Большое сердце

…В тот август на Урале было на редкость сухо, солнечно и тепло. Но не радовало это воинов, тех, кто остался в глубоком вражеском тылу, кто не пожелал перед лицом смертельной опасности сложить оружие, предать своих братьев по классу.

Однако растерянности не было. В рядах бойцов находился испытанный и закаленный в борьбе большевик — Василий Константинович Блюхер. Ему, бывшему рабочему, бывшему солдату, доверили партизаны быть своим командующим. И молодой пролетарский полководец сумел сплотить их разрозненные отряды в организованную и могучую боевую силу и повести к победе.

Это было 5 августа 1918 года, в день, когда сводный Южно-Уральский отряд партизанской армии покинул старинный Белорецкий завод и пошел по горным дорогам, по области, охваченной восстанием казачества и белогвардейцев, на север, на соединение с регулярными частями Красной Армии.

Так возник уральский железный поток, так начался беспримерный в истории партизанский рейд. В течение полутора месяцев, претерпевая лишения и голод, формируясь и разбивая многочисленного и отлично вооруженного противника, армия Блюхера, проделав полуторатысячеверстный переход, добилась своей цели, с победой вышла из окружения. Конец знаменитого похода уральских партизан — это начало боевой славы легендарной 30-й стрелковой имени ВЦИК дивизии. Это о ней и поныне поют в строю советские воины:

…С тех героических дней прошло почти 40 лет. Но и поныне живы в памяти благодарного народа подвиги отважных партизан Урала. Ветераны легендарного рейда и теперь желанные гости на заводах и в колхозах, в молодежных общежитиях и в воинских частях. Их воспоминания издают наши издательства, об их былых походах пишут книги поэты и писатели. Примечательным событием лета 1957 года явилась организация Челябинским обкомом партии и Политуправлением Уральского военного округа специальной военно-исторической экспедиции по местам боев партизанской армии В. К. Блюхера.

Большие и почетные задачи стояли перед экспедицией. Ей было поручено воссоздать правдивую историю похода доблестных южноуральских партизан. Одновременно с этим шло изучение и уточнение на местах всех подробностей крупных боев и сражений. Работники экспедиции выявляли новых героев славного рейда, знакомились с тем, как местные органы власти заботятся о ветеранах гражданской войны, что делают для увековечения памяти погибших героев. Успеху работы особенно способствовало то, что в состав экспедиции, кроме научных сотрудников уральских музеев и студентов-историков, вошло восемь военных консультантов — ветеранов похода партизанской армии.

Около 1500 километров прошли участники нового похода по дороге былого рейда, и почти в каждом населенном пункте на пути следования они останавливались для встреч со старыми большевиками и соратниками отважных партизан, для того чтобы поведать местным жителям всю правду о героях борьбы за Советскую власть. Побывали ветераны былых боев и во многих частях и подразделениях Уральского военного округа. Эти встречи были особенно горячими, волнующими. Долго будут помнить о них и седоусые гвардейцы Октября, и молодые советские воины.

Всего таких встреч было свыше ста, и присутствовало на них в общей сложности более 10 тысяч человек.

Так проедем же, товарищи, вместе с экспедицией по местам былых сражений, послушаем рассказы наших славных стариков, воскресим в своей памяти незабываемые страницы революционной истории.

О ПЕРВОМ УРАЛЬСКОМ

Из Свердловска машины экспедиции шли почти пустыми. Основные ее участники еще были в Челябинске и Магнитогорске. Туда же с разных мест должны были съехаться и наши военные консультанты. Однако шоферы особо не газовали, осторожничали на тряских местах. Им уже было о ком заботиться. В головной машине, оборудованной под клубный автобус, ехал седоусый, осанистый мужчина. Это — Яков Михайлович Кривощеков. В 1-ом Уральском полку РККА он прошел путь от командира роты до помощника командира полка.

В начале мая 1918 года, когда обострилась обстановка на Дутовском фронте, полк в полном составе вошел в сводный отряд Василия Константиновича Блюхера и выехал в сторону Оренбурга.

— А был наш командир истинным пролетарием, — увлекшись, стал рассказывать товарищ Кривощеков. — Родился Василий Константинович в пошехонской деревушке близ Рыбинска. В детстве послужил мальчиком на побегушках, изведал непосильный труд у заводчика Берга. После работал слесарем в Мытищах. Там и в тюрьму царскую попал, за организацию забастовки.

А потом первая мировая война. На фронте Василий Константинович отличался храбростью, два Георгия и две медали заслужил. В одном из боев осколки гранаты раздробили ему левое бедро, тяжелые раны получил он в оба предплечья. Боли от ран долго не давали покоя, но Василий Константинович никогда не жаловался. Даже не все близкие друзья знали, какие тяжелые увечья имел их командир.

В 1916 году Василий Константинович стал большевиком. После Февральской революции вел партийную работу в Самарском гарнизоне. В ноябре 1917 года стал членом Самарского ревкома, руководил которым В. В. Куйбышев.

— А как же на Урале оказался Василий Константинович?

— Да прямо можно сказать по личному распоряжению Владимира Ильича… Дутовские казаки захватили Оренбург и стали угрожать Челябинску. Тогда-то Ленин и предложил самарским большевикам послать на помощь уральцам вооруженный отряд.

Немалых трудов стоило добраться до Челябинска. После Миасса стали все чаще попадаться белоказаки. Чтобы обмануть их, Блюхер приказал написать мелом на теплушках «демобилизованные». Под таким видом самарцы и прибыли в Челябинск. Здесь был создан ревком, председателем его стал В. К. Блюхер.

Вспомнил Яков Михайлович и то, с какими трудностями добирался красный Уральский отряд до Оренбурга, как отбросил от его стен банды Дутова, как узнали там страшную весть о мятеже чехословацкого корпуса. Красные части оказались отрезанными от центра республики, в сплошном окружении врагов. Собралось совещание командиров. Мнения высказывались разные. Одни предлагали двигаться по железной дороге на Ташкент. Путь этот был менее опасным, но, пойдя на юг, наши части отклонились бы от активной борьбы с контрреволюцией на Восточном фронте. Василий Константинович, как и его боевые товарищи Н. Д. Каширин и М. В. Калмыков, держался иного мнения. Они повели свои части к Белорецку, чтобы пробиться из окружения и соединиться с Красной Армией.

— Так вот для нас, уральцев, из-под Оренбурга с июня восемнадцатого года и начался поход по вражеским тылам, — заключает рассказ Яков Михайлович. — А закончили мы свою боевую дорогу далеко — у самого Черного моря. Ну, об этом после. Вот Челябинск. Ох, и громадный же он стал!..

На другой день утром мы направились в Челябинский краеведческий музей. Здесь — штаб экспедиции.

Только подошли к главному входу музея, как со ступеней поднялся навстречу пожилой мужчина на костылях. Кто он, этот человек? Почему вдруг Яков Михайлович обнял его? Скупы, но крепки мужские объятия. Перед Яковом Михайловичем стоял бывший его боец Георгий Петрович Старицын. Шесть раз был ранен этот мужественный воин и все шесть раз неизменно возвращался в полк. Лишь в седьмой раз этого сделать не смог. После Чонгара, в боях с басмачами под Ферганой, Георгий Петрович потерял ногу и вышел из армии, как говорят, «по чистой».

Много лет прошло с последней встречи, реки воды утекли, но не забыл ветеран-уралец своего боевого командира. Узнав из газет о приезде в город Якова Михайловича Кривощекова, он поспешил встретить его. Не забыл и командир своего бойца.

У СОКОЛОВСКИХ ПАРТИЗАН

В краеведческий музей тем временем пришла телеграмма: из Москвы в Челябинск вылетел бывший комиссар полка имени Степана Разина полковник в отставке А. Б. Вдовин. Почти тогда же раздался телефонный звонок из Уйского зерносовхоза.

— Вылетел? — спросили бывшие партизаны села Соколовки.

— Так точно.

— Выезжаем и мы.

Самолет коснулся уральской земли. Давно не бывал на ней заслуженный ветеран, давно не видел дорогах лиц боевых друзей. Но что это за старики подходят к трапу. Ба! Да это же лихие конники разинского полка!

— Костя! Миша! Да вы-то как здесь? Постарели, постарели, дружки, — восклицает отставной полковник.

— Да и ты хорош, Александр Борисович. В седину-то с чего ударился? — говорят бывшие командиры сотен Богатырев и Слинкин. Тут же и партизанский артиллерист Карпов и другие славные соколовцы.

— Это еще не все, Александр Борисович, — с хитрецой говорит Константин Алексеевич Богатырев. — Старичков наших дома пришлось оставить. Ждут, что навестишь их. Вот, почитай-ка.

Директор Уйского зерносовхоза товарищ Дейнека и парторг товарищ Малахов от имени пятитысячного коллектива тружеников приглашали комиссара доблестных разинцев побывать у них, на центральной усадьбе совхоза.

Много дел было впереди у Александра Борисовича, но не мог он устоять перед таким приглашением, не мог отказаться от поездки на родину бойцов, с которыми сражался за власть Советов и кому лично из своих рук вручал в далеком восемнадцатом году партийные билеты.

…Пока мчит совхозный автобус с гостем и старыми партизанами по проселкам и рощицам, перенесемся в прошлое, познакомимся с теми славными делами, которые вписали эти люди в историю гражданской войны на Южном Урале.

…После Великого Октября в село Соколовку бывшей Уйской станицы стали прибывать фронтовики. Это были уже не те казаки, какими являлись они до первой мировой войны. Идя в горнило сражений бок о́ бок с рабочими и крестьянами в серых солдатских шинелях, уральские казаки многое поняли, многому научились. Основная их масса под влиянием большевиков-ленинцев не захотела мириться с дурной славой «нагаечников», которую снискали их отцы в пятом кровавом году, и твердо становилась на новый путь. Некоторые успели поработать в полковых и сотенных казачьих комитетах, которыми руководили большевики.

Бывший станичник села Соколовки Константин Богатырев был избран даже председателем полкового казачьего комитета, а его односельчане Слинкин и Губин являлись членами таких же комитетов в других полках. Произошли за время войны изменения и в самой Соколовке. Большую работу проделал сельский учитель коммунист А. П. Коковин. Он создал в Соколовке станичный и сельский Советы, выборы в которые были проведены тайным голосованием.

Богатеи из окрестных сел не скрывали своей вражды к делам соколовцев. Зная, что одним им трудно будет выстоять в кольце врагов, станичники послали А. П. Коковина в Троицк для связи с большевиками города.

Вскоре он вернулся, в спешном порядке собрал фронтовиков и революционно настроенную молодежь и объявил, что красному Троицку грозят белочехи, надо готовиться к решительным действиям. На собрании была объявлена запись добровольцев. Таких оказалось 50 человек. Перед выездом из села красные партизаны открытым голосованием избрали своим командиром Михаила Алексеевича Слинкина, а его помощником Константина Богатырева.

Прорвавшись сквозь кольцо белоказаков, партизаны Соколовки прибыли в Троицк и составили первую сотню полка имени Степана Разина, с которым прошли весь славный боевой путь.

…Вот и Соколовка — по-казачьи просторное и раскидистое село.

В парке центральной усадьбы совхоза Александра Борисовича поджидали старики-соколовцы товарищи Кащеев, Маслов, Демин и Захаров. Многому научился от них молодой тогда комиссар Вдовин. Постарели учителя, совершенно седым стал и их ученик. Но черты лица любимых бойцов памятны и дороги комиссару…

Вот Никифор Парфенович Захаров. В полк имени Степана Разина он пришел, как говорят, воскресшим из мертвых. В момент Дутовского восстания Никифор Парфенович находился в Оренбурге. Он был членом Оренбургского губисполкома и комиссаром по казачьим делам. За такое Дутов не миловал. Попал под смертную казнь Никифор Захаров. Рубили его клинками, в упор прошивали путями, а после бросили в общую кучу трупов. Но могучий организм землепашца выдюжил; выполз Никифор Парфеныч из незасыпанной могилы. Рабочие города выходили его.

Ушел Захаров к красным, стал первым сотенным в разинском полку и геройски сражался до победы над белогвардейцами и интервентами.

…Воспоминания на время пришлось отложить, гостей и партизан пригласили на общесовхозный митинг. На него прибыли секретарь райкома КПСС товарищ Катаев и председатель райисполкома товарищ Гринев. Выступали комиссар Вдовин, бывший сотенный Захаров, командир части особого назначения Богатырев. Горячи и взволнованны были их рассказы, но не менее волнующими оказались выступления и тех, кто говорил о сегодняшней славе бывших казаков-партизан, о трудовой славе их детей и внуков.

Многие из бывших ветеранов являются сейчас персональными пенсионерами, но ни один из них не стоит в стороне от общих дел односельчан, все трудятся. Таков, например, Павел Осипович Глазов, член КПСС с 1918 года. Он, потомственный рабочий Кусинского завода, в гражданскую войну был партизаном в отряде Блюхера, а в период коллективизации в числе первых 25-тысячников выехал на село и трудится здесь до сегодняшнего дня.

Под стать старикам и люди младшего поколения. Вот Луговских Николай Ефимович. Он начал трудовую жизнь уже при Советской власти и слывет сейчас лучшим изобретателем и рационализатором в районе. От его предложений, внедренных в жизнь, совхоз получил около 2 миллионов рублей экономии. Труд мастера-самоучки по заслугам отмечен. На его груди два ордена.

Отличается и совхозный комсомол. Это благодаря его усилиям совхоз поднял тысячи гектаров целины и добился в прошлом году невиданного ранее урожая — собрал 1 миллион 200 тысяч пудов зерна. Сейчас молодежь взялась за крутой подъем животноводства. Цель у юношей и девушек одна: быть и в этой борьбе первыми.

С радостными чувствами покидал бывший комиссар места, где живут его фронтовые друзья, где геройски трудятся их сыновья, дочери и внуки.

ТАК ЗАРОЖДАЛАСЬ СЛАВА ТОМИНЦЕВ

Вслед за автобусом соколовских партизан в путь из Челябинска выступили и остальные члены экспедиции. Машины мчат по Троицкому шоссе. Деревня Синеглазово. Здесь нам сворачивать вправо и держать курс на бывшую Николаевку, которая зовется теперь селом Красным.

…Крутой обомшелый берег реки, раскидистые ветлы над приземистыми домиками. Вроде, ничего необычного тут быть и не могло. Но у села своя боевая биография. До революции оно было одним из немногих крестьянских сел в этой округе. Ежегодно из Николаевки уходило в царскую армию до 500 рекрутов. Подсмеивались над ними многие «из царевых любимчиков» (так величали мужики казаков близлежащих станиц). Говорили со смехом: «Какие из вас воины получатся, горе одно». Да нет, ошибались. Может, и не так уж блестяще дрались солдаты этого села за царя-самодержца, но зато, когда дело дошло, чтобы за свою власть, за Советы постоять, показали себя по-настоящему.

…Приветливо встретили военно-историческую экспедицию жители села, и, конечно, центром общего внимания сразу же стал их земляк — наш военный консультант Г. И. Пивоваров, бывший помощник командира батареи Троицкого отряда. На беседу о былых походах собрались в сельском клубе. Его стены слышали 39 лет тому назад голос Василия Константиновича Блюхера, приезжавшего в село на митинг. На встречу пришли и старые и малые. «Старички» вспоминали о тех днях, когда они создавали первый революционный комитет, первые красные боевые дружины, о том, как помогали бить дутовцев отрядам Блюхера, как дрались под Троицком и в других памятных местах. Кто-то принес старые фотографии периода 1918—1919 годов. С них на нас глядят молодые бравые ребята, в лихо заломленных папахах, в шинелях, полушубках, а то и просто в обыкновенных штатских пиджаках. Но у каждого из них винтовка с примкнутым штыком, на боку шашка, за поясом гранаты.

— Это кто же такие? — спрашивает кто-то из нас.

— А это мы… Собственнолично…

Старики, вспомнив партизанскую молодость, расправляют плечи, приосаниваются. И мы без труда узнаем в них тех, кто изображен на этих выцветших, тронутых печатью времени снимках…

— Помню, — рассказывает Григорий Иванович Пивоваров, — как казачий полковник Половников, собравший большой отряд белых под Троицком, послал I съезду городского Совета ультиматум: «Именем Дутова я требую убрать Советы».

Предупреждение было хотя и наглым, но грозным. У контрреволюции в то время имелись большие силы. Однако красные дружины троичан не остались без поддержки. На подавление белогвардейских повстанцев поспешил из Челябинска красногвардейский отряд под командованием Василия Константиновича Блюхера. Красные бойцы двигались эшелоном, но вблизи Николаевки им пришлось остановиться. Путь впереди оказался разрушенным. Его можно было бы и восстановить, да вот еще беда: в паровозах истек запас воды, а водонапорная башня взорвана.

Узнав о затруднениях красногвардейцев, Николаевский ревком сразу же послал всех, кто был в силах, на ремонт пути и подвоз воды к паровозам.

Занятная была эта картина. Никто из села не видел ранее подобного зрелища. Со всех сторон спешили к железной дороге повозки с бочками. Густая пыль, не оседая, стояла по всем дорогам, а повозки все шли и шли. Сколько их было — и не сосчитать.

Замысел врага сорвался. Дружными усилиями красногвардейцев и крестьян путь был восстановлен, а паровозы досыта наполнились водой. Отряд Блюхера снова пошел вперед. А следом за ним, через Нижне-Увельск на Троицк ушли и красносельские дружинники. Крепко они помогли своему будущему командиру, хорошо и он отблагодарил их за труды. У дружинников крайне мало было оружия, и Блюхер распорядился выдать им 150 добротных винтовок.

Теперь той же дорогой и в том же направлении движется наша экспедиция.

Вот и Троицк. Мы на вокзале. Его старинное здание было свидетелем многих событий. Отсюда в конце мая 1918 года, когда белочехи захватили Челябинск, троичане двинули на врага свой отряд, состоявший из бойцов 17-го Уральского полка, Троицкой батареи и двух сотен кавалеристов.

Спустя полмесяца белогвардейцы при поддержке мятежных чехов начали наступление на Троицк. Вперед по рельсам они двинули бронепоезд. Он мчался на полных парах к станции, разрывая воздух пулеметными очередями и артиллерийскими залпами. Нашей пехоте к такому «чудовищу» было трудно подступиться. По приказу командира второй железнодорожной дружины товарища Летягина машинист Мотов пошел навстречу бронепоезду. В ста метрах от него отважный боец выпрыгнул с паровоза. Прошла минута, две, и гигантские машины, столкнувшись, покатились под откос.

У врага было еще много сил. Его пехота пошла тремя густыми цепями к станции и потеснила наших. Первый успех вскружил голову пьяным воякам. Они посчитали победу обеспеченной, но ошиблись. При новой атаке красногвардейцы оказали сопротивление, да такое, что враг вновь оказался отброшенным за город.

К этому времени в городе окончательно закончилось формирование сводного Троицкого отряда под общим командованием Николая Дмитриевича Томина. В него, кроме 17-го Уральского полка и Троицкой батареи, вошел и 1-й Оренбургский социалистический казачий полк имени Степана Разина.

Не было предела мужеству и отваге троичан в суровых боях с врагами Советской власти, и в этом они всегда равнялись на своего командира — народного героя Николая Дмитриевича Томина.

Его воинскому умению была обязана вся партизанская армия. Это томинцы шли всю горную дорогу в арьергарде, принимая на себя каждодневно удары озверелых преследователей. И не было случая, чтобы дрогнули троичане, чтобы их командир растерялся и не нашел бы способа отбросить врага.

В славной 30-й дивизии Николай Дмитриевич командовал конницей. Сколько смелых и дерзких рейдов провели его конники! После разгрома Колчака Томин на Польском фронте. Здесь ему пришлось пережить горечь поражения под Варшавой и быть интернированным в Пруссии. Но отважный уральский казак не пожелал жить в плену. При переезде прусской границы он выпрыгнул на полном ходу из эшелона и вернулся в Советскую Россию.

И снова герой бьется с врагами революции, громит банды Булак-Булаховича и Антонова, ведет своих бойцов на штурм Спасска и Волочаевки. Там, на Тихом океане, окончилась для Советской Республики жестокая гражданская война, но не кончилась боевая страда для Николая Томина. В 1924 году он снова на коне, бьется на афганской границе с басмачами. Там и настигла героя вражья пуля, там и оборвалась его славная жизнь.

По-томински, отважно и дерзко дрались в боях и многие другие бойцы и командиры Троицкого отряда. С одним из них, с Дмитрием Алексеевичем Тарасенковым, бывшим вначале командиром сотни, а потом и командиром полка имени Степана Разина, нам довелось прожить вместе много походных дней. В Троицке он примкнул к нашей экспедиции. Неразговорчивым, замкнутым казался вначале Дмитрий Алексеевич. Ну, думали, о других скупо рассказывает, а о себе и подавно слова не вымолвит. Но ошиблись. Разошелся однажды наш Дмитрий Алексеевич, показал себя прямо-таки оратором. Вот что он рассказал.

— Я, товарищи, начал воинскую службу в 1911 году в лейб-гвардии сводном казачьем полку. Обязанности у нас были самые «почетные»: нам доверялось охранять не кого-нибудь, а самого царя и его семейство. Признаться, некоторые гордились «такой честью», кичились привилегиями и, как говорится, живота своего готовы были не пожалеть за царя-батюшку.

Но вот разразилась первая мировая война. Может, и страшновато было Николаю без телохранителей, не знаю, но и нас он оторвал от себя, бросил на фронт. И то брожение, которое началось среди рядовых казаков после кровавого пятого года, усилилось. Особенно стало расти недовольство, когда наш полк начали перебрасывать с фронта на фронт, подставляя под самые сильные удары врага. В полку уже открыто заговорили об измене в правительстве, а действовавшие подпольно большевики сумели направить наше возмущение по правильному руслу.

К февралю 1917 года бывший лейб-гвардии его величества полк был одним из самых революционных в действующей армии. Не сумели мы угодить и временщику Керенскому. По его приказу полк отправили в Оренбург, где нас должны были распустить по станицам. Но передовые казаки и не думали прекращать начатой революционной борьбы. Разъезжаясь, мы уговорились вести работу на местах по созданию красных казачьих дружин.

Я, в частности, с Никифором Захаровым, Андреем Пасынковым и другими товарищами выехал в Троицкий уезд. Работали, агитировали вначале по домам, а 5 марта 1918 года на уездном съезде постановили создать социалистический казачий имени Степана Разина полк. В его рядах и провоевал всю гражданскую. После освобождения Троицка от белых в 1919 году я некоторое время работал председателем ЧК, а в 1921 году, приняв командование полком имени Степана Разина, двинулся на китайскую границу громить басмачей.

Кончилась гражданская война, началась в наших селах мирная советская жизнь. И теперь былые бойцы-разинцы в обозе не прятались, шли на самые трудные участки советского строительства. Мне даже посчастливилось быть первым председателем колхоза в той самой Бобровке, в которой я когда-то подавлял белоказацкое восстание.

Готовили из меня царские генералы защитника их прогнившего строя, а вышло наоборот. Я, как и тысячи революционных казаков, поднял оружие против господ и хозяев, стал защитником и строителем своего, народного строя, своей, Советской власти.

НА ГОРЕ ИЗВОЗ

Из Троицка экспедиция начала продвижение на запад. И чем ближе мы приближались к Верхнеуральску, тем чаще приходилось останавливаться в селах, а то и просто в открытом поле. Это были не обычные леса, не обычные холмики и речушки. Здесь шли бои, здесь лилась партизанская кровь.

…И наконец еще один подъем по крутому склону, и перед нами город, раскинувшийся на широкой пойме голубого Урала.

В 1918 году Верхнеуральск был местом жестокой борьбы революционно-настроенного казачества с белогвардейцами. Здесь формировался многотысячный партизанский отряд братьев Кашириных, который сыграл значительную роль в походе Южно-Уральской армии по вражеским тылам.

Но ведь Николай Дмитриевич и Иван Дмитриевич Каширины были казачьими офицерами, а их отец Дмитрий Иванович много лет ходил в станичных атаманах Верхнеуральска? Что же побудило их перейти на сторону Советской власти и стать красными полководцами?

Эти вопросы не были неожиданностью для другого нашего консультанта Сергея Ивановича Попова — первого председателя Верхнеуральского Совдепа. Много интересного сумел он сообщить о славной семье Кашириных. Вспомнил старый большевик, как морозной январской ночью восемнадцатого года он вместе с другими членами Совета попал в руки дутовцев. Под конвоем привели арестованных в дом старшины войскового круга. Всю ночь круг обсуждал «преступления» руководителей Советской власти. Одни предлагали сгноить их в тюрьме, другие настаивали на немедленном расстреле. Лишь двое — станичный атаман Каширин и казак Кузьма Сандырев — выступили в их защиту. Оба пользовались большим авторитетом среди казачества, и Дутов вынужден был освободить членов Совдепа из-под ареста.

Так в первый раз послужил революции старый казак Дмитрий Иванович Каширин. Его сыновья Николай и Иван еще на фронте стали на сторону восставшего народа. В разгул дутовщины братья-офицеры скрывались на хуторах, уклоняясь от мобилизации в белую банду. А в марте 1918 года, когда Верхнеуральск снова стал советским, пришли с сотней казаков в штаб красных и заявили, что поддерживают большевиков и намерены бороться за народ. Тогда же братья Каширины получили первые задания Советской власти. Николай Дмитриевич с небольшим отрядом был послан в Оренбург за оружием, а Иван Дмитриевич стал командовать пехотой красных верхнеуральцев. После с помощью Д. И. Каширина были созданы и красные конные сотни.

…На вершине Каменной сопки высятся глыбы, похожие на закостенелых мамонтов. С высоты хорошо просматривается вся местность. Позади — город, впереди, справа и слева убегают вдаль черные ленты дорог. Каменная сопка — ключевая позиция к Верхнеуральску с восточной стороны. Здесь-то ранней весной 1918 года и заняли оборону красногвардейцы.

Дутовцы начали наступление на город с трех направлений — со стороны поселка Красинский и из станиц Магнитная и Урляды. Основной удар наносился из Красинска на Каменную сопку. Защитники Советской власти сумели выдержать первые атаки, и не пройти бы дутовцам через Каменную сопку, если б не конница. Белоказаки проскочили на конях слева и справа за сопку. Красный отряд попал в полукольцо и отошел к городу.

Новые позиции были заняты в районе кладбища. Численный перевес оставался на стороне врага. Отдельные командиры уже высказывали мысль, что пора сдавать город и уходить в горы. Однако члены Совдепа, председателем которого оставался С. И. Попов, наш нынешний консультант, настояли на том, чтобы подготовиться к боям на улицах города. В уличных боях конница, как известно, теряет многие свои преимущества. Дутов понял это и, не приняв боя, снял осаду города.

В это время к верхнеуральцам подоспели на помощь рабочие отряды из Уфы и Белорецка под командованием М. Кадомцева и А. Чеверева. Совместными усилиями они выбили Дутова из поселка Красинский и угнали далеко за Верхнеуральск.

Ненадолго стихли над городом раскаты орудий и дробь винтовочных выстрелов. Вспыхнул мятеж чешского корпуса. Соединившись с мятежниками, белогвардейцы повели новое наступление. Пал Троицк, теснимые врагом верхнеуральцы вернулись к родному городу. Достаточных сил для его обороны не было, и каширинцы вместе с присоединившимся к ним троицким отрядом Николая Томина начали отход к Белорецку.

Но не все бойцы ушли из города. Не западной его окраине в буренинском саду остался отряд члена Верхнеуральского Совдепа Николая Леонова. Ему поручили прикрывать отход товарищей. И пока были живы бойцы, враг не прошел их рубеж. Дрались они геройски и пали все до одного под клинками белоказаков.

Но и на этом не кончилась боевая эпопея Верхнеуральска. Через три недели его окрестности стали ареной многодневной битвы семи тысяч красных партизан с двадцатипятитысячной ордой врагов. Предыстория этого сражения такова. После прибытия в Белорецк отрядов Ивана Каширина и Николая Томина туда же пришли из Оренбурга отряды Василия Блюхера и Николая Каширина. Вместе с красногвардейцами рабочего Белорецка эти отряды создали сводную Южно-Уральскую партизанскую армию, командование которой приняло решение пробиться на соединение с частями Красной Армии в районе Екатеринбурга.

Во второй половине июля армия выступила в поход на Верхнеуральск, с тем чтобы оттуда идти через Миасс к Екатеринбургу. Троицкий отряд развивал удар севернее озера Изунгулова. Верхнеуральский — от Абзаковой на Рахметов хутор и озеро Бугадак.

В десяти километрах от Белорецка части Ивана Каширина и Николая Томина встретились с противником. Партизанские орудия начали долбить позиции белогвардейцев, казаков и чехословаков. Семь дней не смолкала по хребтам гор орудийная канонада. У горы Березовой партизаны сбили врага к реке Урал и овладели хутором Вязовым. Путь к Верхнеуральску и горе Извоз был открыт.

Вершина этой горы, увенчанная обелиском в честь красных партизан, явилась следующим пунктом работы экспедиции.

…Машина тяжело поднялась вверх по крутому склону. Мы вступили на землю, столь обильно орошенную в прошлом кровью красных бойцов. Тесной группой, в торжественной задумчивости застыли ветераны у обелиска. А после здесь же развернулась оживленная беседа. Товарищи Вдовин, Пивоваров, Тарасенков горячо говорили о храбрости и решительности бойцов отряда Николая Томина, который действуя в составе 17-го Уральского и имени Степана Разина полков, обошел Извоз с севера и прорвался к Уралу. Представители отряда братьев Кашириных товарищи Попов и Вандышев с волнением вспоминали о мужестве и отваге верхнеуральских конников, которые, спешившись, пошли на Извоз лобовой атакой. Этот удар был нанесен в тесном взаимодействии с бойцами Верхнеуральского стрелкового полка, которые, наступая от поселка Бугадак, пробились к Уралу южнее Извоза.

Местность не позволяла одним броском достать противника. Днем цепи верхнеуральцев находились под постоянным воздействием артиллерии противника, которая била с Каменной сопки. Лишь ночью красные бойцы вплотную приблизились к горе. Но сил для решительного штурма не хватало.

— Эх, храбрые каширинцы! — кричали из окопов беляки. — Извоза взять не можете, не видать вам и Верхнеуральска.

Но нет, ошибся враг! У красной партизанской армии был сильный и могучий резерв. На Вятских хуторах стоял отряд Василия Константиновича Блюхера — закаленные в боях рабочие 1-го Уральского полка и бойцы Баймакского рабочего отряда. Командиром одной из рот в этом отряде был товарищ Кривощеков, с кем мы начали нынешний путь из Свердловска. Пока шла речь о начальных этапах боя, он отмалчивался. Но когда заговорили о решающем штурме Извоза, зажегся, рассказал о действиях блюхеровского отряда, который, выйдя из резерва, ринулся смелой атакой по Белорецкой дороге и вместе с другими отрядами сбросил белых с Извоза и прогнал их за Урал.

В завершающие часы штурма Извоза командованию стало известно, что Екатеринбург захвачен белыми. Пробираться дальше на восток стало бесполезным. Тяжесть этих минут усугубилась выходом из строя главкома Николая Каширина, которого ранило в бою. А еще спустя некоторое время пришла весть о предательстве штабных командиров Енборисова, Каюкова и Пичугина, которые с небольшой кучкой трусов перебежали к Дутову.

Временно в командование армией вступил И. Д. Каширин. Посовещавшись с командирами отрядов и полков, он отдал приказ отступить в Белорецк. По полученным сведениям части Красной Армии вели бои в районе Кунгура. Следовательно, теперь уже целесообразнее было пробиваться именно в этом направлении. Тем более, что из Богоявленского и Архангельского заводов пришли сообщения о наличии там больших отрядов вооруженных рабочих, большого запаса оружия и боеприпасов.

В ночь на 1 августа начался организованный отход красных частей из-под Верхнеуральска. Внезапному налету белой конницы подверглась 6-я рота Верхнеуральского полка. Но она избежала разгрома благодаря мужеству пулеметчика Евлампия Бачурина. Заняв удобную позицию, он задержал белоказаков. Те были вынуждены спешиться. Два их взвода ползком двинулись в обход пулемета. Но когда враги оказались рядом, Бачурин придавил своим телом пулемет, вставил запал в гранату и подорвал себя вместе с группой беляков.

Снова по белорецкому тракту движутся южноуральские партизаны, отражая беспрерывные атаки противника, ведя арьергардные бои.

На собравшемся в Белорецке заседании военного совета были приняты очень важные решения. Прежде всего Н. Д. Каширин, из-за ранения выбывший из строя, поставил вопрос о выборе нового главкома. Кого? Н. Д. Каширин и многие другие командиры горячо рекомендовали избрать командующим В. К. Блюхера — рабочего, члена большевистской партии, имеющего уже значительный боевой опыт, пользующегося большим авторитетом в отряде. Предложение Н. Д. Каширина было принято.

Избрав командующего, военный совет окончательно решил вопрос о новом направлении движения отряда. Было решено идти через горы, в направлении на Кунгур, где Красная Армия вела бои с противником. Предстояла большая и трудная дорога. Под огнем противника надо было преодолевать хребты и реки, идти горными тропами, лесными дорогами…

…Покидая гору Извоз, нельзя не вспомнить и еще об одном событии, совершившимся на ней совсем недавно. 2 июня 1957 года сюда, на открытие обелиска в память об исторических боях съехалось до 10 тысяч трудящихся Челябинской области и Башкирской АССР. Среди них было около 500 уральских партизан, сражавшихся на Извозе, а после участвовавших в легендарном походе под командованием Блюхера и братьев Кашириных. Много в тот день было памятных встреч, много было рассказано о славных делах партизанских, долго звучали песни про былые походы…

СЛАВА БЕЛОРЕЦКА

— Октябрь в Белорецке прошел почти бескровно. Сильная партийная организация, руководил которой испытанный большевик-ленинец П. В. Точисский, быстро совершила переворот и передала власть в руки Совета рабочих, крестьянских и солдатских депутатов. Но вокруг было неспокойно. Оренбургский диктатор Дутов пошел войной на Советы. В городе стал формироваться первый красногвардейский отряд. Я, трое моих братьев и сестра Екатерина в числе первых записались в него.

Создали мы не только свою рабочую пехоту, но и красную кавалерию. Мне посчастливилось быть организатором Белорецкого конного отряда и командовать им. Первые бои с дутовцами мы приняли вдали от города, близ станции Магнитная, после дрались с белыми у станции Кропачево…

Но тут Григорий Дмитриевич Штырляев, бывший командир белорецких конников, чей рассказ слушали мы от самого Верхнеуральска, умолк, приподнялся с сиденья, глянул по сторонам и взволнованно произнес:

— Вот и приехали. Полюбуйтесь, хороша картина!

Огромный завод, за плотиной — широкий пруд, горы, одинокая сосенка над речной стремниной.

Перед нами Белорецк, один из славных городов Южного Урала. Сердце его — старейший в стране металлургический комбинат. Двести с лишним лет белоречане начали плавить здесь чугун, ковать железо.

Труд металлургов был тяжелым, подневольным. Но через горнило суровых испытаний несли они веру в счастливое будущее. Ни пули, ни тюрьмы, ни каторга не задушили в них свободолюбия.

Вон справа вдали высится поросшая лесом гора. Это знаменитая Мраткина гора. Здесь в годы первой революции рабочие собирались на маевки. Руководил ими тогда бежавший из ссылки Василий Косоротов. Его помощниками были Федор Алексеев, Дмитрий Штырляев (отец нашего рассказчика) и другие крепкие духом рабочие-большевики. На этой горе начинал службу революции с обязанностей связного Федор Сызранкин, будущий командир красных отрядов, ныне известный советский ученый.

Боевым центром революционного движения был Белорецк и в годы перед Великим Октябрем. По заданию ЦК партии в конце 1916 года сюда прибыл Павел Варфоломеевич Точисский. Он был одним из организаторов первых марксистских кружков среди петербургских рабочих, в 1905 году дрался на баррикадах Красной Пресни, побывал на каторге и в ссылках. Его хорошо знал В. И. Ленин, он был близким другом Я. М. Свердлова.

С присущей ему энергией Павел Варфоломеевич взялся за укрепление белорецкой партийной организации, за активизацию ее деятельности. Особенно проявил себя Точисский в период борьбы с дутовщиной.

Весной и летом 1918 года на Белорецком заводе было сформировано и отправлено на фронты гражданской войны более 10 красногвардейских отрядов.

Это в Белорецке при прямом участии и помощи П. В. Точисского был создан красногвардейский отряд, послуживший ядром для создания целой армии верхнеуральских партизан. Около 4 тысяч бойцов дала молодой Советской республике городская партийная организация. Белоречане ходили на Дутова и на белочехов, сражались под Самарой и Уфой, под Златоустом и Юрюзанью, на Тирлянском заводе и Катаве, под Верхнеуральском и в станице Магнитной.

К лету 1918 году рабочий Белорецк был на Южном Урале почти единственным советским островом среди вражеского окружения. В начале июля сюда вступили отряды Ивана Каширина и Николая Томина, вынужденные сдать неприятелю Верхнеуральск. Тогда же в Белорецк из-под далекого Оренбурга спешили отряды Василия Блюхера и Николая Каширина. В Белорецке и слились воедино главные силы южноуральских партизан. Здесь сформировалась сводная партизанская армия с единым командованием во главе.

Однако дни великого единения партизанских сил были омрачены трагическим событием. В ночь с 17 на 18 июля, когда в Белорецке оставалось менее сотни рабочих-большевиков, когда партизаны Верхнеуральского и Троицкого отрядов отбивались на окраинах города от рвавшихся в него белогвардейцев, когда отрядам Блюхера и Николая Каширина оставался последний переход до Белорецка, грянул воровской выстрел в окно квартиры Павла Варфоломеевича Точисского. Эсеры-предатели не ограничились убийством. Ворвавшись в квартиру, бандиты схватили труп большевика, чтобы сжечь его…

Но гибель руководителя белорецких большевиков не поколебала единства революционных рабочих, крестьян и казаков. На другой день они тесными рядами выступили из города на восток — на Верхнеуральск. Рабочие Екатеринбурга и Белорецка шли одной дорогой с красными казаками Верхнеуральска и Троицка, шли, чтобы разгромить белогвардейские орды и выйти на соединение с родной Рабоче-Крестьянской Красной Армией.

5 августа 1918 года последний отряд красных партизан покинул Белорецк и двинулся вслед за главными силами в горы хмурого Ала-Тау. Вот она, эта дорога, по ней сейчас идут машины нашей экспедиции — через плотину, мимо заводских корпусов и дальше вверх, на подъем…

Все таким же тесным кольцом вздымаются над городом зубцами хребтов горы, все так же стремительно несет свои воды красавица Белая. Но далеко не все осталось здесь прежним. Горы, воды, земля те же, а город не тот. С каждым новым годом он все более молодеет, обновляется.

Новый, невиданный ранее подъем переживает в эти дни промышленность города. Теперь здесь не завод, а целый металлургический комбинат. Его продукция занимает солидное место в Башкирском экономическом районе.

А пройдитесь по центру города — прямо-таки новый Магнитогорск. Дворцы культуры, многоэтажные жилые дома, три средних специальных учебных заведения, новые больницы, школы…

А скоро, очень скоро город получит свой вокзал, свою станцию ширококолейной железной дороги. Ее полотно уже вплотную подступило к городу со стороны Магнитогорска. Близок день, когда стальные рельсы побегут еще дальше, на запад, вдоль той самой дороги, по которой двигался железный поток партизанской армии.

…Мы за Белорецком. Экспедиция вступила на горную дорогу партизанской армии. Река Нура. Теперь только считай перевалы… Так же, как и в былые годы, слева шумит Белая, справа громоздятся хребты Ала-Тау. По этой тяжелой дороге, ведущей на Стерлитамак, пробивались главные силы партизан. Фланговым и арьергардному отрядам приходилось труднее. Они шли через горные вершины напрямик, сбивая врага, оседлавшего перевалы. Тянули бойцы тяжелые пулеметы, надрываясь, поднимали на кручи орудия, срывались, падали в пропасти.

Вот показались Каменные утесы. Причудливы они по своей красоте, таких не встретишь и на Кавказе. Но партизанам некогда было любоваться их красотой. Эти утесы — последнее серьезное препятствие на горной дороге. За ними — степь, широкая, раздольная. Однако ровная местность и для врага сподручнее.

Так оно и случилось. При подходе к селу Макарово Верхнеуральский казачий полк сразу же подвергся нападению белогвардейцев и чехов. Командир полка Семен Петрович Голунов (он сейчас проживает в Свердловске) не растерялся, сумел лавиной обрушить своих конников на головы белым. Те дрогнули и отступили. Верхнеуральцы сразу же изменили направление и, минуя Петровское, пошли на Богоявленский завод.

С отступившими беляками бой завязали главные силы отряда. Они выбили врага из Петровского и погнали его на Стерлитамак. У белых создалась видимость, что партизаны главный удар будут наносить именно в этом направлении. Такое намерение действительно было. Но Василий Константинович Блюхер смело отказался от этого плана и, пока белые готовились к обороне города, направил отряды вслед за Верхнеуральским полком на Богоявленский завод.

Пребывание южноуральцев в селе Петровском укрепило их ряды. В этом районе действовало немало красногвардейских отрядов, в которые входили трудящиеся самого Петровского и соседних сел — Павловки, Тимошевки, Бердашлы. С помощью богоявленских рабочих они выдержали все испытания и сохранили силы. Теперь эти отряды, командирами которых были ныне здравствующие Александр Могильников и Лука Ревунов, влились в партизанскую армию и в ее рядах пошли выручать рабочих Богоявленского завода.

Район Богоявленского и Архангельского заводов был партизанской республикой. Контрреволюционеры делали все, чтобы потопить в крови свободолюбивый рабочий край. Экспедиционные карательные отряды шли один за другим и так же один за другим громились и рассеивались бойцами партизанской республики.

Первый отряд карателей рабочие разбили в селе Буруново, второй уничтожили на берегу Белой, а потом сами начали совершать рейды по тылам врага. 3 августа в бою за Михайловку-Кагадач они рассеяли отряд белых в 500 штыков и 200 сабель, позднее у села Охлебинино уничтожили роту противника.

Ко времени выхода из гор партизанской армии Блюхера белые повели против рабочих Богоявленска и Архангельска решительное наступление. Отчаянно, героически отбивались красногвардейцы, но надежд на успех было мало. Только помощь извне могла спасти доблестный рабочий отряд. Руководитель богоявленских большевиков Михаил Васильевич Калмыков завязал связь с отрядами Блюхера, и южноуральцы поспешили на помощь.

Горячей и радостной была эта встреча. Когда южноуральцы вступили в Богоявленск, над зданием ревкома гордо реял алый стяг. Несмотря ни на что, удержали его мужественные рабочие в своих сильных руках и под этим боевым знаменем влились в партизанскую армию. Полторы тысячи пехотинцев и 300 кавалеристов дали богоявленцы, образовав новый полк партизанской армии. Его командиром стал Михаил Васильевич Калмыков — будущий комбриг 30-й дивизии, герой Чонгара.

Существенную помощь оказали богоявленцы партизанам и в пополнении боеприпасов. У них на заводе было организовано производство винтовочных и пулеметных пуль. Руководил этим Александр Александрович Беляков. Им же был налажен ремонт пулеметов.

После короткого отдыха партизанская армия стала продвигаться дальше на север. Снова завязались упорные, кровопролитные бои, но инициатива уже окончательно перешла в руки южноуральцев. Во второй половине августа отряды вступили в Архангельский завод и приняли в свои ряды еще 300 рабочих-красногвардейцев.

Пребывание в заводских районах чрезвычайно плодотворно сказалось на укреплении боеспособности партизанской армии. Ее численность теперь возросла до 15 тысяч бойцов, почти 20 процентов составляли коммунисты.

Но обольщаться успехами было рано. Белогвардейцы старались все туже стянуть огненное кольцо вокруг партизан. Так, 18 августа под Ирныкшами белые внезапно наскочили на партизанские обозы. Лошади, обезумевшие от отчаянной перестрелки, заметались по улицам. Поднялся переполох, обоз вразнобой начал отступать. Но в это время в бой вступил интернациональный батальон мадьяр. Он принял на себя удар и сдерживал противника до тех пор, пока не подоспел отряд Николая Томина. В этом бою был и В. К. Блюхер. Осколком снаряда убило под ним лошадь, замертво упал ординарец, но Василий Константинович хладнокровно продолжал руководить действиями партизан.

Одновременно шел упорный бой и за деревню Зилим. Он длился три дня. Главком бросил сюда Богоявленский, 1-й Уральский, Стерлитамакский полки, Архангельский отряд и Верхнеуральскую кавалерию. Белогвардейцы не выдержали такого натиска.

К вечеру 20 августа разыгрался бой в районе Бердина Поляна, а ночью партизаны начали форсирование реки Сим. Переправа наводилась под огнем противника. Но потерь больших не было. Выручила находчивость Ивана Дмитриевича Каширина, который с двумя сотнями своих казаков перешел реку ниже переправы и неожиданно ударил по белым с фланга.

Новая жаркая схватка произошла на правом берегу реки Сим. Белых было более 7 тысяч, у них в изобилии имелись патроны и снаряды. Партизаны же смогли выставить против них всего лишь 4 тысячи бойцов, которые должны были беречь каждый патрон и не могли рассчитывать на поддержку артиллерии, оставшейся без боеприпасов. Но мужеству белорецких, верхнеуральских пехотинцев, конников из отряда Николая Томина и Григория Штырляева не было предела. Штыками и клинками они пробивались сквозь белые цепи и открыли отряду путь к железной дороге. Партизанские полки устремились на станцию Иглино.

…Придет время, и на этом горном пути, на берегах уральских рек поднимутся гордые обелиски и памятники в честь ратных подвигов доблестных красных партизан.

ВЫХОД ИЗ ОКРУЖЕНИЯ

Поселок станции Иглино расположен в зеленой долине, зажатой с трех сторон высокими, крутыми холмами. Сейчас эти холмы и долина ласкают взор зреющими хлебами, цветными коврами люцерны, источают какой-то особенный запах плодородия и сытости. А тридцать девять лет назад здесь клубился пороховой дым, вздымались смерчи взрывов, осколками выла смерть.

Многотысячная армия партизан под командованием Блюхера и братьев Кашириных, проделав труднейший горный переход по белогвардейским тылам, приближалась к станции. Иглино являлась своего рода барьером, перешагнув через который партизаны выходили из сплошного вражеского окружения. Понимая это, белогвардейские генералы решили уничтожить их именно здесь, на подступах к железной дороге. Местность, как нельзя кстати, благоприятствовала созданию мощного оборонительного рубежа и широкому маневру подвижными соединениями.

Сосредоточив возле станции несколько батальонов чехословацкого корпуса и полков дивизии имени Учредительного собрания, подогнав два бронепоезда и подтягивая части со стороны Стерлитамака, белые рассчитывали зажать партизан в кольцо. Но получилось обратное…

— Исходной позицией для наступления на станцию наше командование избрало деревню Алаторка, — рассказывал нам бывший начальник оперативно-разведывательного отдела Верхнеуральского отряда С. И. Попов. — В центре находились Верхнеуральский и Белорецкий отряды, слева — Уральский и Троицкий, справа — Богоявленский, Архангельский и кавалерийский имени Степана Разина полки.

Перед фланговыми отрядами была поставлена задача перерезать железную дорогу в районе станций Шакша и Чуваш-Кубово, разобрать пути и вести наступление на фланги и тыл противника. Полк имени Степана Разина получил приказ зайти в тыл южной группировке и парализовать ее действия. Центральные отряды должны были вести наступление на станцию с фронта.

Бой начался под вечер 27 августа. Чехословацкие батальоны ринулись на Верхнеуральский и Белорецкий отряды. Мы предприняли ответный маневр. Одновременно с ударом фланговых отрядов повели контрнаступление и с центра. Обескураженный, опрокинутый противник заметался в партизанском кольце…

Исход этого боя явился для белых ошеломляющей неожиданностью. Как говорится, «пошли за шерстью, а пришли стриженые». И полезли всякие кошмары в головы битым генералам: «Партизаны идут на Уфу!!!» Засуетилась, заметалась белогвардейская Уфа, застучали ломы и заступы на ее подступах, задымились фитили под фермами железнодорожных мостов…

— В наши планы не входило взятие Уфы, — вступает в разговор бывший командир особой кавалерийской сотни белоречан Г. Д. Штырляев. — Уфа была хорошо укреплена, и брать ее, при недостатке боеприпасов, значило пойти на большие жертвы. К тому же взятие города не приближало нас к намеченной цели. Командование избрало более верный и прямой путь — на Кунгур, где, по слухам, можно встретиться с передовыми частями Красной Армии.

…После двухдневной передышки главные силы партизан под прикрытием Троицкого, Богоявленского и Архангельского отрядов двинулись к селу Красная Горка. Сейчас оно является центром Нуримановского района.

Село радует глаз крепкими и аккуратными срубами домов, тут есть клуб и школа с интернатом, детсады и ясли. А до революции в Красной Горке имелась лишь одна школа, грамотных же, в самом обыденном понимании этого слова, не насчитывалось и ста человек.

Забитые и придавленные нуждой жители, казалось, были совершенно безразличны ко всему происходящему вокруг. Единственно, что заставляло их прислушиваться К делам в стране, это забота о хлебе насущном. Но стоило бурному круговороту октябрьских событий вплеснуть в село отряды красных партизан, как жители сразу определили свое место в жестокой классовой борьбе.

— Радовалась беднота приходу партизанских отрядов, — вспоминает старожил села Шарафуллин Газиз, — каждый старался оказать гостеприимство, быть чем-нибудь полезным. А когда узнали, что партизаны хотят строить мост через Уфу, все способные работать вышли на берег.

— Вон где строили его, — указывает рассказчик на отлогий песчаный берег возле северо-западной окраины села. Там даже еще сохранились остатки свай…

Мы направились к месту переправы. Четыре небольших давно обрубленных столбика едва поднимались из галечной россыпи…

— Три дня строился мост, — продолжал Газиз Шарафуллин. — Вначале трудно было с лесом, а потом нашли. Кто отдал свой лес, приготовленный на дрова, кто заготовленный сруб дома, а кто разбирал старые сараи, бани, навесы…

Три дня в условиях военного времени — большой срок. Узнав об этой задержке партизан, оправившиеся от испуга генералы решили еще раз попытать счастья. Моментально созрел новый план окружения. Преследующие партизан части создают железное полукольцо на левом берегу реки Уфы в районе села Красная Горка, а спешно переброшенные полки из-под Уфы замыкают кольцо окружения на правом берегу. Партизанам остается «единственный выход» — бросаться в реку.

Но и этому, как и первому плану белогвардейцев, партизанские командиры противопоставили свой, более гибкий и смелый план.

…Еще за день до начала строительства моста на пароме, лодках, плотах и просто вплавь на правый берег переправилось до трех эскадронов кавалерии Верхнеуральского отряда под командованием С. П. Голунова, а также часть Белорецкого пехотного полка под командованием товарища Пирожникова и Белорецкая особая сотня Г. Д. Штырляева.

Заняв плацдарм на правом берегу реки, эти части стали продвигаться в сторону деревни Быково, что в 10—15 километрах ниже переправы. Здесь партизаны и столкнулись с отрядом белых, спешивших к Красной Горке. По силе белые имели значительное превосходство. У них было около двух полков пехоты, эскадрон кавалерии и батарея четырехорудийного состава. Но с ходу вступить в бой они не решились и заняли оборону по опушке леса, примыкающего к деревне Быково. Партизанские части расположились на окраине деревни и стали готовиться к наступлению на позиции белых с фронта, а тем временем «обходной генерал», как заслуженно величали партизаны Ф. А. Вандышева, помощника командира Верхнеуральского кавалерийского полка, с двумя сотнями бойцов уже завершил обхват слева и ударил на противника с тыла. Зажатые в клин враги покатились к реке, и кто не остался лежать на поле, сраженный пулей или партизанским клинком, нашел свою могилу в бурных водах Уфы. Свыше двухсот человек пленных, четыре орудия, двенадцать пулеметов, сотни снарядов достались партизанам как награда за их мужество и отвагу.

Этот бой явился блестящим завершением прорыва из окружения, начатого под станцией Иглино. Основные силы отрядов были переправлены по выстроенному мосту, который сразу же был уничтожен. Белые лишились возможности преследовать красных. Закаленные в походах и боях горнозаводские рабочие, уральские крестьяне и оренбургские казаки единым потоком устремились вперед, на соединение с регулярными частями Красной Армии.

Скоро и конец пути экспедиции. Мы подъезжаем к деревне Аскино. Здесь, в этих лесах, 39 лет тому назад совершилось одно из крупнейших событий гражданской войны на Урале — встреча партизанской армии В. К. Блюхера с регулярными частями Красной Армии.

При вступлении в Аскино местные жители сообщили партизанам, что красные теперь где-то рядом. Поздним вечером Василий Константинович вызвал к себе командира сотни из отряда Н. Д. Томина и приказал по возможности быстрее установить связь с передовыми частями Красной Армии. На рассвете разведчики ускакали вперед. В числе их был и А. Ф. Трубаков, ныне служащий одного из учреждений Свердловска.

Прошел день. Разведка молчала. Лишь к вечеру она наткнулась на роту красноармейцев. Это были бойцы 1-й Бирской бригады, но они, как и работники их штаба, ничего не знали о готовящемся выходе из тыла врага огромного партизанского отряда. От бурной встречи пришлось воздержаться. Все разведчики остались в расположении роты в качестве заложников, а командир сотни поскакал обратно в штаб отряда. Прошло несколько часов, и в красноармейские цепи прибыл В. К. Блюхер с тремя работниками штаба. Теперь подозрения рассеялись, и партизанские командиры были дружески приняты командиром Бирской бригады.

Прежде всего Василий Константинович поинтересовался состоянием дел и вооруженностью красных частей и был несказанно обрадован тому, что они не только в достатке обеспечены боеприпасами, но и имеют их в запасе. Из штаба Блюхер послал телеграмму командующему 3-й армией и немедля получил ответ, что может обмундировать своих бойцов и получить боеприпасы на месте, в Бирской бригаде. Эта весть окрылила всех партизан.

…Пасмурным сентябрьским днем основные силы Южно-Уральского отряда входили в Кунгур. Как назло, разразился сильный дождь. Но ничто не смогло отравить радости встречи. Тысячи кунгурцев вышли на улицы, чтобы приветствовать легендарных партизан. Был организован многотысячный митинг.

А затем отважных воинов разместили по квартирам. Вниманием были окружены и все те, кто шел в огромном партизанском обозе. Женщин, детей, стариков и раненых — всех радушно приняли и гостеприимно приютили у себя трудящиеся Кунгура.

Еще до вступления в город В. К. Блюхер послал в Москву на имя председателя Совета Народных Комиссаров В. И. Ленина телеграмму. В ней писалось:

Советское правительство высоко оценило вооруженную борьбу южноуральских трудящихся в глубоком тылу врага. Владимир Ильич Ленин лично ходатайствовал перед ВЦИК о награждении В. К. Блюхера и его боевых соратников. Вскоре Василий Константинович Блюхер был награжден только что учрежденным орденом Красного Знамени, на котором значился № 1. Такие же ордена, именное оружие, серебряные часы, а также благодарности советского правительства и РВС Республики получили многие участники легендарного рейда.

Окончился героический поход южноуральских партизан. Окончился славно и победно. Свыше полутора месяцев по горным кручам и лесным дорогам лился могучий народный поток, лился, разрывая цепи черных сил контрреволюции.

Да, то был могучий народный поток, но им не владела стихия. Создание многотысячного партизанского отряда явилось результатом длительной и упорной борьбы Коммунистической партии за установление Советской власти на Урале, за сплочение всех революционных сил народа против дутовщины, белочехов и других врагов Советской республики.

Блистательная военная победа южноуральских партизан стала возможной потому, что их вооруженной борьбой на всем протяжении легендарного рейда руководили закаленные большевики-ленинцы. Они заражали бойцов беспредельной преданностью делу рабочих и крестьян, верой в светлые идеи коммунизма. Они, большевики, вели в отряде огромную политико-воспитательную работу, неутомимо трудились над тем, чтобы рос и креп день ото дня боевой союз уральских рабочих с беднейшим крестьянством и революционным казачеством, чтобы в отряде была крепкая и нерушимая дружба между русскими, украинцами, башкирами, татарами, китайцами, мадьярами и бойцами всех других национальностей.

Василий Константинович Блюхер, как главнокомандующий, прекрасно понимал ту роль, которую призваны были играть большевики. Обладая сам немалым опытом партийной работы, он учил и подчиненных ему командиров постоянно опираться на коммунистов, советоваться с ними. В. К. Блюхер во время похода часто встречался с отдельными большевиками той или иной части, беседовал с ними, через них изучал настроение бойцов, давал деловые советы по развертыванию политической работы среди личного состава и местного населения. Характерно и то, что Блюхер не принимал единолично ни одного серьезного решения, а созывал для этого военный совет, на который, кроме командиров отрядов и частей, приглашались и рядовые бойцы-коммунисты, возглавлявшие партийную работу в своих частях.

Усилиями большевиков, трудами талантливых командиров-самородков, воспитанных партией, и сплотилась в короткий срок воедино многотысячная масса партизан, а их разрозненные отряды превратились в могучую военную силу, крепкую духом и высокой революционной дисциплиной, которая и сумела одержать победу в невероятно тяжелой борьбе.

…Окончился героический поход южноуральских партизан, но не кончилась их боевая история, их славные дела.

Став бойцами 30-й стрелковой дивизии, они вступили в новые жестокие бои с врагами Советской республики и не знали отдыха до самого окончания гражданской войны.

Это они, южноуральцы, насмерть стояли в снегах Приуралья, упорно сдерживая натиск озверелых колчаковских полчищ.

Это к ним, как и ко всем воинам Восточного фронта, весной незабываемого 1919 года обращался В. И. Ленин с тревожной телеграммой:

И уже в июле того же года Ильич получил письмо с фронта:

В числе других воинов, освободивших Урал, свои подписи под письмом Ленину поставили и южноуральцы — бойцы 30-й дивизии, чья гордая слава была известна всей молодой Советской республике.

В то время когда стрелковые части бывших партизан дрались на Урале, их товарищи-кавалеристы творили чудеса храбрости под Оренбургом, Белебеем и Уфой. Красные казачьи полки имени Степана Разина и Верхнеуральский из конной бригады И. Д. Каширина 9 июля 1919 года были награждены высшей наградой — Почетными Революционными Красными знаменами.

Весной 1920 года за беспримерный поход с боями от Омска до Иркутска, за уничтожение чешских легионов в районе станции Тайга и остатков Колчаковской армии под Ачинском и Красноярском высоких наград удостоилась и вся 30-я дивизия. Ей вручили Почетное Революционное Красное знамя, орден Красного Знамени и присвоили имя Иркутской.

Позднее правительство наградило Почетными знаменами многие полки дивизии и в их числе 264-й — бывший Верхнеуральский стрелковый, 265-й — бывший 17-й Уральский, и 269-й — бывший Богоявленский.

Осенью 1920 года храбрые уральцы дрались с Врангелем в степях Украины и блестяще провели легендарный штурм Чонгара. М. В. Фрунзе телеграфировал тогда председателю ВЦИК, М. И. Калинину:

Так дрались за Советскую Родину отважные партизаны и бойцы — красноармейцы седого Урала. Их подвиги, их слава будут жить в веках.