Бог войны

Глава вторая

— Зевс, мой господин… — начала Афина, подняв глаза на своего небесного отца. Царь богов восседал на обширном алебастровом троне величественно и непринужденно, с полным осознанием собственной власти. — Зевс, возлюбленный отец мой, — поправилась она, стремясь столь деликатным образом напомнить, что всегда была его любимой дочерью, — неважно, что думает Арес обо мне. Но он сознательно нацелился на моего смертного любимца, а ведь ты запретил подобного рода поведение еще при Трое.

— И даже тогда Арес не воспринял этот указ всерьез. Кстати, ты тоже, насколько мне помнится.

Но отвлечь Афину было не так-то просто.

— Неужели ты позволишь богу кровопролития открыто не повиноваться твоей воле?

— Моей воле? — Смех Зевса эхом прокатился по приемному залу и отразился во всех уголках Олимпа. — Я считаю, ты слишком уж печешься о своем смертном. Как его имя? Ах да, Кратос. Может быть, ты просто начала испытывать к нему… склонность? К человеку?

— Я внимательна к мольбам своих почитателей, и Кратос не исключение, — отозвалась Афина, которая и на сей раз не заглотила наживку.

— Однако он тебя заботит больше, чем остальные. Вижу это по твоим глазам.

— Он… забавный. Вот и все.

— Да, я и сам с удовольствием наблюдал за его подвигами, особенно когда он еще был орудием Ареса и завоевал всю Грецию. О нем слагали легенды. И надо же было ему взять и перечеркнуть всю свою славу одним проступком в твоем маленьком деревенском храме…

— Разве обязательно вспоминать подробности этого единственного в своем роде случая, отец?

— И я не раз подумывал о том, чтобы самолично остановить его, — задумчиво продолжал Зевс, поглаживая длинную бороду из сплетенных облаков и глядя куда-то вдаль. — Но… — его раскатистый бас на миг замер, — каждый раз казалось, что еще не время.

— Отец, он не из тех, кому нужно остановиться. И тебе это известно.

Будучи любимой дочерью, Афина позволяла себе в разговорах с Зевсом некоторую непочтительность, за что любой другой бог немедленно был бы изгнан с Олимпа на землю, где ему пришлось бы век-два уворачиваться от молний Громовержца. Но даже любимица не могла испытывать терпение небесного отца вечно.

Едва заметная гримаса недовольства омрачила чело Зевса и придала серо-багровый оттенок облакам в его бороде и волосах. Над Олимпом грянул отдаленный гром.

— Не пытайся читать нотации старшим, дитя.

Взор Афины был по-прежнему спокоен, лишь слегка дрогнули ресницы.

— Неужто ты сломаешь куклу за то, что тебе не по нраву ее танец?

— Это зависит от куклы, — ответил бог. В уголках его рта притаилась нежная улыбка, и Афина поняла, что угроза миновала. — И от кукловода, конечно же.

— Разве Кратос в моих руках не был всегда приятным увеселением? — спросила она, почувствовав себя увереннее. От скуки небожители страдают больше, чем человеческий род от чумы. — Разве его битвы не развлекают тебя более?

— Он великолепен, дочь моя. Воистину.

— Тогда почему ты позволяешь моему брату Аресу так мучить его? Ты же знаешь, что Арес желает ему смерти.

— Да, да, — кивнул Зевс. — Но ему никак не удается выполнить свое желание. Отрадно видеть, что Кратос показал себя… крепким малым.

— С клинками Хаоса он еще сильнее, чем был от природы. И все-таки, неужели тебе не кажется, что покушаться на жизнь твоего любимца недостойно твоего сына?

— Моего любимца? — Зевс снова задумчиво погладил бороду. — А что, пожалуй, так оно и есть. По правде говоря, Кратос может оказаться мне полезен. Отправь его на Крит во имя меня, пусть займется тамошними неприятностями. Он прекрасно подходит для такой миссии: исправлять то, что идет не так. Да, вот Кратос мне и пригодился. А ты, Афина, будь покойна, я поговорю с богом войны, как только он предстанет перед моим троном, и велю прекратить это преследование. Теперь моя любимая дочь довольна?

Афина скромно склонила голову, пряча легкую улыбку.

— Это все, о чем я могу просить тебя, отец мой. Уверена, Арес не отважится вызвать твое неудовольствие.

— Неужели это все? — Зевс наклонился к ней, упершись руками в колени. — Ты что-то недоговариваешь, маленькая шалунья. Больно скоро успокоилась. Узнаю этот взгляд, такой же, как тогда, когда ты вынудила меня дать согласие на гибель Трои, если троянцы не смогут защитить твою статую… А потом вы кинула этот грязный трюк с Одиссеем и Диомедом. — Верховный бог грустно вздохнул. — А ведь я любил Трою. Несколько моих сыновей — твоих полубожественных братьев! — пали, защищая ее. Не хочу быть обманутым еще раз, дитя мое.

— Обмануть тебя, мой господин? Как я могу помыслить о таком?

«Да и зачем мне это? — подумала Афина. — Ведь правды достаточно».

— Разве я не богиня справедливости, так же как и мудрости? О чем, если не о справедливости, я прошу перед твоим троном, дорогой отец? Кратос уже достаточно пострадал от руки моего брата.

— Справедливость, — пробормотал Зевс. — Справедливость — это оковы, изобретенные слабыми…

— …чтобы заключить в них сильных, — закончила Афина. — Я уже слышала эти твои слова.

«Тысячу раз», — хотелось добавить ей, но богиня решила оставить при себе этот дерзкий комментарий.

— Тебя просит не Кратос. В последний раз он обращался к богам за милостью, когда молил Ареса о спасении, оказавшись лицом к лицу с полчищем варваров. Тебя прошу я, отец. Любой миг может оказаться для него последним, — сказала Афина и направила открытую ладонь на золотой фонтан, который изливался возле трона Громовержца. — Смотри!

Брызги фонтана сложились в очертания штормовых вод Эгейского моря, где повсюду буря разбросала бесчисленные обломки кораблей. В центре изображения было видно, как по огромной чешуйчатой шее морского чудовища упрямо карабкается Кратос, цепляясь клинками Хаоса, словно крюками, высекая огонь и искры из сверкающей стали и все ближе подбираясь к голове рептилии.

— Это что, гидра? — спросил Зевс с хмурым недоумением. — Разве Геракл не задушил эту тварь давным-давно? Она всегда была такой огромной?

— Это уже другая гидра, мой господин, только что родилась. Она — исчадье Тифона и Ехидны, титанов, которых ты сам когда-то победил и заключил в подземелье, гораздо более глубокое, чем даже дно Тартара. Все отвратительные уроды, насылаемые на Кратоса моим братом, суть их отпрыски.

Мрачное недоумение на лице Зевса уступило место отвращению и негодованию.

— Натравливать это существо на Кратоса без моего разрешения — это попахивает произволом со стороны Ареса, однако я вряд ли могу помочь твоему смертному. Море — это вотчина моего брата Посейдона, и если я убью гидру ударом молнии, он может счесть это посягательством на его власть. А ты помнишь, какое у Посейдона чувствительное самолюбие.

— Да, отец, поверь мне, прекрасно помню. Но я прошу не о такой помощи. С этим монстром Кратос справится и без твоего вмешательства.

— Как велика, однако, твоя вера в его способности, — заметил Зевс, подняв бровь.

— Я верю, что он практически несокрушим, мой господин. Но у меня есть планы на него, и он не сможет их выполнить, если будет постоянно отбиваться от полчищ моего брата. Я лишь прошу, чтобы ты запретил Аресу впредь преследовать Кратоса.

Зевс приосанился на троне, обернул вокруг себя сверкающую царскую мантию и повернулся к фонтану.

— Где сейчас Арес?

По водяной пыли пробежали радуги, и в ней показался Арес, шагавший по пустыне. Он был похож на оживший вулкан: в волосах и бороде плясали языки негаснущего пламени, а от черных доспехов тускнело солнце. Каждый его шаг уносил тысячи человеческих жизней, люди гибли под его окровавленными сандалиями, как муравьи.

— Где это он? — спросил Зевс. — Что делает в глухой египетской пустыне?

— Сеет ужас и разрушение.

— Не сомневаюсь, — одобрительно усмехнулся Зевс. — Жаль, что приходится прерывать его забаву.

Владыка Олимпа поднял мощный кулак и вдохнул так глубоко, что траектории штормов изменились по всему Средиземноморью, затем произнес одно-единственное слово:

— Арес!

Было заметно, как сильно вздрогнул бог войны. Он бросил хмурый взгляд через плечо, но ничего не ответил и с нарочитой сосредоточенностью снова принялся давить людей.

— Как он смеет не обращать на меня внимания? — воскликнул Зевс. Он испустил еще один вздох, от которого все вокруг покрылось инеем, а облака осыпали землю мокрым снегом. — Сын мой, на Олимпе требуется твое присутствие.

И снова Арес вздрогнул, но лишь угрюмо опустил голову, как будто не слыша.

— Ты должен немедленно отозвать свою гидру. Мне нужен смертный по имени Кратос. Арес? Арес! Меня нельзя игнорировать, когда я повелеваю тебе!

Брови Громовержца сдвинулись, облака в бороде и развевающейся гриве почернели, как в зимнюю бурю. Афина отошла в сторону — наделенная даром предвидеть будущее, скрытое даже от богов, она ожидала этого момента и не хотела мешать.

Зевс поднял руку ладонью вверх, и на ней появился луч искрящейся энергии, похожий на небольшое копье. Слегка взмахнув кистью, словно отгоняя муху, он запустил молнию. Горящая стрела пронеслась мимо Афины, опалив ее жаром, и сверкнула в небе. Мгновение спустя молния, расплавив камни и превратив песок в стекло, ударила в пустыне, так близко от Ареса, что тот отпрянул.

Бог войны поднял глаза к небу, его лицо исказила гримаса сильнейшего негодования. Афина чувствовала его гнев, доходивший из тех разоренных, опустошенных земель до самого Олимпа.

— Почему мой отец отвлекает меня от работы?

— Ты не в том положении, чтобы задавать вопросы, — загремел верховный бог. — Твой удел — повиноваться. Явись на Олимп, преклони колени перед престолом и моли о прощении.

— И не подумаю, пока эта лживая, вероломная фригидная сучка, которую ты называешь моей сестрой, ошивается неподалеку. Смрад от ее грязных делишек невыносим любому порядочному богу.

Зевс поднялся на ноги. Его чело осветила грозовая вспышка.

— Ты осмеливаешься мне перечить?

— Твоя молния застала меня врасплох. Впредь будет не так легко испугать меня, — пообещал Арес, упершись могучими кулаками в бока. От каждого движения его оружие грохотало, издавая гул сражения. — Я к твоим услугам, но тебе придется слезть с мягкого трона и выйти из своего пропитанного лестью дворца в реальный мир.

— Берегись, Арес, моя молния может поразить даже тебя.

— Думаешь, меня можно напугать вспышками и грохотом? — Арес презрительно вскинул огненную гриву. — Меня? Бога войны? Я же не какая-нибудь трусливая бледноликая дева, пресмыкающаяся перед твоим престолом и ведущая лживые, вероломные речи! Я — Арес. И если ты, отец, собираешься развязать против меня войну, то помни: война — это моя стихия!

— Видишь? — тихо произнесла Афина. — Он именно таков, как я говорила. С каждым днем его безумие усугубляется. Если он осмелился не подчиниться твоему приказу, значит, он способен на все. Отец, возможно, понадобится…

— Нет, — мрачно сказал Зевс. — Нет, Арес не так глуп, чтобы бросить вызов мне.

Афина прекрасно видела, что небесный отец говорит одно, а думает другое. Теперь, когда Зевс готов взять Кратоса под свою защиту, пусть даже на короткое время, у нее появилась отличная возможность.

— Разве неповиновение не карается смертью?

— Я постановил, что войны между богами запрещены. Ни один бог не может убить другого бога. Это абсолютный закон, он касается даже меня. Мы с моими братьями когда-то уничтожили титанов, потому что они постоянно враждовали друг с другом, не могли забыть старых распрей, пока не стало слишком поздно. Олимпийцы же никогда не познают горькой судьбы титанов. И если Аресу суждено… погибнуть, то не от моей руки. И не от твоей, Афина.

— Как прикажет мой господин, — отозвалась богиня, снова склонив голову, чтобы отец не заметил ее улыбки. — Я не жажду крови брата.

— Вот уж не думаю, что он бы сказал то же самое о тебе.

Афина беспомощно развела руками.

— Он никак не может смириться с тем, что Кратос и все человеческие армии теперь в моей власти, а ему остались лишь нежить да гнусные отпрыски Тифона и Ехидны. Хотя его никто не обманывал, с ним поступили по справедливости. Ты же был там, отец. Ты видел состязание и стал свидетелем того, что Арес сам согласился на сделку со мной.

— Да, и я заметил тогда в твоих глазах тот же блеск, что и сейчас. Арес и не предполагал, чем обернется эта сделка, а вот ты прекрасно знала, что он еще пожалеет о ней.

— Мой брат горяч и упрям. Разве я виновата, что кровожадность в нем сильнее разума? Даже если бы я предложила ему тогда свой дар предвидения, думаешь, он бы принял?

Зевс покачал головой, нежно улыбаясь, хотя тема разговора была довольно зловещая.

— Даже владыка Олимпа не в состоянии превзойти в споре богиню стратегии. Что ты предлагаешь?

— Если его убивать нельзя, — осторожно начала Афина, — то можно, по крайней мере, опозорить.

— Неплохо бы преподать ему урок смирения, чтобы впредь он не смел пренебрегать моими приказами столь возмутительным образом, — задумчиво пробормотал Зевс. — И как же ты собираешься это сделать?

— Я неподходящий учитель для Ареса, — сказала Афина, и это была чистая правда. — Но если бы ты, мой господин, поговорил со своим братом Посейдоном и попросил принять и выслушать меня, урок получился бы на славу.

— В самом деле? — Снова лоб Зевса осенила молния, а глаза подозрительно сузились. — Стало быть, ты и это запланировала? Не слишком ли мала будет награда за такие мудреные уловки?

— Я никогда не ставила целью оконфузить брата, — ответила Афина.

И это тоже было правдой, истинной и несомненной. Ни разу в жизни ей не хотелось посрамить Ареса. Но после случая с Кратосом в ее деревенском храме она осознала другую правду, о которой остальные олимпийцы только начали догадываться: Арес был не просто упрям и непослушен, до крайности самолюбив и кровожаден. Бог войны был сумасшедшим.

Богиня мудрости и войны спускалась с Олимпа, и каждый ее шаг сопровождался пением птиц. Вскоре сладкоголосые трели сменились шумом волн, разбивавшихся о скалистый берег. Ее лицо окутала соленая влага, в волосах зажглись созвездия бриллиантовых капель, а бронзовые доспехи засверкали в лучах яркого тропического солнца.

Достигнув береговой линии, уходившей в обе стороны дальше, чем могло видеть даже божественное око, она остановилась. Перед ней до самого горизонта простиралось бескрайнее море.

— О, великий повелитель глубин, внемли богине войны, — произнесла Афина. — Исполни просьбу моего отца и выслушай меня.

Ответа не последовало. Неужели Посейдон до сих нор дуется из-за Трои и решил ее проучить? Или это плод более давней обиды? С тех пор как они повздорили из-за города, носящего теперь ее имя, отношения между Афиной и морским владыкой заметно испортились. Может быть, надо было прихватить какой-нибудь дар?

Наконец океан вдали забурлил. К месту, где стояла богиня, устремился пенный вихрь, а в следующий миг в воздух поднялся водяной смерч, соединяя море с бесконечным небом. В центре водного столба, скрестив мускулистые руки на могучей груди, парил Посейдон. Его корона была покрыта ракушками, а с трезубца стекала кровь и сползали куски человеческих внутренностей.

— Я принесла тебе приветствие с Олимпа, великий Посейдон, — низко поклонилась Афина.

— У меня нет для тебя времени, Афина. — С этими словами владыка океана небрежно указал трезубцем назад. — Я должен быть сейчас далеко за Геркулесовыми столбами.

— Снова Атлантида? — сочувственно кивнула богиня.

— От этого народа сплошные неприятности, — проворчал Посейдон.

— Твое терпение по отношению к нему достойно восхищения.

— Может быть, и так, однако чаша моего терпения вот-вот переполнится. Брат попросил выслушать твою просьбу. Из уважения к нему я здесь. — И повелитель морей наклонился к Афине. — Только покороче.

— Пусть между нами не будет взаимной неприязни, дядя, — начала богиня, протянув ему руку. — Разве время не изгладило из памяти нашу ссору? Вряд ли имеет смысл до сих нор лелеять в сердце старые обиды.

Посейдон выпрямился, став еще выше, и ткнул трезубцем в ее сторону.

— Этот город должен был принадлежать мне! Это я пробил скалу, на которой стоит Акрополь, и создал…

— …великолепный источник морской воды, — благожелательно закончила за него Афина. — Но виновата ли я, что горожане предпочли твоему соленому роднику мое оливковое дерево?

— Афины — что за ужасное название! — угрюмо заметил бог морей.

— «Посейдония» звучало бы мелодичнее, — согласилась дева-воительница. — Однако смею напомнить моему возлюбленному дяде о более существенных знаках уважения к тебе: афиняне — конечно, благодаря твоему великодушному покровительству — считаются самыми лучшими в мире мореплавателями. Их сила во флоте, и ни дня не проходит без того, чтобы они не вознесли хвалу владыке океана.

— Что ж, — пробурчал Посейдон, и в его голосе слышался грохот волн, разбивающихся о голые скалы, — полагаю, это так. Пусть наши разногласия останутся в прошлом, племянница. Что за дело привело тебя сегодня на мой бескрайний берег?

— Я пришла извиниться за брата, мой господин, за смертельное оскорбление, которое он нанес твоему владычеству.

— Что такое?! — воскликнул Посейдон, нахмурив брови из морской пены. Земля под ногами Афины угрожающе загудела. — Кто из братьев?

— Арес, конечно. Какой другой бог позволит себе так дерзко испытывать твое терпение?

— Кроме тебя?

— Я понимаю, последнее время ты так занят Атлантидой. Видимо, это единственное возможное объяснение того, почему монстры Ареса беспрепятственно заполонили твои моря.

— Заполонили мои… — Взор Посейдона устремился вдаль, и его божественное око увидело такое, что владыка морей запыхтел, как кит перед нырком. — Гидра? На моем кладбище кораблей! Какая наглость! Говорил же я Зевсу, причем не раз, что он слишком снисходителен к своим детям! Ареса надо навеки приставить помощником к Сизифу. Я не столь великодушен, как мой брат, я раздавлю этого мерзавца! Где он? Где?!

— Далеко от твоих владений, дядя, скрывается в глухой пустыне.

— Не зря меня называют Сотрясающим Землю! — загремел Посейдон и поднял кулак, отчего все вокруг задрожало.

— Прошу, мой господин! — вскричала Афина. — Не стоит обрушивать свой гнев прямо на него! Нет никакого позора в том, чтобы пострадать от руки великого Посейдона, владыки двух третей всего, что есть. Ни один младший бог не чает выстоять против тебя или твоих братьев. Если ты действительно хочешь наказать Ареса, надо уязвить его гордость.

Дрожь земли утихла.

— Твоя правда, — согласился Посейдон. — Но как лучше это сделать?

— Покажи всем богам, что даже простой смертный способен расстроить планы Ареса и сломить его волю, — ответила Афина с нарочитой небрежностью.

— Хорошая мысль, — сказал Посейдон. — Но кто из смертных? Геракл? Разве дела не удерживают его где-то на Крите? Пирифой в Аиде. Тесей стар, а Персей — кто знает, что еще он натворил? Не думаю, что ему можно доверять.

— Есть еще кое-кто, — проговорила Афина, стараясь ничем не выдать своего волнения. — Слыхал ли ты, дядя, об одном смертном, которого люди прозвали Спартанским Призраком? Его имя Кратос.

— Кулак Ареса? — уточнил Посейдон, с интересом наклонившись к ней.

— Уже нет. Теперь Спартанский Призрак служит мне. Разве ты не был на состязании между богами войны?

— Да-да, конечно, — закивал повелитель океана, припоминая. — Я было запамятовал. Судьба сухопутных армий мало что значит для морей.

— Кратос перестал служить Аресу еще до того, как я выиграла и его, и все человеческие армии на том состязании.

— Точно-точно, теперь вспоминаю… Кратос разграбил какой-то деревенский храм?

— Да, дядя. Проступок этот для Кратоса стал невообразимым кошмаром, который преследует его до сих пор.

— Так, значит, смертный, которого ты имеешь в виду, и есть этот самый Кратос?

— Твоя проницательность воистину легендарна, мой господин. Арес ненавидит Кратоса с такой страстью, которую даже небожители едва ли могут понять, а Кратос живет лишь мечтой когда-нибудь отомстить богу кровопролития. И если планы Ареса расстроит именно Кратос, это будет для моего брата самым страшным позором.

— Как может простой смертный помышлять о том, чтобы одержать верх над полчищами Ареса?

— Как будет судьбе угодно, — сказала Афина, и в ее серых глазах загорелся огонек. — У меня есть идея…