Безмолвная весна

2. Обязанность сохранить жизнь

История жизни на Земле — это история взаимодействия живого мира с окружающей средой. Физические формы и основные свойства растительного и животного мира в значительной мере складывались под ее влиянием. Обратное же воздействие, в результате которого жизнь видоизменяет свое окружение, сравнительно невелико, если учесть продолжительность жизни на Земле. И лишь за небольшой отрезок времени, в нынешнем столетии, только одно живое существо — человек — обрело способность значительно изменять природу своего мира.

За последнюю четверть столетия власть человека над природой не только достигла тревожных размеров, но и изменила свой характер. Из всех физических воздействий, оказываемых человеком на окружающую среду, наибольшие опасения внушает загрязнение воздуха, земли, рек и морей вредными и даже смертоносными веществами. В большинстве случаев это загрязнение неустранимо; процесс его пагубного воздействия не только на мир, обеспечивающий жизнь, но и на живые ткани чаще всего необратим. В этом загрязнении, ставшем в настоящее время всеобщим, химические вещества являются зловещими и еще малоизученными партнерами радиации, принимающими участие в изменении самой природы мира, природы жизни на Земле. Стронций‑90, попавший в атмосферу в результате ядерных взрывов, выпадает на землю с каплями дождя или опускается в виде радиоактивных осадков, проникает в почву, затем — в траву, кукурузу или пшеницу и через некоторое время попадает в кости человека, где и остается до конца его жизни. Точно так же и химикаты, которыми обрабатывают поля, леса или сады: из почвы они попадают в живые организмы и, переходя из одного в другой, вызывают отравление и смерть; или кочуют не ведомым и путями вместе с подземными ручейками, пока вновь не выберутся на поверхность, где под алхимическим воздействием воздуха и солнечного света превращаются в новые вещества, которые поражают и губят растительность, вызывают болезни скота и незаметно причиняют вред тем, кто пьет воду из когда-то чистых источников. Как сказал Альберт Швейцер, «вряд ли человек может распознать дьяволов, которых сам же он создал».

Сотни миллионов лет ушло на то, чтобы создать жизнь, существующую ныне на Земле, — целые эры, в течение которых развивающаяся, перестраивающаяся и эволюционизирующая жизнь достигла состояния приспособленности и равновесия с окружающей средой. Эта среда, строго регулируя и направляя поддерживаемую ею жизнь, содержала как вредные, так и полезные элементы. Некоторые горные породы излучали опасную радиацию; даже в солнечном свете, в котором все живое черпает энергию, были коротковолновые излучения, способные наносить вред. С течением времени — не лет, а тысячелетий — жизнь приспособилась и восстановила равновесие с окружающей средой. Время — очень важный Фактор, но в современном мире времени нет.

Скорость, при которой все изменяется и возникают новые условия, определяется бурным темпом, беспечно установленным человеком, а не размеренной поступью природы. В настоящее время радиация — это не просто излучение, испускаемое некоторыми горными породами, не просто бомбардировки космических лучей и ультрафиолетовые лучи солнца, существовавшие еще до появления жизни на Земле. Сейчас это уже творение человека, вмешавшегося в жизнь атома. Химикаты, к присутствию которых жизнь должна приспособляться, уже не ограничиваются кальцием, кремнеземом, медью и другими веществами, которые вода вымывает из пород и несет в моря и океаны. Теперь это уже синтетические вещества, созданные изобретательным умом человека и изготовленные в его лабораториях, вещества, не имеющие себе подобных в природе.

Приспособление к этим химическим веществам потребует много времени — уйдут годы жизни не одного, а целого ряда поколений. Но даже это, если бы оно каким-то чудом стало возможным, было бы бесполезным, ибо лаборатории человека выпускают все новые и новые химические вещества. В одних только Соединенных Штатах Америки ежегодно вводится в употребление около 500 новых химических веществ. Цифра потрясающая, и ее значение не легко осознать: 500 новых химических веществ, к которым организм человека и животного должен ежегодно привыкать и приспосабливаться, 500 химических веществ, совершенно новых, биологически неизведанных!

Среди них есть много таких веществ которые человек использует в борьбе с природой. Начиная с середины 40‑х годов нашего столетия было выпущено более 200 основных химических веществ для борьбы с насекомыми, сорняками, грызунами и другими и организмами, которые в настоящее время характеризуются как «вредители». Продаются они под несколькими тысячами названий.

Эти жидкости, дусты и аэрозоли сейчас почти повсюду употребляются для обработки полей, садов, лесов и в домашнем хозяйстве; они без разбору губят всех насекомых — и «хороших» и «плохих», — прекращают пение птиц в лесу и плеск рыбы в реке, покрывают листья смертоносной пленкой и оседают в почве, хотя их единственным назначением было уничтожить лишь некоторые виды сорняков или вредных насекомых. Можно ли думать, что, покрывая землю таким огромным количеством отравы, мы сделаем ее пригодной для жизни? Эти вещества должны были бы называться не «инсектицидами», а «биоцидами»[1].

Весь процесс применения этих веществ, видимо, идет по бесконечной спирали. С тех пор как ДДТ стал широко употребляться в быту, возникла необходимость введения новых, более сильных токсических средств. Это произошло потому, что насекомые, в торжественное подтверждение теории Дарвина о выживании наиболее приспособленных, видоизменяются, приобретают иммунитет к данному виду инсектицида, и поэтому против них необходимо применять уже более сильное средство, а затем средство, действующее еще сильнее. Это произошло также потому, что по причинам, которые мы разберем ниже, уничтожаемые насекомые зачастую «возрождаются» и размножаются значительно быстрее после применения химикатов. Поэтому химическую войну никогда нельзя выиграть и все живое оказывается под перекрестным огнем.

Наряду с возможностью истребления человечества в результате ядерной войны важнейшей проблемой нашего века стало загрязнение окружающей человека среды веществами, причиняющими колоссальный вред, веществами, которые накапливаются в тканях растений и животных и даже проникают в зародышевые клетки, нарушая и изменяя сам материал наследственности, от которого зависит облик будущего.

Некоторые самозванные созидатели нашего будущего ждут того времени, когда станет возможным преднамеренное изменение человеческой зародышевой плазмы. Но мы уже сейчас, быть может совершенно неумышленно, делаем это, потому что многие химические вещества, как и радиация, вызывают мутации генов. Как ни удивительно, человек может повлиять на свое будущее путем применения таких, казалось бы, безобидных химикатов, как средства борьбы с насекомыми!

Во имя чего же человечество идет на такой риск? Будущие историки удивятся отсутствию у нас чувства пропорции. Как могут разумные существа бороться против нескольких нежелательных видов насекомых средствами, которые загрязняют всю окружающую их среду и несут с собой заболевания и даже смерть им самим? Однако именно это мы и делаем. Мало того, мы делаем это по причинам, которые оказывают несостоятельными, как только мы начинаем их разбирать. Нам говорят, что широкое и все растущее применение пестицидов необходимо для роста продукции сельского хозяйства. Но разве не перепроизводство является нашей действительной проблемой? Наши фермеры, несмотря на меры, направленные на сокращение посевных площадей, и на плату за то, чтобы не производить продуктов в таком огромном излишке, собирают все же такие урожаи, что американские налогоплательщики только в 1962 году внесут более одного миллиарда долларов на расходы, связанные с хранением излишков продовольствия. Положение усугубляется тем, что один отдел Министерства земледелия пытается сократить количество продукции, а другой выражает надежду, как это было в 1958 году, что «сокращение посевных площадей, проведенное согласно постановлению Земельного банка, будет стимулировать применение химических веществ для получения максимального урожая на оставшихся посевных площадях».

Мы не хотим сказать, что нет проблемы насекомых и нет необходимости борьбы с ними. Но мы считаем, что эта борьба должна вестись в соответствии с реальным, а не надуманным положением дел и что средства ее не должны одновременно с насекомыми убивать и нас самих.

Проблема, попытка решения которой повлекла за собой такую цепь катастроф, является спутником нашего современного образа жизни. Задолго до появления человека Землю населяли насекомые — чрезвычайно разнообразные и легко приспосабливающиеся существа. С течением времени, после появления человека на Земле, некоторые насекомые, составлявшие лишь небольшой процент от более чем полумиллиона их видов, стали помехой людям как конкуренты в борьбе за пропитание и как носители болезней.

Насекомые — носители болезней — опаснее там, где люди живут скученно, особенно при плохих санитарных условиях, во время народных бедствий и катастроф, во время войны или в условиях крайней нищеты и лишений. Тут какая-то борьба с насекомыми становится необходимой. Однако, как мы скоро увидим, широкое применение химических средств не всегда эффективно и может даже ухудшить то самое положение, которое оно призвано исправить.

В условиях примитивного сельского хозяйства проблема борьбы с насекомыми почти не возникала. Она появилась с интенсификацией сельского хозяйства, когда под одну культуру стали отводиться огромные площади земли. Такая система привела к быстрому размножению некоторых видов насекомых. Выращивание одной культуры вступает в противоречие с принципами, на которых базируется природа. Природа внесла в ландшафт великое разнообразие, однако человеку захотелось упростить его. Он начинает разбивать преграды и нарушает равновесие, при помощи которого природа ограничивает распространение определенных видов. Одной из важнейших естественных преград является ограниченность места обитания для каждого вида насекомых. Ясно, что насекомое, живущее на пшенице, может быстрее размножаться на ферме, где выращивают только пшеницу, чем там, где пшеница перемежается с другими культурами, к которым это насекомое не приспособлено.

То же самое наблюдается и в других случаях. Примерно лет тридцать назад во многих американских городах улицы украсились рядами благородного вяза. Теперь эта красота находится под угрозой полного уничтожения, так как вязы поражены жучком, который вряд ли мог бы так размножаться и распространяться, если бы вязы составляли лишь часть разнообразной растительности городов.

Другой аспект современной проблемы борьбы с насекомыми нужно рассматривать на фоне истории геологии и истории человечества. Речь идет о распространении тысяч различных видов организмов на новые территории. Эта миграция, наблюдаемая во всем мире, была изучена и описана английским экологом Чарлзом Элтоном в опубликованной недавно книге «Экология вторжений». Сотни миллионов лет назад, во время мелового периода, разлившиеся моря перерезали многие земельные мосты между континентами, и все живые существа оказались заключенными, как говорит Элтон, в «огромные отделенные друг от друга естественные заповедники». Изолированные от себе подобных, они развились во множество новых видов. Около 15 миллионов лет назад, когда некоторые земельные массивы вновь соединились, эти виды двинулись на новые территории. Этот процесс миграции не закончен, он продолжается при значительной помощи человека.

Ввоз растений играет первостепенную роль в распространении насекомых, поскольку последние, как правило, перекочевывают вместе с растениями, а карантин — дело сравнительно новое и не вполне эффективное. Одно лишь Управление по распространению растений ввезло в Соединенные Штаты около 200 тыс. видов и разновидностей растений, собранных со всего света. Из тех примерно 180 главных видов вредителей растений, которые распространены в Соединенных Штатах, почти половина завезена па других стран, причем большинство их прибыло «зайцами» на растениях.

На новой территории, вдали от своих естественных врагов, мешавших их распространению на родине, растения и животные способны размножаться с невероятной быстротой. Поэтому не случайно, что наибольшее беспокойство нам причиняют вредители, завезенные из других стран.

Это вторжение вредителей растений на новые территории, как естественным путем, так и с помощью человека, видимо, будет продолжаться бесконечно. Карантин и массовая химическая обработка являются лишь дорогой ценой за отсрочку. По словам д-ра Элтона, нам «абсолютно необходимо не только найти новые средства борьбы с тем или иным растением или насекомым», но и хорошо изучить животный мир и его взаимоотношения с окружающей средой, что «поможет установить равновесие и подавить внезапные вспышки размножения и новые вторжения».

Многие необходимые знания уже имеются, но мы не используем их. Мы обучаем экологов в наших университетах и даже берем их на работу в правительственные учреждения, однако редко следуем их советам. Мы прибегаем к помощи смертоносного химического дождя, как будто нет других способов борьбы, тогда как в действительности их много, и наша изобретательность, если будет возможность, докажет, что их может быть еще больше.

Может быть, мы впали в гипнотическое состояние, которое заставляет нас принимать за неизбежное то, что плохо и вредно? Может быть, мы утратили волю и способность стремиться к хорошему? Как утверждает эколог Поль Шепард, сторонники подобных взглядов «идеализируют такое существование, когда лишь голова торчит на поверхности воды». Почему мы должны терпеть диету из слабодействующих ядов, жизнь в скучном окружении, среди существ, которые почти враги нам, среди шума моторов, которые чуть ли не сводят нас с ума? Кому хочется жить в почти пагубном для человека мире?»

И тем не менее нам навязывают такие условия жизни. Крестовый поход за создание химически стерилизованного, свободного от насекомых мира породил фанатический пыл у многих специалистов и большинства так называемых агентов по борьбе с насекомыми. Факты свидетельствуют, что люди, занимающиеся применением инсектицидов, наделены огромной властью и неумолимо ею пользуются. «Чтобы добиться выполнения своих приказов, бюрократы-энтомологи… действуют, как обвинитель, судья и присяжный заседатель, как податной чиновник, сборщик налогов и шериф, вместе взятые», — говорит Нили Тернер энтомолог из Коннектикута. Самые вопиющие злоупотребления остаются непроверенными ни федеральными органами, ни организациями штатов.

Я не хочу сказать, что химические инсектициды никогда не следует употреблять. Но я утверждаю, что ядовитые и биологически сильнодействующие химические вещества мы неосторожно предоставили людям, которые почти или совершенно не понимают, какой вред они могут принести. Мы заставили множество людей без их согласия, а зачастую и без их ведома, соприкасаться с этими ядовитыми веществами. Если в Декларации прав человека нет статьи, гарантирующей человеку безопасность от смертоносных ядов, распространяемых частными лицами или представителями государственных организаций, то это, конечно, только потому, что наши предки, несмотря на всю их мудрость и прозорливость, не могли и представить себе возникновение такой проблемы.

Я утверждаю далее, что мы допустили применение этих химических веществ без достаточного, а может быть, и вообще без серьезного предварительного изучения их воздействия на почву, воду, животный и растительный мир и на самого человека. Будущие поколения вряд ли простят нам отсутствие предусмотрительности в вопросе о сохранении целостности природного мира, составляющего основу всего живого.

Нам еще недостаточно известно, чем все это чревато. Нынешний век — это век специалистов, каждый из которых занят своей собственной проблемой и не задумывается или не хочет думать о всем комплексе, частью которого она является. Это век, в котором доминирует промышленность и в котором редко оспаривается право любой ценой заполучить лишний доллар. Когда общественность, столкнувшись с совершенно очевидными пагубными последствиями применения инсектицидов, начинает протестовать, ее кормят маленькими успокоительными пилюльками полуправды. Нам надо немедленно покончить с этими фальшивыми заверениями, с подсахариванием неудобоваримых фактов. Народу предлагают пойти на риск, необходимый по мнению тех, кто занимается борьбой с насекомыми. Народ и должен решать, хочет ли он и дальше идти по этому пути; а решать народ может только в том случае, если ему известны все факты. Как сказал Жан Ростан, «обязанность сохранить жизнь дает нам право знать».