Броня Молчания

Девчонки

…И будто ей дали поспать! Ещё был местный день, когда она сквозь сон услышала причитания Афсане:

— Ну, опять ты грудь затягиваешь! Смотри, доиграешься, твердина появится!

— Отстань! — огрызнулась зелёная полусонная мгла голосом Азер: — Куда мне с такой бадьёй переться!

— Не надо! Госпожа, скажите ей, чтобы она перестала!

До Мацуко, пока она открывала глаза, медленно дошел смысл спора: Азер опять забинтовывала свой бюст, чтоб он ей не мешался. То, что для покойной Ануш было недостижимой мечтой, для её старшей сестры оказывалось сущим мучением. Дело в том, что у всех летающих демонов (и породы принцессы, и суккуб и других жителей Ада), женская грудь, из-за киля грудины, росла не вперёд, а в стороны. И при больших размерах и полноте, как, например, у Азер, бывало, здорово мешала действовать руками. Принцессе такая проблема, к счастью, не угрожала — и грудная клетка была выше, и мускулов там было больше, так что при любых объёмах девичья краса не мешала плечам. А вот суккубе Азер, у которой природа поместила соски чуть ли не под локтями, приходилось затягивать свои пышные прелести в корсет или в тугую повязку, что естественно, не нравилось придирчивой Афсане, педантично следившей за фигурами всех сестёр. Да что там «сестёр» — эта аккуратистка саму принцессу как-то уговорила сесть на диету!

— Тихо! Разбудишь! — шикнула на неё Азер.

— Она уже встаёт! Госпожа! Скажите ей, что от этого твёрдина в груди бывает!

— Ну, вот и разбудила, дурочка…

Метеа махнула рукой, (так ещё глаза не открывала), и в этот момент центральная балка треснула, и их всех накрыло упавшим шатром.

Сразу стало темно и тепло, суккубы барахтались где-то в отдалении, а Кадомацу пригрелась и опять задремала. «Вот как хорошо в кармане у великана!». Неожиданно ткань над ней разошлась, впустив холодный воздух, и полуодетая Азер с растрёпанным ирокезом, прокричала:

— Вы в порядке, госпожа⁈

Та сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой, и зябко обняв руками плечи, проворчала:

— Вот ведь, поспать не дадут…

…Ветер дул всё сильней, и так и норовил раскрыть крылья, сложенные за спиной. Принцесса ругалась, и плотнее сжимала пальцы, молясь, чтобы ещё сильней не покрепчало. У землянки Златы она перевела дух — здесь склон холма и деревья создавали островок штиля — и, постучавшись, вошла внутрь.

— Тихо, Ядвига, — послышалось навстречу: — То Метеа. Запали святило. Входи, не напускивай пыли!..

Принцесса вошла в низкое, полужилое помещение. Впрочем, появляющиеся под потолком разноцветные огоньки делали обстановку всё веселее, и веселее.

— Я тута, — сказала Злата сбоку.

Демонесса оглянулась — о, Будда! У неё самой был сегодня не самый лучший «утренний лик», но нага выглядела вообще ужасно.

— Что с тобой?

— Та нет, ерунда. Переутомилась. Что, боишься? Знаю-знаю, в гроб краше кладут, но ничего, оклемаюсь.

— Но ведь так не должно быть!

— Ничего. Не по первый раз… Тяжела доля боевого мага…

— У неё так всегда, — послышался из-за спины голос второй наги: — Она вчерай, как открывающая связки, вообще не должна была выколдовывать, так нет же, захотела повыпендриваться!

— Цыц! А то… в змею превращу!

— Златушка, то я, Ядвига. Я и так змея.

— Тебе что-то надо? — спросила принцесса.

— Нет, отоспаться только. Слышала, у тебя тоже была тяжелая ночка? Ой, иди-ка, сядай тута, я вокруг тебя погреюсь.

— Осторожнее с ней, девочка, у неё очень небезопасное настроение! — предупредили Мацуко.

— Мне-то что, я её не боюсь, — смело ответила она, забираясь с коленками на полку. Злата выложилась вокруг красивыми кольцами.

— Ну и правильно, зачем меня бояться…

Демоница провела взглядом по разрисованному геометрическими узорами телу наги:

— А у тебя, оказывается, и руки и ноги есть!

— Стигмы. Я ими же шевелить, как следует, не могу даже. У нас их обычно удаляют.

— Зачем?

— Мешаются. Нема толку никакого. А вывихнешь — болит, как зуб.

Кадомацу подняла свою светящуюся руку и осторожно рассмотрела конечность подруги. Четырёхпалая лапка была похожа на маленькую сухую веточку, и трудно было представить, на что это может сгодиться.

— Я же думаю кожу сменить, как встану на ноги, — Злата, слабо улыбнувшись, поиграла кольцами: — Как думаешь, этот узор ещё нормальный, или же новый придумать?

— Всё хотела спросить, почему у тебя иероглиф «сай» на спине? Только он нарисован неправильно…

— То же не иероглиф, то же крест. Христианский. Думаешь, слишком откровенно? Может цвета сменить?

— Не надо, это тебе идёт. Удачно сочетается с глазами.

— То ж, за глаза и назвали «Златой» То и значит — «золотая».

— Ой, а меня тоже из-за глаз… Тебя надо познакомить с Золотым Министром! Его имя тоже значит «золото» и он всегда ходит в желтом.

— Тебя тоже из-за глаз? Погоди, а как твоё полное имя?

Принцесса назвалась.

— И, как же переводится?

— «Сосна у входа» Праздничное такое украшение, вечнозелёные деревья, с иголками. Они очень долго живут, и считаются символом верности.

— Так ты у нас ёлочка!

— Отец так и зовёт — «ёлочка». Приятно познакомиться.

— У нас на родине много ёлок и сосен. Только они не такие ясные, как твои глаза. Постой, а что пан Тардеш говорил, что у тебя глаза — серые⁈

— Господин драгонарий вообще говорил, что я желтая, а не оранжевая.

— Ну, он любит золотистый цвет…

Девушки вдруг внимательно посмотрели друг на друга.

Колдунья с досадой опустила голову на кольца тела:

— Ну почему ты не даёшь почитать свои мысли⁉

— Не надо…

— Небось, гадости всякие про меня думаешь. «Блокировку» ты ставишь по-дурацки, когда-нибудь научу, как правильно делать.

— Но ведь работает⁈..

— Работает. Когда возня с этими связками закончится, надо будет нам с тобой позаниматься. Ты же у нас девочка способная, зачем талант губить? Хочешь, я тебя в нагу превращу⁈

— Нет-нет, спасибо! — испугавшись, Метеа быстро провела рукой по бёдрам — не срастаются ли они, не покрылись ли уже чешуёй?

— Ха-ха, испугалась! Да ладно, хватит. Не бойся! Кстати, о иероглифах — надо будет Ю Ляну еды отправить! Эх-эх-эх, правильно же молвишь, Ядвига, надо мне за ум браться — столько дел на сегодня, а у меня голова не поднимается!

— Да не переживай, снаружи пока тихо, — успокоила её Мацуко.

— Привыкай — на первое поранье после открытия связки всякая ерунда и начинается. А вот то, что тихо — это меня и пугает. Небось, опять повстанцы какую-нибудь ловушку готовят…

…Они болтали ещё с полчаса, перескакивая с вопросов военных на сплетни о подружках и кавалерах, а когда Кадомацу вышла наружу, на неё опять насела прагматичная Афсане:

— Ну не понимает она, госпожа! Я ей говорю, что бабка Зарине тоже вот носила тесный доспех, а потом твердина в груди появилась!

— Слушай, «твердина» ну задолбала ты! Пусть носит, как умеет!

Все засмеялись. «Твердина» — сказала Гюльдан, подойдя и ткнув сестрёнку пальчиком.

— Мы всё перенесли в землянку. Только магию осталось навести! — отрапортовала Азер.

— Вы не закоченели на такой ветрине?

— Нет, ещё терпимо. Только у Афсане язык скоро простынет — столько болтается на сквозняке.

На этот раз смеялась даже Афсане.

— В землянку?

— Нет, что ты. Отыщите Повелитель Кошек, надо ведь и работой заняться…

И зевнула… Нет, вообще не надо было ложиться нынче — свежее бы была…