Бортовой журнал «Синей птицы»

Глава 10 Список плюшек и перегрузки

На крик Фёклы все торопливо влетели в каюту. Девушка сидела на потолке, держась руками за свои магнитные босоножки. Загорелое лицо посерело, а губы стали фиолетовыми и тряслись. Глаза здоровые, как экран смарта. Один серебристый без зрачка, второй — карий. В воздухе кружилась оброненная металлизированная контактная линза.

— Мышь! — завизжала купеческая дочка и указала пальцем на кровать, явив миру переливающийся в свете ламп хамелеоновый маникюр.

— Куда убежала? — зло протараторил капитан.

— Она не убежала! Она загорелась лиловой вспышкой и исчезла!

— Как мышь выглядела?

Фёкла оторвала взгляд от того места, где увидела грызуна, и посмотрела на Петровича.

— Ты чё, тупой?! Она выглядела как мышь!

— Не надо на меня орать, дамочка, — процедил капитан. Он развернулся к выходу и задрал голову к потолку. Всё же привычка есть привычка. Пространство всегда делилось на верх и низ. — Птиц! Проведи юстировку центра тяжести!

— А это помо-о-ожет? — прохныкал искин. — Я ещё молодой компьютер, я не хочу умира-а-а-ать.

После всхлипываний, доносящихся из динамиков, прямо-таки представился поток слёз, текущий из-под крышки сервера. Того гляди, заржавеет.

— Делай, твою мать! — прокричал капитан.

— Уже делаю, — проплакал искин. Корабль зашевелился, заворочался, так как манёвренные двигатели включались в разных режимах. То на самой малой тяге, то импульсом.

— Сорок итераций!

— Делаю.

Корабль задрожал и задёргался, словно его бил озноб. И только звёзды осторожно держались за свои места и наблюдали с безопасного расстояния за глупыми людьми.

Фёкла попыталась переползти с потолка на пол, но капитан сразу закричал:

— Не шевелиться!

— Я вас засужу! — заверещала девушка. — У меня папа — купец первой гильдии! У него связи!

— Не сбивать юстировку!

Возникла пауза, в которой все нервно пыхтели и посматривали друг на друга. И только через десять минут прохныкал снова искин:

— Сделал. Обнаружено динамическое смещение центра тяжести, соответствующее сорока килограммам. Количество и местоположение объектов сложно установить. Их слишком много. Перемещения хаотичны. Масса каждого в отдельности неизвестна. Моих мощностей не хватит на поддержку моего ядра и на расчёты параметров чужеродных объектов. — Птиц сделал паузу и плаксиво спросил: — Я умру?

— Цыц, — огрызнулся капитан. — Надо лететь на Землю. Проведём обработку. Похоже, мы подхватили полный букет космического триппера. Так и знал, что не надо было экономить на курьерах!

— У нас на нормальных денег не было, — сухо проронил навигатор.

— Летим дальше, — тут же произнёс Иван.

Капитан замер в проёме, а напоследок повернул голову.

— У нас на борту хрен его знает, что за зараза. Я бы не полетел.

Затем все молча и поодиночке расползлись по каютам.

Княжич глянул в иллюминатор, на звёзды. Всю жизнь он решал проблемы и квесты на бегу. Всю жизнь отец учил его не отступать и не сдаваться. Может сейчас и не лучшее время, но сидеть и ничего не делать тоже не мог.

— Мы можем сразу после станций сделать крюк до Кегли? Михаил, сколько до неё?

Навигатор пожал плечами:

— С крюком выйдет четыре прыжка. Может, пять, если Нулька промахнётся больше чем на треть ае́шки.

— Ае́шки?

— Астрономической единицы. В них удобно мерить расстояние вблизи внутренних планет любой системы.

Иван наклонил голову и посмотрел под ноги. Решения должны приниматься быстро и потом корректироваться, зароешься в уточнениях плана, потеряешь темп. Так говорил отец. Может, он и неправ, но по-другому не хотелось. Просто не хотелось.

— Четыре прыжка — это где-то два дня, если не гнать Нульку как беговую лошадь. Так?

— Ну, у Нульки прыжок по норме и договору семнадцать световых лет, — неуверенно ответил Михаил. — В два дня должны уложиться. Можем и быстрее, но это сам с ней договаривайся.

— Миха, ладно молодой и неопытный князь. Ты-то куда в авантюры лезешь? — процедил капитан.

А Иван выразительно перевёл взгляд на богиньку. Та надула губки и сложила руки на груди.

— Ты котика обещал. А ещё хочу золотые часы с кукушкой.

— Чего? — парень от удивления вскинул брови.

— Ну, такие часы. Из золота. С шишками и кукушкой. Я в кино видела.

— Хорошо, буду откладывать в копилку, — ответил Иван. Уже понятно, что обещание придётся сдержать, но сейчас лучше согласиться.

— Делай, княже, что хочешь, но я бы не полетел, — пробурчал капитан и взмахнул рукой.

Он, непрерывно бурча про геморрой, свалившийся на седую голову, медленно выплыл в коридор и там тяжело вздохнул.

Княжич поглядел вслед Валерию Петровичу и произнёс громче, а к щекам подступил жар.

— Кегля лежит на отшибе миров, но там тоже должна быть служба по ловле паразитов.

— Там будет дорого и долго, — не оборачиваясь проворчал капитан.

— Ну и что. Нам хватит с задания по осмотру станций. Мы потратили только аванс, а потом докинут остаток. А без денег даже на Земле не осилим очистку.

— В кредит, княже, — пробурчал капитан. — Или пусть папик этой… — он махнул в сторону Фёклы, — оплатит.

— Не хочу в кредит, — с небольшим нажимом ответил Иван, чувствуя, как начинает закипать: — Из принципа. Князь я или не князь, в конце концов? Всю жизнь в кредит. Всю жизнь князь без княжества.

— Я требую в кредит! — визгливо встряла в разговор Фёкла, которая так и висела под потолком как муха. — Робота-служанку тоже в кредит. Летим на Землю, на Бали.

— Нет! Летим дальше! — повысил Иван голос на купчиху, которую иначе как Свёклой называть не будет, но наткнулся на приподнятую бровь капитан, и сбавил обороты. Действительно не время: — Два дня ничего не поменяют! И клянчить у богатенькой невесты не собираюсь. И жениться на деньгах не буду. Я хочу сам распоряжаться своей жизнью.

Капитан вздохнул и кивнул:

— Как скажешь, княже. На Кеглю, значит, на Кеглю.

И все растеклись по своим каютам. План по выкуриванию Свёклы с корабля перевыполнился сам собой, но не сработал. Вот так всегда и получается. Хочешь чего-то, а оно получается через одно место, и приходится менять планы.

Иван заперся и достал планшет. На котором высветились сообщения. Много спама, где искин защиты с переменным успехом борется с искином всяких вредоносных сайтов. Несколько оповещений из института о заданиях и экзаменах. Но самым интересным был пароль от личного кабинета инквизитора.

Княжич быстро нажал на рельефную кнопку, выступившую из экрана, и вошёл.

Сайт был скудный, всё по делу. Но это понятно, всё же не игровой портал, пестрящий рекламой, ивентами и сводками турниров и обновлений. В одном углу профиль царя-батюшки. В другом — патриарха. Посередине герб инквизиции.

Несколько закладок, половина из которых не открывалась, с пометкой «ограничено для стажёров». Из доступного имелась карточка пользователя, где указаны личные данные, приписанный к базовому допуску корабль и реквизиты. А также список заданий, очень похожий на игровые квесты: коротко описаны суть, сроки и стоимость. Кроме того, была такая графа, как баллы доверия. Это что-то вроде опыта в играх. Много работаешь, хорошо выполняешь, получаешь баллы, и на них можно получить из казны финансирование на улучшения, которые будут числиться на госбалансе, но выданы в безвозмездное пользование инквизитору. Это было очень интересно.

Сейчас же имелось только одно задание «По программе защиты свидетелей» с пометкой: Марья Николаевна Белобокова. Там же контакты на случай непредвиденного и приписка: «Спецназ опричнины. За ложный вызов минус тысяча баллов». А цена задания в баллах составила всего сорок единиц.

Мало. Очень мало. На самый слабый атмосферник, похожий на списанный армейский грузовичок из дальнего гарнизона с движками всего в шесть тонн силы, придётся потратить двадцать тысяч баллов. Правда, если его вернуть в том же техническом состоянии, то баллы доверия капнут обратно.

Иван снова щёлкнул по карточке задания и улыбнулся. Значит, Марьюшкой зовут.

А потом вернулся к списку доверенного. Чего там только не было: и оружие с боеприпасами, и транспорт, и роботы, и курсы очного и заочного обучения, и даже боевые шаттлы.

Иван вернулся к заданию. Его стоимость в деньгах покрывала только траты на зарплату, базовое обслуживание корабля и дешёвые продукты в течение одного месяца. Но это уже неплохо. Задание могли продлить и дальше, и соответственно, заплатить больше.

Погрузившись в список доступного, княжич не заметил, как пролетело три часа. В закладки добавил дорогущий спортивный атмосферник и кучу стрелкового оружия.

Когда закончил, улыбнулся ещё шире, вздохнул и медленно закрутил планшет вокруг оси. Кажется, жизнь налаживается. А с проблемами надо разбираться по мере их поступления. Отец всегда учил: «Если будешь представлять проблему чем-то большим и неделимым, никогда ее не выполнишь. Проблема состоит из элементарных частиц, просто расщепи на атомы, разложи в нужном порядке и делай шаг за шагом».

Иван заложил руки за голову, посмотрел в иллюминатор и выматерился.

Прямо за стеклом, снаружи корабля, виднелась улыбающаяся от уха до уха физиономия Нульки. Она подложила руки под подбородок и подмигнула. Так же дети лежат на краю рыбацкой пристани и любуются на рыбок. Так и представлялось, что Нулька болтает в воздухе согнутыми ногами. Разве что вместо речки или озерца — стекло иллюминатора, вместо окуней и пескарей — княжич, а вместо солнышка и неба — бесконечная ночь дальнего космоса с мириадами звёзд.

Богинька, одетая в свою яркую пижаму, быстро оттолкнулась худенькими руками с тонкими пальцами от обшивки и исчезла из виду.

— Блин, — пробормотал Иван. Смотреть на человекоподобного духа, резвящегося в полном вакууме — дикое зрелище.

А потом была вспышка гиперпрыжка. Мир умер и заново родился в маленьком Большом взрыве, собрался заново и обрёл жизнь с первым вздохом экипажа.

— Разгонный манёвр, — оповестил Птиц.

Иван тряхнул головой, разгоняя витающие перед глазами белые кляксы и разноцветные искры и схватился за край кресла. Под потолком загорелась красная лампа.

Парень едва успел устроиться и защёлкнуть ремни, как его вдавило в опору. Да так, что перед глазами опять пошли круги.

Планшет ударился о пол, благо, что ударостойкий. А ускорение было шесть «же», не меньше. Через долгие десять минут, прошедшие на грани потери сознания и падения во тьму, всё кончилось. И наступила тишина, и вернулась невесомость. Мимо пролетел планшет. Рассудок не сразу пришёл в себя, а вернувшись оставил ощущение контуженности, так как кровь отливала от мозга. Ещё пару-другую «же», и было бы опасно для жизни.

Парень снова тряхнул головой, затем услышал стук в дверь.

Когда открыл, перед ним предстал капитан в тельняшке и белой фуражке с козырьком.

— Княже, полетели жрать. Только у нас ничего не готово. Ты хоть раз делал котлеты в невесомости?

— Не.

— Ничего. Всё в первый раз бывает. Полетели.

— А почему мы не устроим постоянное ускорение?

Петрович снисходительно глянул на парня.

— Во-первых, у нас маршевые движки ориентированы так, что пол станет на стене, а мы типа в башне. Кстати, поручни на этот случай становятся лестницей, если ты не заметил. А во-вторых, тяготы и лишения. Привыкай.

И капитан оттолкнулся от двери, умчавшись в сторону кают-компании. Иван последовал за ним.

Нулька уже была там, болтаясь под потолком. И на искина, видимо, уже накричали, так как вытяжка уже гудела на все сто процентов. В одном из кресел сидела привязанная Марья. Перед ней навигатор с китайскими палочками и коробочкой. В коробочке нечто похоже на крабовое мясо. Тут же витают пакеты с детским яблочным пюре и бутылочки с водой.

Михаил захватывал кусочек мяса палочками, что-то нажимал на планшете и приговаривал:

— Открой ротик.

При этом сам открывал рот. Как это делают родители, кормящие маленьких детей. Только те капризничают, а эта молчит.

— Ам, — и снова коснулся экрана.

Больная со стеклянными глазами выполняла простые движения, а когда вкладывали кусок, закрывала, пережёвывала и глотала.

— Ну, как пациентка? — бодро спросил капитан, зависнув перед одной из полок, откуда достал вафельницу, масло, затем дотянулся до холодильника и выудил упаковку с фаршем.

— Скорее мертва, чем жива, — удручённо ответил Михаил. — Слушай, я на это не подписывался. Либо няньку нанимаем, либо увольняюсь. Я один раз уже поменял подгузник, мне хватит.

— Чё ты жалуешься? — ухмыльнулся капитан. — На халяву пощупал за попку голую девицу.

— Иди в задницу. Это ни хрена не прикольно. Она овощ. Полный ноль. Программа должна делать всё сама, но что-то глючит. Еле-еле разобрался, как работать с простейшими функциями, типа глотательного рефлекса и моргания. Наверное, в клинике не всё успели доделать.

— Не ссы, прорвёмся. Ты ей тоже так, типа открой ротик и не закрывай, — ехидно ответил Валерий Петрович, словив злой взгляд навигатора, затем поглядел на Ивана и потряс перед собой полуфабрикатом: — Учись, княже, пока я живой.

Капитан включил двустворчатую вафельницу и раскрыл пакет с фаршем. Пакет оказался с обычной застёжкой.

— Я сам, — пробурчал Иван и подплыл ближе. Ему не хотелось в чём-то отставать от Петровича, тем более в звёздно-корабельном быту. И пусть говорят, что не княжеское дело. Плевать. Полёт по заданиям можно считать военным походом, и тогда князь делает что хочет, а не по этикету.

Всё равно он князь без княжества.

— Сам так сам, — с прищуром и улыбкой ответил капитан и протянул орудия кухонного труда.

Иван взял пакет с фаршем и попытался зачерпнуть, но не получилось. Фарш раздавливался, а кусочки норовили улететь.

— Дай покажу, — усмехнулся Петрович и протянул руку.

— Я сам! — снова огрызнулся княжич и насупился. Он не может быть хуже. Должен самолично сделать на супер с плюсом.

Поймав улетевшие кусочки, которые летали по кают-компании, как мясные кометы, запихал между створками вафельницы. Но оно и понятно, на открытой сковороде в невесомости котлеты не пожаришь. И ложка с вилкой без опоры и силы тяжести не помогут. Остаются китайские палочки или пинцет и закрывающаяся вафельница.

— Дай, — снова протянулся капитан.

— Говорю, сам!

Иван выругался и протянулся к дверце, где лежала посуда. Когда до ручки осталось совсем чуть-чуть, та вдруг сама отщёлкнулась, а дверца приоткрылась.

— Ёжки-матрешки, — пробормотал капитан, разглядывая результат случившегося из-за спины Ивана. — Это же что-то княжеское?

Парень посмотрел на свою руку. Ответил не сразу, прислушиваясь к ощущениям, а душа потихоньку разворачивалась. Сердце радостно ускоряло свой бег.

— Да. Корабль привыкает ко мне. Я становлюсь его хозяином и властелином. А есть ещё пиво?

Петрович вздохнул, словно смирился с чем-то, сперва горько улыбнулся. А потом махнул рукой:

— У меня есть виски со льдом. Космический.

— Что там получилось?! — спросил навигатор, застыв с протянутым в сторону Марьи пакетиком с пюре.

— Да, теперь Птиц у нас точно в рабстве. Даже дверцами не повелевает, — улыбнулся капитан.

— Я так и знал. Добром это не кончилось, — поканючил с потолка голос искина.

— Цыц!

Петрович взмахнул руками, как пловец, и подгрёб к холодильнику, где, видимо, и лежал виски.

— Манёвр торможения, — внезапно произнёс Птиц.

— Стой, падла! — закричал капитан. — Ух, зараза мстительная. Устроишь резкий тормоз, я точно тебя отформатирую.

— Я всё равно всего лишь вещь, — обиженно отозвался искин и хлюпнул несуществующим носом.

Загорелись красные лампы оповещения о манёвре. Но торможение оказалось очень мягким. Иван сперва и не понял, что случилось. Лишь по тому, как по обшивке прокатился свист манёвренных движков и корабль стал разворачиваться. Это проявилось в том, что кают-компания принялась медленно кружиться вокруг всего незакреплённого и потому болтающего в невесомости. Как говорится, инерция в деле.

В иллюминаторе замельтешили звёзды, и показалась охристо-красная звезда. Названная по-научному коричневым карликом. Он больше походил на угасающий уголёк в костре, и давал очень мало света. Собственно, он и был угасающим космическим угольком размером чуть больше Юпитера. И хотя термоядерный синтез в нём ещё теплился, звезда медленно, но неотвратимо остывала вот уже миллиард лет.

Когда едва слышно загудел маршевый движок, корабль прекратил вращаться. Лишь несколько раз дрогнули в корректировке манёвренники. Экипаж и летающие вещи мягко прижало к стене. Корабль действительно превратился в башню.

Иван лежал на стене, ставшей полом, и глядел на стол, который навис над ним. Теперь-то он понял, почему всё на магнитах. Иначе бы все тарелки прилетели ему в голову. Отрицательное ускорение, то есть, торможение достигло где-то полутора «же» и перестало расти.

Где-то завизжала Свёкла, крики сменились угрозами суда и папенькой.

Марья безвольной куклой повисла в кресле, будучи пристёгнутой. Михаил лежал, распластавшись на стене. В руках зажат пакет с пюре.

— Подгорает, — протянул капитан.

— У кого? У Феклы? — переспросил навигатор.

— Обе и девка и котлета, — усмехнулся капитан.

Иван глянул на потяжелевшую вафельницу. Из той шёл дым, устремившись тонкими струйками мимо стола к коридору.

— Помогите! — закричала Свёкла, высунув голову из каюты.

— Лесенкой! — отозвался капитан. — Только аккуратнее.

— Помогите! Я боюсь! — повторила купчиха.

Иван со своего места видел белые волосы и что-то светящееся на руках девушки. Ещё бы ей не бояться. Коридор превратился в глубокий колодец, к тому же ощутимо давит полуторная сила тяжести.

Снова дрогнули манёвренники.

Княжич встал на ноги и со стоном распрямился. Организм быстро привык к невесомости, а сейчас на шею словно гирю в сорок кило повесили. Не смертельно, но приятного очень мало.

Котлеты действительно успели подгореть.

— Предлагаю прослушать лёгкую музыку, — вежливо предложил Птиц, тут же получив порцию обзывательств.

Конец торможения был очень приятным. Сила тяжести медленно сошла на нет, и в воздухе снова закружились вещи и еда.

Одновременно с Иваном капитан, который оклемался, в силу привычки, быстрее, деловито подлетел к иллюминатору и стал вглядываться в космос.

— Прибыли, — произнёс он и прищурился. — Княже, глянь, либо у меня зрение подводит, либо со станцией что-то не так…