Божественное зло

1

БРИЭЛЬ

СЕГОДНЯШНИЙ ДЕНЬ

Стук.

Голова вампира падает на землю, адреналин бурлит в моих венах. Это уже третий за неделю, от которого мне пришлось избавиться. Я убираю свое мачете в ножны за спиной, предварительно протерев его тряпкой.

Вот уже два месяца я иду по следу убийств, обескровленных тел на окраине нашего маленького городка. Кроулин, штат Луизиана, не новичок в кровососущей грязи, которая обитает здесь. Расположен всего в сорока минутах езды к северу от сверхъестественной столицы США, Нового Орлеана. У меня было достаточно времени, чтобы привыкнуть к ужасному виду обезглавленных существ. Это просто еще один рабочий день.

Вытаскивая свой мобильный телефон из заднего кармана и проверяя время, я пинаю отрезанную голову передо мной.

— Черт, — бормочу я. — Я собираюсь опоздать на свою высокооплачиваемую работу из-за тебя. — Закатывая глаза, я засовываю телефон обратно в карман и начинаю идти обратно к своей машине. — Хотела бы я, чтобы мне заплатили за это дерьмо. — Я усмехаюсь.

Моя смена в пабе Тины начинается через час, и я примерно в двадцати пяти минутах езды от своего дома. Как только я добираюсь до потрепанного внедорожника, на котором езжу каждый день, я достаю из багажника галлон бензина. Наблюдение за тем, как голова и тело свежей жертвы сгорают в огне, почти размораживает мое ледяное сердце.

Почти.

Я рада, что последовала за этим в лес, намного сложнее поджечь что-то в переулке. Подойдя к изуродованному вампиру, я беру отрубленную голову и аккуратно кладу ее на брюхо его тела. Когда я чиркаю спичкой и бросаю ее на куски адского творения, покрытые бензином, мой телефон подает звуковой сигнал.

Доминик: Привет, детка, во сколько тебе сегодня на работу? Мы с ребятами хотим выпить по паре кружек пива.

Вздох покидает мое тело, Доминик не совсем мой парень, но мы спим вместе уже два года. Я знаю его с тех пор, как его богатая семья купила здесь кучу недвижимости, когда я была подростком.

Ему двадцать шесть, на четыре года старше меня, поэтому мы не одновременно посещали среднюю школу. Мы оба не искали ничего серьезного, когда встретились однажды ночью в местном баре. Но секс хороший, так что мы вроде как стали заниматься сексом по ночам.

Он невыносим, когда выпьет, и другие его друзья-риэлторы тоже. Они думают, что могут получить все, что захотят, только потому, что их карманы полны.

В 7 вечера и до закрытия

Я быстро набираю текст и нажимаю отправить. Закрывая телефон, я снова бросаю взгляд на время. Мне нужно сейчас уйти, чтобы привести себя в порядок и при этом успеть на работу вовремя. Здесь на многие мили вокруг нет ни одного дома, поэтому этот пожар должен скоро потухнуть, не привлекая к нему слишком много внимания.

Я загружаю галлон бензина в багажник и возвращаюсь домой. Мое тело болит после последних двух месяцев. Убийство — не проблема, я могу справиться с кровью. Это постоянная потребность найти место, чтобы поджечь эти вещи.

Обезглавливание всегда срабатывает, но моя бабушка рассказывала мне истории о королевских родословных, которые могут пережить обезглавливание. Я никогда не видела, как это происходит, надеюсь, это миф, но не стоит ждать, пока выяснится, у кого королевская кровь, а у кого нет. Так что это сжигание тел, просто на всякий случай.

Сейчас 6:31 вечера, а мне все еще нужно смыть с себя эту кровь. Только когда я сворачиваю на посыпанную гравием подъездную дорожку, я замечаю машину моего сводного брата, припаркованную перед домом, в котором мы выросли.

Он съехал, как только окончил колледж два месяца назад. Получив специальность мед. брата, Зак смог устроиться на работу в местную больницу сразу после окончания учебы.

Я невероятно горжусь им и всеми его достижениями.

Ситуация, с которой он столкнулся в жизни, была не намного лучше моей. У его матери случился передоз, когда ему было всего четыре года. Год спустя его отец встретил мою маму. Она была его матерью точно так же, как и моей.

Его отец, Джеймс, съехал из этого дома, как только мне исполнилось восемнадцать. Лист бумаги был оставлен мне после смерти моей матери годом ранее. Он не мог оставаться там, где потерял кого-то, кого нежно любил.

Джеймс знал, что у нас с Заком должен быть опекун в доме, пока мы не станем совершеннолетними. Он оставался до тех пор, и ни днем позже. Зак оставался со мной, пока не решил, что нам пора побыть самим по себе. Он всего на восемь месяцев младше меня, так что мы больше похожи на близнецов, чем на сводных брата и сестру.

Я захлопываю скрипучую дверцу своей машины, и открывается входная дверь моего дома.

Мой сводный брат оглядывает меня с ног до головы, затем приподнимает бровь.

— Вау, ты дерьмово выглядишь, — фыркает Зак с порога.

Я забрызгана кровью с головы до ног, и под ней видны лишь проблески моей загорелой кожи. Мои волосы такого темно-каштанового цвета, что я едва вижу засохшую кровь, которая, я знаю, там есть.

Подходя к нему, я замечаю, что его волнистые каштановые локоны более взъерошены, чем обычно, как будто он провел по ним руками.

Его волосы на несколько тонов светлее моих, достаточно длинные, чтобы закрывать затылок, но не касаться плеч, и обычно ухоженные.

— А ты выглядишь как задница, — парирую я, поднимаясь по ступенькам крыльца.

Он прищуривает свои карие глаза и мило улыбается мне, показывая средний палец. Четыре года ношения брекетов подарили нам обоим невероятно ровные зубы, он показывает их намного чаще, чем я.

— Что ты здесь делаешь? — Спрашиваю я, проходя мимо него, направляясь в гостиную справа от меня. Я бросаю взгляд на столовую слева, а затем выглядываю через арку в огромную кухню. Только чтобы убедиться, что его здесь нет ни с кем другим.

— Я не могу навестить свою сестру? — он дразнит.

Я наклоняю голову набок и поджимаю губы, не до конца веря, что он пришел сюда исключительно для того, чтобы увидеть меня. Не то чтобы у нас не было такого типа отношений, мне нравится, когда он рядом. Просто он обычно сначала пишет или звонит, и он знает, что я работаю по ночам.

Я беру ночную смену, чтобы либо отоспаться после ночной охоты после работы, либо провести день, изучая, где поохотиться дальше, прежде чем идти.

— Поторопись и займись этим, у меня работа через тридцать минут. — Я вздыхаю, махнув ему рукой.

Снимаю кожаную куртку и несу ее в конец коридора в прачечную, он следует за мной. Я слышу, как половицы скрипят при каждом его шаге.

Дом перешел в семью Корбин по наследству со времен моей бабушки, Джозефины Корбин. Ее отец построил его для нее, красивый двухэтажный креольский коттедж цвета шалфея с верандой по периметру. Идеальный дом в Южной Луизиане. Краска на сайдинге облупилась, и некоторые ставни отвалились, но здание, построенное в 1974 году, все еще находится в потрясающем состоянии пятьдесят один год спустя.

Я прожила здесь всю свою жизнь, поэтому знаю дом и прилегающую к нему землю площадью в пять акров как свои пять пальцев.

Перед смертью мама наконец-то начала строить планы по ремонту кое-чего в этом доме. Я думаю, ей наконец надоело слушать, как мы с братом жалуемся на уродливые устаревшие обои в цветочек.

Так же, как дом передавался по наследству, кошмары вампиров передавались по наследству. Семья Корбин была хорошо известна охотой на вампиров в начале 1900-х годов. Кроме того, это еще одна причина, по которой мой дом находится практически у черта на куличках, всего с несколькими соседями. Никогда нельзя быть слишком осторожным.

Зак появляется в дверях прачечной, когда я бросаю куртку в стиральную машину.

— Я беспокоюсь о тебе, — говорит он почти нерешительно.

Я замираю.

Он продолжает:

— В больницу поступает все больше и больше жертв укусов, некоторые почти мертвы от потери крови. Тебе нужно быть осторожной…

— Я всегда осторожна, — огрызаюсь я, прерывая его, прежде чем он успевает сказать что-нибудь еще.

— Ты знаешь, что я имею в виду, Би. Я не могу потерять тебя из-за этой одержимости местью. Всегда будут сверхъестественные существа, которых нужно убить. Это просто не стоит и твоей жизни тоже. — Я слышу печаль в его голосе. Я чувствую боль в глазах и быстро закрываю их, смаргивая возможные слезы.

Я отворачиваюсь от стиральной машины и кладу свои окровавленные руки ему на плечи. Он 6 футов ростом, а я всего 5 футов 4 дюйма, мне приходится откинуть голову назад, чтобы посмотреть ему в глаза.

— Ты знаешь, что я самый осторожный человек, когда дело доходит до таких вещей. Я всю свою жизнь тренировалась делать это. Я буду мстить за нашу мать каждый день своей жизни, и если я умру, делая это, то именно так я и хочу уйти, — спокойно заявляю я, пытаясь скрыть дрожь в своем голосе.

Я думала о своей смерти больше раз, чем кто-либо другой в моем возрасте должен. Я не боюсь самой смерти. Я боюсь умереть прежде, чем смогу убить тварей, которые убили мою мать.

Глаза Зака мечутся между моими руками, на его лице написано отвращение.

— И не смотри так на мои руки, я точно знаю, что ты видел за работой и похуже. — Я убираю руки с его плеч, и он, наконец, расслабляется.

— Окровавленные руки обычно не слишком близко к моему обнаженному лицу, — бормочет Зак себе под нос, пожимая плечами, как будто таким образом он мог избавиться от микробов.

Я подавляю смех, поднимающийся к моему горлу, наблюдая, как он покачивается, когда я прохожу мимо него.

— А теперь, если ты закончил быть наседкой, мне нужно принять душ и уйти на работу в ближайшие десять минут, — кричу я, возвращаясь по коридору и поворачиваясь, чтобы подняться наверх.

— У меня сегодня вечером свидание, — кричит он с лестницы. — Я хочу после привести ее в паб, может быть, немного выпить. Ты и твоя интуиция нам пригодитесь. — заканчивает он с дурацкой ухмылкой.

У меня всегда была удивительная интуиция; моя бабушка рассказывала мне истории о том, что у нее был подобный дар. Она сказала, что с годами это прошло, но у меня это было столько, сколько я себя помню.

— Да, конечно! Ты бы также хотел, чтобы я выложила лепестки роз на освещенную свечами дорожку к вашему личному столику? — Саркастически парирую я, останавливаясь на полпути вверх по лестнице, хлопая глазами и одаривая своей самой милой улыбкой.

Мой брат так сильно закатывает глаза, что они, вероятно, однажды застрянут.

— Оставь эту задницу здесь, — кричит Зак, открывая входную дверь, чтобы уйти.

— Задницу? — Бормочу я, хихикая про себя. Я слышу, как закрывается входная дверь, когда я поднимаюсь по лестнице. — И у него есть ученая степень. — Я качаю головой и смеюсь еще немного.

Я не думаю, что наши ссоры когда-нибудь прекратятся. Нашей маме всегда приходилось разнимать нас, потому что мы просто не переставали спорить. Мы с Заком согласились бы, что это наше любимое развлечение.

На втором этаже всего две комнаты, моя комната и мой кабинет. Вдоль стен моего кабинета выстроились книжные полки, заполненные любыми книгами, которые вы только можете себе представить. Вместе со столом, заваленным бумагами и картами перед огромным окном. Это, без сомнения, моя любимая комната.

Я начинаю раздеваться, когда захожу в ванную, смежную с моей комнатой, и поворачиваю ручки душа, идеальная теплая вода струится на мою кожу. Наконец-то ступаю в огромную душевую кабину, которую моя мама отремонтировала за несколько лет до своей смерти. Это одна из немногих вещей, которые она сделала из своего списка.

Холодная плитка впилась в мои босые ступни. Я мгновенно расслабляюсь, по ногам бегут мурашки, когда вода пропитывает мою кожу. Легкая прохлада от воздуха, проникающего на мою влажную кожу, — чистое блаженство по сравнению с сегодняшними 90-градусными температурами середины сентября в Луизиане. Воздух настолько насыщен влагой, что иногда я уверена, что могу разрезать ее своим ножом.

Быстро мою волосы и тело, потому что знаю, что у меня не так много времени. Вытираясь, я проверяю цифровой будильник на прикроватной тумбочке.

Черт, мне нужно уходить прямо сейчас.

Натягивая черные джинсы и черную футболку, я замечаю, что моя рубашка, должно быть, съежилась в сушилке, потому что теперь под ней виден кусочек моего живота. Меня нельзя назвать худой, я слишком люблю гамбо и этуффе, чтобы сидеть на диете, но охота придает мне сил.

Несколько простых тренировок с собственным весом и бег делают свое дело. Я абсолютно ненавижу кардиотренировки, но большую часть времени они пригодятся, когда вы сражаетесь за свою жизнь со сверхъестественными существами.

Я всегда была спокойной в школе, поэтому назвать меня толстой было легким средством обидеть меня для детей, которые думали, что я заносчивая. Моя теория заключается в том, что они должны откуда-то привлекать к себе внимание, верно?

Моя мать следила за тем, чтобы я чувствовала себя комфортно и уверенно в своем теле, что бы кто ни говорил.

Я ужасно скучаю по ней. Иногда мне трудно дышать, когда я терплю боль, оставшуюся в моем сердце после того, как я увидела ее на земле в тот день. Я оцепенела на столько месяцев, что, когда боль наконец утихла, мне захотелось умереть. Я зажмурила глаза, блокируя эти воспоминания. Я беру свою рабочую обувь из шкафа и спускаюсь вниз.

Мое тело останавливается на полпути вниз, когда я замечаю, что входная дверь открыта. Не маленькая щелка, как будто Зак мог закрыть ее не до конца, а широко распахнута. Мои брови хмурятся, пока я обыскиваю свой дом.

Может быть, ее распахнул ветер? Сейчас середина лета, и весь день не было никакого ветра, так что это маловероятно. Сосредоточившись на двери, я спускаюсь по лестнице. Я бросаю взгляд налево, в гостиную, а затем направо, в столовую. Никого не видя, я хватаю маленький пистолет, который остается спрятанным вместе с несколькими другими видами оружия на боковом столике вдоль стены фойе.

Я проверяю, заряжен ли он, прежде чем крикнуть:

— Эй? — Я жду мгновение, но не слышу ничего, кроме громкого пения цикад.

Мой пистолет направлен передо мной, когда я медленно поднимаюсь на крыльцо. Я понимаю, что мои специальные патроны находятся в сарае на заднем дворе, где я храню все свое охотничье оружие. Какие бы пули здесь ни были, они отлично подойдут, если я выпущу их все в нужное место.

Солнце все еще садится, и освещенное небо помогает мне увидеть, что здесь никого нет. Я услышала, как Зак закрыл дверь. Я не могла себе этого представить, не так ли?

— Эй? — На этот раз я кричу громче.

Я снова сталкиваюсь ни с чем; у меня нет на это времени. Быстро обыскивая весь дом, я убеждаюсь, что здесь никого нет, прежде чем уйти. Я надеваю туфли и запираю входную дверь. Дважды проверяю, заперта ли она, прежде чем сесть в машину и уехать.