Бог войны

Глава одиннадцатая

Чудовища надвигались со всех сторон.

Из группы собратьев вышел минотавр и, раскручивая над головой булаву, с оглушительным ревом бросился в атаку. За ним спешили еще с дюжину минотавров, шесть циклопов и тяжелая пехота — полсотни живых мертвецов.

Мгновенным ударом клинков Хаоса Кратос перерубил цепь на оружии минотавра, и тяжелый металлический шар, отлетев прочь, угодил, как и рассчитывал спартанец, прямо в глаз ближайшему циклопу.

Минотавр подошел почти вплотную, но Кратос, просчитавший движения врага до мелочей, встретил его клинками, вращая ими в противоположных направлениях. Одним перерезал монстру горло, другим — вспорол живот и вылущил печень. Ноги у минотавра подогнулись, он качнулся и упал ничком в лужу собственной крови, дергая конечностями и мотая рогами в предсмертных конвульсиях. Кратос вонзил оба меча ему в череп и мощным усилием расколол его надвое, так что мозгами забрызгал сородичей человека-быка.

К нему двинулись циклопы с тяжелыми дубинками наперевес. Кратос пронырнул между полусогнутыми ногами недавно ослепшего гиганта. От громовых ударов, которые обрушились со всех сторон, застонала земля. Один удар пришелся слепому циклопу по левой ноге — раздался хруст, и в воздух взмыл фонтан крови. Раненый схватился рукой за раздробленную ногу — другую руку он не отнимал от кровоточащего глаза — и запрыгал на месте, истошно воя. Кратос, который не мог упустить неожиданного преимущества, продолжал вертеться вокруг здоровой ноги циклопа, вынуждая его собратьев наносить ему все новые удары, от которых слепой вопил еще надрывней. Наконец монстру удалось перехватить чью-то дубину, которой он и принялся неистово размахивать вокруг себя, избивая других циклопов.

Кратос прицелился и атаковал. Первый клинок поразил чудовище в сердце, тогда как второй своей зазубренной стороной прошелся под коленом. Циклоп повалился прямо на спартанца. Как бы ни был проворен Кратос, выбраться из-под массивного тела, которым его припечатало к земле, не было никакой возможности.

Он слышал, как беснуются Аресовы монстры, и чувствовал себя совершенно беспомощным. Пытался вылезти из-под бьющейся в смертных судорогах горы плоти и не мог. Потом стало нечем дышать — циклоп, казалось, выдавил из легких спартанца последний воздух.

Попытки пошевелиться ни к чему не привели. Туша монстра была словно из песка, она перетекала, заполняя все пространство вокруг Кратоса, у которого уже начали гореть легкие. Со страшным ревом он попытался сбросить с себя циклопа — бесполезно.

Гнев поглотил спартанца, как минуту назад его поглотила плоть чудовища. Он вгрызался в душивший его волосатый живот и рвал пальцами мягкие ткани, пока не вскрыл брюшную полость. На Кратоса хлынула жидкость, и он едва не захлебнулся. Воздух в легких стремительно заканчивался. Он снова впился зубами в кишки и принялся рвать внутренности, продвигаясь вверх, словно паразит, который завелся в животе у циклопа. Наконец, отплевываясь и напрягая спину, он залез в мертвое тело по плечи. Голова кружилась, в глазах темнело, но спартанец еще раз попытался встать. Ударившись о толстое ребро, он повернул в сторону, последний раз вонзил зубы в какую-то мышцу и, полумертвый, сполз обратно.

Но тут его носа достиг зловонный воздух. Кратос хватал его ртом, фыркал и отплевывался от крови. Через дыру, которую он прогрыз в теле циклопа, виднелось небо.

Извиваясь, он сначала выпрямил плечи, потом высвободил руку, ухватился за ребро и подтянулся. Полтела было позади. Весь в крови и желудочном соке, спартанец устремился наверх. Наконец, кубарем скатившись с мертвого циклопа и тяжело дыша, он распластался рядом.

Глупо было надеяться, что Аресовы головорезы его не заметят. Едва успев подняться на ноги, Кратос увидел перед собой пятерых минотавров. Измученный до дрожи в коленях путешествием по внутренностям циклопа, он понимал, что на эту схватку его удали не хватит. В отчаянии спартанец закинул руку за спину и вновь почувствовал прикосновение змеевидных волос Медузы. Он резко выставил голову горгоны перед собой, ее глаза зажглись изумрудным огнем, но минотавры успели отвести взгляд.

Тогда Кратос набросился на ближайшего минотавра и ударил его ногой в ухо — тот стал падать вперед и рогом уткнулся в стоявшего рядом товарища. Спартанец оставил их разбираться друг с другом, а сам, ловко перекувырнувшись, оказался в ногах у следующего противника, схватил его за копыта и дернул. Если бы вся сила Кратоса была сейчас при нем, то минотавр остался бы лежать со сломанными ногами. Вместо этого он лишь больно шлепнулся о землю, но Кратос с ним еще не закончил.

Он встал, зажал голову врага под мышкой и потащил за собой, затем резко развернулся — тело минотавра занесло, шея не выдержала и сломалась. Остальные люди-быки двинулись в наступление, поглядывая на Кратоса искоса, уверенные, что успеют отвернуться, если он снова достанет голову Медузы. Для спартанца же меч был лучше любой магии.

Он выхватил клинки Хаоса, и минотавры отпрянули.

— Трусы, — прорычал он и обнаружил, что в сражение вступила нежить, вооруженная копьями.

Колючий стальной дождь обрушился на Кратоса. Его единственным спасением был дом с потайным ходом, о котором успела сообщить несчастная афинянка.

Истекая кровью, он попятился к сводчатому входу в гостиницу. Мысль об отступлении жгла спартанца хуже раскаленного добела железа, но это было не простое отступление. Он не бежал с поля боя; он делал все возможное, чтобы выполнить свою миссию, найти оракула и узнать у нее секрет. Кратос вошел, ногой захлопнул за собой дверь и запер ее на засов. В тот же миг она затрещала под градом ударов, которые наносили своими огромными топорами минотавры. В окно влетело копье и воткнулось в стоящий невдалеке стол.

В каменном очаге до сих пор весело потрескивали дрова. Если забыть о торчавшем из стола копье и отвлечься от звуков, которые доносились с улицы, здесь можно было бы скоротать пару приятных часов. Быстро окинув взглядом помещение, Кратос убедился, что действительно находится в гостинице. Повсюду на стенах были изображения Зевса с распростертыми объятиями. За очагом у жертвенника стояла даже статуя владыки Олимпа, ее руки тоже были гостеприимно разведены в стороны, как и на фресках. Женщина говорила о потайном ходе, но Кратос нигде не заметил и намека на него: ни ковров, ни напольных плит, под которыми мог бы скрываться лаз.

Спартанец покосился на очаг. Раз гостиница посвящена Зевсу Филоксеносу, богу гостеприимства, то, быть может, вторая половина здания подобным же образом посвящена Зевсу Катахтониосу, защитнику подземелий?

Вынув клинки Хаоса. Кратос нагнулся к очагу, который выглядел так же, как и во всех гостиницах: круглый, сложенный из камней посреди комнаты на толстой известняковой плите, которая предохраняла деревянный пол от возгорания. Несмотря на все усилия Кратоса, и сам очаг, и плита под ним производили такое впечатление, что их невозможно сдвинуть, поднять или опустить.

Удары топоров и молотов о тяжелую дверь внезапно ужесточились, через пробитые в ней дыры уже просвечивало зарево пожаров. Кратос понял, что на поиски потайного хода осталось всего несколько секунд. Иначе снова придется обороняться.

— Зевс… Зевс… — бормотал Кратос под нос, снова оглядывая помещение. — Укажи мне путь!

— Я с тобой, Кратос.

Спартанец вздрогнул и резко обернулся. Он действительно слышал эти слова или померещилось? Выяснять не было времени, вдобавок он заметил кое-что, ускользнувшее при первом беглом осмотре.

На запястьях статуи были цепи, почти такие же, как у самого Кратоса. Теперь он увидел заполированные стыки там, где раскинутые в гостеприимном жесте руки соединялись с сильным торсом, как будто их суставы отличались от человеческих.

Кратос вернулся к жертвеннику, снова подпрыгнул и ухватился за цепь, затем раскачался и схватил вторую. Чтобы потянуть за обе цепи разом, ему пришлось неимоверно напрячь руки и спину — мышцы вздулись буграми. Он понял наконец, почему женщина не смогла сама воспользоваться потайным ходом и увести туда ребенка. Чтобы сдвинуть с места эти рычаги, потребовалась бы сила трех-четырех мужчин.

Или одного Спартанского Призрака.

Руки Зевса опустились и соединились ладонями вверх; пальцы указывали на очаг за спиной у Кратоса. Этот очаг приподнялся над полом, опираясь на толстые бревна, а под ним виднелось темное отверстие.

Натяжение цепей не исчезло, а это означало, что стоит Кратосу их отпустить, как очаг с грохотом упадет на место. Но спартанец и раньше имел дело с такими устройствами. Он уперся ногами в бедра мраморного Зевса и прогнулся что было сил, затем бросил цепи и стремительно прыгнул головой вперед. С таким звуком, словно от скалы откололся огромный валун, каменная плита обрушилась, едва не попав Кратосу по пяткам.

Он приземлился, больно ударившись о сырые камни. Вокруг царил кромешный мрак. Опасливо поглядев наверх, Кратос не нашел ни единой щели, сквозь которую бы проникал свет. Минотавры ни за что не догадаются, куда он подевался, — они не настолько умны и вряд ли страстно возжелают его отыскать.

Однако это не означало, что можно почивать на лаврах. Оракул ждет.

Кратос встал, но почти сразу рухнул на колени — страшно кружилась голова. Снова стало нечем дышать, а обожженная спина заныла с новой силой. Если бы у него было немного времени, чтобы залечить раны…

Но времени не оказалось вовсе. Спартанец услышал, как минотавры наверху стучат топорами по статуе Зевса. Скорее всего, им не удастся найти потайной ход, но как-то ведь они догадались о способе исчезновения Кратоса! Правда, не придумали ничего лучше, чем разрушить статую.

Кратос провел рукой по лицу и вдруг расхохотался. Минотаврам не нужна смекалка, чтобы пойти за ним, достаточно следов, которые он сам оставил! Ведь он же весь в крови циклопа. Кровавые пятна привели минотавров к статуе Зевса, а отпечатки рук на цепях показали, что он сделал, чтобы сбежать. Еще пара минут, и они будут здесь.

Спартанец снова попытался встать, но ноги не слушались. Он сел, все еще задыхаясь от напряжения, от усталости. Но откуда-то из глубин его сущности, из самого сердца пришла решимость. Он — спартанец. Он был Кулаком Ареса.

Внезапно он вскрикнул, снова одолеваемый кошмарами.

Храм. Старуха и те, кто внутри… Женщина и ребенок… И он их…

Мощным рывком Кратос поднял себя на ноги, опираясь о стену. Закрыв глаза, он медленно поворачивался кругом, пока не ощутил лицом легкого дуновения, затем неуверенно двинулся в ту сторону, откуда шел сквозняк, и только через несколько десятков шагов, ни разу не наткнувшись на стену, решил открыть глаза. Они уже привыкли к темноте, и Кратос вскоре заметил слабый свет в дальнем конце узкого, низкого туннеля.

Он не спеша зашагал по направлению к свету, высматривая ловушки. Спартанцу подумалось, что если бы он сам прокладывал этот туннель, то непременно вырыл бы яму, чтобы чужак провалился в нее и сломал ногу. Если же строитель проявил изобретательность, то здесь вполне могут оказаться натянутая проволока, подвешенные молоты и прочие опасности, о которых хозяева знают, а вот для незваных гостей они будут неприятным сюрпризом.

Тем временем свет становился ярче и манил к себе, а ловушек не было. Кратос ускорил шаг. Он почти бежал, когда вдруг кто-то позвал его:

— Кратос.

Спартанец подумал, что Арес обнаружил туннель и лично явился за ним. Сжав в дрожащих руках клинки, он повернулся к маленькой точке, светившейся в темноте.

— Покажись. Мы можем все решить здесь и сейчас.

Мышцы Кратоса подрагивали от усталости, но если он наконец встретился со злейшим врагом, то готов умереть как спартанец.

Внезапная вспышка вынудила его прикрыть глаза рукой. Щурясь, Кратос увидел, как из мерцающего облака, похожего на ярко-голубое летнее небо, искрящееся солнечными отблесками, ему навстречу шагнул крупный мускулистый человек. По серым кудрям из грозовых туч и такой же бороде спартанец мгновенно узнал, кто перед ним. Он догадался бы, даже если бы не видел его статую несколькими минутами ранее.

— Мой господь Зевс! — Кратос поклонился. — Я удивлен. Думал, это Арес.

— Мой сын по-прежнему неистовствует на другом краю Афин, — ответил Зевс.

По его тону невозможно было понять, одобряет верховный бог действия Ареса или нет. Кратос решил не уточнять.

— Чем могу служить владыке Олимпа? — спросил он.

— Кратос, ты становишься все сильнее с каждым новым испытанием. Но если хочешь победить, тебе понадобится моя помощь.

— Какова воля Зевса?

— Я дарую тебе силу величайшего из богов, верховного бога Олимпа. Силу самого Зевса, — сказал Громовержец. — Дай мне свои руки.

Кратос отправил клинки Хаоса в ножны. От сияния, наполнившего весь туннель, его плоть, казалось, вот-вот сгорит прямо на костях. Спартанец шагнул к Зевсу.

— Возьми мое оружие, Кратос! — воскликнул бог. — Возьми мою силу и уничтожь своих врагов!

Крыша туннеля распахнулась, и взору открылось синее небо, все в облаках. Сверху прямо в вытянутые руки Кратоса ударила молния — он отпрянул, испытывая страшную боль, как будто окунул кисти в котел с расплавленным железом.

Кратос удивленно рассматривал свои руки — кожа была невредима, хотя от нее исходил запах жареного мяса. На правой ладони он заметил крошечный белый шрам в виде молнии, который сиял как солнце.

— Твоя молния? — Спартанец поднял глаза, но никого уже не было.

Небо с облаками тоже исчезло. Вокруг виднелась только земля с проросшими сквозь нее корнями растений. Он по-прежнему стоял в туннеле.

Но шрам на правой руке так и сверкал, призывая немедленно испробовать новое оружие.

Кратос завел руку за плечо, словно бросая копье. Когда в ней появилась твердая молния, он даже крякнул от неожиданности. Затем кинул снаряд вперед — он полетел с невероятной скоростью. Молния взорвалась, дальний конец потайного хода обрушился, и вверху показался краешек ночного неба над Акрополем. Кратос уже собрался бежать туда, но снова голос Зевса зазвучал не то у него в ушах, не то в черепе:

— Возвращайся в бой!

— Но оракул… — Кратос остановился, все еще чувствуя усталость от предыдущих схваток.

— Уничтожь еще триста монстров, и она дождется тебя.

Кратос, измотанный блужданием по подземелью и едва способный держаться на ногах, готов был захныкать как ребенок. Он снова завел руку за плечо и выбросил вперед — в другой конец туннеля устремилась новая молния. На сей раз она разнесла бревна, на которых держался каменный очаг. Упав, он разлетелся на куски, а по полу рассыпались горящие угли.

Спартанец довольно кивнул. Ему понравилось пользоваться молнией, она даже частично избавила его от слабости в мышцах, настолько целительна была божественная энергия. Пришла пора возвратиться и проверить, насколько хорошо оружие Зевса в схватке с реальными врагами.