Стоило Кратосу переступить порог, как дверь за ним захлопнулась. Он уже привык чувствовать себя пленником в храме Пандоры — архитектор был чертовски изобретателен, — но на сей раз в нем закипела ярость. Обманут! Он снова в кольцевом коридоре, с которого начал! Неужели все усилия впустую? Спартанец в гневе ударил кулаком по стене и отступил в замешательстве — перед ним открылся проход в следующий коридор. Стены здесь были более округлые, а значит, он приближался к центру храма. Осознав, что испытание движется к завершению, Кратос мигом успокоился и вошел в открывшуюся дверь, которая, по обыкновению, сразу же захлопнулась за ним.
Этот коридор ничем, кроме изгиба стен, не отличался от предыдущего. Кратос принялся обдумывать всевозможные способы найти ящик Пандоры. Он чувствовал, что уже близок к цели. Потом почувствовал кое-что еще: дрожь под ногами.
Обернувшись, спартанец увидел, как ему навстречу сначала медленно, потом все быстрее движется огромный, от стены до стены, каток. Быстро сообразив, что этакую махину ему остановить не под силу, Кратос пустился бежать.
По обеим стенам коридора он заметил деревянные лестницы, которые манили, обещая легкое спасение. Но беглого взгляда оказалось достаточно, чтобы понять: это ловушки. Как только человек взберется повыше, ступени сломаются и каток тут же раздавит упавшего.
Кратос рассудил, что из замкнутого круга, в котором он оказался, обязательно должен быть выход. С какой стати сомневаться в обещании архитектора, высеченном в камне перед входом в храм? Подбежав к лестнице, он вскочил на нижнюю ступень, и каток лишь содрал с его руки лоскут кожи. Спартанец посмотрел наверх, но подниматься дальше не решился, а вместо этого засек время — ровно через минуту каток опять со скрежетом пронесся мимо.
Спрыгнув на землю и устремившись следом, Кратос по-прежнему не находил выхода. Нельзя было отставать ни на шаг, иначе каток, неумолимо приближаясь со спины, в конце концов просто раздавит его. Взбежав по каменным ступеням на внутреннюю стену, он обнаружил в центре круга большой бассейн с водой, но интуиция говорила, что его путь лежит не там. В противоположном конце коридора виднелся перекидной мост, исчезавший в центре храма.
Добраться туда было непросто — Кратос подозревал, что ступени, которые вели к мосту из коридора, наверняка окажутся такими же ненадежными, как и остальные деревянные лестницы. Снова рядом прогремел каток — спартанец хитро улыбнулся и, когда смертоносное орудие вернулось, перескочил на него.
К вращающемуся камню под ногами требовалось приноровиться. Лишь когда каток сделал полный круг, Кратос перебрался на его край и, поравнявшись с перекидным мостом, прыгнул. Но как ни сильны были его ноги, спартанец не смог дотянуться до моста. Падая, он в отчаянии ухватился за деревянную лестницу и убедился в своей правоте: ловушка! Ступени обрушились под его тяжестью.
Кратос мгновенно выхватил из-за спины клинок Хаоса и швырнул его вверх — конец меча воткнулся в каменную стену. Пролетев еще пяток локтей, спартанец повис на прикованной к запястью цепи, затем уперся в стену ногами и стал подниматься. Каток возвращался, причем быстрее, чем раньше. Одним могучим рывком Кратос перенесся на перекидной мост буквально за долю секунды до того, как грохочущий колосс промчался мимо.
Миновав мост, спартанец свернул в туннель, который длинной вереницей ступеней вел вверх. Дуновение ветра подсказало, что Кратос движется из храма. Он замедлил шаг, затем остановился, пытаясь понять, могли не заметить другой выход из кольцевого коридора, который бы вел в глубь храма. В следующий миг всякая надежда на возвращение растаяла. Наверху раздался оглушительный рев. В тускло освещенном туннеле, размахивая мечом, показался мертвый легионер. Повернуться спиной к нечисти для Кратоса было немыслимо.
Он бросился вверх по ступенькам, создав перед собой смертельную завесу из вращающихся клинков Хаоса. Наткнувшись на длинный меч легионера, клинки отскочили. Мертвец нанес удар снизу, метя Кратосу в грудь, но тот ловко увернулся. Новая атака легионера сопровождалась отвратительными криками. Яростно отбиваясь, спартанец понемногу вытеснил его из туннеля на открытое пространство. На широкой площади не было ничего, кроме огромного ящика, вдвое превышавшего его по высоте. Сердце Кратоса екнуло — неужели это ящик Пандоры? Он усилил натиск, однако живой мертвец оказался храбрым противником, хитрым, быстрым и даже смертельно опасным — спартанец понял это, когда легионер рассек ему ногу и, зацепившись за наголенник, повалил на землю.
Зазубренный меч застрял в бронзовых доспехах, что позволило Кратосу развернуться, с силой наступить на вражеский клинок и обезоружить легионера. Спартанец вскочил на ноги — меч все еще торчал из его наголенника — и едва успел защититься клинками Хаоса от яростных ударов костлявых кулаков и бронированных локтей. Мертвец норовил выпотрошить Кратоса прикрепленными к локтям длинными шипами, но тот ловко ушел от удара, получив лишь кровавую царапину на животе.
Легионер попытался ухватиться за свой меч, чтобы снова повалить человека, но тщетно. Кратос предпочел клинкам собственные кулаки, и вскоре его противник рухнул на колени. Ничего другого спартанцу и не требовалось. Увернувшись от шипастого наплечника, он подошел к легионеру со спины, схватил его облаченную в шлем голову за подбородок и мощным рывком сломал шею.
Наклонившись, Кратос вытащил из наголенника застрявший меч и отшвырнул в сторону, потом внимательно посмотрел на доспехи поверженного противника. Они были лучше, чем та импровизированная амуниция, которую спартанец бросил в Афинах. Стирая с открытых участков тела засохшую кровь, он прикоснулся к своей красной татуировке — отличительному знаку спартанских полководцев. Снова вокруг начала сгущаться тьма. Кратос с трудом контролировал себя, однако сумел отогнать воспоминания прочь — только нечеловеческое усилие воли помогло ему противостоять глубокому отчаянию и ужасным кошмарам. Он надел крепкие доспехи из бронзовых пластин и с удовлетворением обнаружил, что они сидят на его могучей фигуре лучше, чем большинство из тех, которые ему доводилось носить, не считая амуниции, изготовленной специально для него. И только потом подошел к огромному ящику.
— О боги, возможно ли это?
Кратос приложил руку к гладкой стенке ящика, надеясь почувствовать энергию, которую наверняка излучает столь мощный артефакт. Ничего. Тогда он подпрыгнул, зацепился руками за верхний край ящика и подтянулся. Крышка закрывалась на простой крюк, и, откинув ее, Кратос увидел, что ящик пуст! Боги издевались над ним, сначала подарив надежду, а потом отняв! Но не успел спартанец послать в их адрес проклятия, как в его только что обретенные доспехи врезалась горящая стрела. Поначалу он пытался сохранить равновесие, но затем понял, что лучше этого не делать, и упал позади ящика. В следующий миг уже десяток огненных стрел пронеслись над его головой. Там, куда они попадали, от небольших взрывов камни разлетались во все стороны. Кратос оглядел вмятину на доспехах — стрела едва не пробила их.
Проклятый легионер находился под прикрытием отряда проклятых лучников.
Спартанец рискнул на миг выглянуть из-за ящика и заметил на выступе, над дорогой, обвивавшей гору, шестерых живых мертвецов с луками.
— Вперед, — пробормотал он. — Ради самого Зевса, никогда не отступать!
Уперевшись ногами в землю, Кратос изо всех сил толкнул ящик — тот со скрежетом передвинулся на пять пальцев, потом застрял, но наконец под непрерывным натиском спартанца поддался и поехал быстрее. Стрелы одна за другой вонзались в переднюю стенку ящика и взрывались. Выйти под такой огонь без защиты означало бы неминуемую смерть.
Кратос продвигался все ближе к выступу, откуда в него били лучники. Когда ящик врезался в скалу, скрываться за ним стало практически невозможно, кроме того, скрываться было не в характере Спартанского Призрака. Он выхватил клинки Хаоса и бросил правый на всю длину цепи. Меч никого не ранил, но вынудил одного из лучников отпрянуть и выпустить стрелу прямо под ноги остальным, а они, в свою очередь, выстрелили мимо цели и принялись перезаряжать луки одновременно. Кратос воспользовался секундной заминкой и ринулся в атаку. Цепляясь клинками, он взобрался по стенке ящика, прыгнул в самую гущу лучников и закружился юлой. Смертоносные мечи на цепях, описав стремительный круг, отсекли несколько рук и ног, после чего спартанец предпринял направленную атаку.
Двое лучников упали замертво, за ними третий. Остальные отстреливались с весьма небольшого расстояния. Одна из стрел, попав Кратосу в доспехи, взорвалась и повалила его на землю. Еще один мертвец выстрелил, но промахнулся. В том положении, в котором он оказался, спартанец не мог воспользоваться клинками Хаоса. Защититься от стрел ему тоже было нечем.
Тогда он схватил голову Медузы. Лучники, пригвожденные к месту ее взглядом, вмиг обратились в камень. Но Кратос знал, что в его распоряжении всего несколько секунд. Он вскочил на ноги, размотал цепи и снова описал клинками яростный круг, чувствуя, как они врезаются в окаменевших врагов. Затем встал на одно колено, убрал мечи за спину и окинул поле боя быстрым взглядом бывалого воина. Такую картину он часто видел раньше, может быть, даже слишком часто.
Повсюду были разбросаны останки его врагов, тут рука, там нога; неподалеку валялась отрубленная голова. Два лука стали похожи на щепки для растопки. Только Кратос остался в живых.
Он побежал вверх по дороге, высеченной в склоне горы, что держалась на спине Кроноса. Вскоре горная тропа снова превратилась в туннель, ведущий внутрь горы, и спартанец увидел на своем пути минотавра. Вместо левой руки у него был боевой молот. Чудовище угрожающе ударило им по земле — гора загудела, а дрожь от удара отозвалась у Кратоса в коленях.
— Если попробуешь меня задержать, то умрешь, — крикнул Кратос.
Он не надеялся напугать минотавра — чудовище могла остановить только смерть. Спартанец прислушивался к эху собственного голоса, чтобы оценить размеры комнаты, находившейся за спиной огромного противника, готового размозжить ему голову, сделай он еще хоть шаг.
Расставив ноги пошире, он ждал неизбежного. В следующий миг минотавр набросился на Кратоса — тот увернулся, но противник оказался проворнее, чем можно было ожидать. Высоко прыгнув, он обрушил бы свой молот прямо на голову спартанцу, не обладай тот мгновенной реакцией.
Кратос перекувырнулся, и тяжелая кувалда пронеслась на волосок от его черепа. Развернувшись, он взмахнул клинком, но лишь слегка поцарапал человека-быка. И снова минотавр показал себя более грозным противником, чем его обычные собратья, опасные и непредсказуемые. Кратос вынужден был постоянно уклоняться от молота и пользовался малейшей возможностью ранить своего врага: полоснуть по запястью, под коленом, по ребрам. В какой-то момент ему удалось отсечь черный как смоль рог минотавра, но тот тряхнул головой так, что спартанцу пришлось отпрянуть. Как ни старался Кратос, он не смог нанести ни одного смертельного ранения.
Они кружились, уворачивались и отскакивали друг от друга. Понемногу противник начал уставать. Избежав очередного удара тяжелого молота, Кратос было улучил момент, чтобы вонзить меч чудовищу в живот, но вместо этого почувствовал, как ему самому в плечо впился острый рог. Хлынула кровь, тело начало неметь, и клинки Хаоса выскользнули из ладоней.
Минотавр решил, что пришло время прикончить человека, и, наклонив голову, ринулся в атаку. Но откуда было монстру знать, что Кратос, хоть и не может защититься выкованным в Аиде оружием, вовсе не безобиден. Спартанец же, ловко избежав натиска, приблизился вплотную и левой рукой обхватил врага за шею — тот попятился, мотнул головой и попытался вырваться, но Кратос вцепился в него мертвой хваткой, держась за обрубок рога. Затем, закинув правую руку за покатое плечо противника, он дернул что было сил, но это только разозлило монстра.
Минотавр отнюдь не выглядел травмированным, он даже снова попытался воспользоваться молотом, однако попал не в спартанца, а самому себе в плечо. Это позволило Кратосу еще крепче сжать мускулистую шею противника правой рукой, а левой схватить его за невредимый рог. Он выгнул спину в неимоверном усилии.
— Заклинаю богами, умри, умри, умри!
Кратос перекувырнулся в воздухе и врезался в стену, но тут же вскочил на ноги, готовый сражаться дальше. Этого не потребовалось — он сломал минотавру шею голыми руками. Гигант лежал на полу, жалобно мыча и подергивая конечностями, пока наконец не затих, отдавшись в объятия смерти.
Тяжело дыша, Кратос переступил через труп и вошел в комнату. Беглый осмотр показал, что отсюда есть только один выход — круглая каменная дверь, украшенная знаком Посейдона, словно насмехалась над ним. Спартанец толкнул — дверь не шелохнулась. Попытался откатить ее в сторону — никакого эффекта. Тогда он просунул пальцы под низ и попробовал поднять. Мало-помалу это ему удалось. Когда нижний край двери дошел ему до пояса, спартанец, крякнув, подбросил ее вверх и кубарем покатился вперед. Как только Кратос встал на ноги, тяжелая плита с грохотом упала на место, в специальную щель, и с этой стороны открыть ее было уже невозможно.
Но это не заботило Кратоса. Его путь вел вперед.
Он побежал по узкому туннелю, уходящему в глубь горы, и вскоре заметил в его дальнем конце еще одно помещение, освещенное факелами. Когда он вошел, просторный зал мгновенно залился ослепительным сиянием, ярче, чем колесница Гелиоса в полдень. Кратос прикрывал глаза огромной рукой, пока свет не поблек настолько, что можно было посмотреть по сторонам. И снова перед ним была массивная дверь со знаком Посейдона, а перед ней — сверкающая металлическая рукоять, уходившая в каменный пол.
— Трезубец Посейдона, — проговорил Кратос, подходя ближе, и на всякий случай обернулся.
Осторожность спасла ему жизнь, ибо комнату пронзили красные лучи, и он едва успел отскочить. Перекувырнувшись, встал на ноги и лицом к лицу столкнулся с привидением.
Кратос потянулся за клинками Хаоса, но неожиданно для себя выхватил из-за спины меч Артемиды, широкое лезвие которого позволяло отразить красные лучи. Куда бы ни упал отброшенный импровизированным зеркалом взгляд привидения, он испепелял все на своем пути, и спартанец понял, что его плоть зажарилась бы прямо на костях, задержись этот взгляд на нем дольше, чем на миг.
С воинственным криком, от которого у врагов кровь стыла в жилах, он бросился в атаку. Привидение отшатнулось, волоча за собой хвост черного дыма — из этого дыма состояла нижняя половина его тела. Тогда Кратос взмахнул мечом Артемиды там, где чудовище должно было оказаться, а не там, где оно находилось в данный момент, — божественный клинок рассек чернильное облако, и раздался пронзительный вопль.
В глубине глаз привидения снова вспыхнул зловещий багровый свет. Кратос повернулся кругом, держа меч в руке. Массивный клинок внезапно вытянулся, извиваясь, словно змея, но при этом сохраняя твердость металла. Острие вонзилось призраку в руку, отчего тот завыл еще пронзительней. Тем временем Кратос замахнулся еще раз — привидение взметнулось вверх, пытаясь перехитрить противника, но меч Артемиды разрезал нечисть надвое. Пока останки привидения падали на пол, спартанец успел повторно взмахнуть мечом и рассечь их еще пополам, после чего они обратились в дым и исчезли. Кратос одобрительно посмотрел на источавший голубоватое свечение клинок, поняв, что это мощное оружие сокрушит не только материальных, но и бесплотных врагов. И пригодится в сражении с Аресом.
Он быстро огляделся, но больше противников не обнаружил и решил осмотреть воткнутый в пол трезубец. Рукоять сверкала так, что Кратос зажмурился. Затем осторожно прикоснулся, опасаясь какой-нибудь магической защиты, но почувствовал только холод металла. Крепко ухватившись за рукоять, он попытался выдернуть трезубец, но силы, способной поднимать огромные каменные двери, оказалось на этот раз недостаточно.
Уперевшись ногами в пол по обе стороны трезубца, Кратос предпринял последнюю попытку, потянул изо всей мочи — никакого результата. Тогда он отпустил рукоять и возобновил осмотр комнаты. Кроме огромного символа морского владыки и трезубца на алтаре Посейдона справа находилась каменная плита. Кратос запомнил ее размеры и, обойдя комнату кругом, нашел за одной из колонн ящик, габариты которого полностью соответствовали форме плиты. Зайдя с дальней стороны, он наклонился и толкнул свою находку — ящик легко заскользил по полу в направлении алтаря. Последним усилием Кратос надвинул ящик на плиту. На секунду он осветился ярко-желтым, после чего под его тяжестью слегка опустился пол.
Кратос снова подошел к трезубцу, взялся за рукоять и медленно потянул вверх. Теперь оружие Посейдона вышло из камня, словно нож из сырной головы. Спартанец торжественно потряс им в воздухе, осмотрел с интересом, затем отправил за спину, к остальным божественным дарам. Подняв глаза на алтарь Посейдона, он подумал, что вряд ли трезубец — новый подарок владыки Океана. Его взор упал на белый шрам на правой руке — конечно, благодарить следует Зевса.
— Спасибо тебе, Зевс, — произнес он и добавил с теплотой в голосе: — Спасибо и тебе, Афина. — И сразу задумался, в правильном ли порядке выразил свою признательность.
Впереди еще столько испытаний! Кратос расправил ноющие мышцы и приготовился к следующему, в чем бы оно ни заключалось.
Он подошел к каменному диску с печатью Посейдона и попытался его сдвинуть, но никакие усилия не помогали. От клинков Хаоса, кроме крупных голубых искр, разлетевшихся по всей комнате, тоже не было никакого эффекта, и Кратос начал сомневаться в благосклонности богов. Но тут он заметил прямо на уровне глаз три небольших отверстия, выхватил из-за спины трезубец и воткнул его в камень так, что каждое острие попало в предназначенное для него отверстие.
Огромная дверь сразу же поднялась, но стоило Кратосу вынуть трезубец, как она стала опускаться. Спартанец, пригнувшись, проскользнул под тяжелым камнем и поспешил к краю круглого бассейна. Никакого другого выхода из крошечной комнаты, в которой оказался, он не видел, а вернуться все равно не получится — Кратос знал, что дверь с этой стороны не откроется. В храме Пандоры существовал только один путь: вперед.
На сей раз это означало, что придется нырнуть в прозрачную воду. Для начала спартанец, встав на колени, смыл с себя следы многочисленных схваток, мрачно ухмыляясь при мысли, что в основном это не его кровь. Затем выпрямился и потянулся, оценивая свое физическое состояние — чувствовал он себя гораздо лучше, чем иной раз перед битвой. Опустив голову под воду и попытавшись определить глубину колодца, Кратос забеспокоился. Задержать дыхание настолько, чтобы добраться до самого низа этого казавшегося бездонным бассейна, едва ли кому-нибудь под силу. Единственное, что оставалось спартанцу, — это испытать собственные легкие, а потом уже думать, как быть дальше.
Он сделал глубокий вдох и нырнул в бодрящую прохладу, мощными гребками продвигаясь все глубже и глубже. В доходившем с поверхности тусклом свете он заметил, что на стенах высечены те же загадочные символы, что и повсюду в храме, и вновь пожалел, что не может прочесть их. А вдруг они бы подсказали, как проще заполучить ящик Пандоры?
Почти у самого дна Кратос заметил длинный кривой туннель, уходивший неизвестно куда. Спартанец выпустил из носа несколько пузырьков и поплыл вперед по туннелю, на ходу прикидывая, успеет ли он выбраться на поверхность — от недостатка воздуха легкие начали гореть. Однако вскоре понял, что думать об этом следовало перед тем, как погрузиться в бассейн, ибо, стоило ему развернуться, как появившиеся из стен железные прутья полностью перекрыли обратный путь.
Кратос попытался проскочить, но не успел. К тому моменту, когда он доплыл до железной преграды, ряды прутьев уже надежно вошли в стены бассейна с противоположной стороны. В один из небольших квадратных просветов в железной решетке он просунул руку и почувствовал, как она вышла из-под воды. Но какой от этого прок — ведь дышал спартанец носом, а не кончиками пальцев! Кратос изо всех сил налег на прутья плечом, но они не поддались. Тогда он подплыл к краю бассейна, уперся в стену и попробовал снова — никакого эффекта. Решетка под его напором даже не шелохнулась.
Чувствуя, что легкие вот-вот не выдержат, спартанец выпустил еще несколько пузырьков воздуха, и они издевательски лопнули прямо у него над головой. По жестокому замыслу архитектора решетка преграждала пловцу путь к спасению всего в пяди от поверхности.
Пытаясь достать из ножен клинки Хаоса, Кратос невольно перекувырнулся под водой. Из легких вышло еще немного воздуху, в глазах потемнело, а уши наполнил рев океана.
Рев океана. Морской владыка. Посейдон.
Трезубец Посейдона!
Едва не захлебываясь, Кратос неуклюже шарил за спиной, пока пальцы не нащупали рукоять трезубца. Сначала спартанец хотел сломать им железные прутья, но внезапно последний воздух вырвался наружу, и в легкие устремилась гибельная жидкость.
И едва они заполнились чистой водой, мучения, которые испытывал Кратос, прекратились. Зрение прояснилось и как будто даже обострилось, ведь предметы больше не искажала водяная толща. Спартанец чувствовал, как его легкие ритмично вбирают и выталкивают воду, словно он стал рыбой. Или самим богом морей. Трезубец превратил его в обитателя подводного царства.
Кратос вернулся к железным прутьям: тряс их, толкал, пытался выдернуть из гнезд, но тщетно. Как и все остальные проходы в храме, этот не предполагал возврата. Но теперь, с трезубцем в руке, спартанец знал, что нужно делать. Мощно отталкиваясь ногами от воды, словно это была твердая земля, он ушел на глубину, поплыл по извилистому туннелю и вскоре оказался в другом бассейне. Затем поглядел наверх, резким движением ног вытолкнул себя из воды и приземлился на плитчатый пол. Встав на ноги, Кратос испугался, что задохнется — ведь его легкие приспособились дышать под водой. Он поспешил закинуть трезубец обратно за спину, тут же закашлялся, выплюнул остатки жидкости и почувствовал, что обычное дыхание вернулось к нему.
— Так, значит, вот что такое быть богом! — вслух удивился Кратос.
Ему не слишком понравилось пользоваться трезубцем, но только так он мог приблизиться к цели.
Комната, в которой он оказался, была не больше предыдущей. Пройдя в ее дальний конец, туда, где за узкой расселиной в стене виднелся длинный спуск, Кратос услышал странный стрекот, временами тонувший в журчании воды. Он коснулся ногой наклонного пола, чтобы проверить свое подозрение. Так и оказалось: ступив раз на скользкую поверхность, он уже не сможет вернуться обратно в эту комнату — принцип, общий для всех проходов внутри храма.
Но что это за звуки, влекущие и отталкивающие одновременно? Совсем не похожие на пение сирен, они таили в себе что-то другое.
Кратос шагнул через расселину, и твердь моментально вырвалась из-под ног. Он упал, затем, скользя вниз ногами вперед, вытянулся в струну и вскоре снова целиком погрузился под воду.
Отовсюду послышались охотничьи крики наяд. Через миг они взяли спартанца в кольцо.