Божественное зло

26

АЗРА

Мне требуются все мои силы до последней капли, чтобы отступить от Бриэль, обнаженной передо мной. Я поворачиваюсь и хватаюсь за стойку позади себя, ожидая, пока она оденется.

— Сегодня вечером состоится ужин, на котором ты должна присутствовать. Я ожидаю, что ты будешь в столовой после захода солнца. — Я заставляю свой голос звучать громко даже для нее, стоящей у меня за спиной.

— Хорошо… Что не так? — Осторожно спрашивает Бриэль. Я поворачиваюсь к ней, натягивающей леггинсы. Я качаю головой и потираю бороду. Ее сладкий аромат все еще на моих пальцах и лице.

— Это была ошибка… — Моя челюсть сжимается, когда она моргает, вздрагивая от моих слов, как только они слетают с моего рта. Моя грудь сжимается от выражения гнева и обиды, которое изображено на ее лице. Мои дни вдали от дома и разговор с Ахиллой ничего не сделали для моей жгучей потребности в ней.

— Да. Очень глупо, — резко соглашается она и проносится мимо меня. По отсутствию возражений я могу сказать, что она в ярости. Я не должен был позволять себе приближаться к ней снова. Я знал, что это было бы слишком непредсказуемо. Моя рука проводит по волосам, размышляя, хочу ли я отпустить ее или побежать за ней.

Я выбираю последнее.

Я выхожу из кухни и замечаю, как она сворачивает за угол, чтобы подняться по лестнице. Когда я добираюсь до нижней ступеньки, я кричу ей:

— Бриэль, подожди!

Она останавливается и перегибается через перила, чтобы посмотреть на меня сверху вниз.

— Пошел ты, Азра! Ты был прав. Это была ошибка! Что еще ты хочешь, чтобы я сказала? — Она снова начинает топать вверх по лестнице.

Я бегу, чтобы догнать ее. Перепрыгивая через два шага за раз, затем преследую ее по коридору до ее комнаты.

— Бриэль, подожди. Дай мне объяснить. — Она входит в свою комнату и поворачивается, когда я подхожу к дверному косяку. Ее глаза горели яростью, от этого зрелища у меня сорвались слова с языка. Я видел ее сердитой, даже в ярости, но никогда такой. Через ее тело проходит слишком много эмоций, и она не знает, как с ними справиться.

— Я лучше встречусь лицом к лицу со своей смертью вместе с Лилит, чем останусь с тобой в этом доме еще хоть секунду! — Ее слова сочатся ядом сквозь стиснутые зубы, прежде чем она захлопывает дверь у меня перед носом.

— Бриэль! — Я стучу в дверь.

— УХОДИ! — кричит она с другой стороны.

К черту это.

Я хватаюсь за ручку и врываюсь в ее комнату. Она сидит у изголовья кровати, подтянув колени к груди. Как только она видит меня, она вскакивает с кровати.

— Убирайся. Вон. Сейчас же. — только убийственное спокойствие в ее голосе, когда она опускает голову и смотрит на меня из-под бровей. Я пересматриваю свое решение вмешаться на мгновение, но игнорирую это.

— Нет. Ты можешь успокоиться, чтобы я мог объяснить? — Очевидно, это было неправильно сказано. Она набрасывается на меня и начинает пытаться вытолкать из комнаты с такой силой, что мне приходится отступить, чтобы сохранить равновесие.

Гнев начинает нарастать, когда ее руки врезаются мне в грудь. Я хватаю ее за бицепсы и оттаскиваю от себя.

— Остановись! — Я кричу. Громкий треск звенит у меня в ушах, и мою щеку начинает слегка покалывать. Мои руки опускаются с ее плеч, когда я выпрямляю голову, чтобы посмотреть на нее. Теперь мои глаза горят светом моей силы, а челюсть сжимается.

Она дала мне пощечину.

Она стоит на своем. Не отступает от меня и не съеживается. Небольшая часть меня гордится ею, но это улетучивается. Гнев снова сменил его.

Моя рука обхватывает ее за горло, и я прижимаю ее к стене. Я опускаю свое лицо ниже, пока ее тяжелое дыхание не смешивается с моим.

— Теперь, когда я привлек ваше внимание. Причина, по которой я сказал, что это была ошибка, заключается в том, что это не может быть ничем… — Она моргает, глядя на меня, но ее хмурый взгляд не сдвигается с места. — Неважно, как сильно ты меня раздражаешь, или как сильно ты меня интригуешь, или как сильно я хочу смотреть на твою неприкасаемую красоту, пока у меня не загорятся глаза. Это никогда не может зайти дальше того, что только что было. — Я заглядываю ей в глаза, молча умоляя их выдать все, о чем она могла подумать.

— Потому что я человек, а ты нет? — спрашивает она, гнев все еще слышен в ее тоне. Я убираю руку с ее горла и делаю шаг назад.

— Особенно потому, что ты человек. Моя ненависть к тебе подобной всегда найдет способ перевесить все, что ты когда-либо могла заставить меня чувствовать. — Я поворачиваюсь к ней спиной, поскольку она все еще прижата к стене.

— Почему ты так сильно ненавидишь людей! — кричит она у меня за спиной. Я делаю глубокий вдох и закрываю глаза, прежде чем начать объяснять. По крайней мере, этим я ей обязан.

— Великая война между охотниками-людьми и сверхъестественным… — Мои черты искажаются от гнева, когда все ужасные воспоминания начинают нахлыывать. — Мы были посланы, чтобы помочь драгоценным творениям нашего отца в войне, которую они развязали. Только для того, чтобы они развернулись и тоже начали убивать нас. Однако ангелы не могут дать отпор. Ожидается, что мы будем лежать там и позволять людям убивать нас, потому что наша единственная цель на земле и на Небесах — служить им. — Моя челюсть болит от того, как сильно я сжимаю ее, чтобы заставить себя продолжать. — В мой первый день пребывания на земле я наблюдал, как две мои самые близкие сестры были жестоко сожжены рукотворным священным огнем и разрублены на куски их собственными клинками теми же охотниками-людьми, которым они помогали. Единственное, что приходило мне в голову, когда я смотрел, как они горят, было то, как медленно я бы растягивал смерть каждого человека, это было ответственно. Но я знал, что никогда не смогу действовать в соответствии с этими мыслями. С самого начала моей работы мне вбили в голову, что мы никогда не сможем причинить вред людям. Поэтому вместо этого я попытался поступить правильно. Я немедленно пошел к начальству и привлек внимание к ужасным вещам, которые я видел на земле по отношению к нашему собственному виду со стороны существ, которым мы поклялись помогать и служить. Требовать, чтобы что-то было сделано. Мне только сказали, что мы созданы не для того, чтобы заставлять людей расплачиваться за свои поступки, подчиняться или рисковать быть изгнанными… Я никогда не понимал этой непреклонной преданности, которую мы должны были испытывать к таким ущербным, порочным созданиям. Я всегда думал, что моя преданность придет позже, но после того дня я понял, что этого никогда не будет. Моя ярость по отношению к вашему виду стала невыносимой, в то время как высшие чины ничего не сделали, чтобы остановить убийства наших солдат, поэтому я взял дело в свои руки. Я взбунтовался, разыскал каждого из людей, оставшихся в живых с того дня, и убил их всех с улыбкой на лице так же, как они убили моих сестер. Небеса знали еще до того, как я вернулся, и решили, что изгнать меня будет недостаточно.

Я опускаю голову, теперь понимая, что рука Бриэль лежит у меня на спине.

— Они захватили мою последнюю живую сестру, Селесту, и пытали ее, чтобы получить информацию о моем предательстве. Мои братья не успели подойти к ней вовремя, чтобы помешать им сбросить ее вниз. Единственная причина, по которой я не отомстил, заключалась в том, что я знал, что она нуждалась во мне, и я не собирался оставлять Селесту умирать из-за них, как других моих сестер. Мои братья решили пасть вместе со мной…

Я выпрямляюсь, и ее рука опускается, когда она движется передо мной. Ее красивое лицо наполнено беспокойством и сочувствием. Не ради себя или кого-то еще, а ради меня.

— Мне жаль, что люди сделали это с тобой и людьми, которых ты любишь. Я не могу винить тебя за то, что ты ненавидишь то, кто я есть. Я ненавидела вампиров всю свою жизнь из-за того, что они сделали с моей семьей. Я виню их каждый раз, когда мне грустно или я злюсь, и когда я чувствую, что у меня никого не осталось в этом мире. Я не осуждаю тебя за то, что ты сделал. Я бы на твоем месте сделала то же самое. Черт возьми, я сделала. Но я не могу отрицать, что ты меня притягиваешь. То, как мысли о тебе не покидают меня с тех пор, как я встретила тебя. Скажи мне, что ты не чувствуешь того же.

Ее глаза перебегают с одного на другое. Моя рука поднимается и ложится на ее теплую щеку. Впервые я прикоснулся к ней такой нежной рукой.

— Как ты думаешь, почему меня не было рядом последние пару дней? Я боролся с желанием ворваться в эту комнату каждую секунду дня. В тот момент, когда я увидел тебя, я увидел внутреннюю битву, которую ты ведешь каждый божий день. Ту же самую битву, через которую я проходил веками. В тот день, когда я нашел тебя после того, как ты убила того вампира в лесу, я слышал твой разговор с братом о мести за твою мать. Я увидел, как в твоих глазах начал разгораться огонь, и мое тело словно воспламенилось тем же огнем. Я проигнорировал это и все равно вошел в твой дом, чтобы забрать тебя. Я просто не мог этого сделать. Меня взбесило, что я вообще подумал о том, чтобы проявить человеческое милосердие, поэтому я просто вылетел вон. Я последовал за тобой на работу, я часами сидел и наблюдал за тобой, пытаясь понять причину, по которой ты меня так очаровала.

Теперь мой большой палец лежит на ее подбородке. Я заглядываю в ее блестящие глаза, мои умоляют, чтобы она поняла, как трудно мне признаться ей в этих вещах.

— Я попробовал еще раз в ту ночь, когда ты в полном одиночестве шла к своей машине. Это было бы так просто, и ты бы никогда не узнала, что произошло, пока не оказалась бы в землях Отрекшихся, откуда нет пути назад. Это было похоже на то, что мое тело не поддавалось, чтобы взять тебя. Причинять тебе вред. Впервые за очень долгое время я почувствовал раскаяние. И из-за человека, прежде всего. Никогда за мои 398 лет на вашей земле я не испытывал того, что ты заставила меня почувствовать.

Я убираю прядь ее волос за ухо. Кончики моих пальцев покалывает от прикосновения к ее гладкой коже.

— Я просто не мог перестать думать о тебе и этих насыщенных медовых глазах, этих мягких пухлых губах, о том, как твои широкие бедра покачиваются при каждом твоем шаге, как твои мягкие шоколадно-каштановые волосы касаются моей кожи и сразу же воспламеняют ее. Я все еще не могу.

Все, что я держал в себе, теперь открыто. Именно по этой причине я был с ней таким вспыльчивым.

— Почему ты в конце концов взял меня? — спрашивает она со слезами на глазах.

— Я решил, что жизни моих людей стоят большего, чем пощадить ваши, просто из-за чувства, которое у меня было. Насколько эгоистичным я был бы, позволив им всем умереть за женщину, которая даже не знает меня? Это убило бы меня, если бы ей дали шанс. В тот момент мои чувства не имели значения. — Я делаю шаг назад, провожу руками по волосам и тяжело выдыхаю.

Бриэль делает шаг вперед, чтобы сократить расстояние, которое я устанавливаю между нами. Она изучает черты моего лица несколько мгновений, прежде чем приподняться на цыпочки и впиться своими губами в мои.