Большие часы

Джордж Страуд-6

Утро в понедельник — это общий знаменатель уныния и тоски во всем мире. Ничего не может быть хуже ни для миллионера, ни для нищего.

Однако я всего на четверть часа опоздал к завтраку, отметив про себя, что крошечные изюминки из воскресного пирога успели к утру вырасти в полновесные сливы. Джорджия ритмично дубасила в перекладину стола, отчего столешница постоянно дрожала. Мне снова пришло в голову, что у ребенка, пьющего утром молоко, появляется такое же рассеянно-довольное выражение, как у сытой коровы. Тут явно налицо какое-то духовное родство.

Было ясное солнечное утро, настоящая весна, всерьез и надолго. Я приступил ко второй чашке кофе и стал думать о клумбах в саду, что с ними делать этим летом, как вдруг Джорджетт сказала:

— Джордж, ты просматривал газету? Какая ужасная история с этой женщиной, которую мы, помнится, встречали у Джанота.

Я взял газету. Искать не пришлось. Главная сенсация — на первой странице. Полин Дэло нашли мертвой.

Ничего не понимая и не веря своим глазам, я дважды перечитал заголовки. Но на фотографии была Полин.

В заметке сообщалось, что нашли ее в воскресенье около полудня, а смерть наступила накануне около десяти вечера. В субботу. Примерно в это время я с ней и расстался.

— Это она самая? — спросила Джорджетт.

— Да, — ответил я. — Кажется, она.

Ее убили тяжелым стеклянным графином. Никого не задержали. Допросили ее ближайших друзей, одним из них был Эрл Джанот, но этот известный издатель не видел Полин несколько дней. Вечер провел со знакомыми, а после обеда обсуждал дела со своим заместителем.

— Ужасная история, верно? — спросила Джорджетт.

— Да.

— Ты будешь допивать свой кофе? А, Джордж?

— Что?

— Допивай кофе, и я отвезу тебя на станцию.

— Да. Хорошо.

— Что-нибудь не так?

— Да нет, все в порядке.

— О Господи! У тебя такой мрачный вид.

Я улыбнулся.

— Кстати, — продолжала Джорджетт, — я тебе не сказала, мне понравилась новая картина, которую ты вчера принес. Та, где только две руки. Но она в ужасном состоянии, ты не находишь?

— Да, в ужасном.

— Это Луиз Паттерсон, да?

Внутри меня росло чувство тревоги.

— Да, скорей всего.

— Бог с тобой, Джордж, да что это ты сегодня отвечаешь так односложно: «да», «нет», «скорей всего»? Что-нибудь случилось?

— Нет, ничего не случилось.

— Где ты раздобыл это новое полотно?

— Да приобрел по случаю.

Я прекрасно помнил, что видел, как Эрл входил в дом, где жила Полин, около десяти вечера в субботу. Она зашла туда живая. А теперь он заявил, что не видел ее несколько дней. Почему? Ответ мог быть только один.

Узнал он меня или нет?

Да какая разница! Все равно я здорово влип. Стоит мне всплыть на поверхность, как я окажусь под перекрестным огнем. А это означало бы порушить счастье Джорджетт, Джорджии, мой семейный очаг, всю мою жизнь.

Мне меньше всего хотелось, чтобы мое имя упоминалось в связи с этим преступлением. И это прикрывало Джанота как нельзя лучше. Но ведь он наверняка видел, как кто-то наблюдал за ним, когда он вошел в дом вместе с Полин.

— Джордж?

— Да?

— Я спросила, что ты знаешь об этой Полин Дэло.

— Очень мало.

— О Господи! Да из тебя сегодня надо слова клещами вытаскивать!

Я еще раз улыбнулся, проглотил остатки кофе и сказал:

— Жуткая история, а?

Джорджия кое-как собралась в школу, я с трудом попал на станцию. В поезде перечитал все газеты, изучил все подробности, но практически не узнал ничего нового.

На работе я прошел в свой кабинет, и секретарша тотчас сообщила мне, что звонил Стив Хаген и просил зайти к нему, как только я появлюсь.

И я отправился на тридцать третий этаж.

Хаген был невысокий черноволосый крепыш. Родился он из чрева банковского сейфа, и отцом его был компьютер Ай-Би-Эм. Я знал, что Стив предан Джаноту чуть ли не до самозабвения.

После того как мы поздоровались и обменялись ничего не значащими фразами, он сказал, что хочет поручить мне особое задание.

— Бросьте все, что у вас там идет в пожарном порядке на вашем этаже, — сказал он. — Это дело поважней. Чем вы сейчас занимаетесь?

— Ничем особенным, — ответил я. Затем, раз уж этого все равно нельзя было избежать, я добавил: — Кстати, я только что прочел о том, что случилось с Полин Дэло. Чертовски жуткий случай. Вам что-нибудь известно?

— Да, это скверно, — коротко и сухо ответил Стив. — Мне ничего не известно.

— Я подумал, может быть, Эрл…

— Да, конечно. Но я знаю об этом не больше вашего.

Он пошарил глазами по столу, взял какие-то бумаги, просмотрел их, затем снова обернулся ко мне. Помолчал, тем самым давая понять, что сейчас мы приступим к делу.

— Нам предстоит выполнить не очень трудную, но весьма деликатную работу, и из всех наших сотрудников вы, пожалуй, лучше других сможете возглавить ее. — Я молча ждал, и он продолжал: — Суть дела сводится к тому, что надо отыскать неизвестного нам человека. Собственно говоря, то же самое, что розыск. — Он опять подождал и, так как я молчал, спросил: — Возьметесь?

— Конечно. Имя, фамилия?

— Мы не знаем.

— А как же…

Стив полистал свои бумаги.

— Разыскиваемый нами человек в субботу вечером заходил в гриль-бар на Третьей авеню, который держит некто Гил. С ним была довольно эффектная блондинка, также нам неизвестная. Потом они зашли в антикварную лавку на Третьей авеню. Надо думать, побывали в нескольких лавках. Но в одной из них он купил картину, которая называется «Иуда» или что-то в этом духе. Он приобрел эту картину у хозяина лавки, предложив ему больше, чем какая-то женщина, которая также хотела купить это полотно. Фамилия художницы — Паттерсон. Согласно нашей картотеке, — тут Стив Хаген протянул мне тощий конверт из грубой бумаги, взятый из картотеки, — эта самая Луиз Паттерсон была довольно известна десять-двенадцать лет тому назад. Обо всем этом вы можете прочесть сами. На картине, купленной нужным нам человеком, изображены две руки, и она, кажется, в плохом состоянии. Не знаю, сколько он отдал за нее. Затем этот мужчина вместе со своей дамой зашел в коктейль-бар Ван-Барта. Возможно, там он сдал картину в гардероб или же просто взял ее с собой в зал.

Нет, не взял. Я оставил ее в машине. Стив умолк и посмотрел на меня. Мой язык стал шершавым, как наждачная бумага.

— Для чего вам нужен этот человек? — спросил я.

Стив сцепил руки на затылке и уставился вдаль сквозь венецианское стекло своего кабинета на тридцать третьем этаже. Оттуда, где мы находились, можно было видеть на сотни миль пейзажи Нью-Йорка и окрестности штата Нью-Джерси.

Когда он снова обернулся ко мне, он был олицетворением искренности. Даже голос его с фонографической точностью воспроизводил доверительные интонации.

— Откровенно говоря, мы сами не знаем.

Он словно окатил меня холодной водой.

— Должна же у вас быть какая-то мысль. Иначе к чему столько хлопот?

— Да, мысль, конечно, есть. Но она носит слишком общий характер. Мы считали себя существенной, я бы сказал, жизненно важной частью в деловых и политических махинациях, которые достигли поистине колоссальных масштабов. Тот, кого мы ищем, необязательно крупная шишка сам по себе, но у нас есть основания подозревать, что он посредник между неким промышленным синдикатом и политической машиной и потому в курсе всех дел. Когда найдем его, мы выясним всю обстановку.

Значит, Эрл пришел прямо к Хагену. Тот и обеспечивает ему алиби — дескать, у них была деловая встреча. Но чего они хотят от Джорджа Страуда?

Вне всякого сомнения, Эрл заметил, что его кто-то видел у дома Полин и, возможно, узнал. Могу представить себе, как он сейчас себя чувствует.

— Это очень туманно, Стив, — сказал я. — Не могли бы вы сказать мне что-нибудь конкретнее.

— Нет, не могу. Вы правы, это туманно. Наши сведения основаны целиком на слухах, намеках и, скажем, некоторых разительных совпадениях. Когда найдем этого человека, у нас впервые появится нечто определенное.

— А что нам с этого выгорит? Истории для «Краймуэйз»?

Хаген вроде бы задумался над этим вопросом. Наконец сказал с явной неохотой:

— Нет, не думаю. Сейчас трудно сказать, каковы будут наши действия, когда мы заполучим этого человека. При случае можно раздуть эту историю в каком-нибудь из наших номеров. А можем использовать материал совсем по-другому. Все пока что висит в воздухе.

У меня стал вырисовываться план, который я и решил проверить.

— Кто еще в этом участвует? Должны же мы с кем-то сотрудничать? Например, с фараонами.

Осторожно, с сожалением в голосе Стив пояснил:

— Ни в коем случае. Эта история касается только нас, и больше никого. Так надо. Разумеется, вам придется обращаться в другие агентства за информацией. Однако вы будете только получать ее, но ни в коем случае не давать. Вам все ясно?

Понемногу проясняется.

— Да, ясно.

— И как вы думаете, удастся вам сколотить рабочую группу в каком угодно составе и найти этого человека? Единственная дополнительная информация, которой я располагаю, — это то, что его, возможно, зовут Джордж Честер, он среднего роста и нормального сложения, весит сто сорок — сто восемьдесят фунтов. Не исключено, что он работает в рекламе. Однако ваши узловые точки: заведение Гила, лавка, где он купил картину, и бар Ван-Барта. А также сама картина, а может, и художница. У меня предчувствие, что мы обойдемся одной картиной.

— Не исключено, — согласился я.

— Нам этого человека нужно заполучить как можно скорей. Справитесь?

Если я не справлюсь, справится кто-нибудь другой. Лучше уж я сам.

— Мне случалось выполнять такую работу.

— Да. Вот почему мы выбрали вас.

— А что мне делать, когда я его найду?

— Ничего. — Голос Стива звучал приятно, но твердо. — Просто сообщить мне его имя и где его можно найти. И все.

Это было все равно что свеситься с подоконника одного из этих окон на тридцать третьем этаже и посмотреть вниз. И все же мне захотелось бросить еще один взгляд.

— А что будет, когда мы найдем его? Какой следующий шаг?

— Предоставьте это мне. — Стив холодно и спокойно уставился на меня, а я — на него. То, что я увидел в его глазах, сомнений не вызывало. Джанот знал, какая опасность грозит ему. Хаген это тоже знал, а он ни перед чем не остановится. Ни перед чем. — Так вот, Джордж, вам открыта зеленая улица. Можете воспользоваться любым нашим журналом, любым отделом, редактором или корреспондентом, все средства в вашем распоряжении. Вы отвечаете за все.

Я встал и собрал листки с моими пометками. Я чуть ли не физически ощущал, что зажат в тиски. Если обращусь в полицию, моя личная жизнь пойдет прахом. А если меня поймают Хаген и его друзья — смерть.

— Хорошо, Стив, — сказал я. — Как я понимаю, у меня полная carte blanche.[8]

— Да. Средства, люди, все, чем мы располагаем. — Он кивнул на окна, окинув взглядом десятимиллионный город. — Этот человек где-то здесь. Задача наша проста: засечь его.

Я тоже посмотрел в окно. Огромная территория. Нация внутри нации. Если я подберу нужных людей, запутаю расследование, насколько смогу, где надо приторможу, создам препятствия на ровном месте, то может пройти много-много времени, прежде чем они найдут Джорджа Страуда.