Большое сердце

1

Уходя в выходной на охоту, старший лейтенант Кузьмичев явился к дежурному по части.

— Товарищ капитан, разрешите обратиться! — сказал он.

— Пожалуйста! — ответил капитан.

— Скажите, в какую сторону пошли наши охотники? — и, поясняя свой вопрос, добавил: — Не хочется никому мешать.

— Идите в любую сторону, вам никто не помешает, — улыбнулся капитан. — Вы сегодня первый. Только далеко не забирайтесь: прогноз неблагоприятный.

— Слушаюсь! — весело ответил старший лейтенант. — Я буду в районе Теплого ключа. Разрешите идти.

— Ни пуха, ни пера! — напутствуя, взял под козырек капитан.

Стоял хмурый зимний день. Тучи нависли над островом. С Охотского моря дул холодный ветер, курились легкой поземкой покрытые снегом сопки и холмы.

Старший лейтенант идет быстрым, широким шагом. Он невысокого роста, щупл, узкоплеч. Темные, широко открытые глаза на узком бледном лице кажутся огромными, а черные, чуть приподнятые брови придают лицу удивленное выражение.

От долгой ходьбы он устал, но Теплый ключ уже рядом, его хорошо видно с сопки. Кузьмичев останавливается и смотрит в бинокль. Ручей, начинаясь у подножия скалы, извивается среди камней и бежит к морю. Но ни в устье ручья, ни на плесе уток не видно.

«Ничего, — успокаивает себя Кузьмичев, — прилетят!»

Он спускается с сопки и подходит к плесу — обычному месту кормежки уток. Вырыв в снегу яму, затаивается в ней. Проходит час, другой, а уток нет. Мерзнут в резиновых сапогах ноги, хотя на них шерстяные носки и теплые байковые портянки. Зябнут в варежках руки. Тело пробирает озноб.

«Наверно, не прилетят, — вздыхает старший лейтенант, — зря сижу».

Немного подождав, он вылезает из укрытия, стряхивает с маскировочного халата и шинели снег и, раздумывая, стоит у плеса.

Скоро полдень, а до следующего ручья далеко.

«Домой», — решает Кузьмичев.

2

Усиливался ветер, крепчал мороз. Кузьмичев шел не спеша, сердитый из-за неудавшейся охоты.

Но вот в зарослях березняка мелькнула рыжей шубой лиса. Старший лейтенант приседает, прячась за камень, и следит за зверьком, но тот спокойной трусцой бежит мимо. А стрелять нельзя — мешают кусты.

«Может, повернет на меня?» — мелькает у охотника обнадеживающая мысль. Но нет, лиса уходит дальше. Идет следом за ней и Кузьмичев. Вот лиса, обойдя сопку, спустилась в распадок, потом мелькнула среди запорошенных снегом зубчатых обломков скал, прошла, оглядываясь, редким березняком, поднялась на увал, с минуту постояла, как бы раздумывая, куда идти, и скрылась в зарослях карликового кедрача.

«Сейчас к бухте повернет, — думает старший лейтенант, — впереди и слева скалы, там ей делать нечего — нет корма. Надо успеть перехватить ее!»

И он спешит наперерез.

Продираясь через перепутанный кедрач, Кузьмичев внезапно останавливается. Он смотрит на полузанесенные снегом следы от резиновых сапог, и в его глазах отражается недоумение.

«Странно, — думает он, приседая и изучая след, — недавно кто-то прошел. Но кто? Дежурный по части говорил, что на охоту я отправился первый, значит, наших здесь не должно быть. Если б и собрался кто, так капитан сказал бы, что я в этом районе, и сюда бы не направились».

Старший лейтенант сравнивает найденный след со своим. Сапоги одинаковые.

«Человек моего роста, — приходит он к заключению, — но тяжелее меня — его след немного глубже. А из наших охотников никто не носит такие маленькие сапоги.

Кузьмичев внимательно осматривает местность в бинокль, но никого не обнаруживает и решает по следу незнакомца спустится в бухту. След идет с побережья среди россыпи каменных глыб, через заросли кедрача, спускается в распадок, местами уже занесенный поземкой, подходит к маленькому ручейку и пропадает в нем.

«Ого! — закрадывается в сознание старшего лейтенанта подозрение. — Охотник прячет свои следы. От кого же?»

Кузьмичев тщательно застегивает белый маскировочный халат, опускает капюшон и, пригибаясь, берегом ручейка идет к морю. Нигде больше не находит он следов, только в устье, на берегу океана, среди огромных камней виднеется на песке полусмытая морской волной бороздка.

«Шлюпка была. Утром, — размышляет старший лейтенант, — это бороздка от киля осталась. Да-а-а, из-за моря «охотник» приплыл… Хитрый… Но и мы не лыком шиты!»

Решение приходит мгновенно: эту «лису» упускать нельзя!

Кузьмичев вытаскивает из кармана шинели широкий бинт, имеющийся у него всегда на всякий случай, обматывает им для маскировки свои сапоги и идет по ручейку вверх.

Следы ведут через остров, «охотник» явно избегал открытых мест.

«Не первый раз он в этих местах, знает остров, — думает старший лейтенант, — к старым японским дотам направился».

И вдруг шагах в тридцати пяти среди камней что-то зашевелилось. Старший лейтенант мгновенно припадает к снегу и одновременно подает вперед двуствольное ружье, заряженное картечью. Пуль у него с собой нет.

Отчаянно стучит сердце. Щеки Кузьмичева загораются румянцем, слезятся глаза — это остервенелые порывы ветра пригоршнями бросают в его лицо поземку. Стрелять старший лейтенант не спешит.

«Нужно доставить «охотника» в часть живым, — приказывает себе Кузьмичев, — стрелять в крайнем случае!» — и он, приминая локтями снег, по-пластунски ползет к камням.

Приблизившись к ним на десяток метров, старший лейтенант быстро вскакивает и, вскидывая ружье, ищет взором врага, собираясь крикнуть: «Руки вверх!» — но… врага нет, а перед ним — оцепеневшая от неожиданности черно-бурая лиса.

— Чтоб ты провалилась, окаянная! — шепчет с досадой Кузьмичев, вздыхая и опуская ружье, и с сожалением смотрит на уходящую к Охотскому морю роскошную добычу.

Потом старший лейтенант переводит взгляд на изрытый снег, где мышковала лиса, на ружье, и только теперь думает о риске, на какой пошел. Но что делать?

«Пойти в часть за подмогой нельзя: следы «охотника» может совсем занести снегом, да и не успеешь — вечер близко, — рассуждает он. — Идти с охотничьим ружьем против хорошо вооруженного врага?.. Опасно, но выхода нет… Что ж, придется брать его хитростью».

Дальше идти по следам старший лейтенант не решается — доты близко, и его может обнаружить враг, который, конечно, наблюдает из своего укрытия за местностью. Но в дотах ли он? Не ушел ли через скалы дальше, на север? Кузьмичев, прижимаясь к скалам, где ползком, где пригибаясь, обходит их у подножия, но выходящих следов не видит. Значит, «охотник» наверху.

Выбрав в скале расщелину, старший лейтенант, маскируясь, забирается в нее.

Мучительно тянется время в ожидании вечера.

Злится ветер. Он своем и визгом обрушивается на скалы, сметая с них тучи снега, и вершины дымятся поземкой; словно вулканы. Начинается снегопад. С каждой минутой он усиливается, и вскоре снежная мгла окутывает остров.

Холодно в расщелине.

«Ноги — ничего, — успокаивает себя Кузьмичев, — лишь бы руки ружье держали!» — и он, попеременно стягивая с рук варежки, дышит на пальцы, согревая их.

Расползается по острову долгожданные сумерки.

«Пора!» — решает старший лейтенант и выбирается из убежища.

Он подходит к террасе и ищет следы, но коварная вьюга, точно языком, слизала их.

«Трудненько будет, — говорит себе Кузьмичев, — но не беда. Расположение дотов я знаю на память».

Он, хватаясь за камни, влезает на первую террасу, потом на вторую, третью, прижимаясь к скалистой стенке, осторожно подходит к разбитому доту. Несколько минут стоит у входа, прислушиваясь. Но, кроме стонов вьюги, ничего не слышно.

«Здесь никого нет, — думает старший лейтенант, — следов не видно».

Но он знает, что хитрый, бывалый враг мог проникнуть в дот, не потревожив сугроба. Представляя себя на его месте, Кузьмичев аккуратно перебирается через снежный нанос и, готовый ко всему, спускается в провал, тихо следует по извилистому ходу сообщения.

«Эх, фонарика нет», — жалеет он, останавливаясь у полуоткрытой стальной двери дота.

Зажигает спичку, заглядывает внутрь. Он был прав: сюда никто не приходил. Не оказалось «охотника» и во втором доте. Третий и четвертый располагались выше, амбразурами к морю, два других находились по ту сторону скал. В каком же из них враг?

Старший лейтенант уже не чувствует боли в почти онемевших ногах и с усилием поднимается на следующую террасу. Он обходит по узкой кромке выступ скалы и вдруг чувствует запах дыма.

«Здесь!»

Бушует разгулявшаяся метель, мокрая снежная крупа залепляет глаза. Отворачиваясь, старший лейтенант подходит к доту и, приподнявшись на цыпочках, заглядывает в амбразуру. Она заложена камнями, из нее валят клубы дыма. Ничего не видно. Тогда Кузьмичев спускается в ход сообщения и осторожно подходит к плотно закрытой стальной двери.

«В доте светло — костер горит, — думает он, — надо рывком открыть дверь и… А если там двое? Ведь враги могли идти след в след… Пусть — в одного стреляю, другой поднимет руки… А если дверь закрыта на засов? — Кузьмичев задумывается, не зная, что ответить себе, но через минуту приходит к решению: — Тогда придется караулить до утра».

Он нащупывает ручку, легонько тянет на себя дверь, но та не поддается.

«Заперта… Фу-у, мерзнуть всю ночь придется, а эта гадина в тепле сидит!» — скрипит зубами Кузьмичев и топчется на месте, стараясь хоть немного разогреть онемевшие ноги.

Минута проходит за минутой, но старшему лейтенанту кажется, что время остановилось. Он ходит взад-вперед мимо двери, изредка останавливается, слушает. Но стальная дверь слишком толста — ни один звук не доходит до слуха. Но вот послышался какой-то скрежет. Кузьмичев отскакивает за дверь и, прижимаясь к стене, ждет. Щелкает задвижка. Массивная дверь, скрипя ржавыми петлями, медленно закрывает Кузьмичева. Слышатся неторопливые шаги. Кузьмичев поднимает ружье, выглядывает из-за двери и видит в нескольких шагах от себя силуэт невысокого, плотного человека.

Кузьмичев приседает. Он шарит рукой и находит увесистый камень. Поднимается. Кошачьим шагом выходит из-за двери, мельком заглядывает в дот, — там больше никого нет. Прыжок, глухой удар — и человек валится на бок.

«Не убил ли невзначай?» — пугается старший лейтенант и, схватив жертву за ногу, быстро тащит ее в дот.

Нет, не убил. Дышит.

«Очухается», — думает Кузьмичев. Обыскивает пленника, вытаскивает из кобуры пистолет, связывает руки его же ремнем.

Закрыв дверь, старший лейтенант осматривает помещение.

У амбразуры горит костер, над ним на камнях котелок — в нем что-то кипит. Старший лейтенант глотает слюну и только теперь чувствует сильный голод. Но взгляд его скользит дальше — вот прислоненный к стене японский автомат. Тут же лежат гранаты, чуть дальше — спальный меховой мешок, объемистый ранец, в углу стоит раскрытая портативная рация.

«Экую тяжесть тащил, бедняжка, — усмехается Кузьмичев, — долго собирался «охотиться».

Он садится на спальный мешок и, кривясь от боли, с трудом стягивает резиновые сапоги, разматывает портянки, сбрасывает носки. Пальцы на ногах побелели. Кузьмичев добирается до амбразуры, хватает комок снега и начинает ожесточенно растирать им ноги. В пальцах появляется боль, постепенно они розовеют.

Застонал на каменном полу пленник, шевельнулся, открыл глаза. Оглядывая дот, увидел Кузьмичева.

— Замерзли малость, оттираемся, — подмигнул ему старший лейтенант. — Сейчас ужинать будем!

Пленник молчал. Только в его узких, черных, как уголь, глазах мелькнули в бессильном бешенстве злые огоньки.

Кузьмичев отогрел ноги, высушил портянки и носки, обулся. Потом принялся за ужин. Вкусным и ароматным показался ему суп из свиной тушенки. Остаток он предложил пленнику.

— Будешь есть? — тот отвернулся. — Как знаешь, — равнодушно проговорил Кузьмичев. — Впрочем, и не следует кормить. Промерз из-за тебя, да и чернобурку упустил. Эх!

Утро улыбалось солнечными лучами.

3

Ветер, умаявшись за ночь, присмирел, затих. Только свинцовые воды моря все еще шумели прибоем, как бы вспоминая бесновавшуюся ночью вьюгу.

Старший лейтенант возвращается с охоты.

Впереди шагает со связанными руками пленный, нагруженный привезенным с собой добром.

Внезапно где-то впереди за сопками раздаются подряд три выстрела.

«В кого это стреляют? — недоумевает Кузьмичев, но вскоре догадка озаряет его бледное лицо улыбкой. — А-а, меня ищут!» — и он трижды стреляет в воздух.

Через несколько минут из-за сопки показываются на лыжах несколько человек. Они замечают Кузьмичева и один за другим спешат к нему. Подъезжают.

— Так, понятно! — глядя на пленника, произносит один из взводных командиров. — А мы думали, вы заблудились.

Придя в штаб, старший лейтенант оставляет задержанного на попечение дневального и, постучавшись, входит в кабинет командира.

— Товарищ подполковник, разрешите доложить! — обращается он.

— Докладывайте, — коротко отвечает командир части.

— Находясь вчера на охоте, наткнулся на следы нарушителя границы. Выследил его, добыл, — говорит старший лейтенант.

— Приведите пленного, — приказывает подполковник.

Вводят задержанного. Подполковник рассматривает трофеи, потом обращается к старшему лейтенанту:

— Удачная у вас была охота. Хищного зверя добыли… За бдительность, находчивость и отвагу от лица службы объявляю вам благодарность!

— Служу Советскому Союзу! — отчеканивает старший лейтенант.