Бог войны

Глава двадцать третья

Наяды были прозрачны, как медузы, и двигались в воде с той же изящной легкостью. Кратос сжал в руке трезубец и приготовился обороняться, но широкий хоровод светящихся существ покачивался вокруг на безопасном расстоянии. Одна из наяд приблизилась и поманила его. Спартанец принялся отпугивать ее трезубцем, но потом передумал, не зная, чего от нее ожидать, и видя, что она не вооружена. Возможно, у нее, как и у медузы, есть жала, от соприкосновения с которыми он умрет, пусть не сразу, но в муках.

Пение наяд наполнило его слух. Кратос невольно сравнил его с пением пустынных сирен — разница была заметна. Ближняя наяда подплыла ближе и коснулась его длинными пальцами. Все годы тренировок, службы Аресу и другим богам требовали от него убийства и кровопролития. Один удар трезубца — и жизнь этого прекрасного существа оборвется.

Но Кратос опустил свое оружие и протянул наяде руку. Хотя ее тонкое обтекаемое тело, созданное для жизни под водой, было почти бесформенным, он разглядел соблазнительные изгибы, говорившие о том, что наяда женского пола. Их пальцы соприкоснулись — спартанец будто ужаленный отдернул руку, но не боль была тому причиной, а нахлынувшие воспоминания. Прикосновение оказалось легким и приятным.

Отбросив врожденное недоверие, Кратос сорвал с себя тяжелые бронзовые доспехи, обнял прекрасное создание и прижал к груди. Они поцеловались, и в глубине сознания он услышал ее слова:

«Наконец-то ты пришел. Освободи нас из водного плена, мы хотим вновь плавать в океане».

— Как?

«Забери из храма ящик Пандоры, и мы получим свободу. Если ты сделаешь это, мы будем кочевать по морям и превозносить тебя как нашего спасителя».

Собственный смех показался Кратосу под водой странным, но удивительно музыкальным. Наяде он тоже понравился, и она теснее прижалась к спартанцу.

Они снова поцеловались.

«Нажми на рычаг, поднимись по лестнице, но не до самого верха, прыгни в бассейн слева, и ты сможешь освободить нас», — прозвучало у него в голове.

— Что еще? — спросил Кратос, снова поцеловав наяду, отчего по его телу разлились одновременно плотское желание и необыкновенное умиротворение.

Ему хотелось навсегда остаться под водой с ними… с ней.

«Когда окажешься в центре колец Пандоры, снова придется плыть, — сообщила наяда, трепеща в его объятиях. После чего взмахнула хвостом и упорхнула, добавив: — Твой путь лежит в Аид».

Кратос понял, что ни его сила, ни трезубец не помогут догнать ее. Ему не хватает ловкости, это не его мир, и остаться здесь с наядой не входит в его планы.

— Как тебя зовут? — Его слова превратились в пузыри воздуха, и ответа не было.

И снова он почувствовал себя совсем одиноким.

В несколько мощных гребков, которые казались ему теперь жалкими в сравнении с проворством наяд, Кратос достиг поверхности колодца. Первым, что он увидел, выбравшись на поверхность, была огромная статуя супруги Посейдона, но внимание его привлек рычаг, находившийся на пьедестале в другом конце зала. Наяда говорила о лестнице, но никакой лестницы Кратос не увидел. Возможно, нажатие на рычаг восполнит недостающее. Спартанец подошел, нажал как следует и подивился тому, насколько отличаются усилия, прилагаемые в воздухе, от движений, которые он совершал в воде. Рычаг щелкнул, и просторное помещение наполнилось оглушительным грохотом. В центре выросли нефритовые ступени, ведущие прямо к статуе, к жертвеннику Амфитриты.

Перепрыгнув через колодец, Кратос взбежал по лестнице, затем посмотрел влево, на очередной бассейн. Наяда сказала, что нужно прыгнуть туда, не доходя до самого верха. Спартанец облизнул губы, еще хранившие соленый вкус ее поцелуя. Сколь много прошло времени с тех пор, как он кому-то доверял?! С какой стати полагаться на слова подводного существа, которому, быть может, приказали подтолкнуть его к смерти?

Но он прыгнул, погрузился в бассейн слева от лестницы, даже не подумав воспользоваться трезубцем, и в несколько быстрых гребков подплыл к его краю. Клетка, в которую спартанец направился без малейшего сомнения, по обыкновению, защелкнулась за ним и стала подниматься из воды. Вскоре Кратос оказался в уже знакомом помещении: посмотрев сквозь дверной проем, он увидел, как мимо пронесся каток. Наяда сказала про кольца Пандоры, это могло означать только кольцевой коридор. Спартанец мысленно поблагодарил ее.

И вновь он оказался в той же ловушке, вновь каменный каток грозил раздавить его. Кратос побежал впереди катка, взлетел вверх по ступеням, но на сей раз направился не по коридору, а вниз, к центральному бассейну. Раньше, не увидев дна, он двинулся в противоположном направлении, но теперь у него был трезубец Посейдона.

И наяда говорила, что придется плыть. Сжав в руке трезубец, Кратос погрузился и позволил сильному водовороту увлечь себя вниз, к двери с изображением черепа. Попытка взломать ее не дала результата, и в поисках другого пути спартанец устремился в обнаруженное невдалеке ответвление. Проплыв по нему, он оказался на дне другого колодца, на поверхности которого виднелись такие блики, как будто там пылали огни самого Аида.

И снова наяда не солгала, и у Кратоса появилась еще одна причина овладеть ящиком Пандоры, кроме необходимости остановить разрушение Афин и убить бога войны. Он хотел освободить наяду и ее сестер, чтобы они могли снова плавать по морям после тысячелетнего заточения.

Дважды оттолкнувшись ногами от воды, Кратос выскочил из колодца, задержался на его краю и посмотрел туда, откуда шли жар и яркий свет лавы, капающей с высоких каменных выступов в специальные желоба. Подойдя к входу в соседний зал, он быстро огляделся. Со сводчатого потолка высотой в полстадии из разогретых, источающих ядовитые пары камней текла лава, которая затем разлеталась в брызги в дюжине локтей над его головой. В дальнем левом углу возвышалась статуя Аида, а справа Кратос увидел более интересное приспособление: баллисту с ведущими к ней мостками. Заметив лестницу, он поднялся, подошел к спусковому рычагу и, повинуясь интуиции, нажал. Мостки задрожали у него под ногами, и огромный огненный шар, вырвавшись из баллисты, врезался в центр статуи.

Увидев яркий вращающийся круг, появившийся на полу перед статуей, и пульсирующие голубым светом символы, значение которых не давало ему покоя с того самого момента, как он переступил порог храма Пандоры, Кратос потянулся за оружием. На середину зала между баллистой и светящимся кругом вышли четверо вооруженных копьями кентавров.

Привычным движением спартанец выхватил клинки Хаоса, но передумал, чувствуя, что здесь понадобится более могущественное оружие; в руках у него сверкнул меч Артемиды. Он спрыгнул вниз, оказавшись рядом с кентаврами, и, не дожидаясь встречной атаки, подкосил огромным клинком ближайшего монстра. Следующим круговым взмахом меча Кратос его обезглавил, и тут же одна из четырех сторон света на круге перед статуей Аида вспыхнула ярко-голубым сиянием.

Спартанец кувырком ушел в сторону, что спасло его от вражеского копья, затем вскочил на ноги и принялся яростно размахивать подаренным Артемидой клинком, удерживая трех оставшихся кентавров на безопасном расстоянии. Но оборона никогда не была Спартанскому Призраку по нраву, защищаться означало погибнуть. Он привык атаковать. С безумным воплем Кратос бросился вперед, каждый взмах его клинка был точен и опасен. Повалив на землю еще одного кентавра, он взобрался на врага и вонзил меч в горло. На сей раз на круге зажглась противоположная сторона света.

Два последних кентавра вели себя более осторожно — или менее самонадеянно, — чем их погибшие сородичи, но это все равно не спасло их от смертоносного голубого клинка. Когда оба отправились обратно в Аид, а на вращающемся круге загорелись две оставшиеся стороны света, послышался скрежет, и перед Кратосом открылись каменные двери, за которыми виднелся коридор, освещенный красными огнями преисподней.

Спартанец поспешил туда, даже не потрудившись обернуться, когда двери с грохотом захлопнулись за ним. Узкий туннель был напичкан устройствами архитектора: в полу то и дело открывались и снова закрывались ямы с сернистой лавой, перепрыгивая через которые Кратос попадал под обстрел дротиков, вылетавших из стен.

Он невесело рассмеялся — чтобы добраться сюда, пришлось справиться и не с такими трудностями. Надо заполучить ящик Пандоры любой ценой. Только тогда он убьет бога войны и будет навсегда избавлен от кошмаров.

Кратос бежал по извилистым коридорам, на ходу расправляясь с привидениями и живыми мертвецами и в глубине души зная, что его испытание подходит к концу. Еще один зал, еще один противник — и ящик Пандоры достанется ему в награду.

Коридор вывел на открытую площадку, находившуюся посередине между полом и сводчатым потолком того самого зала, где Кратос стрелял из баллисты в грудь статуе. Внизу из лавы медленно появилась рогатая голова, затем плечи и скрещенные на груди руки из черного металла. Новая статуя Аида поднималась до тех пор, пока дорожка, огибавшая ее шею, не поравнялась с площадкой, на которой стоял Кратос. Убрав за спину клинки Хаоса, которые он было выхватил, спартанец прыгнул изо всех сил, зацепился за плечо статуи и вскарабкался на дорожку.

Сбоку из шеи торчал рычаг. Словно моряк в румпель, Кратос уперся в него спиной и стал медленно поворачивать голову статуи. В какой-то момент рот Аида открылся, и оттуда вырвался ослепительный желтый луч. Для каменной стены, в которую попал, он оказался безвредным. Спартанец сильнее налег на рычаг и повернул голову так, чтобы луч светил прямо в обожженную грудь другой статуи в дальнем конце зала.

Понемногу металлическая грудь Аида раскалилась докрасна, затем добела. Кратос прикрыл глаза рукой и почувствовал, что, несмотря на большое расстояние, его собственная голая грудь от жары покрылась потом. Когда металл расплавился и в торсе Аида появилась дыра, спартанец понял, куда лежит его путь.

Спустившись по боку статуи на пол, он сразу же столкнулся с очередной дьявольской выдумкой архитектора: из отверстия, в которое ему предстояло попасть, стали вылетать шары лавы. От жара белая кожа Кратоса готова была покрыться волдырями, но он не останавливался. Остановиться означало погибнуть.

Уклоняясь от смертоносных шаров, он мчался на пределе своих возможностей. В туннеле, локтях в тридцати от входа, спартанец заметил в стене дверь с изображением ухмыляющегося Аида. Полуприсядью, кувырком он пересек туннель, по которому то и дело проносились раскаленные шары, подбежал к двери и подцепил ее снизу, как вдруг справа увидел очередной кусок расплавленной породы, летящий прямо на него. Отчаянным рывком Кратос поднял дверь и скрылся за ней всего за долю секунды до того, как туда врезался огненный шар.

И снова перед ним был туннель. Спартанец уверенным шагом двинулся вперед и вернулся в большой зал, который стекавшая по стенам лава освещала зловещим светом, больше подходящим для преисподней, чем для храма. Это зрелище внушало страх, однако монстр, что стоял в дальнем конце зала, преграждая путь, наводил своим видом настоящий ужас. Одетый в доспехи минотавр ростом под двадцать локтей был, пожалуй, самым опасным существом из всех, кого когда-либо видел Кратос. Вот чудище фыркнуло, и из ноздрей повалили клубы черного дыма; вот оно открыло рот, и оттуда вылетел огненный сгусток, обжегший спартанцу спину и руки, несмотря на его мгновенную реакцию.

Кратос сделал кувырок вперед, выхватил клинки Хаоса и бросился в атаку. Огромный бронированный монстр, более напоминавший машину, чем живое существо, двигался медленно, давая ему много возможностей для нападения. Один за другим спартанец откалывал куски от его доспехов, но вскоре понял, что этого недостаточно. Минотавр был слишком велик, слишком силен и выдерживал самые страшные удары, на какие только был способен Кратос со своим оружием, включая даже меч Артемиды.

Едва увернувшись от огромного кулака в металлической перчатке, который в месте удара превратил каменный пол в груду осколков, спартанец полоснул по нему мечами, но оставил лишь царапину. Гигантский минотавр выпрямился, из латного воротника на его шее выстрелили ослепительные лучи. Там, куда они попали, в каменных стенах появились большие дыры. Монстр взревел, затряс головой и ударил обоими кулаками в пол, надеясь раздавить Кратоса. Но тот перекатился вперед и, пользуясь клинками Хаоса как крюками, стал взбираться по доспехам на покрытую металлическими шипами спину минотавра. Затем обвил его шею цепью, уперся ногами в загривок и сильно потянул на себя, пытаясь ослабить мощные шейные мышцы чудовища и поднять ему голову, чтобы добраться до горла.

Не желая повиноваться, минотавр зарычал и снова ударил кулаками об пол, перебросив противника через голову. Кратос приземлился на спину и, взглянув наверх, увидел глаза чудовища, горевшие зловещим светом. Открыв рот, минотавр плюнул в него огненным сгустком — спартанец перекатился на живот, вскочил, и смертоносное дыхание не задело его. Кратос вновь бросился в атаку, нацелившись на левое запястье врага. В итоге ему удалось разрезать ремни, удерживавшие латную перчатку на руке минотавра. Начало было положено.

В голове спартанца созрел план. Он снова атаковал противника, заставив его выпрямиться во весь рост, затем в несколько кувырков подобрался к лестнице, ведущей к спусковому рычагу баллисты. Догадавшись о его намерениях, минотавр взревел, и его глаза загорелись красным огнем. В тот момент, когда он открыл рот, чтобы выплюнуть горящий шар, Кратос нажал на рычаг, и баллиста выстрелила прямо чудовищу в грудь. Минотавр распрямился, коснулся того места, откуда отлетели несколько сбитых снарядом бронзовых пластин, затем яростно завизжал и двинулся навстречу противнику.

Кратос спрыгнул с мостков на каменный пол и использовал инерцию падения для новой атаки. На сей раз он вспорол монстру левое запястье — наградой ему стал оглушительный рев. Спартанец понял: если минотавру не чужда боль, значит, он смертен. Обрадованный, Кратос замахнулся, чтобы нанести еще один удар, и совсем забыл об осторожности — первая маленькая победа сделала его самонадеянным.

Правой рукой в металлической перчатке минотавр поймал оба клинка и поднял Кратоса над землей. Болтаясь на цепях, прикованных к рукам, спартанец был не в состоянии ни драться, ни бежать, а мог лишь смотреть в горящие глаза чудовища. Тем временем человек-бык открыл рот, будто желая перекусить Кратоса надвое. Но, увидев рождавшийся внутри глотки минотавра огонь, спартанец понял: его сейчас поджарят висящим на собственных цепях. Он задергался, стараясь раскачаться, затем, подтянув ноги к груди, резко выбросил их вперед и носком сандалии зацепился за шипастый наплечник монстра, и это спасло его от огненного шара.

Обвив ногами длинный шип, Кратос извивался как мог, пока наконец не вырвал клинки из кулака минотавра. Цепи ослабли, и он стал сползать вдоль хребта, стараясь не напороться на торчавшие отовсюду шипы. Потом ухватился за один и немедленно возобновил атаку. И снова клинки Хаоса послужили Кратосу крюками, но на этот раз он протыкал броню насквозь и вонзал острия в плоть человеку-быку.

Минотавр захрапел, взвился и попытался сбросить спартанца, но тот стойко держался, понимая, что держится за свою жизнь. Упершись ногами, он дернул цепи на себя и вместе с клинками вырвал куски мяса из шеи монстра. Голова минотавра повисла — он явно слабел. Тогда Кратос крепко вцепился в рукояти мечей и спрыгнул вниз, на лету пользуясь каждой возможностью ранить противника. Особенно уязвима была левая рука, лишенная брони, и спартанец потрудился нанести там как можно больше глубоких ран, прежде чем снова очутился на полу.

Монстр взвыл от боли и отчаяния, от неспособности сокрушить Спартанского Призрака. Он опять с размаху ударил кулаками по полу, желая превратить человека в кровавое месиво, и опять промахнулся. Кратос проскользнул между рук чудовища и вспорол артерию на его левом запястье. Хлынула кровь, гигант взревел, пуская из шеи и глаз смертоносные лучи. Но спартанец заметил, что теперь они оставляли на камне гораздо менее страшные следы.

Ловко выкатившись из-под очередного яростного удара, Кратос вновь устремился вверх по ступеням к мосткам. Разгневанный минотавр представлял собой в этот момент прекрасную мишень. Спартанец дернул за рычаг, и огромное деревянное копье, вылетев из баллисты, вонзилось прямо в лицо чудовищу, пригвоздив его к находившейся позади двери. По телу исполина пробежали предсмертные судороги, и его громоподобный рев мало-помалу стих.

Кратос затаил дыхание, надеясь, что дверь, на которой теперь безвольно висел мертвый минотавр, откроется, но ничего не произошло. Никаких других звуков, кроме шума сбегавшей по стенам лавы, тоже слышно не было. Тело минотавра содрогнулось в последнем спазме, словно насмехаясь над своим победителем.

Гнев овладел Кратосом. Неудавшаяся попытка найти еще один снаряд для баллисты лишь распалила его. Истратив тяжелое копье на минотавра, спартанец надеялся следующим выстрелом пробить дверь, но судьба ему в этом отказала. Кратос выхватил клинки Хаоса, спрыгнул с мостков и бросился, размахивая ими, вперед, готовый изрубить минотавра на куски, а потом проделать то же самое с дверью, но добиться своего!

Подойдя ближе, он заметил новую опасность. Черная кровь, струившаяся из расколотого черепа чудовища, с шипением разъедала каменный пол. Кратосу пришлось перепрыгивать через образовавшиеся лужи. Посмотрев наверх, он увидел, что рогатая голова минотавра соскочила с пронзившего ее копья и завалилась на сторону, отчего вместо тонких струек кровь полилась настоящим водопадом.

Кратос бросился вперед. Спартанцы никогда не отступают! Спину, руки, ноги забрызгало едкой кровью, он корчился от боли, но упрямо пробирался к двери. Оказавшись возле огромной ноги минотавра, спартанец огляделся и обнаружил, что труп медленно сползает вниз под собственной тяжестью. Крови на полу становилось все больше, но Кратос уже не замечал ее, после того как внимательнее посмотрел на дверь.

От того места, куда воткнулся снаряд баллисты, вниз шла трещина. В душе спартанца вспыхнула надежда. Он просунул оба клинка в щель и напряг могучие плечи, пытаясь расширить ее, но ничего не получалось. В этот момент для Кратоса не существовало ничего, кроме титанических усилий, которые он прилагал, и водопада ядовитой крови над головой.

Боль. Жжение. Мускулы вот-вот порвутся от натуги. Наконец Кратос издал победный возглас — участок двери, где была трещина, раскололся, словно стекло, и на его месте образовалась расщелина, сквозь которую спартанец мог пролезть, пусть и с большим трудом. Он повернулся боком, стал протискиваться и вскоре рухнул на колени по ту сторону двери. Потоки крови минотавра хлынули следом.

Кратос встал и побежал по извилистому коридору, который привел его к саркофагу, точно такому же, как и первый. В каменной книге у подножия говорилось о смерти второго сына архитектора.

С диким рычанием спартанец запрыгнул на гроб, снес крышку и оторвал голову у лежавшего там трупа. Теперь он не торопился избавиться от нее, как в первый раз. Теперь он знал, что с ней делать и куда девать. Он знал, что это ключ к храму Пандоры.

Вернувшись к кольцам Пандоры, Кратос вновь благополучно проскочил перед каменным катком и вновь очутился на краю центрального бассейна. Внизу его ждала запертая дверь с отпечатком черепа. Он нырнул, в несколько гребков оказался на дне и приложил череп к изображению на камне. Вода из бассейна начала утекать, ее уровень быстро падал, пока наконец Кратосу не удалось открыть дверь на себя.

За ней был лифт. Спартанец вошел внутрь и тут же стал опускаться с такой скоростью, что захватило дыхание. От резкой остановки Кратос даже упал на колени, но когда дверь лифта открылась, он уже знал, где находится.

Его ждал ящик Пандоры.