов на акр обработанной площади. При массовом уничтожении вредных насекомых, запланированном Министерством земледелия, расходы равны 3,5 доллара на акр. Получается, что мероприятия министерства являются самыми дорогими, самыми вредными и наименее эффективными из всего того, что можно предпринять против муравьев.