Боясь тебя

Глава 13

Киран

Кем, черт возьми, она себя возомнила? Я был достаточно умен, чтобы знать, что она заманила меня в ловушку, но у меня не было силы воли, чтобы сопротивляться. И все равно ведет со мной эти глупые игры. Разве она не знала, что со мной делает мысль о том, чтобы увидеть ее с кем-то другим?

Визуализация кого-то другого, прикоснувшегося к ней руками и губами, касающегося и пробующего ее на вкус, вторглась в мой разум, толкая и дергая черную дыру там, где должно было быть мое сердце. Пока я пытался отдышаться, у меня не было возможности позволить, чтобы кто-то когда-нибудь был с нею. Я бы пометил ее, наполнил и погубил, чтобы ни у кого не было шанса заполучить ее.

Я зарычал.

Я подождал только секунду, чтобы проверить ее готовность, прежде чем вытащить свой член и натянуть презерватив. Ее задница все еще была приподнята для моего доступа. Я резко шлепнул ее, удовлетворенный оставленным отпечатком руки, и вошел в нее.

Я не переставал трахать.

Я не дал ей времени приспособиться.

Я снова и снова врезался в ее гибкое тело, стремясь скрыть свою похоть и гнев.

Если бы только она не ощущалась так чертовски хорошо, я мог бы наказать ее, не позволяя своему желанию взять верх над моими намерениями. Это было не для ее удовольствия. Это было лично для меня. Мне нужно было дать ей почувствовать, что она принадлежит мне.

— Скажи мне, — снова потребовал я. — Скажи мне еще раз, как ты собираешься позволить другому парню трахнуть тебя.

— Киран, — заикалась она задыхаясь. Она попыталась повернуться ко мне лицом, но я быстро обернул руку вокруг ее шеи, чтобы удерживать ее на месте, в то время как я продолжал брать ее.

— Ты проиграешь эту войну, которую пытаешься вести против меня, Монро. Один оргазм за раз.

— Киран, пожалуйста. — Ее стоны были полны боли и необходимости кончить. Она хотела разрешения. Она хотела, чтобы я успокоил ее и заставил кончить, но все понимала.

Во-первых, мне нужно было добиться своего. Мне нужно было заставить ее умолять об этом.

— Прости, что? — я наклонился, чтобы прижаться грудью к ее спине. — Пошел ты? — я толкнул свой член в нее сильнее. Ее визг болезненного удовольствия был музыкой для моих ушей. — Красиво и медленно?

— Это было просто… О, Боже… шутка.

Я медленно поцеловал ее в спину, не прекращая владеть ею.

— Так кто сейчас шутит? — Я горячо прошептал ей в спину.

Она покачала головой и простонала:

— Я не это имела в виду.

— Как жаль… потому что я понял это именно так. — Я толкнул ее тело на матрас и начал жестко вколачиваться в нее. Я зажал ей рот рукой, чтобы заглушить ее крики.

Хорошо, что комната ее тети находилась в другом конце коридора.

На пятом или шестом толчке ее киска сжалась вокруг моего члена, запирая меня внутри нее, и я замер, наслаждаясь ощущением, как она кончает на мой член… даже если это было без разрешения. Когда стало уже слишком сдерживаться, я схватил ее за бедра и попытался погрузить свой член как можно глубже в нее, в то же время похоронив чувства, которые она намеревалась извлечь из меня. Мое освобождение было резким. В любой момент я ожидал, что сгорю в огне, когда ее жадная киска будет выдаивать мой член. Я закусил губу, чтобы не стонать как сука. Меньше всего мне было нужно, чтобы она осознала влияние, которое она производит на меня. Только за ее тело можно было умереть.

Я оставался на ней дольше, чем нужно, но старался не раздавить ее. Думаю, можно сказать, что мой план владеть ею имел неприятные последствия. Несмотря на то, что трахал именно я, в конце концов, я чувствовал себя хорошо и по-настоящему отраханым — и не только в физическом смысле. Что она со мной делает?

Затаив дыхание, я встал с кровати и натянул джинсы и рубашку. Когда оделся, я уставился на нее сверху вниз. Казалось, она не в себе, потому что ни разу не пошевелилась. Я знал, что она чувствует, когда я смотрел на нее. Это была еще одна связь, которую я еще не понял. Я быстро осмотрел ее, прежде чем решил, что она просто устала, и выскользнул из комнаты. Я обращал внимание на скрипучие места на половицах, пока шел по коридору. К сожалению, ванная была ближе к спальне ее тети, поэтому мне пришлось быть осторожным, чтобы не издавать лишний шум.

Оказавшись внутри, я быстро намочил тряпку теплой водой и направился обратно к Монро. Я чувствовал себя влюбленным щенком, не желающим отлучаться от нее слишком надолго. Я решил, что для меня нормально признаться в своих чувствах к ней, но я никогда не позволю ей об этом знать. Это было слишком опасно, и она не заслуживала того, чтобы застрять с кем-то вроде меня на всю жизнь, неспособным любить.

Ее дыхание было еле слышным, даже когда я вернулся и улыбнулся. Я бы не стал отрицать, что мое мужское эго взлетело до небес. Однако моя улыбка исчезла, когда я подошел ближе и увидел синяк на ее коже на бедрах в том месте, где я держал ее. Дерьмо. Я зашел слишком далеко? Была ли она серьезно ранена?

Когда я трахал ее, мне было все равно, причиню ли я ей боль или насколько сильно я ее толкнул — моей единственной заботой было заставить ее почувствовать меня — единственный способ, которым я нуждался в ней, чтобы чувствовать меня. Но после этого я всегда чувствовал себя дерьмом, и поэтому я немедленно оставлял ее, чтобы она не видела суматоху внутри меня.

Легкими прикосновениями, чтобы не побеспокоить ее, я быстро осмотрел ее и решил, что не причинил никакого вреда, хотя я не узнаю наверняка, пока она не проснется. Осторожно раздвинув ее ноги, я взял теплую ткань и вытер ее. От меня не ускользнуло, что это был первый раз, когда я нашел время, чтобы позаботиться о ней после. Когда она спала, мне было легче. В противном случае Монро могла бы видеть меня насквозь, а я не мог этого допустить.

Тихий стон сорвался с ее сладких губ, когда я закончил вытирать ее. Я не мог удержаться от того, чтобы вставить в нее палец, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. Когда она наконец открыла глаза, я был первым, что она увидела и ударьте меня, если это меня не напрягало. Это было то, к чему я мог легко привыкнуть, пока не захотел этого.

Слова были бессмысленными и ненужными. Моя одежда была сброшена, и я скользнул обратно в ее жар. На этот раз вместо обычных толчков я медленно вошел в нее, проверяя реакцию. Я не мог сопротивляться, проскользнув глубже внутрь, заставив ее стонать от моей одержимости.

— Киран…

— Если ты когда-нибудь позволишь другому мужчине прикоснуться к тебе, я убью тебя на месте. Мы поняли друг друга?

— У твоего безумия нет пределов, — простонала она.

— Только когда дело касается тебя. — Я чувствовал, как ее тело смягчается, сдерживая проклятие. Почему я сказал именно это?

— Мы… — она заколебалась. Неуверенность отразилась в ее глазах, когда она посмотрела на меня слишком доверчивыми глазами, ее тело двигалось вместе со мной. — Мы занимаемся любовью сейчас?

Дерьмо.

Самодовольная ухмылка на ее лице была красивой. Вместо того чтобы отшатнуться, я обнаружил, что хочу запечатлеть этот момент. Взгляд в ее глазах. Запах и ощущение ее кожи. Звук ее тихих стонов.

Она была всем.

Мне нужно было остановить это дерьмо. Если бы я не был осторожен, маленькая сучка добилась бы своего. Я двинулся, чтобы разделить наши тела, уже оплакивая ожидаемую потерю, но она, должно быть, почувствовала это, потому что ее ноги сомкнулись вокруг моей талии.

— Не надо, — потребовала она. — Не делай этого. Не убегай.

— Что заставляет тебя думать, что я сбегу?

— Потому что я больше не боюсь, и это пугает тебя. Я… — мой палец скользнул ей в рот, и она заткнулась.

— Соси меня, — приказал я жестче, чем предполагал.

Ее глаза закрылись, когда она повиновалась. Ее губы сомкнулись вокруг моего пальца, глубоко втянув его, и мой член внутри нее стал еще твёрже. Вместе мы потрясли друг друга до совершенства.

ДЕСЯТЬ ЛЕТ НАЗАД

Меня куда-то вели. Они всегда водили меня туда, где заставляли делать плохие вещи. Каждый раз, когда я хотел сказать «нет», но знал, что, если я когда-нибудь откажусь, они сделают мне больно и не позволят мне есть в течение длительного времени.

Следуя за ними со связанными руками, я задавался вопросом, с кем они заставят меня делать плохие вещи сегодня. В течение двух лет это было моим распорядком. Я иду туда, куда меня ведут, и делаю то, что мне говорят.

Всегда было одно и то же.

Так почему на этот раз все было по-другому?

Они не завязывали мне глаза, как обычно, и когда мы останавливались возле комнаты, я знал почему. Мы не покидали территорию.

Дверь открылась в комнату, которую я никогда раньше не видел, и первое, что я заметил, — это яркий свет. И камеры. Их было как минимум три, что было странно для комнаты нормального размера.

Что происходит?

Я с любопытством оглядел комнату, забыв о своих тренировках. Во время тренировок нам никогда не разрешалось говорить или смотреть куда угодно, кроме как прямо перед собой. Комната была пуста, если не считать света, фотоаппаратов, а в центре комнаты была большая кровать, и именно тогда я заметил крошечную фигуру, лежащую в центре.

Я прищурился от яркого света, и когда мои глаза привыкли, я узнал эту фигуру.

Лили.

Что она здесь делает и где ее одежда? Она была полностью обнажена, даже без одеяла. Я не понимал почему, но знал, что это неправильно. Ее здесь не должно быть. Этих мужчин здесь быть не должно.

Мне в голову пришла страшная мысль. Был ли я здесь, чтобы убить ее? Иногда, когда они хотели наказать других детей, они заставляли меня это делать. Детей было намного легче убить, чем взрослых. Они назвали это дополнительной практикой. С другими детьми все было по-другому, и каждый раз мне было больно, потому что они заставляли нас драться. Они хотели, чтобы я проявил себя, поэтому мне не нужно было просто убивать их, я должен был сражаться с ними до смерти.

— Это просто еще один способ укрепить тебя, раб, — сказал Фрэнк.

Все жестокие поступки, которые они совершали, всегда преследовали одну и ту же цель. Разве они не знали, что я не хочу быть крутым? Я хотел веселиться так, как по историям веселятся другие дети. Лили всегда рассказывала мне о своей жизни с родителями и старшим братом. Она сказала мне, что у них даже была собака, которая с ней играла. Я видел немного собак, но собаки, которых я видел, были злыми и страшными.

— Все в порядке. Давай устроим это шоу на гастролях. Клиенты становятся нетерпеливыми. Они хотят увидеть, на что способны наши свежие таланты. Сними с мальчика одежду и уложи его на кровать.

Чьи-то руки оказались на моих тряпках, хватая и стягивая их. Я не хотел, чтобы они забирали мою одежду, но я знал, что лучше не драться с ними.

— Сегодня ты станешь мужчиной. — По комнате разнеслись хохот и улюлюканье, но я не понял шутки.

Когда моя одежда была сброшена, мои глаза встретились с мужчиной, который выделялся среди остальных. Его одежда была опрятной, и у него не было тяжелой брони, как у остальных мужчин. Он смотрел с властным видом.

Когда я наконец обнажился, меня толкнули к кровати. К Лили. Она заметно дрожала, и ее глаза умоляли меня помочь ей. Я не знал как. У меня не было оружия, и я был напуган не меньше, чем она. Просто я умел намного лучше это скрывать.

Подойдя ближе, я заметил свежие синяки, покрывающие ее тело. Должно быть, они ее избили. Они всегда били ее, и она всегда терпела, но никогда не делала того, что ей говорили. Я ее не понимал. Я не знал, как она могла быть такой трусихой. Все, что ей нужно было сделать, это сдаться, и избиение прекратится. Ей больше не придется плакать или голодать.

Наконец я добрался до кровати, она села и потянулась ко мне.

— Киран…

Мой палец быстро коснулся ее губ, чтобы заставить ее замолчать. Нам никогда не разрешали разговаривать. Разве она этого не знала? Я толкнул ее, пока она снова не легла на кровать, и провел пальцами по ее лицу, начиная со лба.

— Киран, помоги мне, — прошептала она с закрытыми глазами.

Знала ли она, о чем просит? Был только один способ остановить это. Только один способ спасти нас обоих. Беглый взгляд на комнату показал, что каждый мужчина был вооружен.

Я наклонился, пока мои губы не коснулись ее уха. — Я хочу, чтобы ты досчитала до пяти, а затем начала кричать как можно громче и как можно дольше. Что бы ты ни делала, не останавливайся. Поняла?

Она кивнула медленно и с благодарностью, не открывая глаз.

Пять секунд.

Это было все, что я мог позволить себе.

Придумать другой выход.

Попрощаться.

Все, что потребовалось — это пять секунд.

Потому что, если я подожду еще секунду, я не смогу этого сделать.

Я бы не смог попрощаться.

— Ты готова? — неуверенно спросил я ее. Она снова кивнула и начала тихонько считать.

— Один.

Я посмотрел на мужчин. Большинство разговаривали, а другие возились с камерой и подсветкой. Мои глаза снова встретились с мужчиной, и я понял, что он наблюдает за мной. Если он знал, что я задумал, он этого не показал. Он все равно не мог знать.

— Два.

Я посмотрел на ее обнаженное тело. При виде ее синяков у меня перехватило горло.

— Три.

Если бы я сделал это…

— Четыре.

Ей больше никогда не придется испытывать боль.

— Пять.

Пронзительный крик Лили разнесся по воздуху. Я больше не думал о том, что мне нужно было делать. Я терпеливо ждал реакции охранников.

— Что за черт? — Мужчина, возвышающийся над фотоаппаратом, посмотрел на него со свирепым выражением лица. — Кто-нибудь, заткните ее! — проревел он, когда все продолжали смотреть.

Когда первый мужчина вышел вперед, я втянул воздух и задержал дыхание. Я не отрывал глаз от него, а Лили продолжала кричать. Некоторые из мужчин ругались и кричали, в то время как другие смеялись с уродливыми ухмылками на лицах. Я их всех ненавидел.

— Заткнись, девочка, или ты получишь сполна прямо сейчас. — Когда он подошел к кровати, а Лили продолжала кричать, он выплюнул резкое проклятие и наклонился над кроватью, чтобы схватить ее. Это была возможность, в которой я нуждался.

Сейчас или никогда.

— Я сказал, заткнись!

Он был достаточно глуп, чтобы носить пистолет за джинсами и заправить за ним рубашку. Это обеспечило мне легкий доступ. Когда его взгляд был сосредоточен на Лили, я смог выхватить пистолет и щелкнуть предохранителем, как они уже много раз показывали мне прежде. Я хотел, чтобы мои руки были достаточно сильными, чтобы держать пистолет в своих руках, и нацелил мужчине в голову, прежде чем он успел среагировать.

Он отпрянул на секунду слишком поздно, и когда он, наконец, заметил свой пистолет в моей руке, его глаза расширились от удивления на долю секунды, прежде чем насмешка омрачила его лицо.

Лили продолжала кричать, но я чувствовал, как ее глаза смотрят на меня, а также взгляд неизвестного мужчины через комнату. Я не смел оторвать глаз от рабочего. Он мог бы отобрать у меня этот пистолет без особых усилий, если бы я отвернулся хотя бы на секунду.

— Что ты собираешься с этим делать, мальчик?

— То, чему ты меня научил. — Я прицелился и, не раздумывая, нажал на спусковой крючок.

В комнате стало тихо, и мое сердце забилось сильней.

НАШИ ДНИ

— Киран, мне нужна услуга.

Эти импровизированные встречи с Марио должны прекратиться. На школьной стоянке средь белого дня вряд ли можно было планировать массовые убийства или заговоры.

— И под услугой ты имеешь в виду то, о чем я, скорее всего, пожалею, что согласился? — Марио постоянно участвовал в многочисленных сделках, которые требовали немалых услуг. Он много раз намекал, что вербует меня в свой бизнес, но идея организованной преступности меня утомляла.

— Называй это актом доброй воли, — весело усмехнулся он.

— Выкладывай. — Ответ был уже отрицательный, но что бы это ни было, мне нужно было услышать. Я не доверял Марио. У него было слишком много масок.

— Это моя дочь.

— У тебя есть дочь?

Я не стал скрывать своего удивления. Я давно знал Марио, но он ни разу не упомянул о дочери. Что еще он скрывал? Мне пришло в голову, что я не делал свою домашнюю работу тщательно. Если бы все это сработало в мою пользу, мне нужно было бы убедиться, что все карты были на столе.

— Да. Она немного старше тебя, но ненамного. Поскольку Артур жаждет крови, я не могу так хорошо за ней присматривать.

— Где ее мать?

— Она никогда не встречалась с ней. Ее мать была отменной шлюхой и не очень хорошей, потому что она мертва.

— Какое это имеет отношение ко мне?

— Мне нужно, чтобы ты приглядывал за ней, пока не утихнет накал.

— Нет.

— Киран…

— Я не занимаюсь услугами няни. У меня есть собственное дерьмо, с которым нужно иметь дело.

— И чего ты хочешь взамен, если я буду занят? Помни, я тебе нужен так же, как ты нужен мне. Это может сработать и пойдет на пользу для всех нас, — резко заявил он.

Он только что угрожал мне?

Я долго и пристально смотрела на него, взвешивая свои варианты. В аду не было ни единого шанса, что Марио напугает меня, но это не значило, что я не мог притворяться.

— Где она?

Неужели меня действительно волнует мысль о том, чтобы присматривать за его дочерью? Возможно, она была старше, но ее жизнь была в моих руках. Марио не отнесется к этому легкомысленно.

— Она в режиме ожидания. Где-то в безопасном месте, и мои люди наблюдают за ней.

— Как мужчины, которые присматривали за Тревором и Аней?

— Слушай, у меня все еще есть парни, чтобы выяснить, что случилось. Я в таком же шоке, как и ты. Никто не говорит, но я клянусь тебе жизнью моей дочери, что я не заказывал убийство. В лучшем случае это была ужасная авария.

— Кто-то облил бензином двух моих одноклассников и поджег их, и ты называешь это аварией? — Ему еще предстояло объяснить, как Тревор и Аня были убиты под его надзором. Они не только были убиты, но и сумели уехать за пятьдесят миль от того места, где их держали, и сожгли заживо недалеко от города.

— Я знаю, как это звучит, но что ты хочешь, чтобы я сказал? Об охраннике позаботились.

Это всегда был один и тот же ответ, и в конце концов я начал копать самостоятельно. Если бы я узнал, что он виноват, это склонило бы дело в другую сторону.

Меня совершенно не волновало, что с ними случилось, но моя свобода была на кону.

— Сколько?

— Что?

— Как долго мне нужно быть телохранителем твоей дочери?

— Пока мы не найдем для нее более безопасное убежище или пока все это не закончится.

— Отлично. Позволь мне перетереть с моим дядей. Она готова?

— Мои люди держат ее в резерве. Она должна прибыть через пару недель.

— Хорошо.

Я развернулся и оставил его стоять одного на стоянке. Обед только что закончился, когда я вошел в здание знал, что Монро скоро будет искать меня. Она никогда не признавалась в этом вслух, но всегда меня сторожила. Я задавался вопросом, неужели только страх все еще заставлял ее искать меня. Как бы то ни было, что-то мне подсказало, что она больше не станет убегать.

Я скучал по Монро после обеда. Двумя уроками позже я поплелся на последний урок, когда он уже начался. Когда я вошел в класс, мистер Лоусон посмотрел на меня свысока со своим длинным носом.

— Мистер Мастерс, здорово, что вы вернулись, но, пожалуйста, постарайтесь приходить вовремя. Опоздания недопустимы.

Укуси меня.

Когда я повторил любимое выражение Монро, мои губы расплылись в улыбке. Я кивнул в его сторону и занял свое обычное место.

Монро снова села впереди, а Уиллоу и Шелдон по бакам от нее. Ее спина напряглась при звуке моего имени, но она не обернулась. Она бы не посмела.

Я не хотел ничего, кроме как схватить ее и прижать к себе, но мне не позволяли приближаться к ней. Мне не нравилось подчиняться какой-то бумажке, которую они называли приказом о защите, но я тоже не был дураком. Я также должен был признать, что мне было приятно, что у нее есть кто-то, кто за ней присматривает. Пять месяцев назад, и даже задолго до этого, я бы попытался сделать все, что в моих силах, чтобы лишить ее безопасности и защиты. Я хотел держать ее в изоляции, потому что тогда я мог бы лучше ее контролировать. Теперь я был более чем благодарен за то, что она никогда не была одна. Как бы я ни ненавидел это, я не мог всегда быть рядом. У меня не было никакого способа, черт возьми, чтобы я когда-либо позволил ей узнать, что я сейчас делаю все только для того, чтобы защитить ее. Она уже хотела большего и без проблем требовала этого. Я снова улыбнулся, хотя моя кровь закипела, когда я подумал о ее маленькой так называемой угрозе. Очевидно, ревность была той чертой, от которой никто из нас не мог избавиться. Я действительно имел в виду это, когда сказал, что убью ее, прежде чем позволю кому-либо другому ею завладеть. Это была та самая причина, по которой я не подходил для нее. Дни, когда я издевался над ней, давно прошли, но я все еще был тем же человеком, который столкнул ее с той конструкции, и, что еще более трагично, я был тем же человеком, которым они меня сделали. Только после нее я осознал, как я влип на самом деле и насколько моя прежняя жизнь была намного хуже, чем я мог себе представить. Людям вроде нее было хорошо. Они никогда не страдали и не делали ничего плохого.

Я почувствовал знакомый гнев, прежде чем вскинул его уродливую голову. Лекция учителя отошла на второй план, и я перестал его слышать. У меня появилось внутреннее зрение. Кровь прилила к моей голове. Все, что я мог видеть, это ее. Она все еще могла заставить меня почувствовать эту черную часть меня. Ненависть к себе, насилие, ненависть… боль.

Я даже не сразу понял.

Все, что я знал, это то, что я винил ее.

Ее невиновность была ключом.

Лили была катализатором.

Моя миссия за последние десять лет, и особенно за последние пять месяцев, заключалась в том, чтобы сломать ее. Сделайте ее галочкой. Чтобы узнать, сколько времени прошло до того, как она стала такой же, как весь остальной мир.

Я хотел увидеть, как она спасается. Будь проклята ее тетя и лучшая подруга, только чтобы она могла освободиться от меня.

Это то, что я должен был сделать. Пришлось продать душу за теплое одеяло и, может быть, даже больше, чем объедки. И если бы я поступал действительно хорошо, я мог бы даже отказаться от ежедневной порки.

«Это делает тебя сильным», — всегда говорил Фрэнк. По его мнению, избиение сделало бы мою кожу более жесткой, чтобы мне было легче убивать. В ту ночь, когда я лишил Монро девственности, она сказала мне, что из-за моих издевательств у нее стала толстая кожа. Не знаю, почему это меня так разозлило. Если бы она не сказала этого, я бы остановился. Я мог бы вовремя сдержать свой гнев, чтобы просто напугать ее и уйти.

Монро была права. Я болен.

Осознание этого не заставило меня остановить или подавить потребность контролировать ее. Этого никогда не случится.

Однако я понимал, что так не может продолжаться вечно. Мои пальцы впились в стол. Буквально через несколько месяцев мы закончим учебу, и она уйдет навсегда.

Самое мучительное во всем этом заключалось в том, что я никак не мог ее остановить.

К концу урока у меня было плохое настроение, и все были мишенью. Я должен был быстро уйти. Когда прозвенел последний звонок, ознаменовавший окончание учебного дня, меня уже не было. Было только две вещи, которые могли вывести меня из черного облака, в котором теперь плыл мой разум, но одна из них больше не подходила.

Я направился к своей машине, где хранил спортивную сумку. Парковка быстро заполнилась моими чрезмерно нетерпеливыми сверстниками. Иногда я завидовал их нормальной жизни и нормальным подростковым проблемам. Кто из них мог сказать, что они замыкали кольцо рабов?

Может, поэтому я был так взволнован.

Ага…

Это не имело абсолютно никакого отношения к тому, чтобы больше никогда не увидеть Монро.

Я без промедления добрался до пустого спортзала и направился в раздевалки. Команда рано покинула школу, чтобы сыграть с другой командой сегодня вечером. Дэш возглавил команду в мое отсутствие, и, учитывая мое недавнее тюремное заключение, меня больше не было в команде. Решение о том, разрешат ли мне вернуться, все еще висело в воздухе. Со всем, что у меня было, я был немного рад, что на моей тарелке стало на одну ответственность меньше. Пока что. Я полагался на баскетбол, который удерживал меня от того, чтобы снова стать тем человеком, которого Артур и его тренеры пытались сделать из меня.

После того, как я переоделся, я тренировался и забивал голы, пока не заболели руки. Я продолжал играть, несмотря на боль в конечностях и постепенно накатывающую усталость. Мне нужно было избавиться от всей сдерживаемой агрессии, которую я чувствовал. Это работало, пока я не услышал ее.

— Могу я поиграть? — Мягко сформулированный вопрос остановил меня на середине зала.

— Что ты здесь делаешь? — спросил я, делая прыжок, не оглядываясь.

— Я искала тебя.

— Ты в опасности?

— Нет.

— Тебе нужно потрахаться?

— Киран…

— Я приму это как «нет», а это значит, что у тебя нет причин быть здесь.

— Почему ты сегодня такой злой? Ты совершенно спокойно вторгаешься в мое пространство, но мне нельзя вторгаться в твое? Так получается?

— Черт побери, Монро. Я сегодня не готов думать об этом.

Я уронил мяч и позволил ему отскочить, пока направлялся к трибуне, где оставил спортивную сумку и бутылки с водой.

— Ты убегаешь, говоришь о противоречии и просто немного подразниваешь, ты это знаешь?

Я слышал улыбку в ее голосе. Она подошла ко мне осторожно, как если бы я был бомбой замедленного действия. Думаю, она была более проницательной, чем я полагал. Монро временами могла быть невероятно наивной.

— Что тебе нужно?

— Ты выглядел расстроенным, когда покинул класс.

Я дважды моргнул и обдумал ее слова в голове.

— Ты действительно спрашиваешь, в порядке ли я? — Я не потрудился скрыть недоверие в своем голосе.

— Да, думаю, да… — Она выглядела такой же смущенной, как и я, и, что удивительно, я расслабился, но не сильно.

— Я в порядке, ладно?

Она склонила голову набок и внимательно посмотрела на меня. Несмотря на то, как я относился к ней, она не казалась рассерженной, а просто любопытной.

— Почему я тебе не верю?

Я резко выдохнул и почувствовал, как сжались мои кулаки.

— Что ты хочешь от меня?

— Ответы.

Я отвернулся, потому что не хотел смотреть ей в глаза. Настала моя очередь почувствовать себя загнанным в угол животным.

— Я думаю, нам нужно поговорить, не так ли?

— Почему ты гонишься за мной?

— Почему ты убегаешь? — возразила она. На этот раз в ее голосе прозвучала резкая интонация.

— Зачем мне от тебя убегать? — я развернулся на пятках и подошел к ней, пока моя грудь не прижалась к ее. Я сжал кулаки, чтобы не дотронуться до нее. Если бы я схватил ее, я бы не остановился, пока полностью не поглотил бы.

— Я думаю, ты от чего-то убегаешь.

— Какое твое дело? — Моя губа скривилась по мере того, как росла моя ярость. Я чувствовал, что снова превращаюсь в мучителя Кирана. Тот, кто прятался в тени, ожидая, чтобы наброситься и атаковать, только чтобы увидеть ее слезы.

— Менее месяца назад ты привлекла меня в полицию за убийство, а теперь ты стоишь передо мной, желая меня понять?

— Кто-то должен, разве нет? Ты мертв внутри, Киран, и если ты не…

— Держись от меня подальше… — я оборвал ее на полуслове. — …Или милая пара, с которой ты сбежала до того, как сдала меня, заплатит за твои действия.

На ее лице отразились шок и недоверие.

— Откуда ты знаешь?

— Я всегда знаю, где ты. Разобраться было несложно. Тебе некуда бежать слишком далеко, и никто не сможет защитить тебя от меня.

— Я бы не была в этом так уверена. — Ее голос становился жестче с каждым слогом, который проходил через ее губы, а глаза сужались до щелочек. — Возможно, тебе до сих пор удавалось избежать закона. Однако я обещаю тебе, что если ты подойдешь к ним или причинишь какой-либо вред, тебе будет некуда бежать или кого-то позвать, кто защитит тебя от меня.

Осторожно, чтобы не показать мою истинную реакцию на ее угрозу, хотя она мысленно ударила меня по заднице, я ухмыльнулся ей и наклонился ближе, чтобы шепнуть на ухо.

— Тогда тебе лучше быть готовой заплатить за последствия. Ты же не хочешь, чтобы я был таким, каким я был, и ты определенно не хочешь, чтобы я был врагом. Это не закончится любовью, детка. Это просто еще одна трагедия, ожидающая своего часа.

— Как было с Лили? — спросила она. — Это действительно была ее трагедия или твоя, и чья это будет на этот раз? Твоя? Или моя?

— Наши обе.