Божьим промыслом. Принцессы и замки

Глава 41

А ещё, не отошёл он от дум своих в этот день, как прискакал к нему вестовой и доложил, что отряд ротмистра Рудемана и прапорщика Кроппа возвращается в Эшбахт.

— Как возвращаются? — признаться, генерал был удивлён их скорым возвращением. Он надеялся, что вот-вот горожане пришлют делегацию просить его приезжать и помочь с разбойником. А тут вдруг: «Возвращаются».

— С победой возвращаются, господин генерал, — заверил его вестовой, — сбежал разбойник из своей крепости, едва узнал что мы идём на него.

Больше расспрашивать барон его не стал, а отправил человека в Амбары, чтобы тот позвал к нему Брюнхвальда. И Карл как раз приехал в то время, когда к генералу на двор заявились молодые офицеры. Пыльные с дороги, усталые, но весёлые.

Старшие офицеры усадили ротмистра и прапорщика за стол, стали кормить ужином и расспрашивать, как дело было, и те рассказывали:

— Подошли мы к лесу, что начинался у болот, подождали, пока подтянутся обозы, а пока ждали, капитан Вайзен велел конным идти вперёд и искать секреты разбойников. И те пошли в лес, а когда вернулись, то сказали, что поблизости секретов не нашли, — говорил Рудеман. — Тогда капитан Вайзен велел арьергарду разбить лагерь и сторожить обоз, а кавалеристам и авангарду скорым шагом идти в лес. А главным силам во главе с капитан-лейтенантом Фиглером иди следом.

— Всех эшбахтских Вайзен взял в авангард, — всячески подчёркивая значимость людей из Эшбахта, заметил прапорщик мушкетёров Кропп, — мы шли первыми.

«Это понятно, иначе и быть не должно!», — кивал ему подполковник Брюнхвальд.

— Ну а как же дело случилось? — не терпелось узнать генералу.

— Да никакого дела и не вышло, — продолжал рассказ ротмистр. — Кавалеристы вышли к замку, а те, кто из воров был там, стали бежать, да и сам разбойник с близкими людьми тут же выехали из крепости и ускакали.

— Ускакали? — разочарованно переспросил барон.

— Именно так, — подтвердил Рудеман. — До железа не дошло, и выстрела сделано не было, а пока мы вышли из леса за кавалеристами, вся ватага разбойника уже разбежалась.

«Просил безмозглых бюргеров только провести рекогносцировку, проверить пути, и более ничего. Так нет же: побед им захотелось. Уж лучше бы получили оплеух от разбойника, то-то он возгордился бы и страх бы потерял, а теперь что делать? Теперь как его ловить, мерзавца? Где искать его людишек? По замкам Маленов ездить и спрашивать: не припрятали ли вы своего родственничка?».

— Ловили? — с надеждой спрашивает Брюнхвальд.

— Кавалеристы дюжину человек поймали, я видал, — вспоминает прапорщик Кропп.

— А раубриттера не ловили, что ли? — удивляется полковник.

— Конечно нет, — за младших офицеров отвечает генерал. — Уж очень не хочется бюргерам поймать одного из Маленов, они и не будут знать, что с ним делать, судить-то его никто не осмелится.

— Ну а людей его почему не стали ловить? — всё хотел узнать Брюнхвальд.

— Для нас приказа не было, — отвечал прапорщик Кропп. — Да и охоты тоже, там такая сырость вокруг, от дороги шаг — и башмак в грязи тонет, а иной раз воды и до колена. Кавалеристы не стали ловить, а нам тем более ни к чему.

Волков вздыхает и разочарованно машет на молодых офицеров рукой, как будто это они виноваты, приговаривая при том:

— Ох, дураки!

— Пленных хоть допросили? — интересуется Карл Брюнхвальд.

— При нас нет, велели их в город вести.

— Замок разбойника сожгли? — невесело спрашивает генерал.

— Нет, — качает головой ротмистр Рудеман. Видно, теперь он и сам всё понимает.

— Может, хоть ворота сожгли, может, рогатки вокруг того замка поломали?

На сей раз молодой офицер даже не отвечает, только качает головой в ответ: нет.

— Что ходили, что не ходили, — резюмирует Карл Брюнхвальд. — Дело вышло пустое.

— Только деньги на ветер, — зло говорит генерал. — Мои деньги! Четверть тысячи талеров, что в реку бросил!

И два молодых офицера стали вдруг собираться домой. То и понятно, кому охота сидеть рядом со злыми командирами. Вот как бывает, а думали, что едут с победой.

Конечно, всё это так он оставить не мог и на следующий день собрался и, прихватив с собой Карла Брюнхвальда, поехал в Мален, разбираться с горожанами. Нет, конечно, зря потраченных денег барон вернуть не намеревался, но забрать отобранное у разбойника железо хотел — даже сто талеров, и те лишними не будут, — а ещё собирался высказать свое неудовольствие капитану Вайзену.

Но по приезду в комендатуру командира городского ополчения они на месте не застали. Не было и его заместителя, а подчинённые не знали, где их командиры. Ждать их не было смысла, и генерал с полковником поехали в дом Фейлинга. Которого тоже не было дома, зато там была очаровательная графиня фон Мален.

— Племянница была у вас? — интересовался Волков.

— Была, ужинали с ней до полуночи, потом она переночевала где-то, у Фейлинга оставаться не стала, да на заре отъехала домой.

— До полуночи? — генерал смотрит на Брунхильду с подозрением. — О чём же вы с нею говорили?

— Хуго восхищался ею, говорил, как в нашей семейке все разумны, даже женщины, — графиня почти смеётся. — А как ушёл спать, говорили с нею о делах семейных… О вас говорили, дорогой братец. О делах ваших, о замке вашем…

Графиня пребывала в хорошем расположении духа, и пока никто не видел, барон успел ущипнуть её за зад.

После чего она с улыбочкой пригласила господ офицеров обедать. На что те и согласились. Хотя бы Фейлинга нужно было дождаться, не зря же ехали из Эшбахта. А ближе к концу обеда тот и появился. И был в прекрасном расположении духа.

— Господин генерал! — Хуго Чёрный просто цвёл. — Разрешите поздравить вас с победою. В недавнем успехе есть и ваше участие!

— Да, да, — не очень-то весело соглашался Волков; он поначалу думал, что этот влиятельный горожанин… шутит, что ли, насчёт этого, так сказать, успеха. Но когда Хуго Чёрный сказал ему, что весь город рад удачному предприятию, Волков понял, что никаких шуток в словах этого влиятельного горожанина нет.

— Так схватить разбойника не удалось, — аккуратно напомнил Фейлингу Карл Брюнхвальд.

— И что? — не понимал тот. — Он сбежал, прячется где-нибудь, а может, уже в Вильбурге при дворе. На балах пляшет.

— Ну уж это вряд ли, — сомневался генерал — после таких дел герцог его по голове не погладит. — Нет, он тут, отсидится и по новой за дело примется.

— Неужели примется? — не верил хозяин дома.

— А как же иначе, — снова говорил полковник. — Денежки лёгкие у него закончатся, и он по новой начнет. А что? Место у него есть, людишки тоже остались. К грабежам он привык, так что, конечно, возьмётся, раз за первые грехи его не наказали. Тем более что купчишек грабить — это так же приятно, как девушек целовать.

Волков при последних словах своего товарища едва сдержался от усмешки. Уж как ни был Карл хорош ему в помощи, но вот в деле тонкой политики и в деле этикета знатоком он точно не был. Не нужно было в доме большого коммерсанта, в доме купца рассказывать о том, как приятно человеку ремесла воинского грабить человека ремесла торгового. Даже графиня это поняла, она покосилась на полковника с удивлением. И чтобы как-то увести разговор от грабежей и поцелуев, Волков и говорит:

— А не слыхали ли вы, друг мой, про моё железо, что было отобрано у разбойника недавно. Когда мне его можно будет забрать?

— Ах, дорогой мой генерал, — начал хозяин дома, и барон сразу, по первым словам его, понял, что никакого железа он не увидит. — То железо, что вы полагаете своим, вроде поначалу и было, а теперь никто и не знает, где оно. Я у кого ни спрошу, никто не видел. А капитан Вайзен и знать про него ничего не знает. Хотя Богом клянусь, из болот его на лодках, захваченных у раубриттера, привезли.

«Ах вы крысы, ах вы чёртовы воры! Безрукие дураки, что и разбойника изловить не могут, но едва появится, что украсть, даже всякая малость, так среди вонючих бюргеров сразу сыщется хоть один умный да проворный, кто от жадности воспылает отвагой уворовать себе хоть мелочь какую-нибудь, хоть безделицу ненужную, не то что дорогое железо, дьявол их порви!».

Но вместо этакой тирады барон лишь повернулся к своему старому другу и сказал, улыбаясь:

— Полковник, а вы не находите это забавным?

А под улыбочкой генерала, под этакой вуалью вежливости всякий наблюдательный человек мог бы увидеть, разглядеть тень высокомерного презрения, того презрения, которое аристократ и воин обычно прячет, общаясь с торговцем.

И Карл Брюнхвальд тогда спросил у генерала:

— Это то железо, которое нашли у речного разбойника и которое он украл у вашего купца? И которое, как вы полагали, вернут вам?

— Я на то надеялся, — признался Волков.

— Ха! — воскликнул полковник. — Уж никак не ожидал от вас, друг мой, такой юношеской наивности.

И два старых солдата засмеялись, а вот Фейлинг лишь улыбался; он бы тоже, может быть, посмеялся, но уже больно негодующие взгляды бросала на него графиня. Даже ей, женщине, эта история с железом показалась некрасивой. И тогда, чтобы хоть как-то скрасить ситуацию, Хуго Фейлинг и говорит:

— А вы знаете, генерал, что мы уже подготовили официальный запрос в совет города насчёт дома графа? Мой родственник Гобен так хорошо его составил, что канцелярия приняла его к рассмотрению сразу.

«Ну, кто бы сомневался… Уж в написании запросов с вами никто не поспорит. Рыцарство вы чернильное».

— Вот как? — Волков, конечно, ворчит про себя, тем не менее это хорошая новость. — И когда же совет будет решать вопрос?

— Так вот приехали вы, генерал, в самое время, — объясняет Хуго Фейлинг. — Вопрос завтра решаться и будет, и в регламенте заседания стоит он номером вторым, как раз за вопросом ремонта Жабьего моста. И вам, генерал, хорошо было бы присутствовать на том заседании вместе с графиней. То весу нам сразу прибавило бы. Одно дело — ваше имя, а другое дело — ваше личное присутствие. Раз уж вы за делом будете наблюдать, так не всякий сенатор посмеет «нет» сказать или начать решение оттягивать.

— Да уж, братец, давайте, сходите на то заседание, — попросила его Брунхильда. — Я тоже буду.

Тут Фейлинг и графиня были безусловно правы. И Волков произнёс:

— Да, надо идти. То дело для моей семьи первостатейное. Я буду.

— Вот как хорошо всё выходит, — обрадовался Фейлинг и поглядел на Брунхильду с ласкою. — Скоро наша графиня будет со своим дворцом. И победа наша над разбойником очень кстати случилась. Как говорится, всё одно к одному. Теперь все будут за нас, а не за Гейзенберга.